Костер

Башня Старка, Нью-Йорк Три недели после пробуждения В итоге продержали его в изоляторе почти неделю. Слов Солдата о том, что Рамлоу с огнеопасной точки зрения никому не навредит, оказалось мало. Поэтому в бокс к Броку по очереди наведывались Старк в доспехах, Тор, как существо с самой прочной кожей после Халка, а потом и сам Капитан. Старк пытался вывести Брока из себя, преуспел в этом и почти сразу удалился. Тор просто действовал на нервы, но его терпеть оказалось проще. Капитана хотелось убить так сильно, что Брок даже удивился, что не бросился его душить, как только тот появился в дверях. Затем снова были врачи. Ладно, врачи были постоянно, и Брок к ежеутреннему осмотру и анализам относился с флегматичным пофигизмом. К счастью, этим занимался не Стрэндж, а какие-то китайцы. А потом его просто оставили в покое, велев каждый день сдавать кровь и отмечаться в медблоке. И это было самым странным решением, какое Брок только мог себе представить. Самым логичным казалось засунуть его в камеру куда-нибудь поглубже, можно даже в Холодильник, и оставить там дожидаться суда. Может даже и Страшного. Вместо этого Рамлоу позволили бродить по целым трем этажам Башни Старка, пользоваться спортзалом и библиотекой, готовить на общей кухне и смотреть сериалы в комнате отдыха. Полный санаторный комплект. Даже Интернет. Даже иксбокс. Ему предоставили в личное пользование двухкомнатный жилой блок со всеми удобствами. Когда Брок впервые увидел свою новую ванную комнату, подумал, что она больше его прежней квартиры. Самое смешное, что Мстители обитали здесь же. Не все и не всегда — многие предпочитали уезжать к себе, если не было необходимости мариноваться на миссиях сутками. Но ситуация, когда Брок потягивал с утра кофе в столовой и одновременно там же терлись Бартон, Джеймс, Романофф, Роджерс и еще множество неизвестных людей, так вот, такая ситуация становилась привычной. Поначалу на него косились, и Брок только фыркал, когда разговоры затихали при его появлении. Больше всего это походило на приглядывание бывалых зэков к новичку: Рамлоу в молодости отсидел шесть месяцев за злостное хулиганство и знал тюремные порядки. Здесь все было так же, только единственным, кому запрещалось покидать территорию, был он сам. Хотя чем дальше, тем сильнее у него была уверенность, что он единственный нормальный в психбольнице. Почему-то никто не ждал, что он сорвется или захочет отомстить. Никто не опасался толченого стекла в салате или внезапного удара гантелью. Брок был под полным круглосуточным наблюдением со стороны ИИ Старка, каждый его шаг можно было отследить, но почему, черт возьми, они были уверены, что он даже не попытается? Довольно скоро выяснилось, что причиной столь лояльной позиции были Хилл (что понятно) и Джеймс (что непонятно более чем полностью). Со стороны последнего было очень мило потребовать оставить Брока в покое и поблизости, но у Рамлоу в голове не укладывалось, что это просто из-за его чуть более человеческого отношения к Зимнему Солдату в свое время. С Хилл ясности тоже не было. Нормально поговорить с ней без свидетелей у Брока не получалось. Все время что-то мешало, и постепенно Рамлоу не без оснований начал подозревать, что она его попросту избегает. И только спустя три недели после того, как он вышел из комы, представился удобный случай. Мария редко ночевала в Башне, предпочитая уезжать к себе, но иногда, по разным причинам, оставалась. Как, например, сегодня вечером. Было уже довольно поздно, большинство Мстителей давно разбрелось по своим или чужим спальням. Откуда-то с соседнего этажа доносились вопли Бартона и Уилсона, смотревших бейсбол. Брок сидел после тренировки на кухне и потягивал остывший чай, когда зашла Мария. Его она поначалу не заметила и сразу же начала копаться в холодильнике. — Привет, — решил он подать голос. Она резко высунулась из-за дверцы холодильника и пригляделась к темному силуэту в углу. — Привет, Брок. Не спится? — Типа того. Кажется, я отоспался на полжизни вперед. — Я почти завидую, — улыбнулась она, раскладывая на столе хлеб, фрукты и шоколадную пасту. — Мне предстоит горячая ночь с пачкой документов в обнимку, а я больше всего хочу упасть в койку и не вылезать из нее сутки. — У тебя куча помощников, свали это на них, — предложил Брок. Мария закатила глаза: — О да, твой любимый метод — «я не хочу этим заниматься, пусть делает Джек». При упоминании Роллинса Рамлоу мгновенно помрачнел. О том, что сталось с его отрядом, ему почти ничего не рассказывали, но и догадаться несложно было. Кое-чем поделился Джеймс, и после этого Брок мог надеяться, что ребят хотя бы похоронили. Мария заметила его настроение, но извиняться не стала — имела право. Она молча намазывала хлеб пастой, Брок цедил ставший вдруг невкусным чай. — Ты уже здесь пообвыкся? — вдруг спросила она. — Ну, если считать, что от меня уже не шарахаются, а я почти смирился с видом Бартона в семейниках по утрам, то да, я привык. Хилл так выразительно изогнула бровь, что Брок не выдержал и засмеялся. — Семейники, значит. — Я просто вспомнил все самое опасное для своей психики. — Я не удивлюсь, если на них и мишень наличествует. — Там нет мишени, обычные трусы. И… черт! — Брок с силой потер лицо и пробубнил: — Черт, зачем я это представил?! Мария смеялась уже без всякого смущения: — Что еще веселого мы можем обсудить поздним субботним вечером? Кроме того, что теперь тебя будет преследовать образ чужих семейников? Брок выглянул из-под ладони: — Сумасшедший дом. Я живу в сумасшедшем доме, полном эксгибиционистов. — Кто-то еще разгуливает по коридорам без одежды? — невинно поинтересовалась Хилл. — Или ты про себя? Роскошный подъеб. Особенно, если учесть, что после зала и душа он так и остался одних шортах, кинув футболку в корзину с грязным бельем. — Ладно, ты меня сделала, — признал Брок. — Это никогда не было большой сложностью. Брок открыл было рот, чтобы возразить, но быстро сообразил, что она не так уж не права. Мария тем временем доделала десятый сандвич, разложила их по тарелкам и начала колдовать над кофе-машиной. Наконец, Брок решился на более-менее серьезный разговор — Говорят, ты устроила здесь Содом и Гоморру, когда я чуть не отбросил копыта. — Кто говорит? — спросила Хилл даже не повернувшись. — Все. — Брок оставил кружку и побарабанил пальцами по столешнице. — Стоит мне только поднять тему, как все делают большие глаза, размахивают руками и рассказывают, насколько ты была вне себя. — А то ты раньше не видел, что со мной бывает при каждом втором кризисе. — Видел. И поэтому немного удивился. Падение мирового порядка и подыхающий военный преступник — немного разные масштабы. — Тебя удивляет моя принципиальность? — Мария присела на противоположном краю стола и отхлебнула кофе из чашки. — Я пообещала, что тебя вылечат, а я слов на ветер не бросаю. Небольшие сложности с Экстремисом и твое нынешнее состояние — просто форс-мажор. — Не хочу показаться эгоистом… — медленно начал Рамлоу. — Да брось, ты им не кажешься, а являешься девяносто процентов времени, — перебила его Хилл. — И все же! — возмутился Брок. — Тебя волнует только собственное слово, а то, кем я стал — нет? — А кем ты стал, Брок? — вкрадчиво спросила она. На несколько секунд они встретились взглядами. В полумраке ее глаза казались почти черными и невероятно притягательными. — Зачем ты это сделала? — тихо спросил он. — Зачем вообще дала мне слово? — Наташа как-то обмолвилась, что не любит долгов. Я их тоже не люблю. — При чем здесь это? — При том. Я помню, что ты сказал перед тем, как связь прервалась. Брок нахмурился, вспоминая, а потом до него наконец дошло. «Потому что я иду за тобой» Его губы сами собой изогнулись в насмешливой улыбке. На самом деле все оказалось намного хуже, чем он думал, и на душе сейчас сделалось гадко, но не смеяться у него все равно не получалось. Потому что — какая ирония! — они тут все просто долги раздают. Принципиальные настолько, что даже противно. Или, может все дело в том, что это задело лично Брока. Вопреки всем правилам не думать про личное. Он угрюмо посмотрел нее: — Только из-за этого? Потому что я пообещал силком вытащить тебя из Трискелиона? Мария не ответила, только в глазах мелькнуло какое-то до боли привычное выражение. Так она смотрела, когда считала, что говорить вслух что-то типа «Рамлоу, ты полный идиот» — не имеет смысла, ведь и так все ясно. Впрочем, тут настолько темно, что Брок мог и ошибиться. Она молча допила свой кофе, сунула чашку в посудомойку и подхватив тарелку с сандвичами, направилась вон из кухни. На пороге она вдруг замерла, повернулась к Броку и как бы между делом сообщила: — Я ведь говорила, что меня ждет долгая ночь с документами? — не дождавшись от Брока реакции, она продолжила: — Там есть папка с профайлами агентов ГИДРЫ, которых переводят после суда в закрытые тюрьмы — по большей частью приговоры пожизненные, с правом пересмотра лет через пять-десять. Так вот, в числе прочих мне нужно придумать, что делать с остатками одного из элитных отрядов, потому что этих козлов нельзя держать с остальными заключенными, поубивают к черту. Поэтому я подумала, что отправлю их на Аляску, там у нас есть небольшая, но хорошо охраняемая тюрьма. Как раз для таких отморозков, — она усмехнулась, глядя на Брока, который не понимал, к чему все это. — Кстати, одного из этих отморозков зовут Джек. Она вышла, оставив его сопоставлять свою небольшую речь со всем остальным разговором. Когда Брок, наконец, сообразил, бросаться за ней вслед было уже поздно. И глупо. Внутри него медленно расслаблялась туго натянутая струна, душившая его с самых первых дней в госпитале. Брок даже удивился, насколько сильным оказалось облегчение. Аляска, значит. Полярная ночь, снег, вышки с часовыми и колючая проволока — все в лучших традициях концлагеря. Ничего, Джек, это еще не самый худший вариант. Нехрен в следующий раз трындеть про личную жизнь своего командира. Джеймс, зашедший за молоком через десять минут, мог лицезреть совершенно идиотскую улыбку Рамлоу и тому было абсолютно на это наплевать. — От тебя свечки поджигать можно, — заметил Джеймс. Объяснять, в чем дело, Брок не собирался — может, это тайна, к тому же Зимний Солдат не питал особых чувств к прочим членам отряда. Но отмазку все равно придумал: — А ты знал, что Бартон носит трусы с мишенью? Джеймс подавился молоком. Брок, которого охватило хулиганское настроение, с ухмылкой посоветовал: — Спроси у него сам, если не веришь. — Обязательно, — буркнул Джеймс. — Прям при тебе и спрошу. Он старательно отмыл стакан, пожелал спокойной ночи и тоже ушел. А Брок, уже успевший забыть про глупую шутку, смотрел на вторую тарелку с сандвичами, которую Мария почему-то оставила ему.