Раба Чёрной метки

      Весна в этом году принялась за дело намного раньше, чем в прошлом. Вот ещё только конец февраля, а снег уже становится мокрым и рассыпчатым, и кое-где начинает проглядываться рыхлая чёрная земля. Солнце, разогнав тяжёлые тучи, уже набирало тепло для предстоящей весны, готовясь к будущему цветению и пробуждению природы. Того и гляди, через пару недель услышишь пение птиц, покинувших свои уютные гнёздышки и устроившихся на ветках деревьев.       Ученики седьмых и пятых курсов, сдававшие в этом году Ж.А.Б.А. и С.О.В., были не так уж и рады предстоящей весне, неутомимо приближавшей их к такому "знаменательному" событию. Профессора всё больше напоминали им про предстоящие экзамены, всё больше нужно было выучить и запомнить. Мародёры часто собирались после уроков в Выручай-комнате и учили Трансфигурацию, или же Гербологию, которая давалась им не так уж хорошо и легко. Бывало, что они засиживались там до поздней ночи, пристроившись на мягком диване или пуховых подушках, разбросанных по полу, а то и вовсе оставались там ночевать — уж очень не хотелось им, уставшим, попасться, как всегда недовольному, Филчу. Благо спать в Выручай-комнате было тепло и уютно, как в собственной кровати. Лишь на выходных удавалось вдоволь выспаться и поваляться в постели, или же прогуляться по Запретному лесу или вдоль озера. Можно было посидеть на берегу, понаблюдать за спокойной водной гладью, подумать о чём-то своём или пообщаться с друзьями, отходя от назойливой темы экзаменов.       — Доркас? — Марлин очередной раз заглядывает в спальню и, точно удостоверившись, что подруги здесь нет, возвращается в гостиную, переполненную галдящими Гриффиндорцами-младшекурсниками, которым спать, видимо, ничего не мешало, и они просто высыпались, тратя на это меньше времени, чем ученики старших курсов.       Марлин ищет её всё утро. Сегодня воскресенье, и Доркас должна была спать до полудня, следуя примеру всех студентов, но что-то её вздёрнуло подняться ни свет, ни заря и уйти куда-то, не предупредив никого. Это было на неё не похоже. Да и поднять Доркас Медоуз, кроме Сириуса и Джеймса, не мог никто, но даже они сейчас спали непробудным сном, измученные вечерним изучением Зельеварения, которое преподавал профессор Гораций Слизнорт, бывший по-совместительству деканом факультета Слизерин. Гриффиндорки не было ни в гостиной, ни в коридорах, ни в саду, где девушки любили бывать на протяжении стольких лет. Осталось лишь одно место, куда Доркас могла пойти, причём одна — Запретный лес. Но сами мысли об этом навевают на не самые приятные впечатления, ведь если Медоуз действительно окажется там, то всё совсем плохо. Последний раз она ушла в лес, когда убили её родного брата, любимого ею больше всех остальных.       Марлин никогда не была в Запретном лесу весной, хотя с Мародёрами часто посещала его, чтобы отдохнуть или же ради развлечения. Деревья бездушно стояли и покачивали голыми ветвями на лёгком холодном ветерке; для них будто бы не существовало предвестников тепла и жаркого солнца. Снег скрипел под ногами, а кое-где уже виднелась влажная, промёрзлая земля. Кажется, такая тишина стоит в лесу только зимой, да и в начале весны, когда лесные обитатели ещё прячутся в своих норках и гнёздах. По коже шли мурашки от холода, пронизывающего до костей.       — Жутко здесь одной, — еле слышно проговорила Марлин сама себе, обходя гнилое, искривлённое дерево. — Доркас?       В ответ была лишь немая тишина и скрип уже порядком надоевшего снега под ногами.       — До? — уже чуть громче позвала она, огибая деревья.       От неожиданного хруста, раздавшегося за спиной, Марлин резко развернулась, но это была всего лишь её подруга, появившаяся словно из ниоткуда. Волосы Доркас были собраны в неаккуратный пучок на макушке, джинсы, в которых она ходила постоянно, не изменяя своим привычкам, были мокрые на коленях, а куртка и вовсе была темнее, чем обычно, из-за пропитавшей их воды. Вначале Гриффиндорка было испугалась, что что-то случилось, но как только Медоуз заулыбалась, все опасения пропали, а сердце девушки перестало отстукивать бешеный ритм.       — Медоуз, Мерлин тебя побери! Где тебя носило?! — со вздохом, полным раздражения, проговорила МакКиннон, вяло потирая лоб.       — О, Марлин, не начинай. Ты прекрасно знаешь, что я не маленькая девочка. — Доркас улыбнулась, делая несколько шагов по направлению к подруге.       — Это не даёт тебе права уходить непонятно куда, не оповестив об этом меня! Я волновалась, вообще-то...       — Боюсь, что тебе прочитает точно такую же лекцию Блэк, когда ты вернёшься в Хогвартс. — Доркас приподняла брови и победно улыбнулась на молчание МакКиннон, задумавшейся о возможности такого исхода, ведь Бродяга тот ещё собственник. — А теперь идём. И не спрашивай, зачем я здесь была.       Они вдвоём направились к величественно возвышавшемуся над деревьями замку, небольшие окна нижних этажей которого горели приветливым тёплым светом. Солнце уже светило во всю и слегка припекало, отчего Доркас довольно щурилась, подставляя лицо проворным лучам. Гриффиндорки шли молча, лишь иногда перебрасываясь короткими фразами, особо ничего не значившими. Марлин всё ещё была недовольна выходкой подруги и поглядывала на неё со скептическим выражением лица, как та ни с того ни с сего сорвалась с места и, что-то крикнув, помчалась вперёд, тут же скрывшись за деревьями.       — Медоуз, у меня нет настроения за тобой сейчас гоняться! Доркас! — выкрикнула Марлин в пустоту и, выдохнув, остановилась.       А девушки и след простыл. «Прекрасно! — подумала Марлин, уже порядком разозлившись. — Ну и пусть идёт. Я устала за ней бегать». Убрав озябшие руки в карманы, Гриффиндорка решительным шагом направилась к замку, не желая больше терпеть чужие капризы. А вот от Сириуса ей действительно могло достаться: уйти без предупреждения в Запретный лес – плохая идея.       Оступившись, видимо, на скользком снегу, Марлин не удержалась на ногах и упала на землю, больно приложившись локтём. Чертыхнувшись и вспомнив Мерлина, она поднялась на ноги. На куртке были мокрые пятна, но Марлин решила, что они быстро высохнут под лучами по-весеннему тёплого солнца. Оставалась ещё одна проблема — МакКиннон потеряла резинку. Она была из тех девушек, которые были чересчур привязаны к своим личным вещам. Больше десяти минут копаясь в мокром снегу и проклиная лезшие в глаза волосы, Марлин услышала сзади шаркающие шаги. «А вот и Доркас», — облегчённо подумала МакКиннон, в душе радуясь, что ей не придётся её снова искать и ждать. Она выпрямилась, обернулась, но увидела немного не того, кого ожидала, а точнее совсем не того.       Перед ней стоял высокий парень, старше неё года на три. Казалось, что ему было совершенно не холодно: чёрная мантия очерчивала его фигуру, а на лице был почти незаметный румянец, будто на улице и не конец зимы. Еле заметные солнечные блики играли на его тёмных, коротко подстриженных волосах, а лёгкая небритость делала его лицо мрачным, но в то же время безумно привлекательным. Зелёные, чуть блёклые глаза смотрели на неё с интересом, а губы растянулись в улыбке. Он определённо знал её.       — И тебе привет, Марлин, — поздоровался он, медленными шагами приближаясь к ней.       — Какими судьбами, Лестрейндж? — наконец справившись с удивлением, спросила Марлин, сделав шаг назад, что немало порадовало нежданного гостя.       — Решил навестить. А то Амикус меня опередил и навестил Дору. — Теперь было ясно, почему Доркас так неожиданно ушла: встретиться с Амикусом для неё превыше всего.       — Опасное же ты выбрал время. Я могла с перепугу запустить в тебя непростительным, — проговорила Марлин, легко улыбаясь.       — Я бы отбил, не волнуйся, — дерзко усмехнувшись, парировал парень.       Эти его вроде обычные, спокойные фразы хранили огромную таинственность, которая доводила до мурашек. Рудольфус приблизился к Марлин вплотную и чуть закатал рукав её куртки на левой руке.       — Как поживает метка? — Он стянул повязку, которую МакКиннон упорно скрывала от Мародёров, и причём не зря.       На покрасневшей, как будто от ожога, коже был заметен еле заметный след от Чёрной метки. Она была нанесена совсем недавно, а на солнце отливала зеленоватым цветом. Это было немного странно, но Лестрейндж успокоил её, что так бывает. Он коснулся пальцем метки, а МакКиннон, тут же поморщившись, дёрнулась.       — Больно.       — Это пройдёт, — заверил её Рудольфус, поглаживая в миг покрасневшую кожу на щеке Марлин.       — Пройдёт, но я не могу ходить с повязкой вечно. Они заподозрят.       — Не раньше, чем ты всё расскажешь сама, — предупредительно ответил бывший слизеринец, всматриваясь в глаза Марлин. Гриффиндорка только улыбнулась и всем своим видом дала понять: она сохранит всё в тайне.