Верить. Знать.

─ Море... ─ Ты хочешь на море? Она вздрогнула и открыла глаза, встретившись взглядами с Ильей. Он запустил пальцы в ее длинные волосы и прижал ее к себе, уткнувшись подбородком в ее макушку. ─ Давай поедем этим летом. Я давно не был там. Она молчала, а сердце яростно стучало, словно пытаясь докричаться до хозяйки и объяснить, что все, что сейчас происходит ─ это бред, абсурд, полнейшая нелепица и самая большая глупость, которая приключалась с ней за всю ее жизнь. ─ Анечка? ─ выдохнул Илья ей на ухо, обжигая кожу и снова заставляя вздрогнуть. Анна почувствовала, что задыхается. ─ Знаешь, а сегодня ─ ровно две недели с тех пор, как ты вернулся, ─ слегка хрипловатым голосом произнесла она, перевернувшись на спину и уставившись бесцветным взглядом в потолок. ─ О, правда? Это надо отметить, ─ улыбнулся он, проводя пальцем по ее щеке. ─ Надо, ─ согласилась она, прикрыв глаза и ужасаясь собственному спокойствию. Сердце билось ровно, видимо, устав от бесплодных попыток образумить хозяйку. Она глубоко вдохнула и резко села, потянувшись за одеждой. ─ Куда ты? Хочешь прямо сейчас отметить? ─ Илья погладил ее по волосам, но она отстранилась от него. ─ Хочу. Только не с тобой. Она вложила в эти слова все силы, и ей показалось, что она совершенно опустошена. ─ Что? Анна посмотрела прямо в его глаза и почувствовала, что внутри у нее все упало, а решимость испарилась, как капля воды упавшая на раскаленный тротуар. Столько непонимания и... Отчаяния? Это решение было одним из самых трудных в ее жизни. Она отвернулась и встала с кровати, моля про себя всех богов, которых только вспомнила, о том, чтобы они дали ей сил. Еще немного, совсем чуть-чуть, чтобы хватило на то, чтобы уйти. ─ Аня, о чем ты говоришь? ─ тихо спросил Илья. Она приложила пальцы к губам, боясь, что не сможет сказать ему нужные слова. ─ Слушай, можно попросить тебя об одном? Не говори больше ничего. Не спрашивай. И не иди за мной. Если я для тебя значу хотя бы что-нибудь. ─ Что случилось? Ты о чем таком говоришь, Аня? Она почувствовала его руку на своем плече и дернулась, сбрасывая ее. ─ Мне было плохо без тебя. А сейчас мне никак. Просто никак. Ее голос дрогнул, и ей нестерпимо захотелось обернуться, но она закрыла глаза и пересилила себя. ─ Думаешь, это лучше? Нет, это отвратительно. Я ни о чем не мечтаю, я даже не живу, а просто существую на автомате, словно робот какой-то. ─ Я люблю тебя. Анна распахнула глаза и встретилась взглядом с Ильей, который теперь стоял прямо напротив нее. Он был безумно красивым. Наверное, даже красивее всех принцев, о которых она мечтала в детстве, даже вместе взятых, и ей хотелось обнять его и поцеловать, но... Но впускать его в душу ─ больше не хотелось. ─ Ты ничего не знаешь обо мне. Она произнесла эту фразу и шагнула к двери, больше всего на свете боясь сейчас того, что Илья попытается ее удержать. Но он просто стоял и молчал. ─ Спасибо, ─ прошептала она, прежде чем выйти и закрыть за собой дверь, а потом закрыть лицо руками и разрыдаться в голос. Анна сидела за столом и рассеянно поглаживала ладонью небольшой лист бумаги, который был исчеркан настолько, что только при наличии огромного терпения и упорства можно было разобрать там написанные строчки. Буквы нервно прыгали и сливались в какие-то непонятные значки, словно отражая весь сумбур, творившийся в душе девушки, но ей казалось, что каждая из этих неровных и резких букв просто пропитана искренностью и теплом. Буквы. Всего лишь буквы. Те самые, с которых началась ее маленькая морская история. И ей казалось, что точку, поставленную в финале этой сказки нужно непременно исправить на запятую, показав средний палец всем своим сомнениям и страхам. По крайней мере, они уж точно не могли бы ей отомстить, в отличие от того парня, которого она приняла за Морригана. «Вдруг попаду в тупик? Ну и пусть! Неважно! Лучше твоя спина, чем сотни улыбок, объятий, слов чужих. Мне очень страшно. Или совсем не страшно? я за тобою пойду в любой тупик. Наперекор судьбе? Не глупо нисколько! Я возвращаюсь к тебе. У меня просто нет другого пути. Впрочем, выбор, конечно, всегда есть, только больше я никуда не хочу идти». *** Анна уже сбилась со счета, пытаясь понять, сколько раз она нажимала на кнопку вызова, и тут же сбрасывала звонок. Если верить минутной стрелке, за время бесплодных мучений телефона она успела передвинуться вперед на десять делений. Анна, впрочем, подозревала, что стрелка жестоко обманывала ее, окончательно обленившись и двигаясь, как минимум, раза в два реже, чем следовало бы. Только в тот момент, когда она поймала себя на мысли, что прикинула количество секунд, требующееся на один набор и сброс номера, и собирается делить на него злосчастные десять минут, чтобы узнать точное число вызовов, она наконец рассердилась и отложила телефон в сторону. Так дело не пойдет. Ей срочно нужна была мотивация. ─ Если ты сейчас же не перестанешь маяться дурью, и сию минуту не позвонишь ему, я перестану с тобой разговаривать, ─ заявил ей внутренний голос. Анна возмущенно поперхнулась. ─ О, сколько лет, сколько зим. Явился ─ не запылился. Теперь точно не буду звонить ему, только чтобы не слышать тебя, ехидна ты этакая. Наконец избавлюсь от своей личной шизофрении, ─ она вложила в эту мысль все раздражение, которого за последние десять (или двадцать?) минут у нее накопилось предостаточно. Голос вздохнул. ─ Ладно, план Б. Не позвонишь ─ буду нудеть до самого вечера. А потом со следующего утра ─ до следующего вечера. А с послеследующего утра ─ до послеследующего вечера. А с послепослеследующего... ─ Все, все, хватит! У меня от твоих новоизобретенных слов сейчас приступ икоты начнется! ─ девушка сжала виски руками и помотала головой, ойкнув от резкой боли где-то внутри. ─ Эй! У меня слабый вестибулярный аппарат! Не смей трясти своей глупой башкой! ─ испуганно пискнул внутренний голос, на что Анна только довольно улыбнулась. ─ А вот нечего мне угрожать! ─ она аж подняла вверх указательный палец, но, наткнувшись взглядом на свое отражение в зеркале, невольно рассмеялась. Уж больно комично она смотрелась с идиотской ухмылкой на лице, усугубленной еще и укоризненно замершим в воздухе пальцем, грозящим ее несуществующему собеседнику. Анна подождала еще пару секунд, но, не услышав никакой ответной реакции со стороны голоса, решительно потянулась к телефону. Мимолетное прикосновение к клавише ─ одно за другим, и каждое отдавалось в груди легким покалыванием. Когда в трубке раздались гудки, Анна испуганно встрепенулась и едва удержалась от того, чтобы не отменить вызов, но напомнила себе, что это чревато очередным монологом ее занудного внутреннего голоса. Она чувствовала, что ее пальцы холодеют и, кажется, даже становятся влажными. Может, телефон сам выскользнет из ее рук, и ей не придется ругать себя за малодушие? ─ Алло. Анна настолько увлеклась своими глупыми мыслями, что совершенно растерялась, услышав из динамика телефона спокойный голос Моря. Впервые он не успокаивал, а, напротив, бил в самое сердце, напоминая ей о том, какая она ужасная эгоистка и трусиха. Даже несмотря на то, что в голосе не было ни единой нотки укоризны или недовольства. Как будто и не случалось ничего. Как будто она не отвернулась от него в тот самый момент, когда все уже почти наладилось. Как будто не совершила один из самых гадких поступков в своей жизни. ─ Привет. Она выдавила из себя это слово, как только сообразила, что молчит уже несколько секунд, и тут же обозлилась. «Привет», ну конечно, ничего лучше и придумать нельзя было для того, чтобы начать разговор! Для полного падения в глазах Моря оставалось только поинтересоваться, как у него дела. Полное падение... Куда уж полнее, чем сейчас. Эта мысль мелькнула у нее в голове, и ей показалось даже, что она чувствует горький привкус, словно нечаянно надкусила шарик черного перца. Это ощущение вдруг стало таким реальным, что она невольно сморщилась. ─ Здравствуй, Аня. Что-то случилось? Его голос стал еще тише. Она отчаянно пыталась отыскать в нем хотя бы какой-нибудь намек на эмоции, но все было напрасно. Ничего. Непробиваемое, непроницаемое спокойствие. Раньше ей чудилось, что он совсем близко, даже несмотря на то, что находится где-то на другом конце города, скучая в аудитории лицея на одной из бесконечных пар. Анна закрывала глаза и полагалась на волю памяти, которая услужливо рисовала ей улыбку Моря, навевая ассоциации с Чеширским Котом. Если бы ее попросили назвать слово, которое характеризует Морригана, она не задумываясь бы назвала именно «улыбку». Конечно, мгновением позже она запуталась бы в бесчисленных эпитетах и определениях, каждое из которых подходило бы ему, но первое слово всегда было одним и тем же. Сейчас же она не могла представить, как он улыбается. Перечный шарик взорвался у нее во рту, распространяя горечь по небу и проникая внутрь, в горло, в желудок, в сердце ─ каким-то неведомым способом, о котором даже задумываться не хотелось. Конечно, это всего лишь отчаяние. Будь проклято это чертово воображение, которое даже расплакаться ей не дает спокойно, и начинает подсовывать красивые сплетения слов, будто пытаясь отвлечь ее от негативных эмоций. Само собой, никакого перца не было. Она всего лишь пыталась сдержать горькие слезы, которые упорно стремились прорваться сквозь опущенные ресницы. Анна приложила ладонь к губам и судорожно вдохнула. ─ Нет. Не случилось. То есть... ─ То есть? ─ переспросил Море, не дожидаясь, пока она продолжит фразу. Она снова попыталась уловить хотя бы одну эмоцию в его голосе, но ей это не удалось. Как будто она разговаривает с автоответчиком. Впрочем, при всей своей проницательности Морриган вряд ли смог бы записать на телефон реплики, так точно подходящие к ее словам. Нет, она просто не могла разговаривать с ним, не видя его лица. ─ Мы можем встретиться? Она произнесла это на выдохе и замерла, ожидая его ответа. ─ Зачем? ─ все так же спокойно. ─ Я... Она хотела продолжить фразу, но поняла, что совершенно не представляет, что говорить. Словно кто-то взмахнул рукавом, и все мысли улетели из ее несчастной головы, не успев даже попрощаться. Каждая секунда молчания, пробегая мимо, насмешливо звенела, тут же сменяясь следующей, и из-за этого звона Анна не могла сосредоточиться. ─ Ты не хочешь видеть меня? ─ она не нашла ничего лучше, чем ляпнуть первое, что вдруг пришло ей в голову. Определенно, это самое первое могло бы быть и поудачнее. ─ Тебе не кажется, что после того, что произошло, с твоей стороны немного... странно задавать такой вопрос? Ты точно именно это хотела спросить? Он... улыбался сейчас. Она вдруг совершенно ясно поняла это. Он улыбался. И на нее с какой-то невероятной силой нахлынули воспоминания о полуночных диалогах, о каплях дождя на его куртке, о его рассуждениях о любви, которые она считала самыми искренними из всех, что когда-либо слышала. Весь его мир был перед ней как на ладони, а она взмахнула рукой, позволяя ему ускользнуть и растаять в воздухе, окутав ее легкой дымкой волшебства и изменив всю ее жизнь. Морриган никогда не осуждал ее. Никогда не требовал ничего взамен. Он просто был рядом ─ даже после того, как она ушла. ─ Я на остановке, около дома, ─ услышала Анна за мгновение до того, как в трубке раздались короткие гудки. *** Анна выбежала из квартиры, сжимая в руках сумку, которую она, по какой-то странной и давно сложившейся привычке, никогда не оставляла дома. С четвертого раза ей удалось нащупать во внутреннем кармане сумки связку ключей. С шестого ─ справиться с замочной скважиной, попутно ругая пальцы за то, что они отчаянно не желают слушаться хозяйку и предпочитают соревноваться между собой в художественном дрожании. После неудачной ─ десятой по счету ─ попытки застегнуть молнию на сумке, она плюнула на все и ринулась вниз по лестнице, перепрыгивая по две ступеньки за раз. Во время очередного перепрыгивания ей представилось, как великолепно она будет смотреться, если сейчас споткнется и встретится носом с одной из ступенек, и эта мысль слегка охладила ее пыл. Она притормозила и попыталась идти медленнее, но, тут же испугавшись того, что опоздает, снова возобновила свои прыжки, явно не страдавшие от излишка изящества и грациозности. Ей было решительно все равно. Все, что сейчас имело значение ─ призрачный шанс на то, что недалеко от ее дома находится человек, без которого она уже не представляла своей жизни. Улица встретила ее хлопьями снега, от которых даже не хотелось отмахиваться. Сейчас она любила каждую снежинку, витающую в воздухе, каждый порыв холодного ветра, каждый отпечаток чьей-то грязной подошвы на заснеженном тротуаре. Может, это ее любовь к Илье наконец переплавилась, разделяясь на множество мелких и намного более правильных любовей, ни одна из которых уж точно не могла заставить ее плакать? Она остановилась на несколько секунд, раскинув руки в стороны и чувствуя, как волосы почти мгновенно тяжелеют от, казалось бы, невесомого снега, составляя замечательный контраст с невероятной легкостью на душе. Возможно, ей хотелось считать, что этот бесхитростный, детский жест хоть немного приблизит ее к Морригану, которого вообще не волновало, что подумают о нем случайные прохожие. Только бы не стать еще одним случайным прохожим в его жизни. Только бы не стать. Она рванулась вперед, подстегиваемая этой неожиданной мыслью, и изо всех сил пытаясь разглядеть, маячит ли на остановке знакомая фигура в темной куртке. Снежинки игриво кружились около носа, падали на ресницы и мешали обзору, а Анна только упрямо поджимала губы и продолжала мчаться вперед. Но когда она увидела его, то просто замерла на месте. Пока она бежала, ей казалось, что все очень-очень правильно и естественно, что она подойдет к нему, посмотрит в глаза, и он поймет все сам, а потом обнимет ее и все будет хорошо. Сейчас эти представления как-то незаметно съежились и тихонько поползли в сторону, пытаясь слиться с окружающей средой. Она почти услышала их застенчивое бурчание, которое, судя по всему, должно было означать, что они осознали всю свою абсурдность и теперь застеснялись сами себя. Замечательно. Она осталась совсем одна, среди всего этого снежного безобразия. ─ Ну-ну, не переживай ты так. У тебя все еще есть я. Твой верный друг и соратник. ─ Ты издеваешься, ─ устало подумала Анна в ответ на реплику своего извечного собеседника. ─ Кто, я? С чего ты взяла? Я невероятно мил, почти так же мил, как и ты. А если ты сейчас не заговоришь с Морриганом, я буду демонстрировать тебе свое обаяние в режиме нон-стоп. Я ведь не только милый, но еще и очень разговорчивый, особенно когда мне не дают выспаться и тащат вслед за собой на холодную улицу. ─ Я тебя никуда не тащила! ─ возмутилась Анна, на что внутренний голос только фыркнул. ─ Не заставляй меня напоминать тебе об очевидных истинах. Я ─ часть тебя. И прописан, между прочим, в твоей голове. Вот в этой самой, на которую ты даже не соизволила натянуть шапку перед выходом. Раздолбайка. ─ Море? ─ Ну наконец-то. Я уж думал, этого не случится. Все, вы там разбирайтесь, а я дальше спать. Расскажешь потом, чем у вас дело закончилось, ─ удовлетворенно пискнула ее личная шизофрения, прежде чем наконец замолкнуть. Но Анна не обратила внимания на эти слова. Она впилась глазами в полузаснеженный силуэт Моря, больше всего на свете желая того, чтобы он повернулся и сказал хотя бы что-нибудь. И в то же самое время она отчаянно боялась его слов. «Казнить нельзя помиловать» ─ пронеслась в голове фраза из старого советского мультфильма, который она, будучи ребенком, пересматривала по несколько раз. Морриган обернулся. И она не удержалась ─ рассмеялась, увидев, как сосредоточенно он прикрывает левой рукой чуть тлеющий огонек сигареты, зажатой между пальцами его правой руки. Память услужливо подсунула ей фрагмент одного из бесконечных диалогов в мессенджере: Морриган Курю, достаточно редко, иногда бывает, что просто хочется, и все тут. Поэтому всегда ношу с собой пачку сигарет ─ на всякий случай. Правда, приходится обновлять ее хотя бы раз в неделю, потому что друг постоянно стреляет ─ знает, что у меня с собой есть, и нагло пользуется моим хорошим отношением ─ Снег мешает? Она задала этот вопрос, не задумавшись ни на секунду. Где-то на задворках сознания мелькнула мысль о том, что некрасиво начинать разговор с ним так, как будто не было этих двух недель, в течение которых она грызла себя за свою бессердечность и мягкотелость, удивляясь тому, как в ней могут уживаться два таких непохожих качества. Мелькнула ─ и тут же исчезла, словно растворившись в хлопьях пепла, упавших с кончика его сигареты. ─ Мешает, ─ Море кивнул головой и, не поднимая на Анну глаз, сделал едва уловимое движение рукой, выкидывая сигарету в снег. ─ Но ты помешала еще больше. Она с недоумением взглянула на него, пытаясь понять смысл его слов. Хотя, она была уверена, что все поняла и сейчас просто искала лазейки. Ведь он совсем не это имел в виду, правда? А что еще можно было иметь в виду? Она всегда недоумевала, что означает столь любимый многими писателями прием «И у нее внутри что-то оборвалось». А сейчас это выражение как нельзя лучше подходило для описания ее состояния. Словно лопнул невидимый канат, удерживающий все ее надежды на счастливый конец. Это было... Больно. Но уж наверняка не больнее, чем ему тогда. ─ Ты не любишь сигаретный дым. А из двух зол я выбираю... Он умолк, будто сомневаясь, что следует говорить дальше. А потом улыбнулся. ─ Большее, ─ он закончил эту фразу и посмотрел ей прямо в глаза, встретив ее настороженный взгляд. ─ Ты обижаешься на меня? Он не ответил. И Анна почувствовала, что в ее душе с грохотом сорвало плотину, до сих пор удерживающую все, что она на самом деле хотела сказать. Она протянула руку к его волосам, но все же не решилась дотронуться, а спустя пару секунд ее обожгли ледяные пальцы Моря, скользнувшие по ее ладони. Настолько ледяные, что они казались горячими. ─ Я соскучилась по тебе. Ужасно соскучилась. Я бы хотела сейчас рассказать тебе, как именно, но не могу, потому что любых слов кажется недостаточно. И еще я сказала бы, какой я ужасный человек, но и тут слов не хватит. Представляешь, у меня, после того, как я столько ночей проводила в бесконечных разговорах с тобой, обсуждая любую ерунду, пришедшую в твою, или мою, голову, у меня не хватает слов. Она выпалила это, запинаясь на каждой точке между предложениями, используя эти паузы для того, чтобы как можно глубже вдохнуть холодный воздух, который отрезвлял ее. Совсем немного, но она была рада и этой малости. ─ Я... Мне так плохо без тебя. Я знаю, это звучит эгоистично. Но я просто не могла не сказать этого. Анна снова запнулась, испугавшись вдруг, что он сейчас выпустит ее руку, развернется и уйдет прочь, медленно растворяясь в сверкающем снежном хороводе. Собственно, она понимала, что это было бы самым верным решением с его стороны. Но... ─ Если ты хочешь, я уйду. Сама. Только скажи мне. Я не удалю тебя из мессенджера, потому что я обещала. Я просто больше не буду писать, и все. Она судорожно вздохнула, не в силах поднять глаза и посмотреть на Морригана. Ее речь была искренней, и все же чего-то не хватало. Чего-то важного. Чего-то, что она все же не могла произнести вслух. ─ И не обидно тебе будет прийти только для того, чтобы сразу уйти? ─ Обидно. Она наконец вскинула голову и скользнула взглядом по его лицу. А потом продолжила ─ намного тише, чем раньше: ─ Но это будет честно. ─ Ты такая искренняя, Ань. Это замечательно. Правда. Она попыталась найти в его голосе хотя бы оттенок издевательских ноток, но все было напрасно. Похоже, он действительно верил в свои слова. ─ Я ужасная. Но я... Анна снова замолчала. А в следующую секунду она обнаружила себя в объятиях Моря, и совершенно нелепо уткнувшейся замерзшим носом в воротник его куртки. Язычок молнии слегка оцарапал ей переносицу, но это была чуть ли не первая царапина в ее жизни, которой она была отчаянно, до сумасшествия, рада. *** ─ Я люблю тебя. Она выдохнула эти слова куда-то в его куртку, даже не понимая, хочется ли ей, чтобы он услышал их. Но он сжал ее так сильно, что сразу после коротенькой мысли «Я задыхаюсь», прилетела вторая ─ «Он все слышал». ─ Ты веришь мне? ─ она уперлась руками в его грудь и отстранилась, глянув прямо в глаза. ─ О, нет. Нисколько. Не верю, ─ он погладил ее по волосам, и она почему-то ощутила себя маленькой несмышленой девочкой, решившей поинтересоваться у родителей, откуда же она взялась. Господи, неужели этот вопрос когда-то казался ей важным? ─ Почему? Хотя... Не надо. Я понимаю. Наверное, я и сама не поверила бы, ─ она попыталась сделать вид, что нисколько не расстроена, но Море прервал ее маленький монолог, приложив палец к губам. Она вспомнила, что именно такой жест он сделал в тот день, когда... Ох. ─ Я не верю. Я знаю. Знаю тебя достаточно для того, чтобы знать и то, что ты сказала. Не обязательно верить, Аня. Можно просто знать. ─ А ты философ, ─ она рассмеялась и дотронулась губами до его щеки, задержавшись там на несколько секунд. А потом шепнула: ─ Здорово, что мне больше не нужно придумывать всякие дурацкие оправдания про снежинки. *** ─ Ты случайно не находил листок со всяким бредом про две любви, и все такое? Там еще должно быть написано что-то про незавершенный гештальт. Ну, знаешь, нервный такой бред в духе истеричных девиц, испытывающих странные и противоречивые чувства. Она задала этот вопрос, как только переступила порог его квартиры, каким-то совершенно невероятным образом чувствуя себя еще счастливее, чем час назад, когда стояла на остановке рядом с Морем. В какой-то момент ее организм вознегодовал и начал открыто намекать ей на то, что она замерзла слишком сильно, чтобы и дальше торчать на улице, пусть даже и в обнимку с кем-то настолько замечательным. А теперь ей наконец было тепло, и для того, чтобы увидеть Морригана, возившегося с ключами, достаточно было всего лишь повернуть голову на какие-то девяносто градусов. Что она и сделала. Море слегка задумался, но уже через несколько секунд пожал плечами. ─ Я как-то вообще не слишком часто нахожу бумагу, исписанную истеричными девицами. Не везет мне с этим, что поделать. ─ Наоборот, везет, ─ возразила Анна, едва заметно улыбаясь. Что ж, теперь она была почти уверена в том, что судьба ─ это очередные выдумки, предназначенные для людей, предпочитающих сидеть сложа руки и утверждать, что от них ничего не зависит. Конечно, куда легче положиться на Бога, на высшие силы, на случайность, в конце концов, и убедить себя, что все идет по плану. С какой стати ее жизнь должна идти по чьему-то плану? Анна поймала себя на этой мысли и даже немножко возмутилась. Появись сейчас перед ней какие-нибудь высшие силы, она наверняка стала бы громко выражать свое недовольство тем, что они смеют вмешиваться в ее жизнь. Может, даже ткнула бы им пальцем в грудь для пущего эффекта. Анна невольно хихикнула и вприпрыжку подбежала к дивану, собираясь плюхнуться на него, но тут же передумала, и опустилась на пол, а потом и вовсе легла, раскинув руки в стороны и радуясь тому, что теперь никакие снежинки не лезут ей в лицо, мешая наслаждаться жизнью. И теплом. И тишиной. И... ─ Я так сильно изменилась, ─ вырвалось у нее. Море осторожно наклонился над ней, опустившись на колени, и посмотрел серьезно и очень внимательно, а потом снова выпрямился. ─ Ты ничуть не изменилась. Разве что стала чуть решительнее. Да и вообще, ─ он лукаво улыбнулся, ─ в таких случаях обычно говорят «поменять шило на мыло». ─ Вот как? ─ Анна с интересом глянула на Море, прищурив один глаз. ─ И кем ты считаешь себя, шилом или мылом? Он не ответил. Только опустил подбородок на правую руку, упершись локтем в колено, и снова уставился на нее. ─ Хей? ─ Анна почувствовала себя неловко, и даже закрыла глаза, не в силах выдержать его пронзительного взгляда. ─ Скажи, Аня, ты переживала? Хоть чуть-чуть? Она вздрогнула, поняв, что этот вопрос сейчас был для него одним из самых важных. Ведь он не видел ее писем, которые принимал на хранение бездушный компьютер, меланхолично распихивающий их по дальним папкам, словно какую-то ненужную канцелярию. Впрочем, она не была уверена, что ему вообще стоит их видеть. Да, она сотрет их, когда вернется домой. А пока... ─ Неужели ты этого еще не понял? ─ спросила она в ответ. ─ Я просто понадеялся... Не знаю даже, на что. Мне так хотелось, чтобы ты была счастлива, пусть и рядом с другим. Но я всего лишь человек. И, как ни крути, мне отчаянно хотелось еще и того, чтобы ты скучала. Может, даже немножко пострадала. Хотя бы совсем чуть-чуть, для галочки. ─ Премерзкий ты тип! ─ она негодующе шлепнула его по руке, все еще не открывая глаз, но он только рассмеялся. ─ Я ведь говорил, что от тебя мне приятно слышать любые гадости. Особенно вот таким тоном. ─ Каким? ─ Таким. ─ Ну, каким? ─ Зануда. ─ Хам. ─ Это один из лучших комплиментов, которые я когда-либо слышал. ─ Врешь. ─ Вру, ─ он подтвердил это так радостно, словно Анна уточнила, не он ли вчера выиграл в лотерею миллион долларов. ─ Не люблю врунов, ─ она открыла глаза и наигранно нахмурилась. Море склонил голову к плечу и улыбнулся. ─ Для каждого правила существуют исключения. Я буду ─ исключением из этого. И Анна поняла, что ей нисколько не хочется ему возражать.