Падение из Тени

   Спустя три с половиной дня и три ночи они наконец-то добираются до Скайхолда. Спешившись, Инквизитор со спутниками проходит через огромные ворота — их узнают и поднимают тяжелую решетку.    Лавеллан, не смотря по сторонам, направляется внутрь, оставив лошадь на попечение одного из разведчиков. Хоук идет следом за остальными, пусть и не таким уверенным шагом. Когда она в последний раз уезжала отсюда, Инквизитора объявили Вестницей Андрасте — ошибочный титул, как они выяснили, оказавшись в ловушке в Тени. Но, судя по ее наблюдениям, это обстоятельство ничего не изменило: каждый незамедлительно подчиняется приказам Инквизитора, бросаясь распаковывать и переносить вещи, до которых она даже не успевает дойти.    Они проходят во двор, и Лавеллан останавливается. Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но с языка не успевает сорваться ни слова, как перед ней из ниоткуда возникает мужчина. Нет, не мужчина — парень. Тонкий, как трость, высокий и по-юношески долговязый. На нем трудно сосредоточиться — взгляд Хоук соскальзывает на стену или стоящих в отдалении людей, несмотря на усилие задержать на нем внимание. Светлые волосы подобно соломе торчат из-под непомерно большой шляпы, и он заполняет испуганное молчание Инквизитора собственными словами:    — Думаешь, ждешь, хочешь спросить. Ты звала меня. Зачем?    Лавеллан не тратит времени, сразу переходя к делу:    — Коул, помнишь Хоук — она оказалась в Тени вместе с нами. Когда она убила демона Кошмара, тот затолкнул в нее украденные воспоминания. Как думаешь… сможешь сделать так, чтобы она их забыла? Как ты помогаешь другим? — от надежды в голосе Инквизитора долговязый подросток поворачивается рассмотреть Хоук.    Каким-то образом он оказывается в шаге от нее, хотя она готова поклясться, что секунду назад их отделяло несколько метров. Бледные водянистые голубые глаза встречаются с ее, и Хоук тянется рукой, смотрит в них, как зачарованная, а он подушечками пальцев слегка прикасается к ее вискам.    Вскрикнув от испуга, они почти тут же отшатываются друг от друга. Хоук пятится, сжимая посох, который все то время неосознанно держала рядом. Ее ловит Кассандра, а Лавеллан с Соласом с тревогой бросаются туда, где стоит Коул, за миг оказавшийся в пятидесяти шагах от собравшихся. Даже издалека Хоук видит, как он дрожит от перемешавшихся страха и страданий. Варрик делает пару осторожных шагов по направлению к парню, но потом неуверенно останавливается и вместо этого спешит к Хоук.    — Он демон, — с упреком выдыхает она. — Ты не говорил… почему он здесь? Что?.. — происходящее не укладывается у нее в голове.    Все наконец кажется безопасным, но вдруг рушится: валятся горящие обломки, обжигающие бревна пригвождают ноги, и здание обваливается рядом с ней. Он пытается выбраться, но дверь заклинило, и за невообразимым грохотом никто не услышит его крики — легкие наполняет дым. Плача, она карабкается по замерзшей дороге, а маленькое убежище, которое они построили, рушится вновь, оставляя их уязвимыми и испуганными.    Она борется со страхами, звучащими все громче, грозящими захватить ее. Отталкивает их, силясь сосредоточиться на том, что говорит ей друг:    — Нет, не демон — он дух. Но только чуть-чуть. Он по существу человек, правда, ну или пытается им быть… — старается убедить ее Варрик, но Хоук перестает слушать его, стоит Коулу наконец дрожащим голосом заговорить.    — Кричащие, скрежещущие, застряли внутри — трепещут, ищут освобождения. Худшие страхи, не забытые, но раздробленные, содранные, и им ничего не остается, кроме как показывать ей. Разумы, к которым они тянутся, слишком далеко, и они больше не знают, как вернуться домой. И они заставляют ее слушать, силой пытаются сделать из нее тех, кем были однажды, — его руки дрожат, он не смотрит на Хоук, но она не может отвернуться. — Не могу. Не удалось.    — Ты не можешь от них избавиться? — огорченный вопрос Лавеллан звучит тихо, но Хоук улавливает его, и дух все равно отвечает.    — Нельзя уйти от чужой боли. Она не забывается, но скрадывается, подсовывается, всасывает части, что делали их людьми. Знать, что боль — прошлое, не то же самое, что не знать, что боль существовала. Они не ее, она не может их отпустить. Мне некуда их деть, кроме себя — я не могу быть таким, я не обернусь в него… — его голос, звенящий отчаянием, в конце срывается — и на крошечный миг Хоук забывает, что он не человек.    Коул поворачивается к ней и, хотя он все еще на другой стороне двора, она видит страдальческое выражение на его лице, словно бы мальчик так и стоит прямо перед ней.    — Я ничего не могу сделать, — говорит он. — Прости.    И он исчезает, будто семена одуванчика под порывом резкого ветра.    Когда Хоук оборачивается к Варрику, лицо у него мрачное.    — Слушай… парень напуган, но не волнуйся. Не сомневаюсь, он успокоится и сможет что-нибудь…    — Нет, — обрывает его Хоук. — Ты сам слышал: «обернусь в него». Он про Кошмара, не так ли? Так нельзя, — слова тяжело повисают в воздухе. Слабая надежда, которую она снова себе позволила, рушится, и осколки в груди режут больнее, чем она ожидала.    — Послушай…    — Я сказала «нет», Варрик. Людям нет смысла впутываться в это. Духам. Кому угодно.    Хоук не может отделаться от страха впустить в свою голову демона. Кожа и так запятнана метками последнего, оставившего их и в ее душе, разум навсегда заражен ужасной магией, которой она никогда не желала знать. Не только Коул предпочитает зваться «духом», и у Хоук это название не вызывает никакого доверия.    Варрик молчит. Она тут же жалеет, что сорвалась на него, зная, что он просто хочет ей помочь. Но она не может поддерживать его веру в то, что он может что-то для нее сделать. Теперь в его внимании и умениях нуждается Инквизитор. Хоук не станет отрывать его от обязанностей, не позволит оставить их ради нее, когда помочь может, наверное, только одно — кое-что, что он ненавидит и боится настолько же, насколько и она сама. Или же боялась.    — Поговори с ним, — убеждает его Хоук. — Скажи, что все нормально. Я понимаю. Не может помочь — не страшно, — когда они оба упали, она заметила его беспокойство о мальчишке; она знает, что Варрику трудно видеть их боль. — Сейчас я вряд ли смогу поговорить с ним сама, — кожу головы все еще покалывает от короткого соприкосновения и от того, как Страхи в разуме рванулись вперед, желая когтями зацепиться за возможность побега. Но дух как раз вовремя от нее оторвался.    Варрику, кажется, хочется разорваться, но Хоук настаивает, и он торопится уйти, в то время как Инквизитор приближается к ней. Когда Лавеллан начинает говорить, Хоук отбрасывает мысли подальше.    — Простите. Я правда думала, что он сможет… что ж, — эльфийка трясет головой, словно избавляясь от лишнего, и продолжает: — Вам что-нибудь нужно? Стража приготовит комнату или же…    — На самом деле, я бы хотела поговорить с главой разведки, если она свободна.    — Конечно, я проведу.    — Не стоит, я помню дорогу. Вам надо вернуться к делам.    Лавеллан медлит и разрывается между желанием помочь и пониманием, что есть дела, требующие ее внимания. Хоук принимает решение за нее.    — Не надо за мной присматривать. У вас нет времени, вы нужны Тедасу. Не позволяйте… себе отвлекаться, — Хоук твердо смотрит Лавеллан в глаза. — Возвращайтесь к своим обязанностям, — она не понаслышке знает, насколько гибельно может обернуться ситуация, если позволить дружбе затмить то, что происходит в мире. Выжженные руины города, по которому она больше не сможет прогуляться, мелькают в памяти, ослепляя болью, словно бы это случилось только вчера.    Инквизитор коротко кивает.    — Тогда до свидания, — отвечает она, но не успевает ничего добавить, как Хоук разворачивается и взбирается по главной лестнице, не смотря, куда уходит Лавеллан.

***

   Хоук пару секунд нерешительно мнется на лестнице у ротонды, стараясь привести мысли в порядок, прежде чем подняться на верхний этаж. Какое-то ужасное мгновение она думает сбежать, сорваться с места и просто оставить весь кошмар позади.    Но Хоук знает, что не поступит так. Не может — Страхи все равно будут преследовать, куда бы она ни направилась. И, несмотря на сказанное Варрику, она хочет знать. Ей это нужно. Отчаянно. Она глубоко вдыхает и входит в комнату на вершине башни.    Лелиана стоит, упершись руками в стол, и всматривается в разбросанные по нему карты. Кидает взгляд на приближающуюся Хоук, едва заметно, не удивленно улыбаясь — без сомнений, она уже знала, кто идет с ней поговорить.    — Защитница. Я рада, что вы снова к нам присоединились. Поначалу я едва ли осмеливалась надеяться, что доклады не врут.    — Все удивляются. Я, вероятно, больше всех.    — У меня уже есть отчеты разведчицы Хардинг, но если у вас есть минутка, я буду весьма признательна за рассказ из первых рук…    — Позже, — перебивает Хоук, пренебрежительно махнув рукой. Она здесь не за этим. — Варрик сказал, вы посылали сообщение Фенрису.    — О, — она моргает, перестраиваясь на новую тему разговора. — Конечно. После Адаманта Варрик попросил нас присмотреть за ним, и мы старались по возможности отслеживать его передвижения. Когда мы нашли его, мой человек передал сообщение — после того как мы убедились, что нашли именно вас и что вы, кхм, по-настоящему живы.    — Что он сказал? — Хоук впивается ногтями в ладони, изо всех сил стараясь не выдать позой беспокойства.    — А, — впервые Хоук видит, как бывшему барду становится неловко. — На самом деле, мы не знаем, где он сейчас. Он просто ушел, когда получил сообщение. Мой шпион предположила, что он вернется туда, где остановился, но, добравшись, она нигде его не нашла. Скорее всего, он тут же покинул город, — Лелиана раздраженно хмурится, недовольная не особой усердностью посланника. — Простите. Мы ищем его и скоро точно узнаем…    — Не стоит. Найдите ближайший порт. Он сядет на первый отплывающий корабль, даже если тот не самый быстрый, — Хоук прикрывает глаза и набирает полную грудь воздуха. Вот так. Он на пути в Скайхолд. И где-то через три недели он окажется здесь, и ей придется с ним увидеться.    Лелиана снова моргает.    — Я немедленно пошлю человека проверить записи из гавани.    Хоук возвращается к лестнице. Ей не нужно подтверждений. Она знает. И решает, что ей не хочется говорить, особенно о том, что так жаждет узнать Лелиана. Она будет придираться, искать неточности в истории — той, которую Хоук официально предоставила Инквизиции — и сразу же найдет несоответствия. Не в характере Хоук прятаться вместо того, чтобы сражаться, но пока еще существуют детали, которыми она не готова делиться.

***

   Комната, которую ей предоставили в этот раз, расположена над внутренним двориком крепости и выходит на верхнюю галерею. Заглядывая в соседние помещения, она обнаруживает, что одно выглядит заброшенным, другое все еще представляет собой завал упавших балок и мусора. Хоук не уверена, выделила ли ей Инквизитор эти покои умышленно или же по воле случая. Все равно этой ночью она никого не побеспокоит, даже если не поставит заглушающие чары.    Удивительно, но на столике лежит ее старая сумка — наверняка ее куда-то запрятали и забыли. Внутри не так уж много: сменная одежда, памятные вещицы из Киркволла, поеденный молью шарф. И одна из книг Варрика, которую она чуть-чуть не дочитала перед уходом. Сейчас Хоук даже не представляет, как можно снова за нее взяться — страницы точно шаг в прошлую жизнь, время до того, как все пошло совершенно неправильно. Комната внезапно давит стенами. Хоук нужно уйти, прогуляться, что-нибудь сделать, и она выходит, не потрудившись запереть дверь.    Со времени ее последнего визита Скайхолд сильно изменился. Там, где раньше были одни лишь развалины, теперь наполовину завершен ремонт, а подмостки заменяет гладкая поверхность, создающая впечатление, что прошедшую сотню лет крепость бережно использовали. Сейчас сюда стекается множество народа — не только новобранцы и беженцы, но и мелкие дворяне с богатыми купцами теперь собираются в главном зале и дворе. Едва ли возможно, что ее заметят, а уж тем более узнают. Пару раз заметив, как от ее вида у обитателей крепости удивленно распахиваются глаза, Хоук проскальзывает в другой коридор или на лестницу, и с ней не успевают поздороваться.    Закат застает ее сидящей на каменном зубце стены — Хоук разглядывает людей внизу, занимающихся своими делами. Приближающиеся шаги изящных туфелек она слышит задолго до того, как поднимает взгляд.    — Защитница, как хорошо, что вы снова с нами, — тепло приветствует ее Жозефина, чуть приседая в реверансе. Хоук подозревает, что он точно выверен для их степени знакомства.    Хоук вежливо кивает в ответ, и Жозефина, ступив вперед и облокачиваясь на стену, так же окидывает взглядом двор и продолжает:    — Если мы можем сделать ваше пребывание комфортнее, только спросите. Я уже договорилась доставить ужин в ваши покои, если не возражаете. Подозреваю, вы не в настроении уклоняться от вопросов наших дорогих гостей и тех, кто слышал о вашем возвращении.    — О! — Хоук благодарна и за предусмотрительность, и за то, что Жозефина, в отличие от других, не собирается осыпать ее сотней вопросов. — Да, отлично, спасибо вам, — честно говоря, Хоук забыла, что ей нужно есть — еще одна привычка, приобретенная в неизменной Тени, от которой не удается отделаться.    — И я имею в виду что угодно. Свободно посылайте мне записки с любой прислугой или приходите прямо ко мне в любое время дня, — Жозефина легко касается плеча — короткое знакомство не позволяет обняться, но ее жест служит утешением. — Инквизиция сильно вам задолжала, — серьезно произносит она. — Ваши действия без сомнения спасли Инквизитора и тех, кто сопровождал ее в Адаманте. Нельзя не предоставить вам все наши ресурсы, но, надеюсь, вы знаете, что это не просто долг, который мы хотим погасить.    Внизу в отдалении на учения выстроились солдаты, наполняя воздух звоном клинков.    — Вы пришли к нам с помощью, рискуя своей жизнью, когда мы отчаянно в этом нуждались. Никто не забыл. Надеюсь, мы станем друзьями, и если что-то понадобится — обращайтесь, — и Жозефина отходит от стены, стряхивая с золотой блузки мельчайшие пылинки.    — Варрик наверняка хотел присоединиться к вам за ужином, — добавляет она. — Он, вероятно, в вашей комнате, — антиванка, шелестя юбкой, бодро спускается по лестнице, а Хоук вздыхает, перемахивает с зубца в проход и направляется в комнату.

***

   Варрик действительно ждет ее в покоях с обещанным ужином. При виде ее лица он решает не спрашивать Хоук о самочувствии и не старается ее развеселить. Вместо этого он заполняет тишину рассказами о старых друзьях. Изабелла, вопреки всему, все еще капитан корабля, ее не задерживали и не устраивали против нее бунт. Авелин и Донник по-прежнему держат Киркволл на плаву или, по крайней мере, он лишь чуть хлебает воды. Карвер… ну, это Карвер. И так далее.    Хоук знает, что должна сама им написать, но сейчас это кажется невыполнимой задачей. Вместо этого она просит Варрика отправить всем по весточке, что она, как и ожидалось, в порядке, и скоро с ними свяжется. Его непринужденное настроение омрачается ее ложью о хорошем самочувствии, но гном не давит. Он и дальше рассказывает истории, пока Хоук ковыряется в мясе и хлебе. После долгой странной пустоты в желудке и отсутствия голода еда теперь кажется слишком обильной, слишком насыщенной. Но чай Хоук по-прежнему продолжает пить.    Варрик уходит после наступления темноты, мерцая невысказанной озабоченностью во взгляде, когда сжимает ее в объятиях. После его ухода комната угнетает тишиной.    — Я вернулась, — громко, на пробу проговаривает она. Слова не разносятся эхом по комнате и не заполняют пустоту.    — Я выжила. Я жива, — она пробует слова на вкус, выпускает в воздух, а в голове вертится вопрос: перестанут ли они когда-нибудь отдавать ложью?