Точка невозврата...

Она больше не могла лгать. Разговор получился жесткий и разрушительный. Иллюзии за которыми она пряталась последнее время с треском лопались одна за другой с яркими, режущим нервы и душу вспышками. За окном всё так же накатывал волны на песок океан, раздавались заполошные крики чаек, звучала бравурная музыка, приносимая ветром с проплывающего мимо круизного лайнера. Джиллиан слышала шелест пальм и шаги уходящего мужа, гневно зарычавший мотор, рванувшей с места машины, визг тормозов на крутом повороте. Прикрыв глаза, она опустилась на пол рядом с дочкой. Обняла и поцеловала её. Та погладила ручками по влажным от слез щекам матери. «Какая занимательная у меня крошка. Спасибо мое золото. Скоро всё изменится, и мы поиграем с тобой. А сначала отправимся в чудесное путешествие на большой железной птице. Мы полетим к твоему настоящему папе. Надеюсь, он простит твою глупую маму». Восемнадцать месяцев назад Гримаса, исказившая его лицо, и интонации голоса сказали ей намного больше, нежели злые слова неприятия. Произнес всего несколько слов, но этого было достаточно, поскольку все остальное можно было прочесть в его взгляде: в его глазах отражалось все то, в чем не хватало сил и храбрости признаться. Джиллиан почувствовала, что уже не балансирует на тонкой грани, а летит в бездну. — Ты ошиблась, дорогая. В бешенстве прошипел он себе под нос, когда Джиллиан уже выскочила за дверь, но она расслышала и едва не задохнулась от обиды и боли. Она чувствовала себя так, будто Кэл ударил её по лицу. Джиллиан была поражена, вспыхнувшая в ней надежда лопнула с оглушающим хлопком. Пережитое возбуждение сменилось плохо контролируемым гневом. Глаза щипало от злых слез. Она не позволила себе сорваться на бег и, с гордо вскинутой головой, словно Кэл мог её видеть, шагала по коридору. Спустя пару минут она стояла и смотрела в гостеприимно распахнутые двери лифта. Казалось бесконечно долго. На самом деле прошло не больше минуты. Потом, словно опомнившись, шагнула внутрь, все еще теша себя надеждой «а вдруг он не настолько подлец…» несколько секунд держала палец на кнопке «0», прежде чем резко втопить её в панель. Ждать больше нечего. Тяжелые шаги в коридоре и лязг, закрываемой двери пожарного выхода. Он сбежал. … так что был у них это и впрямь дивный эпизод, одно из тех маленьких безумств, что нарастает и длиться вечность, и… оставляет после себя жгучий стыд и разочарование. Еще можно попытаться уговорить себя, что это был секс. Всего лишь секс, случайный дружеский секс и никаких последствий. Прикинуться безразличной, сделать вид, что ничего не случилось. Но ведь случилось! И винить ей некого кроме себя. Она могла бы остановить Кэла без особых усилий. Ей было достаточно сказать «Нет! Хватит!» Но она не сказала. Она хотела. И получила то, что хотела. В голове гудело, стоило на секунду прикрыть глаза, как сразу же голос Кэла отзывался язвительным эхом. Он всегда ухитрялся так ловко извернуться, что в глупом положении оказывалась она. Почему она снова ищет ему оправдания. Потому, что любит его. А он не желал принять её любовь. Она не представляла, что ей делать дальше. Она не чувствовала себя использованной, но всё равно ощущения были далеки от приятных. Мысли метались и путались, лицо полыхало огнем, словно и взаправду её отхлестали по щекам. Не так она представляла и не те слова ожидала услышать. Но менять что-то уже было поздно. Каким будет их будущее должен решать Кэл. А он, кажется, решил устраниться. Двери лифта с шипением разъехались, Джиллиан, глядя себе под ноги, шагнула вперед, на неё упала тень и женщина резко вскинула голову, от неожиданности вздрогнув. Умел Лайтман преподносить сюрпризы. Вот и сейчас стоит в проходе, ссутулившись и глубоко засунув руки в карманы джинсов. Язвительно искривил губы и изучающе вперился в неё, рассматривает исподлобья, словно увидел первый раз. Секунду Джиллиан оставалась неподвижной. — Что тебе надо? Он молчал. — Говори, если ты хочешь мне что-то сказать, — Фостер не выдержала и повысила голос. Он молчал. — Тогда дай пройти! — крикнула Джиллиан. Голос сорвался, руки сжались в кулаки. — Ты не виновата. Он с легкостью считал её мысли и неопределенно дернул плечом. — Ты не виновата, — повторил он, по голосу слышалось, что он поморщился. И растягивая слова, пояснил: В том, что ты такая же, как все остальные. Понимаешь? Такая же, как все остальные… В его голосе не было уверенности, но Джиллиан не уловила этого. Она была ошеломлена и сбита с толку. Она приняла усталость и тоску за пренебрежение и равнодушие. — А чего ты хотел? — закричала она до царапанья в горле. — Раскаленный утюг может остудить даже самая грязная лужа,. Без эмоций, просто констатация факта и однобокая ужимка. Она была оскорблена. Нет, она не чувствовала себя оскорбленной. Это уже был не тот уровень, который она могла выдержать. Кэл решил быть окончательной сволочью, дрянью из дряней. Он словно желал растоптать её и себя. Оттолкнуть. Выпнуть из своей жизни. Что ж у него получилось. Вдруг ей стало зябко. Она обхватила себя руками за плечи, всеми силами стараясь сдержать слезы. — Прости, — равнодушно сказал он. — Мне жаль разочаровывать тебя окончательно. Но я уже не умею иначе. Он отступил в сторону, как бы говоря путь свободен. — Тебя, кажется, ждет, — он взмахнул рукой, изображая галантный жест, и улыбаясь в тридцать два зуба. — Как его там, Стив. Не стоит упускать возможности. Резко развернулся на каблуках и стремительно растворился в полумраке, оставив Джиллиан одну. Казалось, стены дома обрушились на неё, навалилась дикая усталость, и она не могла и пальцем пошевелить. Джиллиан слышала, как хлопнула дверца машины, заработал мотор, но у неё уже просто не осталось ни сил, ни энергии, ни желания, чтобы вымолвить хотя бы одно слово. Какой абсурд! Мелькнула нелепая мысль, Кэл не взял пальто, а на улице холодно и льет дождь. Хотя какая разница? Ему не впервой…