Сахарный снег

Глядя на приближающуюся опасность, Мэтью словно закаменел. Как человек, до этого видевший оружие исключительно по телевизору, он не знал, что делать и от вынужденной беспомощности боялся еще больше. Такой Скотт пугал его до чертиков, даже без оружия – Уильямс просто не умел справляться с пьяными. - Мээээттииии… - протянул Кёркленд, широко улыбаясь и пытаясь сфокусировать взгляд. Сейчас он видел только одну цель, и, кажется, забыл о том, что у него в руке пистолет. - Да? – пискнул парень, непроизвольно отодвигаясь назад. Еще шаг – и он просто упадет на кровать. Уильямса практически трясло от ужаса. Как он мог думать, что этот человек ему друг? Сейчас, при одном взгляде на Скотта, становилось понятно, как же он ошибался. Как он вообще мог даже думать о том, что Кёркленд хороший и даже что-то мечтать о нем? Теперь хотелось убежать отсюда подальше и больше никогда не входить в дом, где на него так просто наставили оружие. - Иди сюда, малыш, - шотландец небрежно взъерошил волосы и поманил его пистолетом. Мэтью судорожно оглянулся, пытаясь найти путь отхода – окно это явно не выход, а путь к двери заграждает пьяный хозяин дома. Что делать? - Иди ко мне и не смей… - что ему нельзя делать, Уильямс так и не услышал. В приступе отчаянной храбрости он взмахнул рукой и бросил в Скотта то, что до сих пор судорожно сжимал в ладони, с тех пор, как в комнату вошел шотландец. Небольшой комочек кружев полетел в Кёркленда, расправляясь на лету и почти невесомо пускаясь ему на нос. Шотландец настолько не ожидал подобного от своего гостя, что совершенно растерялся и пропустил тот момент, когда Уильямс быстро метнулся к двери, абсолютно забыв про свои вещи. Скотт просто замер, отстраненно наблюдая за белыми кружевными трусиками, с убийственной точностью спланировавших просто на него. На секунду он словно отключился, представляя Мэтти в этой пикантной вещице и, в результате, потерял драгоценное время, невольно позволив своей жертве сбежать. Охрана у дверей пропустила Уильямса без проблем, лишь удивленно переглянувшись. И, когда Скотт выбежал на первый этаж, чуть не навернувшись на лестнице, Мэтью уже и след простыл. Мэтти бежал по улице, поскальзываясь на тонком льду и от страха почти не ощущая трескучего мороза, пробирающего до самих костей. Куда бежать? Не домой, это точно! Кёркленд знает, где он живет! Но куда? Кто-то должен быть на работе, может, Франциск пустит его переночевать? Трясясь от холода и переживаний, Мэтти ввалился в кафе, тут же блаженно вздохнув от тепла, мягко обернувшего все тело. Бонфуа был здесь, но без униформы – он сидел за стойкой и влюбленным взглядом наблюдал за сердитой Натальей, суетящейся возле кофейной машины. А возле него сидел Иван. От звука открывшейся двери все трое повернулись к вошедшему, и, хотя Мэтти, заметив Брагинского, вознамерился вновь дать деру, на этот раз он не успел, Иван оказался быстрее. - Мэтью, что случилось? – от внимательного взгляда мужчины не ускользнуло ничто – ни отсутствие верхней одежды, ни страх в глазах паренька. Иван обнял его покрепче, не обращая внимания на слабые попытки сопротивления, и понес к стойке. Наташа без вопросов быстро сделала кофе с коньяком, стараясь, чтобы алкоголя в чашке было больше, чем самого кофе. Франциск подхватил свою куртку, намереваясь укрыть друга, но он не понадобилась – Иван посадил Уильямса себе на колени, обнимая и поглаживая дрожащего юношу по спине, успокаивая и согревая. Парень без пререканий, даже не поморщившись, выпил чудовищную смесь, приготовленную Арловской и, кажется, его начало отпускать. Он рассказал все, краем глаза заметив, как помрачнел Иван при словах о Кёркленде и его лжи про конкурента. Франц и Наташа слушали, широко открыв глаза и просто поражаясь приключениям обычно тихого и неприметного коллеги. Мэтью отметил также со слегка нервной усмешкой, что они даже реагировали одинаково, поражаясь коварности Кёркленда, словно старая семейная пара. - Я не такой, - тихо, так чтобы лишь Мэтью слышал, отозвался Иван. – Я бы никогда не смог причинить тебе вред. Уильямс вздохнул. Ему уже не было страшно – пусть Скотт и наговорил ему всякого – теперь он просто не мог понять, как мог он поверить столь откровенной лжи? Да, он растерялся и испугался, но это не повод верить всему, что говорят всякие подозрительные личности! - Я не… - он пытался объяснить, что не верит и вообще его это не касается, но Иван уже звонил по телефону, вызывая такси. Отсюда до его дома было не так уж и далеко, но Мэтти и так уже замерз. - Я уложу его спать, а завтра мы во всем разберемся, - кивнул он коллегам Мэтью, подхватывая слабо сопротивляющегося паренька на руки и без труда относя его в такси. Уильямс тихо хихикнул, поражаясь своим мыслям. За сегодняшнюю ночь он уже побывал минимум в двух чужих домах. В первом ему угрожали, что же будет теперь? Дом у Ивана был немного меньше, чем у его конкурента, и намного уютнее – пусть и было видно, что мужчина появляется в нем куда реже, чем на работе, все же обстановку подбирал явно не дизайнер. Брагинский немного скованно объяснил гостю, что где находится, показал комнату и смылся. Мэтью выглянул в окно. Первый этаж и сбежать будет совсем нетрудно, если что. Немного успокоившись, он осмотрелся – по-видимому, в этой комнате давно никто не жил. От перенесённых переживаний и выпитого его клонило в сон, но все же он хотел прояснить один существенный вопрос. Иван только успел отдышаться и вновь взять себя в руки – ему почти снесло крышу от действий Скотта. Это война, однозначно! Да и просто ужасно было видеть испуганного Мэтти, шарахающегося от прикосновений и любого доброго слова. За одно это он был готов медленно и с удовольствием убить Кёркленда! Тихий голос сзади заставил его ну не подскочить, но все же чуть дернуться от неожиданности. Мэтью просил правды. А Иван просто не мог ему соврать. Поэтому пришлось рассказать ему все. Ну, большей частью… Уильямс в шоке слушал откровения Брагинского. Все же Скотт некоторым образом не соврал, просто хорошо разбавив правду. Но… Иван сам рассказал ему всю правду и тактично удалился в свой кабинет, давая Мэтью время все обдумать. Тот поднялся в свою комнату, весь в раздумьях. И чем он заслужил внимание таких опасных людей? Это совершеннейшая глупость, по чистой случайности приключившаяся с ним! Почему именно он? Мэтти никак не мог понять, что именно в нем привлекает как Скотта, так и Ивана. Так ничего и не придумав, он свернулся клубком на кровати и заснул, жалея о потерянном теперь медвежонке. Брагинский, однако, не забыл об игрушке. Да и вообще, не следовало забывать такое оскорбление! Мужчина почти не сомневался, что Кёркленд сделал это специально, только не мог одного понять – как же Уильямсу удалось так легко сбежать? Но, в любом случае, он теперь в безопасности, а самому Ивану следовало хорошенько обдумать план действий. Следовало нанести удар как можно быстрее, пока шотландец не опомнился. Но Торис не отвечал на звонки, а Иван не хотел оставлять Мэтти одного в доме – здесь не было охраны, он не считал нужным держать ее. Значит, утром. Все случится следующим днем. Ну, или в крайнем случае, послезавтра, как только он сможет найти Лоринайтиса. Торис проснулся, едва рассвело, от громкого звонка мобильника. Голова глухо гудела и отозвалась резкой болью, едва он попытался сесть. Что вчера было? Вроде не пили так… Фели! Неожиданное воспоминание чуть осветило память и тут же исчезло. Он в упор не помнил случившегося вчера, но девушки рядом не было, а сам он лежал одетый. Что же случилось вчера? Парень, постанывая и поддерживая болящую голову ладонями, добрался к ванной и распотрошил аптечку. Несколько таблеток обезболивающего, запитых водой из-под крана, и он пополз обратно к кровати, по дороге подцепив разрывающийся от звонков мобильник. Звонила Фели, и Торис даже немного обрадовался – значит, вчера все было не так уж и страшно, раз она перезвонила! Он принял вызов и тут же остолбенел. Улыбка сползла с его лица, когда его попросили подъехать в больницу. - Я… Что случилось с Фели? - Машина сбила. Приезжайте скорее, вы единственный, кто ответил на звонок, больше никто не откликнулся, - врач явно был обеспокоен. Но на что вообще он надеялся, обзванивая студентов чуть свет? Понятно, что никто не поднял трубку! Лоринайтис чуть поморщился, поднимаясь на ноги. Машину в таком состоянии он вести не сможет, придется брать такси. О работе парень забыл напрочь. В холле его встретил обеспокоенный врач – совсем молоденький еще, наверняка, Фели его первая пациентка, подумал Торис, вот почему и переживает парень. - Мы не нашли никаких документов, только мобильный, вот и пришлось звонить по всем номерам, чтобы найти хоть кого-то, - чуть покраснев, сообщил доктор. - Что случилось и какое состояние? – Лоринайтис почти уже рванул наверх, но в какой палате она лежит? - Машина сбила, водитель скрылся. Несколько переломов и сотрясение мозга, палата 48, - последние слова доктор почти крикнул вслед Торису, и тут же отвлекся на взволнованную медсестричку. Что же случилось вчера? Лоринайтис несся по ступенькам наверх, строя самые страшные предположения. Он проснулся с гудящей головой, а Фели, как оказывается, сбила машина. Они поссорились, она ушла, а он напился? Вроде логично, но все равно, что-то не укладывается в схему. Ворвавшись в палату, он сразу же наткнулся взглядом на знакомые глаза. Фели, увидев его, как-то помрачнела и, натянув одеяло на голову, трогательно обмотанную шапочкой из бинта, попыталась отвернуться. - Малышка, что случилось? – Парень оглянулся, отметив пустующую соседнюю кровать и, подцепив стул, пододвинул его поближе к любимой. Судя по всему, сломана нога – он видел краешек гипса из-под одеяла, так что рисковать и садиться поближе к Фели, он не стал. - Малышка? – тихое шипение из-под одеяла было весьма сконцентрированным в своей злобности. Неужели она злится из-за того, что он видит ее в таком неприглядном состоянии? Или они все же поссорились вчера? Торис терялся в догадках. - Ну… - он подумал, что эти слова вовсе не будут лишними, - Прости меня. - Торис, ты вообще ничего не помнишь? – Феликс левой, не загипсованной здоровой рукой откинул одеяло, позволив созерцать свое тело, засунутое в слишком большую больничную пижаму. - У тебя нет сисек?! – Лоринайтис потрясенно уставился на то место, где еще вчера красовалась пара весьма аппетитных… А потом он присмотрелся повнимательнее. Это была Фели, безо всякого сомнения, но… Лукашевич даже не дернулся, когда Торис провел пальцами по его щеке, с изумлением ощущая начинающую появляться щетину. Вот теперь последние сомнения развеялись окончательно – и Феликс уже не мог убежать, как тогда. Он закрыл глаза, надеясь, что его, больного насквозь и раненого, бить не будут. Хотя его и накачали обезболивающим до самых бровей, это все равно было бы неприятно. Всегда больно, когда рушатся последние иллюзии. - Я…Я потрясен, честно, - Торис все никак не мог взять себя в руки. Это что, была всего лишь злая шутка? – И как же тебя зовут? - Феликс, - буркнул парень, отчаянно желая оказаться сейчас подальше отсюда. - Фели, значит, да? – Лоринайтис вздохнул. Он и рад был бы позлиться, да только не мог – слишком уж несчастным выглядела его несостоявшаяся любовь. Вновь вернулась головная боль, он чувствовал себя уставшим и просто никаким – как сдувшийся воздушный шарик. Все его планы оказались несбыточны просто из-за того, что он влюбился в трансвестита. - Ты всегда одеваешься в женское? - Я хотел проследить психологию девушек, ты сам ко мне подсел, - тихо ответил Феликс. – Это первый раз вообще. Он тихо вздохнул и поморщился, нечаянно двинув загипсованной рукой. Торис покачал головой и вышел из палаты, чувствуя себя, словно мертвый. Хотелось просто спать. За дверями палаты тот самый доктор, отчаянно краснея, передал ему пакет с вещами Феликса. Теперь понятно, почему он так старательно пытался обойти стороной пол пациента – все же не каждый день в приемный покой привозят трансвеститов. Торис вызвал такси и уже в нем раскрыл пакет. Грязное мокрое платье, изодранные чулки, испачканные кровью, одна туфелька… Лоринайтис вспомнил несчастного Феликса, к которому никто не придет и покачал головой. - Езжай в центр, а там посмотрим. Следовало еще забежать на работу и отпроситься у Ивана. Но в офисе его не оказалось, и он просто оставил записку на столе шефа. А теперь следовало заняться насущными делами. Феликс не поверил своим глазам, когда в палату ввалился измученный Торис, весь обвешанный пакетами. - Я примерно твой размер взял, но не уверен. Ничего, что мужское? – из пакета, кроме кульков с одеждой, показался еще и пакет с солнечными мандаринами. Лукашевич хлюпнул носом, явно не веря своему счастью и Лоринайтис, наклонившись, внимательно присмотрелся в его покрасневшие блестящие глаза. - Ты плакал? – с явным неверием спросил он. - Руку придавил, больно стало, - слишком неубедительно, он это и сам понимал. Торис неожиданно улыбнулся и, наклонившись, легко коснулся его губ своими. И, пока Феликс ошалело моргал, явно не понимая, что же такое сейчас случилось, занялся покупками. - Ты ведь мне именно поэтому отказывал? – невинный взгляд заставил Лукашевича покраснеть и вновь спрятаться под одеяло. Такого он не предусматривал и ничего при своей мудрости придумать не мог. Сейчас он просто прятался под одеялом и улыбался. Лоринайтису плевать на его внешность и половую принадлежность и, пусть подобные отношения новы для них обоих, все же у них есть шанс и нужно им воспользоваться. Так они и сделают. А разряженный мобильник Ториса в тот момент подвергался массированной атаке флюидами гнева и ненависти от Ивана…