Раба Чёрной метки

      — Расходитесь по улице, обыщите все тупики. Они не могли бесследно исчезнуть!       Над одной из самых длинных магических улиц Лондона нависала извивающаяся в воздухе Чёрная метка. Это место было насколько пустынным, что непонятно, Орденовцы постарались или просто напуганные жители притаились в своих домах и крепко заперли двери. Около семи человек разбрелось по улице, хотя каждый подумывал о том, что знак Волдеморта — очередной обман, и где-то в другом месте происходят ужасные вещи, пока Орденовцы рыщут в поисках того, чего они сами не знают.       Но этого быть не могло. Один из жителей точно видел человека с меткой на руке, а просто так он уйти не мог — при трансгрессии окружающих оглушал раздирающий вой сирены: Министерство постаралось.       Среди присутствующих были и Мародёры, к которым присоединились только что подошедшие Блэк и МакКиннон. Все были обеспокоены происходящим, каждый до безумия боялся увидеть мёртвое тело одного из своих знакомых. Никто не хотел терять своих близких.       Стояла гробовая тишина. Единственное, что было слышно, так это звук удара подошвы о гладкий асфальт да лёгкие порывы ветра, от которых шуршал подстриженный газон. Марлин находится в конце улицы и скрывается в узком переулке. Тупик, ничего необычного: пара мусорных баков, рыбные кости и кошачья шерсть.       МакКиннон не торопится возвращаться, замирает на пару минут, углубившись в свои мысли. На самом деле она думает о том, чтобы рассказать обо всём сейчас. Просто привлечь к себе внимание, одним предложением поведать всем о своей тайне и исчезнуть, отправиться туда, где девушку уже давно ждут. Она, может быть, и исполнила бы задуманное, если бы размышления не прервал оглушающий вой. Кто-то трансгрессировал прямо сюда!       Марлин хватает пары секунд, чтобы услышать хлопки первых заклинаний, и она испаряется в воздухе. И вовсе не из-за того, что она струсила, испугалась битвы. Просто это был нужный момент для того, чтобы узнать хоть что-то о происходящем. Найти ответы на свои вопросы она может только у Лестрейнджа.       Перед ней масштабное, но до безумия мрачное здание. Три этажа будто касаются тёмных, нахмуренных туч, заполонивших небо. Солнечные лучи практически не проникали сквозь них, оттого было пасмурно, а с каждым часом становилось всё темнее. Большие окна, видимо выходившие в гостиную, были закрыты плотными шторами. Черепица на крыше блестела, будто только что прошёл дождь или же первые морозы тонким кружевом покрыли поверхность. Возле дома расстилается ровно подстриженный газон, но больше никаких растений Марлин увидеть не удалось: весь вид загораживал высокий металлический забор с витиеватыми железными прутьями. Этот дом не отличался ни от каких других поместий богатых жильцов, разве что был чуть мрачнее.       МакКиннон замирает на мгновение перед воротами, затем всё же берётся за ручку и чувствует лёгкий холодок, прошедший по телу. И вовсе не из-за остывшего на свежем воздухе металла. И здесь было наложено заклинание: Рудольфус тщательно заботился о собственной безопасности. Оно считывало знакомое тепло и кожу, впускало только тех, кто был желанным гостем в поместье Лестрейнджа. Марлин входила в их список. Поэтому калитка, скрипнув, отворяется, приглашая пройти по мощённой тёмным камнем дорожке ко входной двери дома. Марлин коротко ударяет костяшками пальцев о деревянную поверхность двери. Затем ещё раз, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу и складывая руки на груди.       Наконец ей открывают, а на пороге стоит сам хозяин поместья. Рудольф в тёмно-синей мантии с закатанными до локтей рукавами, видимо, только вернулся с какого-то дела — на его запястьях виднеются высохшие багровые капли крови, которые, по всей видимости, сам Руди даже не заметил.       Он удивлён её неожиданному и внеплановому приходу, приподнимает одну бровь, будто почувствовав неладное. А МакКиннон была серьёзно рассерженна.       — Марлз? Какими судьбами? — лишь спокойно произносит Пожиратель, как его тут же нагло перебивают.       — Какого чёрта меня не предупредили?! Мы договаривались, что перед каждым открытым нападением меня оповещают, чтобы я не оказалась в этом месте и не била по своим! Так сложно просто прислать патронус, Лестрейндж?! — Она была зла. Её просто раздражало это неумение сдерживать обещания и невозмутимая ухмылка, которая сияла на губах Рудольфуса всё это время. Ему будто было совершенно всё равно. От этого внутри МакКиннон всё буквально закипало и дымилось.       — Закончила? — спокойно и размеренно отвечает ей Пожиратель, выпрямляясь и подходя чуть ближе. — Виноват не я и не Амикус. Мариус организовал группу без ведома остальных. Не знаю, зачем ему это, можешь сама вернуться и спросить у него.       — Можно собирать вещи. — Качает головой затихшая МакКиннон, шумно выдыхает и делает ещё шаг, сокращая расстояние между ними. Она ощущает тёплые ладони на своей спине и закрывает глаза, обвивая шею Лестрейнджа руками.       — Не волнуйся на их счёт, Марлз, без тебя как-нибудь справятся, — коротко проговаривает Рудольф, склоняя голову и глядя на Марлин. Он чувствует исходящее от неё волнение, даже какую-то разочарованность, оттого не может просто молчать. Это совсем не в его силах.       — Это не так важно, — еле слышно шепчет девушка, пытаясь держать себя в руках и буквально заставляя сердце медленнее биться в груди. У неё это почти получается. — Я провалила задание, за это меня грызёт совесть.       На её слова Рудольф чуть странно улыбается, касается губами её лба и мягко проводит ладонью по волосам.       — Ты сделала больше, чем должна была. — За это время он уже знает, как успокоить эту чересчур эмоциональную Гриффиндорку: что сделать и как произнести ту или иную фразу. Но что происходило между ними, он понять не мог, так как ни МакКиннон, ни сам Лестрейндж ни разу не заговорили об этом, но продолжали быть не просто крепкими друзьями. Это чувство было не совсем приятным, но пока их обоих всё вполне устраивало. — Тебе нужно пойти и рассказать им самой, пока этого не сделал Мальсибер. В любом случае тебе придётся уйти, но так ты хотя бы заткнёшь свой укоряющий внутренний голос.       Марлин кивает. Она знает, что так будет правильнее. Да и никакого страха на этот счёт уже давно не было. МакКинон уже с лёгкой душой могла размышлять о своём поступке. Она неохотно отстраняется, кидает пару слов на прощание и уходит, возвращается на место битвы.       Марлин надеялась на то, что никто не заметит её отсутствие сквозь затуманенную пелену битвы, но всё оказалось совсем не так. Сирена всё ещё выла, а замолкла лишь через некоторое время. Члены Ордена Феникса и Пожиратели смерти, можно подумать, практически мирно, если не считать поднятых волшебных палочек, говорили о чём-то. Но тут же замолкли, когда заметили подошедшую МакКиннон. Во главе Пожирателей стоял Мариус, окутанный в чёрную мантию до колена. На его лице блистала важная, победоносная улыбка. А вот Орденовцы его настроение совсем не поддерживали: были разочарованные на вид и разорванные изнутри. Видимо, Марлз не успела рассказать всё самостоятельно.       — А вот, собственно, и она, — громко произносит Пожиратель, активно жестикулируя. — Прости, Марлин, но я так и не придумал просьбы, которую ты могла бы исполнить. Так что я просто рассказал всё как есть.       — Да у нас целый рассадник крыс, — выплёвывает Джеймс, со злобой и раздражением перебивая самовлюблённого приспешника Волдеморта. На его лице злость со смесью растерянности.       Блэк рядом с ним молчит, лишь прожигает взглядом лицо своей уже бывшей девушки. Его лицо холодное, совершенно ничего не выражающее, а взгляд разочарованный и какой-то болезненный. Лили помалкивает, стоя где-то позади общей группы, опустив взгляд и крепко сжав губы.       — Ничего не хочешь нам рассказать, Марлин? — спокойно произносит Ремус, наверное, самый уравновешенный из всех присутствующих.       МакКиннон лишь невозмутимо качает головой, выпрямляясь. А у Орденовцев будто пропала последняя надежда на оправдание очередной предательницы.       — Собирай вещи и сматывайся из Ордена. В следующий раз увижу — убью на месте, — натянуто проговаривает Фрэнк, шумно сглатывает, видимо, скрывая подступавшее к горлу волнение, разворачивается и уходит прочь, туда, откуда пришли Орденовцы. Остальные медленно растягиваются за ним.       На снова опустевшей улице шумит ветер, а из-за туч выглядывает бледноватое солнце. Погода налаживается, а вот обстановка лишь сильнее накаляется, будто металл в разгорячённой печи боли, мести и всеобщего раздора. Уж лучше бы сейчас пошёл дождь, который смыл бы все разногласия и беды, но чудес не бывает... Марлин прекрасно осознаёт это, поэтому и стоит на месте, провожая спины бывших лучших друзей молчаливым взглядом.