Чужая стая

      ***       У перехода лейтенант столкнулся со свободовцами, которые хоть и не собирались его убивать, но не пострелять не могли. Для порядка. Врага без пары царапин отпустить нельзя. А в глазах четко читалось — если бы не дружба с Ветром, его бы незамедлительно и с удовольствием разорвали на части. Из чего Дрозд сразу же сделал вывод, что люди людьми, а стая чужого не примет и будет щелкать зубами, пока челюсти не сомкнутся на шее. Собственно, до стаи ему дела не было. Главное, что есть Ветер. А пересекаться с остальными нет нужды, разве что в крайнем случае. Но Свобода вместе со всеми своими волками осталась позади.       На базе полковник как будто специально ждал Дрозда. И когда дозорные сообщили о его возвращении, с грозным видом вышел из здания бывшего института. Лейтенант был давно готов к предстоящей встрече, поэтому спокойно подошел к командиру и «приветливо» улыбнулся.       — Где был? — задал любимый вопрос Шторм.       — За артефактами ходил.       — А если правду?       — Ходил за артефактами.       — Угу, значит, колоться не хотим. А чего это от тебя так дымом несет? Ты ж, вроде, не куришь.       — Уже курю.       — Смотри мне, Дрозд, сейчас предъявить тебе нечего, да и не в моих интересах хорошего бойца закапывать, но я-то знаю, где и зачем ты был. Поэтому твоя дальнейшая судьба зависит от того, как ты проявишь себя в зачистке. Понятно?       — Так точно, товарищ полковник.       — Вот и прекрасно.       Два дня пронеслись незаметно за рутинными дежурствами на базе, чисткой оружия, подготовкой к бою. Всё это было так привычно, даже не возникало мысли, что может быть как-то иначе. Но теперь-то Дрозд знал и ждал, когда еще раз удастся хотя бы взглядом пересечься с фрименом. В присутствии Ветра и наступает то самое иначе. Спокойно, но не скучно, не страшно, но волнительно, и так уютно. Хотя в Зоне лейтенант всегда чувствовал себя как на работе. Пускай и любимой, интересной работе, но несколько лет без выходных и перерывов насколько закалили тело, настолько утомили душу. Надоело искать в людях друзей, доверять, разговаривать, и одному быть тоже надоело. В Долге он нашел приют, защиту и общество, какое-никакое, но всё же лучше, чем подвальные мутировавшие крысы Лиманска да безмозглые полудохлые кадавры Припяти. Приключений хватило сполна. Но мысль о том, что можно вернуться за Периметр, покинуть Зону, почему-то казалась менее реалистичной, чем прогулка к Исполнителю Желаний. Ну кому он нужен, этот внешний мир? Ни цели, ни пути, и нет никого, и зацепиться не за что. То ли дело Зона. Устоявшаяся репутация, пара полезных связей, опыт и удача, и можно вполне неплохо прожить. До первой фатальной случайности.       На Свалку шли большим строем под руководством самого генерала. Дрозд старался не думать, и это ему вполне удавалось, тем более что многозначительные взгляды полковника вовремя ставили съезжающую крышу на место. А в том, что у него едет крыша, Дрозд не сомневался. Свободовцы ждали ненавязчиво, вроде и как обычно дежурили, но вот количество бойцов удвоили, да и вооружение подняли показательное. У Темной долины стояло десять человек, двое из которых снайперы, а один пулеметчик. Начать решили с ближних точек. Без всяких зазрений совести, генерал скомандовал атаку и растворился среди своих бойцов. Завязалась ожесточенная перестрелка, но лейтенант не особо спешил кого-то убивать и стрелял для вида. Каждый раз пытался найти Ветра, но на глаза попадался только грозный взгляд полковника.       Генерал сразу понял, что переход в Темную долину свободовцы будут держать до последнего, и оставил его на закуску, решив первым делом выбить со Свалки всех остальных волков. Смекнув, что всеобщее внимание концентрируется сейчас где угодно, только не у Темной долины, Дрозд помчался туда в надежде найти там друга. В спину полетели пули, спас бронежилет, лейтенант ушел в кувырок и откатился в кусты. Переждал, перестрелки и голоса немного отдалились, высунулся и окинул быстрым взглядом местность. Поблизости больше никого не было, и Дрозд рванул дальше, скрываясь за деревьями, потому что бой сместился в ту же сторону, куда держал путь лейтенант. В конце концов, он оказался между двух огней, свободовцы у перехода открыли огонь и прикрывали своих. Долг теснил анархистов туда с трех сторон.       ***       Бегать по Свалке без защиты — дело гиблое. Все были если не в противогазах, то в респираторах. И я в том числе. А долговский респиратор — штука суровая, лицо скрывает полностью, и вместо глаз стеклышки блестят. Да еще и шлем на голове, вроде каски. И свободовцы почти все примерно в том же. Как при таком раскладе узнать его? Черт с ним, лучше вернусь к своим, пока не хватились и не заподозрили.       Я вылетел из-за дерева и помчался назад. Надеюсь, они не заметят, что несусь я со стороны свободовцев. А сейчас главное, чтоб сами фримены не заметили. Но вот один из них отделился от общей кучи и побежал ко мне. Я вскинул автомат, но он скрестил руки над головой в просьбе не стрелять. Да это же и есть Ветер, судя по всему. Ну да, башка белобрысая, а лица за маской и темными очками не видно. Я остановился. Интересно, как он понял, что я это я, вдруг бы это не я был? Позади донесся голос командира Свободы.       — Пулеметчик!..       Обернувшись, я понял, что стою прямо на линии огня этого самого пулеметчика. В тот момент Ветер налетел на меня, так сказать, на всём скаку, и мы кувырком улетели между двумя складами бетонных плит. Тут же поднялся неописуемый грохот и стрекот, мимо плит и над ними понесся горизонтальный свинцовый дождь. Ветер отлепился от меня и сел, тяжело дыша через маску. С другой стороны пронеслось несколько человек, но нас не заметили, видимо, это были мои, стрелять начали по свободовцам. Небось послали пулеметчика ликвидировать. Я сел и снял маску, недовольно уставился на Ветра.       — Сдурел? Щас увидит кто-нибудь!       — Та пофиг. Как жизнь?       — Нормально, — автоматически ответил я, пригибаясь, над головой гудели пули.       — Слушай, давай в баре на днях пересечемся?       — Зачем?       — Просто так, че за тупые вопросы?       — Ладно, через неделю.       — Окей, давай. Так… Сначала я, с отрывом ты. А то реально спалят. До встречи.       — До скорого…       Ветер выскочил из укрытия и побежал к своим, затерявшись в дыму, а я только смотрел ему вслед и думал. Так ждал этой встречи, чтоб хоть на секунду его увидеть, а вот эти несколько секунд и кончились. Ну да ладно, теперь есть дела поважней. Надо еще отличиться перед Штормом. Ветер, вон, без всяких принципов по моим палит. И кто эту треклятую вражду придумал?..       ***       Лейтенант осторожно вышел из-за бетонных плит и двинулся сквозь бурю перестрелок. Усердно изображая активное участие, особенно когда попадался на глаза генералу, Дрозд хотел только выйти оттуда, а потом что-нибудь и соврать можно. Но тут его кто-то внезапно схватил за плечо и дернул назад. Обернувшись, лейтенант увидел полковника, и Шторм крикнул ему:       — Прикрой меня!       Дрозд, было, попятился, отрицательно мотая головой и отчаянно глядя на командира, но выбора у него не было. Убивать пришлось, и давалось это трудно, как будто в первый раз. Но вот так просто разбить фрименов не удалось. Волки сражались до конца, и генерал Долга был вынужден скомандовать отступление. Лейтенант взялся за раненых. Поле боя быстро опустело, время людей закончилось, и на запах крови потянулись стайки мутантов. На следующий день на Свалке уже не было видно ни одного трупа, как будто и не было никакой бойни между двумя закадычными врагами.       По возвращению на базу, Дрозд с головой ушел в мелкие дела и поручения, избегая полковника и часто пропадая у Митяя. Торговец недовольно замечал перемены в характере и поведении товарища, но от Шторма прятал. Если Дрозд прилетал злой и раздраженный и скрывался на складе за ящиками, а через пять минут появлялся изумленный полковник с вопросом, куда опять подевался боец, Митяй всегда начинал ворчать что-то мало касающееся дела, и Шторм терял терпение, орал на торговца и спешил по своим делам. Но долго прятаться не удалось, жили-то всё-таки на одной базе. К тому же, подошла к концу неделя, и пора было идти к бару.       Собравшись, лейтенант покинул здание родного института еще затемно и направился к выходу. Но как на грех из сторожевой будки вышел Шторм и подозвал его к себе. Сжимая кулаки от злости, Дрозд прошел за командиром и остановился в дверях. Полковник кивнул ему на стул, но лейтенант не двинулся с места.       — Куда собрался? — прорычал Шторм.       — В «Сто Рентген».       — Зачем?       — За надом.       — Лёха, не дерзи. Давно знакомы, но сейчас не то время и не те обстоятельства.       — Чего тебе надо от меня, товарищ полковник?       — У моих бойцов либо чистая репутация, либо они трупы. Понятно?       — Так точно.       — Значит, забудь про своего фримена, и остаешься сегодня дежурить со мной.       — Какой фримен? Ты что несешь? Просто Бармену продавать артефакты выгоднее. Если ты не слышал…       — Слышал, — перебил полковник. — Ты остаешься. Понятно?       — Так точно. Но…       — Молчать. Сюда иди, застрял там. И дверь закрой, слышишь, сквозняк свистит.       Лейтенант волком посмотрел на командира, захлопнул дверь, сбросил рюкзак и сел за стол, уставившись в окно. Шторм сел на соседний стул. Десять минут прошли в молчании. Дрозд мрачно покосился на полковника, встал, достал сигареты и направился к выходу. Но полковник схватил его за руку у самого выхода, повернул ключ в замке и спрятал его в карман.       — Команды «вольно» не было, — тихо сказал он на ухо лейтенанту, медленно выворачивая его руку.       Дрозд вздрогнул и быстро вышел из намечающегося захвата. Развернулся к Шторму, но тот был готов, удар перехватил и завел руки лейтенанта за его спину. Оказавшись буквально нос к носу с полковником, Дрозд чуть не зарычал, как любил делать Ветер, вовремя опомнился. Но когда Шторм наклонился к его губам, терпение бойца лопнуло окончательно, он рванулся, и хоть высвободиться не удалось, но, по крайней мере, полковник понял, что так просто мятежного лейтенанта не взять.       — Ебанулся?! — заорал Дрозд, придя в себя и продолжая извиваться.       — А в пятнадцать лет ты совсем не сопротивлялся, помнишь?       — Иди нахуй. Знать тебя не хочу.       Шторм вздохнул и задумчиво посмотрел в окно. Дрозд смотрел на него и продолжал видеть своего лучшего друга детства, как ни пытался отречься и избавиться от этого. Раскосые карие глаза, почти черные, смуглая кожа, выразительные скулы, сгорбленный нос — сколько раз ломали, сколько они дрались вместе, друг за друга… И как всё кончилось тем, что они оба выросли, в один момент поднялись все старые обиды, и пути разошлись в разные стороны.       — Ты когда в Долг пришел, присягу давал? — отстраненно спросил Шторм.       — Да… — настороженно замер лейтенант.       — Клялся приказы исполнять?       — Не надо.       — Клялся?       — Так точно.       Полковник пристально посмотрел в прозрачные бледно-голубые глаза своего друга. Лейтенанта начинала колотить мелкая холодная дрожь. От Шторма всего можно ждать, это он помнил с детства. Вот только в детстве он его не боялся, и был готов ко всему, что ему предложит старший товарищ, буквально ощущал и знал заранее, что он сейчас скажет или сделает. Был готов и принимал, потому что лучший друг — это святое. Потому что нет того, чего не могут сделать лучшие друзья. Сейчас он тоже чувствовал, но принимать не хотел. А есть ли выбор? Сам захотел устав. Сам признал его командиром. Впрочем, как и раньше. Только раньше он был просто старше по школьному классу, а теперь — по званию.       — Значит, приказываю тебе… — медленно проговорил полковник. — Ни шагу с территории базы. Понятно?       — Так точно…       Едва только оказавшись на свободе, Дрозд шарахнулся от полковника и бросился к двери. Но она была заперта.       — Команды «вольно» не было. — Напомнил Шторм, открывая дверь. — Покуришь, и сразу сюда. Дежуришь со мной.       — Есть.       Лейтенант вылетел на улицу и судорожно вздохнул. Предрассветный воздух был пронзительно-холодным, моросил мелкий колючий дождик. Он отошел от сторожки и прислонился спиной к забору, щелкая зажигалкой. Сигаретному дыму никакой дождь помехой не был, и он заворачивался своими эфемерными узорами, подрагивая от пролетающих капель и растворяясь в воздухе. Лейтенанту было противно и жутко, хотелось бежать немедленно куда подальше от наваливающегося прошлого. На свободу. Или к Свободе. Но Дрозд знал, что там ему делать нечего. И он уже привык причислять себя к бойцам Долга. Он солдат, а не волк. Может быть, для него трудно убивать, как и для большинства людей, но жить без приказа сложнее — огромная ответственность. Как показал прошедший год, к такому он не готов. Просто слоняться без дела и ловить кайф от чего-то тоже не выйдет. Потому что для него Зона всегда была и будет вечной работой, вечным долгом.       Выкурив две сигареты подряд, Дрозд с трудом заставил себя вернуться в сторожку. Смотреть на полковника он не мог и думать ни о чем не хотел, поэтому просто сел за стол, уронил голову на руки и заснул. Шторм сидел на узкой тахте и заламывал пальцы до хруста костей. Он злился на лейтенанта, на проклятого фримена, который сбивает с пути хорошего бойца, и на себя. Потому что как всегда ничего не мог поделать и потому что так глупо и мерзко пытался.       К полудню лейтенант проснулся один в сторожевой будке от громко дребезжащего где-то рядом железа. Погода портилась, ветер носился почти ураганный, в небе клубились черные тучи и блестели зарницы. Сквозь рев и шум долетел чей-то голос, который звал кого-то с другого конца базы. Дрозд прислушался, и ему почудилось, что зовут его. Он вышиб плечом захлопнувшуюся дверь и выглянул на улицу. Голос прозвучал ближе, из-за здания института вылетел парнишка, огляделся, сложил руки рупором и в который раз заорал:       — Дро-о-озд! Ну где ты есть?!       — Да здесь я! — отозвался лейтенант и помахал ему рукой.       Долговец радостно подскочил и помчался к сторожке. Дрозду всё казалось, что он не добежит, того и гляди таким ветром снесет щупленькую фигурку в черной форме. Но парень добежал и влетел в домик мимо Дрозда, который тут же закрыл за ним дверь. Это был его сосед по комнате, совсем молодой и непоседливый младший сержант Хвостенко, он же просто Хвост. Отдышавшись и стряхивая пыль с одежды и волос, парень повернулся к Дрозду и улыбнулся. Вытянулся по струнке, отсалютовал.       — Здравия желаю, товарищ лейтенант!       — Ну?       Дрозд видел, что мальчишку буквально распирает от счастья, и не хотел портить его настроение своей угрюмостью, но избавиться от нее не получалось. Значит нужно было побыстрее спровадить Хвоста отсюда и спокойно предаться унынию.       — Ты или прямо говори, или иди… с Митяем поболтай. Ему там скучно.       — Ничего не заметил? — спросил он, выставил вперед плечо и гордо задрал нос.       Лейтенант вздохнул и оглядел его с ног до головы. Потом еще раз, и споткнулся, наконец, взглядом о лишнюю полоску на погонах.       — А, поздравляю, — вымученно улыбнулся Дрозд. — Можешь Митяю похвастаться.       Но Хвост намека опять не понял, сел на стол и принялся рассказывать о своих похождениях и заслугах, за которые генерал и пожаловал ему «сержанта». Слушать о проклятой зачистке лейтенант не мог и чуть не психанул, но сержант вовремя сменил тему. То, что разговаривать Хвост может сколько угодно, Дрозд уяснил давно, и реакция на его слова была необязательна. Лейтенант притянул посильнее скрипящую и хлопающую дверь и сел на тахту. Сержант выдвинул стул и умостился перед сослуживцем, продолжая болтать. Дрозд думал о своем. Дверь скрипнула, в сторожку заглянул пузатый прапорщик, красочно обласкал погоду матом и ввалился в домик с хриплым надсадным то ли смехом, то ли кашлем.       — О, Хвост и Дрозд! — продолжал хохотать прапорщик, подкатываясь к тахте.       Когда он тяжело опустился рядом с Дроздом, лейтенанту показалось, что тахта сейчас развалится. Но она стойко выдержала.       — Ну что, перекинемся в картишки?       — Давай, — с готовностью согласился сержант и пододвинул стол к тахте.       Дрозд молча кивнул. Прапорщик вытащил из кармана колоду и раздал. В тот момент лейтенант вдруг понял, что для своего же блага и сохранения нервов стоит, наконец, свыкнуться с окружающей средой и подстроиться под нее. А то, что противоречит принципам, придется понять и принять. Он не мог сказать прямо и четко, что ненавидит Зону. Просто считал, что это случайность, ошибка в истории человечества, а ошибки нужно исправлять. Для многих, как и для Дрозда, Зона стала работой. Сталкерство грозило своими масштабами занять место в списке легальных профессий. А зачем нужна такая работа, от которой только одни смерти да беды? Еще и эта бессмысленная клановая война. Нет уж, увольте, кто-кто, а Дрозд был на стороне здравой, по его мнению, оценки положения, и оценка эта требовала немедленных мер по ликвидации разрастающейся проблемы. Поэтому он пришел в Долг. И он думал, почему бы Ветру не присоединиться к нему? Лейтенанту в голову не могло прийти, что Зона может кому-то нравиться. На каких основаниях здесь вообще возникла такая группировка, как Свобода, Дрозд не понимал, как ни старался.       Следующий день прошел относительно спокойно, не считая того, что Митяй чем-то обидел какого-то сталкера, который искал редкие патроны по всей Зоне, и дело чуть не дошло до драки. Лейтенант замкнулся и изображал показательное послушание и порядок, но в конце концов не выдержал, и пока полковник ушел в ходку, быстро взлетел по лестнице и постучался к генералу. Тому не было дела до подозрений Шторма, он был занят чем-то своим, поэтому, безразлично глянув на Дрозда, дал добро на поход за артефактами и к Бармену. Лейтенант буквально ожил и, собрав вещи, вылетел из базы в тот же день.       До «Ста рентген» от Агропрома расстояние было приличное, и встретить можно было что угодно, начиная с обычных слепых псов и снорков, заканчивая редкими и жутко опасными пси-собаками. Но Дрозда это волновало в последнюю очередь. Он давно понял, что прямой путь не самый короткий, и спокойно делал большие крюки в обход опасных мест. И так, благодаря опыту и везению, добрался без особых происшествий до Ростка уже к вечеру того же дня.       ***       Вся дорога перед блокпостом была залита кровью, по обочинам валялись скелеты мутантов и, наверное, людей. Никогда мне этот Росток не нравился, да еще Дикая территория рядом. Понятно, конечно, что аномалий почти нет, но всё-таки не самое приятное место для базы. Хотя наши укрепились здесь хорошо. Я поздоровался с дозорными, они тут же накинулись с расспросами о нашей базе на Агропроме, мол, как живется, какие новости. Пока болтали, красно-оранжевое покрывало постепенно сползало с окрестностей, солнце село. Воздух похолодал, и я конкретно замерз, стоя на одном месте, у меня ж комбез не утепленный, как у этих.       Интересно, Ветер уже здесь? Хотя, в данном случае будет вернее «еще» здесь. Неделя-то прошла давно. И зачем мы вообще договорились встретиться? Он предложил, может, ему надо что от меня? А я чего так сразу взял и согласился? Нет, я, конечно, очень хочу его видеть, понимать бы еще, откуда это дурацкое желание. Это когда-то я поначалу так за своей девушкой скучал, когда только ушел в Зону. Когда это было? Уже и времени счет потерял. И имя её забыл, и лицо, помню только, что рыжая была и веселая, смеялась постоянно.       Воспоминания ворочались в голове всё то время, пока я шел к бару. Чуть не заблудился, как всегда. Что сказать-то ему, если он ждет? Не оправдываться же, в самом деле. Ладно, там посмотрим… Когда спускался вниз по ступеням, сердце уже тревожно прыгало от волнения. Чего это оно в последнее время? Вроде, до этого всё нормально было. А до чего «до этого»? До знакомства со свободовцем! Прав был Митяй, когда говорил, что всё должно быть по порядкам, и все этих порядков должны придерживаться. А в порядки Долга как-то не вписывается то, что я сделал. И делал. И делаю. Я вышел из коридора и оглядел зал. Тут же выхватил взглядом знакомое лицо у одного столика и направился к нему.       — Опоздал на три дня, — констатировал фримен.       — Извини, не мог…       — Да я знаю, — отмахнулся Ветер.       — Ну…       — Как сам?       — Нормально.       Я уставился в стол, вот теперь назло буду всегда на три дня раньше приходить… Хотя я ж не виноват, что полковнику сильно моя репутация покоя не дает. Ветер достал сигареты, предложил мне. Курили, разглядывали друг друга сквозь дым. В баре было шумно, людно, сталкерно, можно сказать. Скрипели половицы, стучали стаканы и бутылки по столам, звенел посудой Бармен. Было спокойно и уютно, как всегда, когда вдруг оказываешься в безопасности после вала приключений или неудач. Ни тем, ни другим я похвастаться особенно не могу, но пройти по Зоне два шага — уже напряг.       — Слушай, — сказал Ветер. — Тебя как зовут?       — Какая разница?       — Интересно.       — Ну, Алексей. А тебя?       — Ветер, — нагло улыбнулся свободовец.       — Так нечестно.       — Какая разница? — продолжал скалиться он.       — Псевдогигантская.       Ветер засмеялся, но отвечать не стал. Вообще-то мне не было действительно никакой разницы, чем там при рождении окрестили этого волка, Ветер и Ветер, тут у каждого свое второе рождение. Он щурился и смотрел своими зелеными глазами, они казались яркими, изумрудными, потому что слишком много радужки, а зрачки совсем крохотные. Как-то раньше наркоманов не встречал, ни в Зоне, ни за Периметром. А может, внимания не обращал. И тут мне вдруг почему-то стало интересно.       — А ну, покажи руки.       — Зачем? — удивился он.       — Интересно, — передразнил я его и схватил за руку.       Он не отпирался, а я задрал рукав его куртки и посмотрел на красные точки и пятна синяков чуть ли не по всей руке, поводил по ним пальцами. Выше локтя на правой руке начинаются витиеватые черные узоры — папоротник. Он подпер голову второй рукой и обратил на меня томный взор. И где только дозы доставать умудряется? Это ж бешеные деньги. Артефакты таскает, что ли, или по всяким другим заданиям бегает… Меня не особо прельщают все эти побегушки, особенно если какая-то мокруха. Те люди мне ничего не сделали. Убиваю я принципиально тех, кто первый начинает. Конечно, с такими принципами я доживу до первого меткого выстрела, но пока ведь живой. Не подставляюсь я так глупо, не маленький. Но мне и выеживаться ради дозы не надо. А денег с артефактов вполне хватает, хоть и впритык.       — Ну, каков диагноз, товарищ медик?       — Бросай это, — ответил я и выпустил его руку.       Ветер только хмыкнул. Ну да, какое там бросай, но мне-то надо было что-то ответить.       — Слушай, Лекс…       — Это еще что за новости?       — Не звать же тебя Дроздом, как все долгари. Будешь у нас Лексом, тоже нормально. Так вот… Надолго ты?       — Не знаю. Не думал. А ты?       — Да мне пофиг, это ж у тебя колония строгого режима.       — Я, считай, на базе своей группировки, так что мне тоже пока без разницы. Главное…       — Не палиться. Знаю. А пошел бы к нам…       — Нет.       — Понял.       Я пристально посмотрел на него, взглядом давая понять, что возвращаться к этой теме будет бесполезно. Он откинулся на спинку стула и уставился на малолетку-одиночку, который жалобным голосом что-то то ли клянчил, то ли выспрашивал у Бармена. И чего им, мальчишкам этим, неймется? Зачем они лезут в Зону? За славой, приключениями, деньгами? А потом еще спрашивают, зачем Долг хочет её уничтожить. Да не ради себя, не из-за страха или еще чего, а ради других. Во имя жизни, а не смерти. Чтоб не лезли сюда вот такие, не ломали свои судьбы…       — Эй, — прервал мои размышления Ветер. — Давай завтра на охоту сходим?       — Зачем?       — Исключительно забавы ради, — чуть улыбнулся он и снова облокотился на стол.       — Куда?       — В Припять.       — Сбрендил? На Радаре ляжем.       — А мы в обход.       — Ты там бывал?       — Один раз. А ты?       — Тоже.       — Тут Бармен за голову химеры хороший кусок обещал, так почему бы и не прогуляться?       — Ладно.       Вообще-то химеру можно было найти и где-нибудь поближе, необязательно бегать для этого в проклятый город. Но вот только мы оба понимали, что всё «поближе» под контролем либо Долга, либо Свободы. А палиться нам очень некстати, даже перед анархистами, которые хоть и в курсе, но черт знает, что у них в голове. А вот в Припяти и по дороге к ней, скорее всего, никто нас дергать не станет.       Мы уточнили маршрут и экипировку, и Ветер пошел договариваться с Барменом о задании. Через минуту, как и ожидалось, послышался басовитый хохот, мужик глянул в мою сторону и покачал головой. Надеюсь, у фримена хватит мозгов потребовать с торговца хотя бы честное слово, что тот никому не скажет, кто и с кем ушел на это задание. Ветер развернулся, сунул руки в карманы расстегнутой куртки и с жизнерадостным оскалом направился ко мне. Я встал, намереваясь сообщить ему, что возвращаюсь на базу, а к заданию приступим утром. Но на приличном расстоянии анархист не остановился, и подошел так близко, что я чуть назад не шагнул, вовремя вспомнил, что позади стул. Очень мне его лукавая улыбка не нравится. Он схватил меня за руку и потащил к лестнице.       — Э нет, я на базу вернусь! — возмутился я, оглядываясь, не смотрит ли кто косо. Но никому не было до нас дела.       Ветер втолкнул меня в комнату и захлопнул за собой дверь. Я удивленно развернулся, но встретил тяжелый многозначительный взгляд свободовца. Что значил этот взгляд и вообще всё происходящее, пока не догнал, но чуял, что значение имелось, и явно какое-то нехорошее. Ветер оттолкнулся от двери и бросился на меня, стянул капюшон и запустил руку в мои волосы, перебирая их пальцами с нескрываемым удовольствием, второй рукой обхватил меня и крепко прижал к себе. Офигевший от происходящего, я не сразу понял, что происходит, уж больно всё было быстро, а как только понял, стащил с себя будущего напарника, чуть не лишившись волос и комбеза, так Ветер в них вцепился.       — Ты че, совсем тронулся, наркоман? — прошипел я и отшвырнул фримена, как котенка.       — Лекс… Я совсем… — пробормотал анархист, снова приближаясь и не сводя безумного взгляда.       — Не подходи! — рявкнул я и шагнул назад. — Прибью же.       — Прибей… Только быстрее…       — Да зачем тебе это надо?       — Не знаю… Не могу… Хочу тебя…       — Дожили… Ну ладно тогда, по пьяни, но сейчас-то…       Еще чего не хватало. На трезвую голову с мужиком мутить. Тут, конечно, больше и не с кем, но это совсем не повод. И водка не повод, но это было давно и неправда. А Ветер приблизился вплотную, но руки совать уже не рискнул. Я посмотрел в его глаза, пытаясь высмотреть там что-то кроме этого самого «Хочу тебя», и не смог. Взгляд прожигал и затягивал. И я поддался. Невольно. Или вольно. Во всяком случае, слишком хотел доверять Ветру, чтобы отталкивать его, и даже этот порыв не вызвал обычного отвращения и злости, как было со Штормом, скорее, наоборот. Я чувствовал тепло его тела, жаркое тяжелое дыхание и запах сладкого дыма. И эта дымка стала мерещиться вокруг от долгого глядения в глаза свободовца. Я неуверенно положил руку на бедро Ветра, а фримен только и ждал какого-нибудь жеста, он опустил глаза и подался вперед, теснее прижимаясь. Скользнул губами по моим губам, вздрогнул и вцепился в мои плечи, больше не пересекаясь взглядом. Я провел рукой по его волосам, спустился по щеке к подбородку и провел пальцем по губам, рассматривая лицо. Как-то раньше не было повода рассмотреть Ветра. Конечно, я знал его внешность и не спутал бы ни с кем, и всё-таки не в таких подробностях…       Черт, что за бред происходит, и зачем я этого так хочу? А весь напор Ветра куда-то подевался, он вздрагивал от каждого прикосновения и не знал, куда девать глаза. А вот я не мог отвести от него взгляда. Его руки сжимали жесткую ткань моего комбеза, а сердце прыгало так, что я чувствовал его, как свое. Налюбовавшись лицом свободовца, или просто решившись, наконец, я начал его целовать. Через секунду растерявшийся Ветер оживился и перешел в наступление, терзая губы и стаскивая с меня одежду. Когда мы оба стояли уже без курток и свитеров, туманно глядя друг на друга, я спросил, тщетно пытаясь успокоить участившееся дыхание:       — И что дальше?..       — Догадайся… — выдохнул в ответ Ветер и вцепился в пояс на моих брюках.       Дальнейшее потонуло в потоке невыразимых ощущений. Когда я начал осознавать себя, мне всё еще казалось, что пространство вокруг состоит из живого тепла, глубокого дыхания и сердцебиения. Мы лежали рядом плечом к плечу. Я провел рукой по его ребрам, худой как скелет, все кости пересчитать можно. И сердце так часто колотится. Он повернулся ко мне.       — Тахикардия, — сказал я.       — Что?       — У тебя. Тахикардия.       — А-а… И что?       — Ничего.       Ветер засмеялся и достал сигареты. Ну, как всегда. До утра мы вроде и спали, а вроде и нет, находясь в какой-то полудреме и о чем-то вяло переговариваясь. У меня перед глазами всё стояли эти черные папоротники его татуировки… Утром с территории Ростка выходили по очереди, сначала я, потом он. Я ждал его за Армейскими складами, там, где не было никого, кто смог бы донести о нас. Отсвечивать посреди дороги я не стал и заныкался в разлапистых кустах, которые тут же обхлестали мне лицо всеми ветками и листьями. Надеюсь, тут ничего аномального, а то ходи потом в волдырях или, слышал, и такое бывало, в шерсти. Издалека за мной внимательно наблюдала псевдособака. Она просто сидела на открытом пространстве и смотрела четко в мою сторону. Я скользнул по ней взглядом и стал следить за дорогой. Знаю таких, только глянь ей в глаза, даже если через бинокль, тут же прибежит и съест. Но и выпускать из виду не хочется, мало ли, еще смоется по-тихому и стаю с тыла приведет.       Наконец, на дороге показался Ветер. Шел, шел, и прошел мимо, ничего не замечая. Я выскользнул из куста и легонько двинул его прикладом в затылок. А чтоб знал и не зевал. Он молниеносно развернулся и, сверкнув на меня глазами, будто мог убить взглядом, расслабился и ухмыльнулся.       — Ты хоть иногда в ПДА заглядывай, — сказал я.       — Чтоб на меня тоже кто-нибудь загляделся? Лучше выключить к черту, да и всё.       — Кто? — я скептически глянул на него. — Собаки?       — Мало ли…       — Здесь никого нет.       До Радара доходить не стали, сразу взяли крюк и пошли в обход. Солнце только показалось над горизонтом. Поднимался ветер, вздымал пыль с земли, швырял в лица, трепал одежду, шумели деревья, кусты и трава. И, наверное, носил радиацию, потому что дозиметры периодически начинали скрипеть, почуяв ненавистные частицы. К вечеру поднялся такой ураган, что пришлось искать приют в деревеньке между Радаром и Припятью. Потоки воздуха буквально сбивали с ног, ревели где-то над головой, под низкими тяжелыми тучами. Хоть било в спину, идти это нисколько не помогало, и домики деревни приближались медленно и мучительно.       — Черт, из меня сейчас душу вырвет! — заорал Ветер.       Я ничего не ответил, что в пустую горло драть? Только подумал, что ж это фримен никак не может совладать со своим «братом»? Ветер, как-никак. Добравшись, наконец, до домов, мы забрались в первый попавшийся и вздохнули с облегчением, закрыв за собой дверь, оторвавшись от взбесившейся погоды. Не успели и шагу ступить из крохотной прихожей, как меня что-то схватило за горло, да так, что если бы не воротник комбеза с кевларовыми вставками, когти вошли бы в горло, и вылетела пара позвонков. Ветер среагировал мгновенно и стал палить из пистолета мимо моей головы. Я оглох на какое-то время и почувствовал, как на одежду брызнуло, рев прогремел оглушительный, меня отпустили, и в сторону метнулась тень. Сердце, с перепугу забывшее работать, снова забилось, наверстывая упущенное. Хватая ртом воздух, я быстро дернул автомат из-за спины и добил удирающего кровососа. Придушила, тварь, прилично… Повезло хоть, Ветер сразу врубился, не то валялся бы я сейчас рядом с этим уродом. Ветер махнул рукой, мол, прикрывай, и мы осторожно обошли все комнаты. Больше ничего и никого в этом доме не было. Мы выкинули тушу мутанта за дверь и заперли щеколду. Прошли в комнату, развалились на диване, который возмущенно вякнул старыми пружинами. Шея теперь болит, дышать трудно, черт бы подрал этого кровососа. Ветер посмотрел на мои хрипы и протянул флягу с водой.       — Ты как? Норма?       — Ага, — ответил я и вернул ему воду. После нее стало легче, но дышалось всё еще трудновато.       — Хочешь, искусственное дыхание сделаю? — промурчал Ветер и полез ко мне.       — Отъебись, педик. Со своей дыхалкой еле справляюсь.       Свободовец только рассмеялся и толкнул меня в плечо. Я посмотрел в окно. Странно, что стекла до сих пор на месте. Хотя, почему бы им там не быть, здесь ведь спокойно, нет никого. Перестрелок не ведется, а мы пришли и нарушили этот покой. Ну, кровосос сам виноват, мы к нему в гости, а он кидается. Не по-хозяйски это.