Раба Чёрной метки

      — Поверить не могу, что она нас бросила.       Сириус повторяет это уже в тысячный раз, но всё ещё не может найти оправдание поступку Доркас Медоуз, не может ответить на те вопросы, которые заставляли его сердце биться в три раза быстрее обычного. Прошло два месяца после того случая, но Мародёры всё ещё не верили в предательство одной из них. Каждый вечер они садятся в общей гостиной Штаб-квартиры Ордена Феникса и молчат, углубившись в свои мысли, пытаются понять причину. Слишком уж сильно они привязались к Доркас Мэри Медоуз, чтобы так просто забыть о ней. Больше всего Марлин беспокоилась за Ремуса: он был слишком спокоен, почти всё время молчал, но на любые вопросы лишь качал головой и говорил, что с ним всё в порядке. Этим словам Марлз уже привыкла не верить, ибо после каждого полнолуния Лунатик говорил одно и то же: "Я в порядке".       Мародёры вступили в Орден сразу после окончания школы: как только они сошли с поезда, они буквально автоматически стали его членами. Но об Аврорате на время войны пришлось забыть. Всем было совершенно не до этого. Да, какая-то первоначальная подготовка и объяснение "на пальцах" простых правил была, но не более. Министерству нужны были любые средства для подавления тёмных сил.       — Крыса была у нас под носом, а мы даже не догадывались об этом, — снова говорит Блэк и шумно выдыхает, устало потирая виски.       Он и Марлин были одни в гостиной: остальных Мародёров отправили на место очередной неприятности, устроенной Пожирателями смерти. Это было уже настолько привычно, что Орденовцы молча, ничего не говоря и не жалуясь, отправлялись на место. Может быть, они увидят лишь трупы невинных людей, как это случалось чаще всего, а, может быть, им повезёт и они застанут ещё живые, но истерзанные тела, с нависшими над ними лицами Пожирателей смерти.       Марлин в ответ ему лишь качает головой, так как ответить ей нечего. Доркас действительно мастерски сыграла свою роль, ведь никто ничего не заподозрил, кроме Лунатика.       — МакКиннон, что это? — До Марлин не сразу доходит, о чём он говорит, но решительный взгляд Сириуса Блэка быстро заставил голову соображать. Он смотрел на бинты, которые скрывали от подозрительных взглядов знак Тёмного Лорда на левой руке.       — Кот был в плохом настроении, ничего необычного, — пожимает плечами Марлз, переводя взгляд в сторону окна. Она привыкла всё скидывать на своё своенравное рыжее домашнее животное, ибо другой причины прикрывать кожу не было. Кажется, окружающие ей беспрекословно верили. До сего момента.       — Ты таскаешь её уже почти три месяца, царапины бы уже давно зажили, — недовольно подмечает Сириус и с подозрением щурится. Он определённо стал более подозрительным после ухода Медоуз, былое невозмутимое доверие стало теряться среди всей этой суматохи. — Покажи.       Марлин шумно сглатывает, пытаясь скрыть собственное накатывающее волнение, но это сделать довольно сложно. Всё идёт не по плану: она собиралась рассказать об этом позже, когда будет подходящий момент, а главное — самостоятельно.       — Покажи, — требовательно повторяет Блэк и поднимается с места, усаживаясь рядом с МакКиннон. Он решительно заглядывает ей в глаза, будто пытаясь распознать ложь, а он чертовски хорошо умел это делать.       Гриффиндорка выдыхает и разматывает бинты, чуть недовольно поморщившись.       Прошло уже довольно много времени после публичного ухода Доркас. Вроде почти ничего не изменилось, но МакКиннон чувствовала себя по-другому, хотя она и сама не знала, что произошло. Просто Марлин всем своим существом ощущала неприязнь ко всему происходящему: не отзывалась на привычные шуточки Мародёров, часто проводила невесёлые будни с совершенно другими людьми. Отсутствие До окончательно отдалило её от бывших однокурсников, и Марлз ничего с этим поделать не могла, тем более она уже и не была заинтересована в этом.       С Пожирателями же отношения были более тёплые. Однако виделась она с ними реже обычного, так как могла в любой момент выдать своё двустороннее, "птичье" положение. А раньше времени этого делать не хотелось. Тем более самому Тёмному Лорду была выгодна информация, которая аккуратно просачивалась сквозь непринуждённые разговоры Орденовцев.       Под повязкой буквально пылали окровавленные, чуть воспалённые глубокие ранки от когтей. МакКиннон чуть приподнимает брови, не понимая, откуда они взялись. Это же была ложь...       Но потом она вспоминает о встрече, которая произошла пару дней назад. У Марлин нашлось время встретиться с одним из Пожирателей смерти. На этот раз с Амикусом Керроу. Если говорить совсем коротко, то Керроу был не очень доволен "шаткостью" её положения, оттого не мог рисковать. Естественно, ранки были ненастоящие, наколдованные, но болели как реальные следы от когтей. Чёртова его сообразительность.       А вот Сириус, кажется, поверил. Взглянул на бывшую Гриффиндорку, как испортивший дорогую мебель пёс. Он чувствует вину после того, что обвинил МакКиннон в предательстве. А ведь он даже не знает, что его предположения совсем не так уж и ложны и беспочвенны, как кажутся.       — Извини, — выдыхает Сириус, опуская голову и качая головой. Он повторяет это ещё раз: — Извини, правда. У меня уже крыша от этого всего едет. Особенно после Доркас... Лучше бы она погибла, честное слово, так у меня бы осталось хорошее впечатление о ней. — Он, возможно, и сам понимал, что эти слова из его уст звучат оскорбительно, даже чуть жестоко. Но по-другому их истину было не показать.       Марлз ничего не отвечает, молчит и лишь поднимается с места. Выходит из комнаты и, войдя в кухню, останавливается у окна.       Пустые и неживые улицы вьются вдоль безмолвных стен серых и унылых домов. Небо такое же бесцветное, затянутое тучами. На летний, июльский день это было совсем не похоже. Скорее, это походило на позднее осеннее утро. Казалось, что сейчас пойдет холодный проливной дождь, который принесёт покой и очищение. Но солнечные лучи всё-таки проникали сквозь густую пелену облаков и напоминали об июльском дне, который для кого-то мог стать роковым.       Секундный хлопок трансгрессии, скрип двери и громкий тревожный голос Фрэнка Лонгботтома из прихожей. Вся эта неожиданно наступившая суета значила одно — проснулись Пожиратели смерти.