Он мог. И это было очешуенно.

Металлическая узкая лестница под ногами Брагинского звенела тяжёлым басом. В ватнике от быстрого бега стало жарко почти сразу, а впереди ещё несколько пролетов, переход в соседнее здание, снова лестницы, снова цеха… Короче, до пункта назначения бежать ещё долго. А Джонс, как назло, бегает быстрее и легче. Брагинский скинул ватник, не обращая внимания, куда он упадёт. Внизу послышался сначала испуганный возглас, а потом пара необычайно витиеватых для Джонса ругательств, но весьма посредственных для того же Кёркленда. Цзынь! Ба-бах! БОМ-М-М… «Упал-таки!» - злорадно подумал Брагинский, чуть сбавив скорость. Он уже довольно сильно запыхался, начинало колоть в левом боку. Всё-таки, комплекция России не позволяла быстро убегать от кого бы то ни было. Не в правилах Брагинского улепётывать, но сейчас того требовал план. И если всё получится… то можно будет хорошенько посмеяться. Если нет, смеяться уже будут над ним. Подавив желание посмотреть, как там Джонс, свернул ли наконец себе шею или нет, Брагинский с прежней скоростью припустил по переходу. Стоит заметить, что для своей комплекции Иван двигался вполне проворно. Его нельзя было назвать толстым, нет. Просто большой, тренированный гиперстеник. Но Джонс был легче, и его фигура была близка к фигуре легкоатлета. Тот факт, что ноги Ивана были длиннее, не имел большого значения. Против Ивана играла физика, конкретнее – аэродинамика на пару с гравитацией. Поэтому неудивительно, что вскоре Брагинский услышал через свой тяжёлый топот лёгкую трусцу - Америка догонял. Бля-бля-бля, быстрее, старый ты дурак! Если уж шило так зудит – беги быстрее, чёрт бы тебя побрал! И Брагинский бежал. - Стой, son of a bitch! – у Джонса дыхалки хватало только вот на такие редкие выкрики. Он рассчитывал, что догонит Брагинского на прямой в одном из пролётов, но тот уже вбегал на лестницы, ведущие вниз. У Джонса вырвался стон досады. Опять эти самим сатаной придуманные лестницы, созданные исключительно для того, чтобы ломать ноги мирным американцам. Невыносимо узкие, с маленькими, частыми, но слишком уж высокими ступеньками. Брагинский тем временем спускался, цепляясь за перила соседних лестниц, поручни и перекладины с проворством орангутана. Собственно, именно человекообразной обезьяной он себя в этот момент и чувствовал. А что? Действенно? Эффективно? О да. Он уже приземлился на бетонный пол цеха, в то время как Джонс, держась обеими руками за перила и быстро перебирая ногами, скатывался, как по рельсам, лишь по первой лестнице. Их взгляды пересеклись. Ухмыльнувшись, Брагинский подмигнул Джонсу и припустил с низкого старта в соседнее помещение. От возмущения Джонс подавился воздухом, рука дрогнула… Бздынь! Трах-тарарах! Бум. «Бедолага,» - подумал Брагинский, впрочем, без всякого чувства жалости. Он сам уже задыхался. Он вбежал на самый сложный отрезок пути – цех, где точили детали. Путь преградили многочисленные станки самой разной конфигурации и назначения. Между ними были очень узкие проходы, которые можно было преодолеть, не зацепившись, только со скоростью никуда не спешащего пешехода. А Брагинский спешил. Очень. За спиной возобновился топоток Америки. Брагинский ругнулся и, вспоминая балет, закружил между станками, продвигаясь довольно быстро, не без грации Цискаридзе. Впереди осталась лишь пара рядов, когда где-то сзади Джонс-таки зацепился за кабель. Как назло, именно он отвечал за электроснабжение. Один за другим станки ожили. Цех наполнился таким грохотом, что сотрясалось нутро и прогибались внутрь черепа барабанные перепонки. Выбравшись из толпы оживших стальных исполинов, Брагинский обернулся. Сквозь грохот можно было смутно различить вопли и не совсем адекватный хохот Америки. «Не убьётся,» - решил Брагинский и потрусил к стеллажам, находящимся в соседнем цехе. Именно они были его целью.