Танцуй, ты ведь этого тоже хотела...

Я уверенно шагаю под музыку в его направлении, пихая бедром ведущего. Красавин стоит, не шевелясь, и, кажется, он слегка шокирован. Наверное совсем не ожидал, что я решусь! Не на ту напали, Дэн Сергеевич, ох, не на ту! Плавно покачивая бедрами из стороны в сторону, подхожу к нему в плотную и упираюсь грудью в его грудь. Ах, как мне нравится это выражение его лица: его глаза смотрят прямо в мои, прожигая, кажется, всю насквозь. Его глаза искрятся, и это заводит, это придаёт уверенности. Его губы слегка приоткрыты, что говорит о его удивлении. О, да, Денис Сергеевич, я умею удивлять! «А он так любит кофе в обед» Игриво пою я, глядя глаза в глаза и небрежно оправляя воротник его рубашки кислотно-бирюзового цвета. «И по утрам его вкусный омлет» Резко вильнув бедром, задеваю учителя и пихаю в сторону, одновременно с этим ещё и небрежно похлопав рукой по его плечу. Впервые вижу обескураженного Дэна. Он по-прежнему не шевелится, у него лишь ниже отвисает челюсть и всё шире расширяются зрачки. Сейчас я даже сомневаюсь в том, что он дышит. Это скорее больше похоже на транс. Нежно проведя пальчиками по его руке от плеча медленно вниз, беру его за руку. Он с замиранием смотрит мне в глаза. «Он любит жить без проблем» Со всей силы крутанув его вокруг своей оси, затем резко остановив, толкаю в спину так, что он, качнувшись, отступает на шаг и с непониманием смотрит на меня, слегка обернувшись. Могу сказать, выглядит он ошарашенным. «Его манила красотой колен» Пою я, слегка присев и эротично проведя пальцами по своим коленям, в то же время не менее эротично виляя попкой, глядя в зал и подмигивая публике. Есть контакт! Зал визжит от восторга! «Работа двадцать четыре часа» На полутонах пою я, вновь оказавшись возле Красавина. И медленно шагая вокруг него, эротично извиваюсь всем телом и глажу кончиками пальцев его тело, тем самым не давая ему пошевелиться. Он неотрывно за мной наблюдает, медленно поворачиваясь вокруг своей оси, как заворожённый. Как же меня заводит этот взгляд. Дикий, властный и в то же время нежный и покорный. «И добивается всего он сам» Пою на публику, слегка отстранившись от учителя, указывая на него большим пальцем правой руки, кивнув головой в его сторону, состроив гримасу, и закатив глаза. «Но я-то хитрая, словно лиса» Со стоном пропеваю я, стараясь сделать свой голос ещё более сексуальным и делая акцент на слове «Лиса». Я провожу ладонью по всему своему телу: от щеки вниз по шее, через грудь, вниз по изгибам талии к бедрам – и демонстративно закусываю губу... «Его манили мои глаза» Хихикаю я, подмигивая ему... «Его манили мои руки» Я вывожу руками узоры на его груди, скрытой лишь одной рубашкой, и змеёй извиваюсь, изредка касаясь его тела. Стоящий до этого по стойке «смирно» учитель, кажется, собирается уйти. Он отстраняется и уверенно шагает прочь... Ну, нет, Денис Сергеевич! Именно Вы сделаете эту песню! «Он меня встретил и замер» На этой строчке я протягиваю руку, мои пальцы легонько касаются его ладони. Он замирает на месте, а моё тело словно пронзает тысяча мелких электрических разрядов. Я сильно сжимаю его руку и тяну на себя. Он рывком летит в мои объятия и больно ударяется своим твёрдым телом о моё. Сердце бешено стучит, уже давно сбившись с привычного ритма, дыхание едва заметно, мои глаза напротив его жгуче-чёрных пылающих глаз, губы напротив его выразительных и таких притягательных губ. «Его манили мои губы» Провожу пальцем по своим губам, слегка постанывая. «До скорой встречи глазами» Ухмыляюсь я, подмигивая учителю, и, резко отстранившись, толкаю его к краю сцены, оборачиваю лицом к публике и встаю за его спиной. «О, боже, мама, мама, я схожу с ума» Мои ладони плавно скользят от его груди вверх по шее, чувствуя его заметно учащённый пульс под нежной кожей. «Его улыбка, мама» Касаюсь пальцами уголков его губ и слегка растягиваю их в легкой улыбке. Публика ликует, а он хмыкает и накрывает мои руки своими, резко оборачивается ко мне лицом и целует кончики моих пальцев... Очень нежно, едва ощутимо... «Кругом голова» Шепчу я, глядя ему в глаза, едва дыша и впрямь чувствуя легкое сладкое головокружение. «О Боже мама, пьяна я без вина, Его улыбка, мама, самая-самая» Пою я, кажется, лишь для него, улыбаясь лишь ему одному. «О Боже, мама, мама я схожу с ума, Его улыбка, мама, кругом голова! О Боже, мама, пьяна я без вина» Делаю над собой невероятное усилие и отступаю на шаг назад, заметно пошатнувшись. Но вдруг он подхватывает меня, резко прижимает к себе, и вот он уже стоит позади меня, откидывает мои волосы на одно плечо и властно хватает за бедра. «Его улыбка, мама...» Выдыхаю я, а он ловит мой ритм, его горячее дыхание обжигает мои теперь уже оголенные плечо и шею. Я чувствую, что ноги мои подкашиваются, а он всё сильнее вдавливает пальцы в мои бёдра и танцует, танцует, танцует... Во рту у меня пересохло, сердце подпрыгнуло к горлу и там же замерло твёрдым комом. Надо петь! Стася, надо петь! Взяла себя в руки, тряпка, и запела! Живо! «Кружили в танце твоём до утра» Срывается с моих губ на выдохе. Едва дыша, я пою, не помня саму себя. Я запрокидываю голову ему на плечо, завожу руки назад за его голову и танцую с ним в такт... Как мне нравится с ним танцевать, как нравится нежиться в его объятиях, как приятно ерошить его волосы, пропуская их сквозь пальцы, обвивать его шею руками, чувствовать тепло его тела, растворяться в его ласках... Неужели? Неужели этот самоуверенный тип, сексуальный и невероятно возбуждающий самоуверенный тип, был прав?! «Что все соседи сходили с ума» Стону я в изнеможении, что же он творит, что я творю?! Мы ведь сейчас танцуем на глазах у половины школы. На глазах у директора, на глазах того самого режиссера. «Что будет дальше, в голове рисую» Пою я, схватившись за голову, резко обернувшись и приведя его в лёгкое замешательство, сильно хватаю его за кисти рук, отрываю их от моей талии и быстро отстраняюсь. Медленно провожу пальцем по его чуть приоткрытым губам так, чтобы это видели все. «Меня так манят его поцелуи» Ухмыльнувшись и игриво закусив губу, я дёргаю его и вновь оказываюсь за его спиной. Я снова в выигрышном положении. «Меня манили его руки» Провожу обеими ладонями по его рукам от плеч, медленно вниз до кончиков пальцев... Надо ли говорить, что мне это нравится? Да, мне это жутко нравится, чёрт возьми! Особенно нравится то, как содрогается его тело при каждом моём касании. «Он меня встретил и замер» Провожу коленкой между его ног, одновременно проводя пальцем по его губам, и любуюсь реакцией: всё его тело напрягается, кулаки сжимаются, ноги тоже сжимаются, стиснув мою ногу, коленкой я чувствую пульсацию его мужского естества. Интересно, а что он чувствует, когда я нежно касаюсь его губ кончиками пальцев? А когда царапаю? «Меня манили его губы» – Ах, – он издает стон, идущий откуда то из глубины, запрокидывает голову назад и начинает тяжело и часто дышать. Он рычит... Кажется, это уже перебор... Отстраняюсь... «До скорой встречи в танц. зале» Поёт он и я пропадаю... Не помню, как допеваю припев, так как отстраниться он мне не позволил, лишь сильнее прижал к себе и закружил в танце, демонстрируя окружающим все те движения, которые учил вчера мой класс. В ушах у меня была слышна циркуляция крови, перед глазами плыл сплошной туман, а ноги превратились в пудинг... В чувство меня привёл бурный шквал аплодисментов. Зал встал. Стояли и судьи, оглядываясь друг на друга и перешёптываясь. – Итак, ваше решение? – раздался голос ведущего, не пойми откуда появившегося на сцене. Наверное, если бы Красавин не держал меня сейчас за талию, я бы рухнула замертво. Я не чувствую своё тело, мысли путаются, губы отказываются шевелиться... А судьи лишь продолжают пожимать плечами, часто моргать, шептаться и перекладывать с места на место таблички «1» и «2». – Я уступаю победу! – вдруг гордо заявил Красавин, вновь заставив публику запищать от восторга. – Мерси, конечно! – с трудом выдавила я из себя, сама не зная, что сподвигло меня это сказать, это было скорее на подсознательном уровне, – но мне не нужны ваши уступки! – выпалила я, глядя ему в глаза и тут же отпрыгнула от него, как будто от кого-то очень опасного... Судьи лишь пожали плечами, и ведущий, не придумав ничего лучше, объявил ничью. Зал зааплодировал. – Так что вы решили? – с довольной улыбкой на лице выкрикнул тот самый статный мужчина режиссер, – вы едете или нет? – Едем! – заявил Красавин, схватил меня за руку и резко затащил за кулисы. – Вредная девчонка, – прошипел он мне в самое ухо, – через полчаса, – шептал он, чётко выговаривая каждое слово, – зайди ко мне в кабинет! Наверное, у меня глаза были на лбу. Что?! Это он мне говорит?! Человек, который раз сто повторил мне, что таким, как я, не место в его «Личном кабинете»?! Серьезно, что ли? – Ты уверен? – с вызовом спрашиваю я, а он, больно схватив меня за бёдра, прорычал «уверен!» и ушёл... Толкнув дверь его «Личного кабинета», я увидела Дэна, сидящего в полумраке в клубах сигаретного дыма за своим письменным столом с бутылкой виски в руке. «Jack Daniel’s»? С горла? Мда, не хило для школьного учителя танцев! Хотя, чему я удивляюсь, для человека, приезжающего в школу на шикарном кабриолете и одевающегося исключительно в дорогие брендовые шмотки, это так, мелочи... Любуюсь им... Он так красив, как греческий бог: его жгучие черные волосы слегка растрёпаны, что делает его ещё более привлекательным, на лице видна лёгкая щетина, это делает его более сексуальным. Он сидит, облокотившись на руку, и смотрит куда-то в стену... Дверь скрипнула, и он тут же обратил на меня внимание. – Ты всё-таки пришла?! – с какой-то очень странной, блаженной истомой в голосе произнёс учитель. Можно ли это списать на виски? Вряд ли, бутылка едва отпита... Да, пришла, сама от себя этого не ожидая, спустя не полчаса, а все полтора. Не хотела сюда идти, не видела причины, по которой должна была явиться в его кабинет. Но потом вспомнила, что говорила не так давно этому самовлюбленному красавчику о том, что он ещё сам меня сюда позовет однажды. И я была права! – Проходи, Лисицина! Посмотрев на свои ноги, аккурат стоящие на пороге, я ухмыльнулась и сделала уверенный шаг через порог. – Садись! – произнёс учитель, встав с места и указав рукой на стул. – Благодарю, но не стоит! – заявила я со всей решимостью, замерев у стола и вцепившись в него рукой. – Ммм, да так даже лучше... – протянул он очень тихо и так опасно, отставив бутылку в сторону, он зашагал ко мне, он выглядел как хищник, готовящийся напасть на свою жертву. Его скулы сведены и напряжены, зубы стиснуты, между нахмуренными бровями пролегли вертикальные складки, его огромные глаза широко раскрыты и сверкают диким огнем. Дыхание моё учащается, сбивается с такта, во рту пересыхает, сердце трепещет испуганной птичкой, по телу бежит холодок... Так! Ты же Лиса! Давай, пораскинь извилинами, придумай что-нибудь! Только не поддавайся! Ни за что не поддавайся чарам его чёрных глаз! Как же он близко, опасно близко, судорожно соображаю, что мне делать, отступаю на шаг назад и оказываюсь прижата к его огромному тёмно-коричневому полированному письменному столу. – Да, – стонет Красавин, ехидно улыбаясь, – вот так, совсем идеально, – шепчет он мне в самые губы, крепко сжав меня за талию. Ух! Я вздрагиваю, а тело содрогается от приятной боли, которая зарождается в месте его цепкой хватки, разливается по всему телу и собирается в тугой узел где-то глубоко внизу живота. Мне это так нравится, чёрт побери! Но, нет, нет, я не могу это допустить! Думай, Стася! Думай! – Я же говорила, – задыхаясь, лепечу я, стараясь придать голосу как можно больше уверенности, но безуспешно... Язык меня не слушается... – что ты ещё сам позовёшь меня сюда, – шепчу я в изнеможении, сходя с ума от ласк, которые доставляют его сильные руки, ползущие вниз по моему телу к самому краю моей коротенькой джинсовой юбки. Вот именно сегодня я решила напялить юбку. Именно сегодня, когда так нужны джинсы. – Говорила... – сладостно шепчет Денис, касаясь моей шеи своими влажными горячими губами и пальцами резко скользнув под юбку... Р-р-р-р... Дышать! Дышать, сказала! Пытаюсь отстраниться от него, вцепиться руками в стол, отползти, сделать что угодно, лишь бы быть чуть дальше... Всё напрасно... Я в ловушке... – Я была права! – Господи, как томно звучит мой голос, рыком вырываясь из груди, перебивая тишину и его тяжёлое дыхание. Его горячие пальцы скользят по моей гладкой прохладной коже под грубой джинсовой тканью юбки. – Права, – шепчет он, вновь обжигая кожу моей шеи своими жадными, жаркими поцелуями. – Ммм... – стону я, запрокидывая голову назад, выгибаясь и со всей силы цепляясь пальцами за гладкую скользкую поверхность его письменного стола, не в силах больше сдерживать своего желания... – А я, – ухмыляется он, одной рукой продолжая с силой вдавливать мои бёдра в стол, а второй скользя по тонкому кружеву моих трусиков. – Говорил, – произносит он сквозь собственный дикий хриплый стон и касается пальцами самой чувствительной кожи на моём теле. О, Боже, что делают со мной его умелые пальцы... От одного лишь прикосновения кровь стучит в висках, тело сотрясает мелкая сладостная дрожь, голова идёт кругом... Желание, густое и горячее желание разливается по животу. Я просто изнемогаю от желания... Только не забывать дышать! Не забывать дышать! Кажется, в кабинете становится слишком душно, мне явно не хватает кислорода... Делаю глубокий шумный вдох, и меня с головой накрывает эйфория... – Что ты, Лисицина, – шипит он, ещё сильнее нависнув надо мной и облизнув мои губы, но не прекращая своих сладостных и таких мучительных движением пальчиками по моему заметно набухшему клитору. – Сама захочешь стать моей! – рычит он, кусая мои губы. – Да! – стону я, еще сильнее откидываясь назад на стол, рефлекторно раздвигая ноги и поддаваясь его мучительно сладостным ласкам... – Д-а-а-а? – умиляется Красавин, и его пальчик резко скользит внутрь меня... – Д-а-а-а... – стону я, теряя голову, и выгибаюсь ему на встречу. Одним махом он переворачивает меня, укладывает животом на стол, задирает кверху юбку и спускает трусики, издавая при этом такие эротические, такие возбуждающие горловые томные стоны... Резкий хлесток ладонью по моей попке заставляет всё тело содрогнуться в приятных конвульсиях и выставить попку ему напоказ. – Да, детка! – рычит он и одним резким движением входит в меня. – А-а-а, – кричу, закусив губу, от резкой боли пронизывающей меня изнутри... Странно, с чего это вдруг? Должно быть, из-за долгого отсутствия секса, или просто слишком резко? Да, так меня ещё никто не брал! Страстно, властно, жадно, быстро... Но с каждым следующим его толчком тело моё привыкает, боль утихает... О, это неописуемое чувство внутри себя его пылающего, твёрдого, содрогающегося символа мужского достоинства... О эти властные сильные руки сжимающие мои плечи и подталкивающие меня ему навстречу, каждый раз заставляющие насаживаться на его твёрдую внушительную плоть снова и снова... Я уже не сдерживаю стонов, ловлю его ритм, и мои бёдра начинают уверенно двигаться ему навстречу. Он движется все быстрее и быстрее, в беспощадном ритме пронзая меня снова и снова, не сдерживая своих рыков и стонов... Мои мысли теряются... О, эти пылкие губы, покрывающие поцелуями мою шею, плечи, спину... И, о, это прекрасное чувство полной наполненности во время извержения вулкана. Достигнув высшей точки блаженства, клубок внутри моего живота вмиг распадается на тысячи и тысячи мелких частиц, сладостной дрожью распространяясь по всему телу. Довольный собой, он отстраняется, и, лишь обернувшись, я понимаю, отчего была та боль... Нервно сглатываю, уставившись на его внушительных, ну очень внушительных размеров плоть и закусываю губу. Да, ТАКОГО у меня ещё не было... – Надеюсь, ты предохраняешься, детка! – ухмыляется Красавин, застёгивая молнию на своих джинсах. Вот же сволочь! Всё внутри меня вскипает от злости. Забыв про наслаждение, я чувствую ярость, охватывающую моё тело, руки сами по себе сжимаются в кулаки, зубы стиснуты до боли. – И не надейся! – выпаливаю я сквозь стиснутые зубы, спрыгиваю со стола, оправив юбку, хватаю бутылку виски и на глазах у изумлённого Красавина пью залпом до тех пор, пока он её у меня не выхватывает. Делаю шаг ему навстречу, улыбаюсь, легонько касаюсь губами его губ, вырываю бутылку, разворачиваюсь и ухожу... Обернувшись лишь раз на пороге, бросаю ему, указав на стол: – И, да, забудь про это! Слышу вдогонку ошарашенное «Как забудь?» и шаги, затихающие где-то в школьном холле... – Анастасия, постой! Стася, Стася...