— Вот дерьмо.
Они сидят на краю поляны, и Хоук не смотрит на него. Небо потемнело окончательно, и за плотными тучами едва проглядывают звезды. Она знает, что не рассказала всего в полной мере — слишком запиналась, слишком часто возвращалась и пускалась в детали, которые поначалу пропустила, а позже вспомнила. Не важно. Варрик хороший рассказчик; несмотря на ее невнятные попытки объяснить, возникшие в голове образы расскажут ему достаточно.
Хоук вздыхает и рвет пожухлую траву, медленно обдирая травинки ногтями.
— Ага.
— Он говорил, зачем ему нужно сюда?
— Ни разу. Я даже не знаю, что он за демон.
Теперь вздыхает Варрик.
— Я все равно рад. В мире уже полно демонов, но за твое возвращение можно выпустить и не одного.
На ее глаза наворачиваются слезы.
— Может быть, — шепчет Хоук. — Хотя, смотря кого спросишь.
Варрик дает выход раздражению и хватает ее за плечо, заставляя взглянуть ему в глаза.
— Так. Что происходит?
— Я просто сказала…
— Я не об этом. Ты знаешь, о чем я. Ты с нашей встречи ни разу не спросила о Фенрисе. Думаешь, я бы такое проглядел? — в глазах гнома горит беспокойство. — У вас случилось что-то еще до отъезда в Скайхолд? Помню, ты говорила, что он не хотел тебя отпускать, но если серьезне…
— Нет! — Хоук ерошит волосы, борясь со слезами. — То есть да, мы спорили, но ничего… ничего… — она вцепляется в траву, силясь подобрать слова.
— Слушай, это, конечно, не мое дело, но…
— Только… да посмотри на меня, Варрик! — наконец-то выпаливает она. — Ты понял все, как только увидел, и он тоже поймет. Я не скрою случившегося и не хочу от него скрывать, но… — Хоук прижимает колени к груди, судорожно втягивая воздух. — Он возненавидит меня, — глухо произносит она, уткнувшись лицом в колени. — Ты же знаешь, как он относится к магии, и до сих пор ничего не изменилось. Он никогда не примет магию как нечто хорошее — лишь бременем, с которым я родилась. В Киркволле мы постоянно спорили, что маги отвечают за свои действия, что не все поддаются соблазну. Он наконец-то признал, что не все из нас… — она снова отчаянно стонет. — Он все время был прав. Я столько клялась, что никогда не решусь на магию крови, что не отчаюсь настолько, но я продалась, как и остальные, — Хоук смеется глухо, наполняя воздух звоном похоронного колокола.
— Не станет он тебя ненавидеть, — терпеливо отвечает Варрик, осторожно положив руку ей на плечо.
— Станет, — горько бормочет она в колени, обхватив голову и ноги, пряча лицо. — Ты тоже должен. Я сделала именно то, что мы пытались остановить.
— Не то…
— Более того, — не слушает его Хоук, — он всегда будет видеть это, глядя на меня. Всегда будет знать, на что я пошла. Я сама буду знать. Каждый раз я буду напоминанием о том, что сдалась, как остальные. Что мы все в опасности.
Варрик гладит ее по спине:
— Мне кажется, — выговаривает он, — ты можешь подождать, пока он не придет сам, а не решать раньше времени за него.
На несколько минут Хоук затихает. Варрик терпеливо сидит, пока ее плечи не перестают бесшумно, судорожно вздрагивать. Ему известно, насколько она ненавидит выглядеть уязвимой.
— А если он уйдет снова, — Хоук шепчет так тихо, что гном едва ее слышит. — Тогда было… очень трудно. А сейчас… — она испускает долгий, изнуренный вздох и наконец понимает голову. Даже в тусклом свете отдаленного костра видно ее покрасневшие глаза. — После всего… понятия не имею, как смогу это пережить.
Размышляя каждый о своем, они снова сидят в тишине.
— Что ж, — медленно отзывается Варрик, — сейчас ничего не решить. Прости, я хотел бы сказать что-нибудь кроме того, что не стоит так беспокоиться. Сомневаюсь, что смогу утешить тебя, пока ты не услышишь, что скажет он сам.
Хоук снова вздыхает:
— Да, — с несчастным видом соглашается она. — Просто… это слишком. Как всегда, — ее глаза закрываются. — Я так устала.
— Как он воспринял? — вдруг спрашивает Хоук. — Инквизитор сказала, что ты написал ему, когда…
— Написал, сразу как вернулись в Скайхолд, — отвечает гном. — Я потом писал ему еще — в смысле, на него же и раньше сложно было повлиять. Не уверен, что он открыл хоть одно письмо после первого. Люди Лелианы убедились, что он их получил, но… вот.
— А… ему сказали, что меня нашли? Нужно… я должна что-нибудь написать, но они не знали, куда послать записку, когда я… где меня нашли. Он… знает?
— Я сказал Лелиане, чтобы ее разведчики точно сообщили ему обо всем, и просил встретиться с нами в Скайхолде. Дорога займет как минимум три недели, но мы сомневались, сможешь ли ты ехать сама. Как только доберемся, сама пошлешь ему весточку.
Хоук медленно кивает:
— Когда я уходила, он помогал беженцам из Тевинтера на границе с Вольной Маркой. Он все еще там?
— По последним слухам, да. Приедем и узнаем у Лелианы, выследила ли она его, — Варрик ободряюще хлопает ее по плечу. — Не сомневайся, он захочет тебя увидеть. Успеешь прийти в себя и разобраться.
Хоук проводит ладонью по лицу и тоскливо соглашается:
— Наверное.
— Пошли-ка в лагерь, — осторожно предлагает гном. — Скайхолд отсюда в четырех с половиной днях пути, если поторопимся. Там тебе помогут.
Хоук молчаливо возвращается за ним к светящемуся кругу временного лагеря Инквизиции. Она не согласна. Не все можно исправить, некоторое можно только перетерпеть.
Прошло три дня с тех пор, как она спала последний раз, и тело начинает скатываться в сон. Голоса постоянно шепчут, и Хоук знает, что следующей ночью провалится в их мир. Никому не говоря, она устанавливает вокруг палатки защитные чары. От близости к горам воздух холодеет, и спать без пристанища нельзя. Когда к ней со своей магией присоединяется Солас, Хоук не возражает, хоть и не узнает странные руны, которые он вычерчивает рядом с ее заклинаниями. Они потрескивают незнакомой силой и кратко вспыхивают зеленью, прежде чем погрузиться в землю.
— Помогут? — все, что она спрашивает.
— Точно не знаю, — лишь отвечает эльф.
***
Руны не помогают.
К ней обращается холодный резкий голос.
— Hoc enim est proprium bonum.
Хоук не говорит на этом языке, но она больше не Хоук; она кто-то еще, с поднимающимся из живота ледяным ужасом, и вот он прекрасно понимает слова: для твоей же пользы.
— Я не понимаю, о чем ты, — на том же самом языке отвечает им другой голос, словно притворное недоумение способно остановить дальнейшее. Но холодные руки хватают запястья, заключая в железные оковы, что еще холоднее. Он не отодвигается. Он ждал криков, злости, борьбы — не слабого смирения, которое слышится в голосе мужчины. Бороться невозможно; он поворачивается спиной и заговаривает с собравшимися позади смутными фигурами.
— И ты даже не посмотришь? — с вызовом бросает пленник. — Так и останешься спиной? Будешь держать меня здесь в цепях, пока не получишь желаемое?
Ему не отвечают. А потом он видит, как к нему ковыляют фигуры, наступают, и красная волна невыносимой боли накрывает его с головой — только тогда он в полной мере понимает, что происходит.
Удивляться и пугаться поздно. Вымученный крик долгим эхом отдается от стен, когда на разум, стирая все мысли, опускается плотный кровавый туман.
***
Хоук просыпается, когда рассвет уже давно наступил. Она растерянно поднимается; тело ноет после долгой скачки, а горло болит и саднит. Несмотря на то, что она в конце концов провалилась в сон, Хоук не чувствует себя отдохнувшей. Она из последних сил пытается выбраться из хватки Кошмаров, до крови прикусывая сжатый кулак, чтобы прогнать из головы оставшихся призраков. Рассудок блаженно проясняется, хотя воспоминания в вечном ожидании застыли на краю сознания. «В этот раз хватило и зубов», — проносится в мыслях. Хоук не хочет прибегать к ножу. Не хочет, чтобы Варрик понял: новые шрамы появляются даже сейчас.
Она выходит из палатки — на поляне до странности пусто. Все пожитки сложены и собраны в путь. Дориан сидит у углей ночного костра, вяло тыча в них палкой. При ее приближении маг поднимает усталые, обеспокоенные глаза:
— Ты кричала, пока спала, — отвечает он на вопрошающий взгляд. — Разбудить не получилось.
Хоук вздрагивает, но, к чести тевинтерца, он не отворачивается от нее, пока говорит, с волнением встречая пристальный взгляд.
— Солас решил, что лучше не вмешиваться и подождать, пока ты не проснешься сама. Варрику было… трудно. Инквизитор забрала его на разведку. Мы пойдем за ними.
Кассандра молча разбирает палатку Хоук и скатывает спальник, а Солас выводит на середину ложбины лошадей.
С угрюмым видом Хоук гасит вспышку жизни в умирающих углях, щедро кинув в котелок горсть чайных листьев. Пока они собираются, она глотает горький напиток наравне с собственным стыдом.
***
Чтобы догнать Варрика и Инквизитора, им хватает пары часов. Хоук пытается ободряюще улыбнуться, но обеспокоенный взгляд гнома не отрывается от ее лица, пока Дориану не удается отвлечь его историей о какой-то выходке Купеческой гильдии. И вот уже Варрик развлекает всю компанию, и даже Хоук вдруг ловит себя на том, что посмеивается, слушая об одном из их многочисленных злоключений в Киркволле, хотя сейчас в его рассказе куда больше врагов и остроумных шуток, чем ей помнится.
— В первый раз ты описывал это по-другому, — раздраженно произносит, обращаясь к нему, Кассандра.
— Ты не слышала о художественных отступлениях, Искательница?
— Но ты точно рассказывал мне эту же историю, но она происходила в Нижнем городе, а не на Берегу. И вы сражались с разбойниками Хартии, а не с наемниками.
— Незначительные детали! Важен дух истории, а он остался тем же.
День тянется дальше, эти двое изредка препираются, и все они продолжают подниматься по извилистой дороге к Морозным горам. Когда в разговоре наступает лишенное напряженности затишье, Инквизитор разворачивает лошадь, чтобы взглянуть на отряд.
— Коул, — торжествующе объявляет она.
Хоук вскидывает на эльфийку непонимающий взгляд:
— Кто?
— Из наших. Он ведь сможет помочь? — последний вопрос, кажется, адресован Соласу, или же он просто отвечает на него первым.
— Имеешь в виду, он сможет убрать кошмары ? Хм-м, — эльф, задумавшись, замолкает. — Возможно. Попытка не пытка.
— О ком вы говорите? Этот Коул — маг?
Тут уже отзывается Варрик:
— Вы встречались в Скайхолде, хотя люди обычно забывают, что говорили с ним. Но Лавеллан и Смеюн правы, может, у него получится избавить тебя от хреней Кошмара, — появившийся шанс волнует Варрика, хотя сама Хоук сомневается, что можно поверить тому, встречу с кем мало кто помнит. Тем не менее, от придуманного плана по ее выздоровлению настроение у Варрика повышается, поэтому Хоук оставляет сомнения при себе, и они продолжают восхождение.
С посланным за Варриком отрядом Инквизиции они встречаются, лишь начинает темнеть, когда выходят на дорогу меж возвышающимися пиками. Здесь яростно гуляет ветер, и все кутаются в плащи, прячась от его любопытных ледяных пальцев. И хотя стражники возвращаются по земле, по которой лишь недавно прошли, они с готовностью отправляются обратно под кров уютного Скайхолда.
Несмотря на отдых накануне ночью, Хоук понимает, что истощена, и даже колючие снежинки, хлыстом проходящие по коже, не помогают взбодриться. Осушая очередную чашку чая с измельченным эльфийским корнем, она силится удержать глаза отрытыми, без толку сидя у костра, пока вокруг разбивают лагерь. Рядом садится Кассандра, и пусть она хранит молчание, ее твердый взгляд удерживает солдат Инквизиции от вопросов, не касающихся напрямую самой Инквизиции, и не важно, какими горящими любопытством глазами они смотрят на Защитницу.
Той ночью Хоук с Соласом снова ставят вокруг палатки защитные чары. Эльф ничего не говорит, когда она накрывает площадку заглушающим заклинанием, лишь хмурится и добавляет свою незнакомую, мерцающую магию.
