Костер

Башня Старка, Нью-Йорк Спустя какое-то время — С этой вашей шаурмой было так же? — вяло спросил Барнс. — Угу, — пробубнил Бартон, не отрывая голову от стола. — Только мы сидели в какой-то забегаловке за Таймс-Сквер, — дополнил Бэннер, полулежащий на стуле. — О личной кухне Мстителей тогда можно было только мечтать. Брок в разговор не встревал — во-первых, слишком устал, во-вторых, еще не привык к тому, что теперь это — его команда. Автоматика кухни сработала как надо: стол был набит калорийной едой для героев, спасших мир. Но аппетита ни у кого не было — бой в Чикаго забрал силы даже у тех, кто уставать не мог по определению. Сейчас Рамлоу с некоторым уважение относился к Старку: вместо того, чтобы передохнуть вместе со всеми, он взвалил на себя обязанность утрясти все вопросы с властями. Правда, Брок сомневался, что он сможет уладить все за один вечер — Мстители разнесли полгорода. Джеймс заторможено жевал тако, напоминая всем своим видом о славных временах Зимнего Солдата. Но стоило на пороге показаться Романофф, как вся сонливость вмиг с него слетела. Равно как и с Бартона — тот сразу подорвался, уступая подруге место. Но вместо того, чтобы пристроиться между ними, она почему-то подошла к Броку и села рядом. На это обратили внимание все, но Романофф и бровью не повела — соорудила себе монструозный бутерброд и с методичностью терминатора начала его уничтожать. Через какое-то время народ начал приходить в себя — с разных сторон слышались смешки, пересказы особенно удачных моментов боя или сетование на то, что Роджерс с Питером загремели в медблок. Романофф будто только этого и ждала. Она отложила бутерброд, налила себе газировки и вполоборота повернулась к Рамлоу. — Оказывается, Хилл решила не ехать на встречу со Старком, — негромко сообщила она, словно речь шла о погоде. — Завтра утром у нее самолет в Сиэтл. — А сейчас она здесь? — тихо спросил Брок. — У себя? Романофф выдержала драматическую паузу и кивнула: — Да. Решила принять душ и выспаться. Брок замер, словно почуявший что-то пес. — И наверняка заблокировала дверь, чтобы никто ей не мешал, — предположил он. — Именно. Но мне она дала ключ на случай, если проспит. Чтобы я разбудила ее завтра в шесть. Брок вдруг обратил внимание на лежащую черную карточку возле тарелки Романофф — такие электронные ключи были у всех живущих в Башне Мстителей. Брок удержал на языке совершенно идиотский вопрос «зачем ты рассказываешь это мне?» и просто кивнул. Романофф… Наташа отвернулась от него к Кэрол и начала расспрашивать ее о Питере. Когда она повернулась обратно, Брока рядом уже не было. Черной карточки на столе — тоже. Он шел по коридору и размышлял о том, что это может быть очень эпичная подстава. Что ключ не тот. Что Марии сегодня здесь нет. Зачем вообще Вдове было это делать? Карточка жгла ладонь не хуже Экстремиса, когда он подходил к двери. Электронный замок пискнул, зажглась зеленая лампочка и дверь приоткрылась. Что ж, по крайней мере здесь обмана не было. Точно так же, как и не было Хилл. Брок прошелся по ее трем комнатам, заглянул в кабинет и никого не нашел. И в этот момент открылась дверь ванной комнаты. Вначале он увидел только облако пара — Мария любила очень горячую воду и совершенно не смущалась, когда ванная превращалась в турецкую баню — и только затем из облака показалась она сама, закутанная в короткое полотенце, с разбросанными по плечам мокрыми волосами и влажной кожей. Брок замер и непроизвольно сглотнул. — Что ты здесь делаешь? — недовольно спросила она. — Тебя жду. — Как ты вошел? — Дверь была не закрыта, — соврал Брок, решив не сдавать Наташу. — Я подумал, что стоит проверить. — О да, вдруг в самое защищенное в мире здание пробрался бандит и решил на меня напасть, — поморщилась Хилл. — Если оно самое защищенное, то почему ты закрываешь дверь? — спросил он. — Потому что бандитом могу оказаться я? Кажется, они оба в тот момент поняли, что речь идет не о двери. — Ри, я хочу кое-что тебе сказать. — Сейчас? — холодно поинтересовалась она. — Да, сейчас! — он чуть повысил голос. — Потому что ты каждый раз будешь сводить все к тому, что нужно подождать еще немного, а я должен разобраться. Она недовольно повела плечом, но протестовать не стала. Брок смотрел, как она без всякого стеснения вытирает спину, бросает полотенце на кровать и надевает тонкий халатик. Один очень знакомый халатик. — В чем ты хочешь разобраться? Он сжал кулак, услышав ее ледяной тон. — Послушай, я повел себя тогда как мудак. Я оправдался работой, но на самом деле действительно поступил слишком жестко. И с тех пор успел пожалеть об этом не один раз. Мария повернулась к нему, сложив руки на груди. — Так ты пришел рассказать, как тебе жаль? — Нет. Ты всегда будешь на меня злиться из-за этого, — он на секунду замолчал. — Ри, прошел год. Сегодня ровно год, понимаешь? Да, я сентиментальный кретин, который помнит даты. Оказывается помнит. — Разнести половину Чикаго — отличный способ, чтобы отпраздновать расставание. — усмехнулась Хилл. — Выпьем за это? — Вообще-то я хотел предложить тебе начать все с начала, — выпалил Брок. В комнате воцарилась тишина. Хилл молчала очень долго, Броку показалось — целую вечность. Брок Рамлоу считал себя умным и довольно опытным парнем — как никак, скоро шестой десяток пойдет. И тем не менее сейчас он ощущал себя сомневающимся, неуверенным ни в чем подростком. Просто потому что она сейчас молчала и смотрела на него. — Долго же ты решался. Прежде, чем его мозг как следует осознал ее слова, тело уже рванулось вперед. Это оказалось даже легче, чем он думал. В его ребра впивались ее острые ногти, его губы горели от ее жалящих поцелуев. Сейчас Броку было наплевать. Кровать в этой комнате оказалась очень кстати, хотя даже не будь ее здесь, его бы это не остановило. Окажись они даже в пустыне, он бы вначале взял ее прямо на песке, несколько раз, не выпуская из своих рук ни на секунду, и только потом стал бы думать о чем-то другом. Кажется, вместо того, чтобы по человечески раздеться, половину одежды на себе он попросту сжег. Мария смотрела на это со смесью восторга и ужаса во взгляде. А Экстремис в крови Рамлоу кажется впервые за все время полыхал не от злости. — Ты, черт тебя дери, грязный, потный мужлан, — прошептала она, отрываясь от очередного поцелуя. — Закопченный, как паровоз. — Если хочешь, мы пойдем в душ, — выдохнул он ей в ухо. — И ты меня отмоешь. Но в другой раз, ладно? Его рука спустилась ниже, к ее лобку и бережно, почти трепетно, коснулась тонкой кожи. — С каких пор ты такой нежный? Рамлоу все-таки не выдержал, зарычал и вцепился в один из ее сосков зубами. Его пальцы грубо сжали бедро Марии, оставляя синяки. Она потянула его на себя, заставляя распластаться, грубо, собственнически, сжала его член, а потом втянула в долгий, глубокий поцелуй. — Я люблю тебя. Кто из них это прошептал, Брок так и не понял. Где-то на периферии сознания болталась мысль о действительно не закрытой двери, на которую быстро стало наплевать. А потом все вымело из головы взорвавшимся от нетерпения комком желаний, и Брок вообще перестал соображать.