Океан

- Кенсу, я люблю тебя. Что? Я сказал это вслух?! Через секунду осознав, что натворил, я хочу оправдаться, но лишь отрываю и закрываю рот, неспособный вымолвить и звука. Кенсу оборачивается и смотрит на меня в упор, но на его лице нет ни отвращения, ни даже удивления. Он как будто ожидал этого. Отсутствие отрицательных эмоций у него на лице придает мне сил, и я, взяв его за руку, решаюсь пойти до конца. - Если ты отвергнешь мои чувства, если ты не захочешь меня видеть, я пойму, правда. Это, наверное, нелепо, однако у меня к тебе не просто дружеские чувства… Внезапно Вишня прикладывает указательный палец к своим губам, подавая мне знак замолчать. Я прерываюсь, но чувствую, как мое тело бьет озноб, возможно, это из-за влажного ветра, но, скорее всего, из-за волнения. Да, я сказал ему, я сделал это! Я сказал, что пойму, если он отвернется. Но мне будет больно. Нестерпимо больно. - Знаешь, Кай, когда я шел сюда, я знал, что что-то произойдет. Что-то необычное, будоражащее, заставляющее сердце биться быстрее… - он чуть сжал мою ладонь, - Ты ведь тоже это чувствовал, правда? Кай, я… - он опустил голову, пряча глаза за челкой, но я увидел, что его щечки стали пунцовыми, - я тоже ощущаю его внутри себя, это теплое чувство. Может быть, оно живет в моем сердце, потому что оно каждый раз ускоряет свой темп, стоит мне тебя увидеть. Может, это чувство живет у меня в животе, потому что каждый раз, когда ты касаешься меня, по коже рассыпается миллиард мурашек. Я не знаю, где именно оно находится внутри меня, но чувствую, что оно завладевает моим телом и трепещет всякий раз, как ты оказываешься рядом. Это называют любовью? Я смотрю на бордовую макушку Кенсу и не могу поверить. Он только что признался мне в любви? В ответной любви. О таком я боялся даже мечтать! - Боже, Кенсу, ты не представляешь, как я сейчас счастлив! Не в силах поверить в свое счастье, я прижимаю его хрупкое тельце к себе. Он тоже смущенно жмется ко мне, сцепляя руки за моей спиной. Разве можно быть еще счастливее? Я никогда не чувствовал себя таким одухотворенным. Это просто не описать словами… Разве может человек быть таким счастливым!? Мы стояли, обнявшись, два влюбленных подростка, практически на краю земли. Мы чувствовали друг друга каждой клеточкой своего тела, наши сердца были раскрыты для всего мира и бились в унисон. Влажный ветер с океана играл нашими волосами, обдавая тела прохладой, укрывая их легким шлейфом, он шептал нам, что это ложь, что такого восторга, который мы испытываем, не существует, но мы ему не верили, и он мчался дальше, на другой край земного шара. Мы долго не хотели расставаться в этот вечер, все оттягивали момент разлуки, и только когда вечерние сумерки стали превращаться в прохладу ночи, а на небе зажглись первые огоньки звезд, мы, наконец, отпустили друг друга, обещаясь завтра же встретиться утром на берегу. В эту ночь я так и не смог крепко заснуть. Просыпаясь через каждый час, я то и дело прокручиваю у себя в голове подробности вечера на маяке, и воспоминания не хотят оставлять меня. Утро встречает меня небольшой головной болью из-за недосыпа и ароматными запахами. Одевшись, бреду на кухню, где за столом уж устроились мать и отчим. - Ну, что стоишь? Садись за стол, поешь хоть нормальной пищи. Отец зарплату принес. Сажусь за стол и бросаю взгляд на отчима, в ответ ловлю злую улыбку. Я знаю, что он видел нас с Кенсу вчера, на маяке, потому что была как раз его смена. И он прекрасно знает, что я разговаривал с ним, хотя мне запрещено открывать свой рот вне пределов этого дома. Если он расскажет матери обо всем этом - мне несдобровать. Закончив с завтраком, я направляюсь в школу. Из-за того, что мои мысли полностью заняты Вишней, время летит практически незаметно. Учитель раздает лист с заданиями, который я, так и не сделав ни одно из упражнений, сдаю совершенно чистым. Вприпрыжку скачу по широким коридорам здания, пытаясь не столкнуться с детьми. Выйдя на крыльцо здания, мне на секунду кажется, что у меня галлюцинации, поскольку вижу хрупкую фигурку Вишни возле лестницы. Завидев меня, он машет ладошкой и улыбается. Не могу поверить, что он пришел встречать меня. Спускаюсь к нему, и, пока он не успевает вымолвить и слова, тащу подальше от школы. Когда мы оказываемся на безопасном расстоянии, я выговариваю: - Кенсу, зачем ты пришел? Нас же могут увидеть. - Я соскучился, - горячо выдает он мне прямо в ухо, и по моему телу будто проходит электрический ток, а бедное сердце колотится словно бешеное, - а ты разве нет? - Я тоже, - улыбаюсь и треплю Кенсу по голове, - пойдем на берег. Мы сидим на песке и болтаем. Необычно теплые в осеннюю пору потоки воздуха треплют волосы, вода лижет ступни и вот-вот грозится достать до щиколоток. Мой Кенсу совсем рядом и жмется своим плечом к моему, а я наконец решаюсь и обнимаю его. Он тут же замолкает и его тело немного сжимается – он смущен. Вишня такой милый, что я не удерживаюсь и смеюсь. Он прячет свое лицо у меня на сгибе шеи, его плечи подрагивают – Вишня тоже смеется. - Сегодня будет такая теплая ночь, - произношу я, - думал, осень уже не даст лету послабления, но вот, наверное, последние жаркие деньки в этом году. - Было бы так хорошо остаться ночью на берегу, правда, Кай? - Да, было бы здорово. Мы бы с тобой могли полюбоваться звездами, или даже загадать желание на метеор. Внезапно Кенсу соскакивает со своего места и восклицает: - А ведь это можно устроить! – я улыбаюсь, глядя в его янтарные глаза, где искрятся фейерверки мыслей и чувств, - у моих родителей есть палатка. Можем заночевать прямо на берегу. - Это отличная идея! – улыбаюсь я. Мы договариваемся, что, когда мои родители уснут, я улизну из дома, и вместе с Кенсу мы поставим на берегу палатку, подальше от моего дома чтобы нас не увидели. Вишня убегает домой, а я в предвкушении дожидаюсь вечера. Мне не вериться. Мне до сих пор все это кажется сказкой. Мне кажется нереальным то, что кто-то заботится обо мне, ждет меня. Я не знал, что сердце может колотиться с такой немыслимой скоростью, что я могу любить и получать любовь взамен. Я будто уже не в этом мире. Выпал из него навсегда и бесповоротно. Я не смогу вернуться в старое русло, когда Кенсу уедет. Просто сломаюсь. Возможно, я должен жить сегодняшним днем? Но мысли о будущем не покидают меня. Мне хочется смеяться от настоящего и одновременно рыдать от будущего. Чем лучше сейчас, тем хуже потом. Сгущаются сумерки. Вот мать уже ложится в кровать, вот нетрезвый отчим отправляется на маяк, и стрелки часов подползают к десяти. Я не могу дождаться часа, когда окажусь рядом с Кенсу. Для вида я тоже ложусь в кровать, гаснет свет, и жизнь в доме замирает. Когда мать перестает ворочаться, осторожно встаю, пытаясь не скрипеть половицами. Выбегаю на улицу и бегу вдоль берега, наконец замечая в темноте темное пятно – Вишня. Он пытается поставить палатку, но видно ничего не выходит. - Давай помогу - говорю я, и он испугавшись, вздрагивает, но, видя меня, кивает. - Хорошо, а я пока костер разведу. Кое-как разобравшись с конструкцией, все-таки опыта по установлению палаток у меня нет, я присаживаюсь к огню, который уже развел Вишня. - Не боишься, что этот костер привлечет много внимания? – произношу я, и Кенсу поднимает на меня глаза, в которых отражаются языки пламени и кажется, будто сами чертята пляшут там. - Какие дураки, кроме нас, пойдут ночью на берег? Дым от костра поднимается вверх, растворяется в прохладной мгле ночи, а искры от огня взметаются так высоко, что кажется, будто они зажигают сами звезды, которые пока что еще были бледными точками на небосводе. Сейчас соленый воздух кажется более резким, из-за того, что мы ничего не видим, наши чувства становятся острее, мы улавливаем все запахи и звуки лучше, а значит и ощущаем себя с Кенсу ближе. Мы сидим в тишине, но она отнюдь не неловкая, а даже чувственней и интимней, чем обычно. - Кенсу, что ты сказал своим родителям, когда пошел сюда? - Сказал, что буду ночевать на берегу со своим другом, они же знают тебя. Он просто не умеет врать. Ни словами, ни глазами. Я сейчас сижу с любимым человеком и почти физически ощущаю, как меня с ним связывают тонкие нити воспоминаний, чувств и ощущений. - О, Кай смотри! Звезды проснулись! – тыча в небо пальчиком, восклицает Вишня, и я тоже устремляю взгляд вверх. Тушу огонь, чтобы звезды казались ярче, и ложусь прямо на песок, увлекая за собой Кенсу. Огромное скопление небесных светил и созвездий простирается на небосклоне, а шелест океана лишь создает необычную атмосферу. Вишня касается моей ладони и кладет ее себе на грудь. - Кай, ты чувствуешь? Ты чувствуешь это единение с миром? С природой? Это всепоглощающее чувство своей ничтожности перед всем миром, где даже наша планета всего лишь песчинка? Кай, весь мир сейчас предстал перед нами во всей красе, он открылся нам. Открой свою душу для этого космоса, потому что раньше ты этого никогда не делал. Я ощущаю под пальцами биение чужого сердца, и чувства накрывают меня с головой. Мне страшно от этого необъятного, полного таинственных бездн неба, меня охватывает ужас. Мне кажется, что моя душа и правда распарывается и впускает в себя немного этого ледяного космоса, в груди что-то щемит и царапается – наверное, звезды. - Кенсу, мне страшно. - Ты просто в первый раз распахнул свое сердце. Не волнуйся, мир не может тебя обидеть, ты ведь живешь внутри него. Мое тело леденеет, и только теплая ладонь сжимает мою, постепенно распространяя эти потоки по венам. Все кажется неважным, все кажется таким мелким и ничтожным, будто и нет никого кроме нас с Кенсу и чувства благоговения перед тьмой. Звезды внутри уже не колются, они светятся теплым светом, согревающим душу, а чувство ужаса сменяется восхищением. Мы лежим еще несколько минут, а затем направляемся в палатку. Вишня сразу лезет под одеяло, укрываясь им почти до кончика носа. Я устраиваюсь рядом, Кенсу ежится и почему-то вздыхает. Ох, черт, как неловко. Несколько минут мы лежим, совсем не двигаясь, боясь лишний раз издать малейший звук, но затем поясница затекает, и я ложусь на бок, лицом к Вишне. Когда моя рука случайно касается его тела, мы оба вздрагиваем, будто только что дотронулись до раскаленной плиты. Мне совсем не нравится это чувство неловкости, словно мы совсем чужие друг другу люди. - Кенсу, боишься темноты? – в ночном мраке чуть проступают очертания его лица, и я прошу: - Повернись ко мне. И он поворачивается. А мне просто не хватает воздуха. Он так красив сейчас. Уже немного отросшие волосы цвета переспелой вишни разметались по подушке, глаза цвета ночи, которые блестели даже в темноте, и эти щеки… От него пахнет травой и почему-то свежим печеньем, и он совсем-совсем близко… И только сейчас, представьте, только сейчас я почувствовал, что счастлив. Счастлив как никогда прежде, и, скорее всего, не буду никогда после. Вот момент, лови его, Кай. И я ловлю. Наполняю легкие воздухом и подаюсь вперед. Осознавал ли я, что делаю? Нет. Думал ли о последствиях? Конечно, нет. Хотел ли этого? Всем сердцем. Я зажмуриваю глаза и теперь полагаюсь лишь на свои ощущения. Губы утыкаются в чужие, и дыхание просто спирает. Весь мир затаил дыхание, даже океан, и тот затих в ожидании. Сердце колотится, словно запертая в клетке птица, под веками пляшут звезды, а влажные пальцы Вишни судорожно цепляются за мою футболку. - Люблю, - шепчу во мглу, а в ответ получаю прерывистое дыхание на шее и слова: - Первые поцелуи всегда такие странные? - Наверное.