Раба Чёрной метки

      Первые дни марта были совсем не весенними: тёмные тучи затянули небо, каждый час лил дождь, а воздух насквозь пропитался влажностью и насытился озоном.       Для студентов Хогвартса это был очередной повод для активной подготовки к экзаменам. После очередных занятий в Выручай-комнате, Мародёры направлялись в гостиную. Поттер живо рассказывал об очередной пакости, сделанной компании Слизеринцев, Блэк молча шёл следом, придерживая валящуюся с ног, но хохочущую от слов Джеймса МакКиннон. Ремус и Доркас шли в стороне, тихо перешёптываясь.       — Нарвётесь вы скоро, — как всегда недовольно проговорила Лили.       — Да ладно тебе, Лил, — отмахнулся Джеймс.       — Они же это просто так не оставят.       — Правильно мыслишь, Эванс, — прозвучал вдруг незнакомый голос, и в конце коридора появилась группа Слизеринцев, вероятно тех, кому сегодня испортили день Мародёры, и настроенных явно не дружелюбно.       Шестеро довольно крупных "змей" приблизились к ним, а один из них, явно лидер, уже достал палочку и наставил её на одного из Мародёров, которые тут же, словно по команде, направили свои палочки на них. Этот Слизеринец определённо был не из трусливых, тёмно-каштановые волосы спадали на как будто искрящиеся карие глаза. А позади него словно стояла стая разъярённых псов, по команде готовых разорвать любого.       — О-о-о, какие вы неприличные. — Парень сделал недовольное лицо, но в его речи было столько сарказма, сколько не было в Доркас Медоуз, Джеймсе Поттере и Сириусе Блэке вместе взятых. — Давайте не будем устраивать лишние потасовки, а с нами пойдут лишь Блэк и Поттер.       Марлин тут же делает шаг в сторону, оказываясь впереди Бродяги, прижимаясь к его груди и направляя волшебную палочку в грудь заносчивого студента. Блэк что-то шепчет ей на ухо, но МакКиннон не слушает его и упорно стоит на месте. Лили же опасливо взглянула не Джеймса, её рука дрогнула, но палочки она так и не опустила.       — О, МакКиннон, ты серьёзно?       — Абсолютно, Брокс, — сквозь зубы ответила та, с полным презрением в глазах.       Слизеринец поколебался, как будто не смея навредить ей. Ясное дело, он знал, что она одна из приближённых Пожирателей смерти, так ещё и с влиятельными друзьями оттуда же. Естественно, если кто-то навредит Марлин или Доркас, то получит по шее от Рудольфа и Амикуса, а затем уже от самих Гриффиндорок, которые, несомненно, могли постоять за себя и в одиночку.       — Отойди! — рыкнул Брокс, раздражаясь от своей собственной беспомощности.       — Иди-ка ты к Мерлину, Хамиш, — наконец заговорила Доркас, явно недовольная ситуацией.       Слизеринец сжал губы, сжимая палочку так, что аж костяшки пальцев побелели. Он смотрел то на Медоуз, то на МакКиннон. В его взгляде была смесь упрёка, непонимания и неудержимой ярости. После долгого молчания, он наконец опустил палочку, круто развернулся и размашистым шагом направился прочь, а вслед за ним направилась шайка недоумевающих трусливых псов, у которых даже собственного мнения не наблюдалось.       Раздался шумный вздох, полный облегчения. Марлин расслабленно опустила палочку, тут же улыбаясь поцеловавшему её в щёку Блэку.       — Я и не думал, мисс, что у вас такая репутация, — фыркнул тот, лукаво улыбаясь.       — Мне кажется, здесь помогла не только она, Бродяга, — проговорил Ремус, косо поглядывая в сторону МакКиннон, явно подозревая что-то неладное. Но Сириус лишь отмахнулся.       С хохотом вспоминая недовольное лицо Брокса, Мародёры мирно разошлись по спальням, уже порядком уставшие. Лили, видимо перенервничав, уснула почти сразу, а вот Марлин и Доркас порядочно разговорились до поздней ночи.       — Скорей бы сдать Ж.А.Б.А. и свалить из Хогвартса, — понизив голос, еле слышно прошептала Доркас.       — Куда ты так торопишься? Здесь классно, — свесившись с верхней кровати, ответила Марлин.       — Все эти подозрения давят на нервы. — Доркас натянула одеяло до подбородка. — Пора им рассказать.       — Зачем торопиться?       До перевела удивлённый взгляд в сторону МакКиннон.       — Что ты хочешь сказать?       — Ну... — Марлин замялась, медленно формулируя предложение: — Я не хочу говорить им о метке даже после окончания Хогвартса.       Доркас молчит несколько минут, затем резко садится и в темноте тянет руку к мантии, лежащей на стуле.       — Что ты делаешь? — Марлин наблюдает за её действиями, чувствуя, что Медоуз что-то задумала.       — Одевайся.       — Куда на ночь глядя?       — В Запретный лес. — Доркас натягивает кеды и накидывает капюшон мантии на голову. — Давай, шевелись!       — Ты с ума сошла! Куда ты меня тащишь?!       Ночь сама по себе довольно жуткое время суток, а уж ночь в Запретном лесу пугает до мурашек. Боишься каждого шороха, каждого непонятного звука, прозвучавшего в глубине чащи. Доркас, не обращая внимания на возмущённые высказывания подруги, тащила Марлин всё дальше и дальше в лес. Та продолжала негодовать, но вскоре затихла, когда они зашли в самую тёмную часть леса, где деревья стояли так близко друг к другу, что их кроны переплетались, создавая плотный купол над головами девушек. Доркас остановилась и начала рыться в мантии в поисках палочки.       — Зачем мы здесь? — очередной раз спросила Марлин, опасливо оглядываясь по сторонам.       Но снова ответа не последовало.       — Прекрати молчать! Ответь мне уже! — воскликнула Марлин, закипая от злости на молчаливую подругу.       — Остальные должны знать. Я этого так просто не оставлю, — наконец отвечает Доркас, достав палочку. Гриффиндорка делает лёгкий взмах, и появляется слабое белое свечение от патронуса. Небольшое, размером с кошку, животное, чем-то напоминающее барсука, проносится мимо и исчезает за деревьями. Росомаха — животное необычное, не зря у неё такой же необычный хозяин, как Доркас Медоуз, от которой можно было ожидать чего угодно.       — О, нет! До, не нужно им говорить. Не сейчас, — тут же начала паниковать МакКиннон, поняв всю ситуацию. — Это же мелочи!       — Мелочи — это добавленная в тыквенный сок амортенция и подзатыльник от МакГонагалл. А вот сидеть в штаб-квартире Ордена Феникса с меткой на руке, это уже перебор, МакКиннон.       Марлин издаёт полный раздражения звук и тут же сдерживает громкий возглас, увидев за деревьями два приближающихся силуэта. Их чёрные мантии сливались с тьмой, а лица скрывались под длинными капюшонами. Лишь недовольный, чуть хриплый, но знакомый голос позволил успокоиться.       — Медоуз, какого чёрта ты разбудила меня? — Амикус Керроу чуть поднимает капюшон так, что стало видно его гладко выбритое, заспанное лицо. — Если это какой-нибудь пустяк, то я напущу на тебя кентавра!       Второй — естественно Рудольф — молча стянул капюшон, наблюдая за происходящим, явно предчувствуя неладное.       — Керроу, заткнись на пару минут и выслушай меня. — Их отношения были довольно странными, но они определённо стоили друг друга. — Итак, наша дорогая Марли после школы собирается вместе с остальными, как ни в чём не бывало, вступить в Орден Феникса.       Повисла резкая тишина, нарушаемая лишь шумным, волнительным дыханием и гулкими звуками опустившейся на Шотландию ночи. Рудольфус молча покосился на МакКиннон; сейчас его лицо стало как-будто каменным, не выражающим никаких эмоций. Он становился таким тогда, когда видел незнакомых людей: сдержанным, холодным. А у Амикуса, кажется, впервые в жизни не находилось слов. Доркас же молча ожидала хоть чьей-нибудь реакции. И все трое прожигали Марлин взглядом.       — Доркас не правильно поняла, — начала она. — Я не собираюсь входить в их ряды. Я просто хочу сливать информацию. Всего лишь. Ничего больше. Ну и... — тут она замялась, не решаясь продолжать.       — "Я не хочу причинять им боль". Это ты хочешь сказать, верно? Ах, нет, не так. "Я не хочу причинять боль Сириусу Блэку". Так, Марлин? — еле слышно проговорила Доркас.       Марлин растерянно переводит взгляд с одного лица на другое. Но ответить ей нечего. Она беспомощно сжимает руки в кулаки и чувствует, как толстая стена встаёт перед ней и теми, кто поддерживал её не меньше Мародёров.       — Ребят... — лишь выдавливает она, когда Доркас разворачивается и бесцеремонно уходит, тут же скрывшись за деревьями в неизвестном направлении. — Амикус, ты не... — тот качает головой с явной враждебностью на лице и трансгрессирует.       Теперь в почти полной темноте стоял лишь Рудольф. Он убрал руки в карманы мантии, а лицо его не выражало ровным счётом ничего.       — Руд, — шепчет она, сдерживая подступающие слёзы, — ты же знаешь, я не...       — Иди в Хогвартс, — перебивает тот её. — Не попадись Филчу.       — Но...       — Иди, Марлин. Всё уладится. Иди, — Рудольфус выдавливает из себя последние слова и трансгрессирует, оставляя девушку одну, зная, что она благополучно дойдет до замка. Но он и не подозревает, как невыносимо ей будет спать ночью, держа всю несправедливую вину в себе.