Степени

- Ты не отвечаешь на звонки. Мы везде тебя ищем. Братья стояли в нескольких метрах друг от друга, не сближаясь и не разводя бурную радость встречи после очень долгого перерыва, как люди, вроде бы очень близкие, но теперь, после некоторых по одиночке испытанных событий, не уверенные, что знают друг друга так, как раньше. Оба изменившиеся внешне. Питер, с бесцветной пергаментной кожей, залегшими под глазами тенями, и чертами лица, будто прорисованными на этом пергаменте карандашом, походил на своё собственное изображение с картин Айзека. Как герой комиксов, гипертрофированно безликий, но с несколькими, на этом фоне особенно выразительными, штрихами: сдвинутыми в одну мятежную ломаную линию бровями; перечёркивающей их падающей наискосок прядкой волос. И, конечно же, глазами – они единственные казались точь-в-точь прежними, с тем же пламенем, но теперь ещё более заметным. Нейтан, при всём своём обычном внешнем лоске – похудевший и ещё более сдержанный, чем раньше. Как всегда с гладковыбритыми, но – что особенно резануло взгляд Питера – впавшими щеками. Всё ещё суперчеловек, но не глянцево-лощёный, а с печатью невидимого груза, грозящегося стать неподъёмным. Совсем не те два счастливых парня с фотографии. Но всё ещё близкие. Нейтан вдруг остро пожалел, что позволил Сурешу пойти вместе с ним. Если и можно было сейчас повлиять на Питера, то точно не в присутствии кого-то постороннего. Доктор был сейчас категорически лишний. - Что он здесь делает? – кивнув на Суреша, но смотря при этом на Нейтана и как будто слыша его мысли, спросил Питер. Памятуя о последней встрече с учёным, когда тот фактически оттолкнул его, предоставив самому разбираться с навалившимися на него новыми знаниями, он не слишком горел желанием снова довериться ему. - Исправляю свои ошибки! Я хочу помочь тебе, – добросовестно принялся отвечать Суреш, но всё внимание в этой комнате было сконцентрировано совсем не на нём. Фактически, его не замечали. Не сводя с брата пристального взгляда, Нейтан медленно двинулся ему навстречу. - Уезжаешь из города? - Да… хочу уехать ненадолго. - Что, стал для кого-то опасен? – не дойдя до него буквально один шаг, Нейтан остановился. Они оба прекрасно знали, зачем и что они здесь делают. Оба понимали, что их цели прямо противоположны. Но ни сдаваться, ни делать резких, в том числе и словесных, движений не хотел никто из них, и они образно кружили на месте, «прощупывая» друг друга фразами и взглядами. - Есть другой путь, Питер, и я тебе помогу. - Ты не можешь. - Возможно, я смогу, – снова подал голос Суреш. - Как? - Мы найдем ответ вместе, – доктор торопливо принялся излагать свой план действий, – если позволишь тебя обследовать, то… - Ты…? Сможешь мне помочь? – возмущённо перебил его Питер, – сможешь всё это изменить?! Нет, они не понимали. Ни сосредоточенно смотрящий на него Нейтан, ни сам доктор, вызывающий своим нынешним энтузиазмом и готовностью всё исправить только раздражение. Они не понимали, что уже слишком поздно! Суреш упустил свою возможность помочь две недели назад! Нейтан… Нейтан упускал её множество раз… но и протягивал руку не реже. Но сейчас от него не было нужно ни того, ни другого. Собственно, это и было главной целью Питера: бежать как можно дальше – от людей, от города, но в первую очередь – от брата. Чтобы тому взрыву достался только Питер. И никто больше… - На все эти тесты нужно время, – уговаривающе продолжал Суреш. - Время?! У меня его нет! – физически ощущая, как рассыпается в ожидании катастрофы настоящее, взвился Питер. – Я не подопытный! И я спешу! – предостерегающе прищурившись, чтобы даже не вздумали ему помешать, он устремился к выходу. Стоявший до этого без движения, Нейтан преградил брату путь к отступлению, и своим любимым многозначительным тоном, после которого все и всегда должны были беспрекословно исполнять его указания, медленно проговорил: - Я не позволю. Тебе. Сбежать. - Что, ты вызовешь полицию, Нейтан? – игнорируя всю весомость его слов, спросил Питер, нарочно подкидывая брату «небратские» способы решения проблемы, тому ведь было уже не привыкать к таковым, – скажешь, что твой брат стал бомбой? - Попрошу задержать психически больного брата, – ответил ему в том же духе Нейтан, ни на каплю не устыдившись и запросто подхватив этот провокационный пас, – ради его же блага. Вопрошающе приподняв брови, он выразительно посмотрел на Питера: как ему такой вариант? Ох, Нейтан… Всё тот же Нейтан. Думающий, что разрушая жизнь брата – спасает его. В маске холодного несгибаемого политика и острым языком, но с горчинкой на самом дне глаз, крупицей своего истинного «я»: запрятанного, испуганного – и пугающего, слишком уязвимого. Защищаться – так по полной, за семью оковами? Питер всегда боялся, что брат когда-нибудь слишком окостенеет, и добраться до этой мягкой точки станет невозможно. Это и сейчас было почти волшебство – когда, в моменты откровений, лицо брата, не особо активное мимически, неуловимо менялось, оживало и теплело, демонстрируя одновременно капитуляцию и облегчение; и предупреждение, чтобы Питер не слишком зарывался, но и благодарность тоже. Эти моменты – для Питера это был почти экстаз. Когда-то они были нередкими. Но не в последнее время… Медленно отставив сумку, Питер подошёл к нему, и, буквально отогнав насупленным взглядом торчащего за спиной брата Суреша, визуально обозначил интимное пространство, доступом в которое обладали только они двое. Их с Нейтаном невидимый круг. Который они редко демонстрировали на публике, но который был очень нужен сейчас им обоим. Питер сам не замечал, как меняется его собственное лицо, с каждым дюймом приближения к брату, и с каждым шагом отходящего доктора. Как сползает угрюмость, как брови разглаживаются, приподнимаясь в своём природном, лёгком, вечно полуудивлённом положении. Как исчезает упрямый прищур, и распахиваются глаза, а сжатые губы приоткрываются, но не чтобы съязвить или возмутиться, а чтобы попросить… Сжав плечо Нейтана, рука которого привычно потянулась в ответном движении, ещё больше отгораживая их от окружающего мира, он склонился к нему как можно ближе, и доверительно заглянул в глаза: - Я знаю, ты хочешь мне помочь. Ты мой старший брат… Сколько раз они будут проходить этот сценарий? Питер что-то вбивает себе в голову – Нейтан его отговаривает, не добиваясь никаких успехов. Питер лезет за пределы своих возможностей, непостижимым образом достигая цели, но потом предсказуемо валится вниз – Нейтан вытаскивает его. Далее наступает благостная минута единения и всепрощения. А потом всё начинается снова. Несмотря на слабость сердца, откликнувшегося на неожиданное «очеловечивание» Питера, Нейтан прекрасно понимал, что со стороны брата это тоже лишь вариант манипуляции, пусть и не такой циничной, какими они бывали у самого Нейтана. Хороший ученик… И хороший брат. Хоть и непослушный. Он кивал на каждую фразу Питера, понимая, что всё это прилежное выступление лишь для того, чтобы в конце перечеркнуть весь его смысл жирной линией, а сам думал о том, как же он по нему скучал. Все эти выпавшие из жизни две недели. Находясь рядом, но не чувствуя вот так, в полной мере, его жизни, голоса, дыхания, касаний, вредности, упрямства, горячности. Питер вряд ли испытывал то же самое, ведь для него этих двух недель не было. Всё рвётся куда-то… думает, что, позволив себе умереть, совершит лучший в жизни поступок. Но он не понимает… Он просто не понимает, что Нейтан никак не сможет его отпустить. - …ты можешь всё исправить, но только…, – Питер несчастно посмотрел на брата, – не на этот раз, Нейтан, – его глаза умоляли понять (неужели тот не сделал бы на его месте то же самое?), отпустить, простить. - Возможно, – покладисто согласился тот, но, не собираясь сдаваться, ненавязчиво потянул в сторону кресел, – ну, давай… сядем и поговорим. Снова как с маленьким? Неужели брат ещё не понял, что больше такое не срабатывает? Не желая слушать знакомые присказки и заговоры, Питер тихо оборвал его: - Ладно… - Хорошо? – обманувшись его поникшим видом, на всякий случай уточнил Нейтан. - Да… Какое-то время они неподвижно стояли, почти обнявшись, лицом к лицу, не сводя друг с друга внимательных глаз. А затем Питер, напоследок покрепче сжав плечи брата, отстранился, и, пройдя несколько обманно неторопливых шагов в сторону, схватил сумку и бросился к выходу. Ни Нейтан, ни, тем более, доктор, даже не успели ничего сообразить, а когда пришли в себя и выскочили за дверь, там уже никого не было. Питер сбежал. Ему хватило этих нескольких секунд… Обдурил! Господи, как ребёнка! Но как?! Наорав на дежурящего у двери охранника, который каким-то образом абсолютно ничего не заметил, Нейтан отправил того в аэропорт, с приказом не упустить беглеца на этот раз, и подошёл к приоткрытому коридорному окну. Неужели Питер просто улетел? Но почему охранник его не заметил? Что за новые загадки? Он сурово глянул на ни в чем не повинного Суреша, и направился отсюда прочь. Не догадываясь, что прошел буквально в одном метре от брата, прижатого к стене – во избежание лишнего шума и движений – человеком-невидимкой.