Шатёр для пленных
Джаред не ожидал, что этой ночью ему удастся уснуть, но в конце концов усталость и нервное напряжение предыдущего дня взяли верх, и сон накрыл его, придавливая тяжёлым душным одеялом. Улицы города были полны народа, как на каком-нибудь празднике. Только не было ни цветов, ни украшений, а лица людей были мрачными и напряжёнными, как будто они чего-то ждали. Джаред поднял голову и увидел далеко впереди короля Дженсена. Его почти скрывали спины едущих за ним воинов. Джаред вздрогнул, дёрнулся, и почувствовал, что его руки скованы и привязаны к луке седла. А ещё он почему-то был голым. Принца окатило ледяной волной, и его мечущийся взгляд, пробежав по лицам собравшейся толпы, увидел в них ненависть и желчь. Осознание накрыло, ударило так, что не будь на его руках оков, Джаред бы упал. Вот она - его цена, его расплата! Ненавидящие взгляды ощущались физически. Царапали кожу, обжигали, как удары кнута. От них хотелось спрятаться, укрыться с головой одеялом. Как в детстве, когда знаешь, что от кошмара можно проснуться. Он с ужасом видел среди перекошенных лиц знакомых ему людей. Тех, что когда-то восторженно махали ему и забрасывали цветами. Для них он был гордостью, знаменем, надеждой, и именно это Дженсен хотел растоптать и уничтожить без остатка. В горле стоял тяжёлый, горький ком. Джаред не чувствовал бы такую боль, если бы его везли перед врагами. Нет! Он нашёл бы в себе силы расправить плечи и гордо улыбаться толпе. Пусть видят, что он не сломан, что их ненависть для него – награда, что он смеётся им в лицо. Сейчас он не мог заставить себя снова вглядеться в лица смотревших на него людей. До него долетали обрывки оскорблений, но хуже было то, что Джаред знал – его люди верят этой лжи. Они действительно считают его предателем. Те, ради которых он пожертвовал всем. Те, которых он так мечтал спасти. Те, в чьих душах он надеялся продолжить жить, пусть лишь как образ, легенда. Для них, он навек останется предателем. Позором. Грязным пятном в истории их страны. И через много лет его будут ненавидеть сильнее, чем короля Дженсена. Что-то мягкое, склизкое ударило его в плечо, заставив пошатнуться. Джаред не понял, что это было. Какой-то гнилой овощ? Это было неважно. Первый удар послужил сигналом. Посыпались мириады других. Принц изо всех сил старался не поддаваться искушению опустить голову и титаническим трудом сдерживал слёзы. Как будто это был последний, отчаянный оплот его воли, и позволить себе слабость - означало сдаться и безмолвно признать то, в чюм его обвиняют. В какой-то момент сознание сжалилось над ним. Лица слились в сплошную массу, крики и оскорбления - в неясный гул. Он словно лишился чувств, находясь здесь и не здесь, падая, проваливаясь, отключаясь от реальности. Он не потерял сознание, а словно отделился, как будто видел себя со стороны, исчезли эмоции и прошло какое-то тупое безразличие, и для Джареда сейчас - это было большее милосердие, на которое он мог рассчитывать. Принц дёрнулся и - проснулся, содрогаясь от озноба. Несмотря на отвратительное самочувствие и мокрую от пота тунику его охватило облегчение, которое мгновением позже сменилось леденящим ужасом. Джаред осознал, что всё, что он только что пережил во сне, ему предстоит выдержать наяву, только теперь проснуться не получится. В Западных Землях вовсю хозяйничала осень. По ночам случались заморозки, а дни были пасмурными и дождливыми. И под барабанную дробь ледяного дождя началась осада Варшвелоу. Катапульты сыпали снарядами в слабые места укреплений, и стены осаждённой крепости рассыпались в каменную крошку. Из Варшвелоу в ответ летели редкие стрелы, совершенно не причинявшие никакого ущерба армии Властителя Морей Крови. Джаред жадно вслушивался в доносящиеся снаружи звуки атаки. И хоть отсюда он мог расслышать лишь грохот камней, ударявшихся о крепостные стены, его воображение услужливо дополняло картину. Словно наяву он слышал, как скрипят веревки, как метательное плечо катапульты ударяет о стопорную балку, и снаряд взлетает вверх, чтобы с оглушительным треском обрушиться на стены, защищающие жителей его страны от захватчиков. И этот снаряд полетит с убийственной точностью, потому что он сам назвал неприятелю слабые места. Слова неизвестного, заходившего к нему прошлым вечером, не шли из головы. "Лучше бы ваш город сожгли", - звенело в его голове неустанным эхом. Мужчина смотрел на него с сочувствием и, кажется, искренне верил в то, что говорил. Сложно представить, на какую участь обрёк Джаред своих людей, предав их человеку, которого до дрожи боятся собственные солдаты. Он ведь видел их лица вчера. Это было не почтение, не преклонение. Это был страх. Не рациональный, а примитивный, животный. Что за существо может вызвать такой ужас? В памяти снова промелькнул взгляд Дженсена и отвратительное чувство слабости, охватившее принца в присутствии короля. "Нельзя позволять мыслям ослаблять мою волю, нельзя позволять себе утонуть в сомнениях - слишком велик риск сломаться", - подумал принц, с силой потирая виски. - "Когда завтра меня повезут через город, мне должно хватить сил не опустить голову и не доставить Дженсену удовольствия видеть меня дрожащим от страха, растерявшим всякую гордость и достоинство".Лагерь
Снаружи послышались тяжёлые шаги, полог шатра откинули, и внутрь вошли двое солдат. На один короткий миг, Джаред был уверен, что заметил в их глазах сочувствие и сожаление, но эта уверенность мгновенно растаяла, когда его грубо поставили на ноги. Юноша хотел оттолкнуть мужчин и подняться сам, как подобает принцу, но хватка тренированных солдатских рук была жёсткой, а он – ещё слишком слаб. Зато, едва оказавшись на ногах, он гордо выпрямился и как можно спокойнее сказал: - Нет нужды меня тащить. Я не собираюсь отказываться от своего решения, – голос был тихим, но не дрогнул, и это придало Джареду сил. Солдаты не стали настаивать – пошли рядом, готовые схватить его при попытке к бегству. Эта мысль вызвала на губах принца тень усмешки. Как будто ему есть куда бежать. Решение принято, цена назначена, и всё, что он может сделать – выполнить свою часть уговора и сделать это с наибольшим достоинством – чтобы хоть немного испортить королю удовольствие. Холодный утренний воздух оседал на коже. Мокрая туника липла к телу. Он огляделся по сторонам: у редких костров сидели малочисленные воины. Остальные были в крепости или ближе к ней. Джаред продолжал уверено и ровно шагать туда, куда ему указывал конвой. И всё же его решимость дала трещину, когда его вывели в центр лагеря и он увидел постамент, с возвышавшимся на нём столбом. Как будто до сих пор, вся ситуация – столб и позорное шествие через город казались зыбкой, нереальной фантазией. Должно быть, сознание гнало от себя пугающие образы, стараясь защитить себя. Даже во сне он был привязан к лошади, не был так открыт, так выставлен, как будет, едва оказавшись на постаменте. Принц сбился с шага, споткнулся, чувствуя, как тело сковывает ужас. Он не мог заставить себя сделать шаг. На плечо легла тяжёлая рука идущего справа воина. Ещё не толкая, но напоминая о своём присутствии. "Надо же, какая тактичность", - мелькнула мысль, заставив губы Джареда дрогнуть. Он мотнул головой и скинул с себя оцепенение. Он прибавил шагу, не давая себе возможности замешкаться, и подошёл совсем близко к пугающей конструкции. Жадно вгляделся, словно желая выжечь в памяти каждую деталь. Как рад бы он был позволить себе верить, что это лишь фарс, кошмар, страшная шутка, но реальность слишком скоро должна была ударить его, и лучше быть к этому готовым. Вот только Джаред сомневался, что к такому в принципе можно приготовиться. Столб возвышался над телегой угрожающей, уродливой конструкцией. Прямой, как стрела, с крепящимися по обоим сторонам цепями – две сверху, две снизу – с кандалами для рук и ног. В их королевстве изредка применяли такое наказание. Иногда – для воров, но чаще для доставки преступника на казнь. Джаред стиснул зубы и не позволил себе отвести взгляд. Затем тряхнул головой, отбрасывая с лица волосы и ухватился за бортик телеги, собираясь забраться туда первым, и чуть не вздрогнул от опустившейся на плечо руки. Он резко, с вызовом обернулся, и наткнулся на взгляд воина. - Вы должны снять одежду прежде, чем мы поставим вас у столба. Джареду показалось, что он ослышался. Разве стоящий перед ним солдат мог сказать это? - Что? – почти беззвучно переспросил Джаред, уже чувствуя, как начинает шуметь в голове. - Король Дженсен приказал приковать вас к столбу обнажённым. – повторил солдат. Что-то в его взгляде насторожило Джареда, но он был слишком поражён, что бы уделить этому внимание, а затем шок сменила ярость, глаза заволок красный туман. Он рванулся вперёд и был тут же перехвачен. Принц дёрнулся, силясь освободиться: "Это переходит все мыслимые границы! Как можно быть настолько бессмысленно жестоким?! Настолько упиваться чужим унижением?" - пульсировало у него в мозгу. - Как вы можете служить ему?! Почему идёте за ним?! Неужели вы не видите, что он чудовище! – страшно выкрикнул он и замолк, тяжело дыша. Жилистое лицо одного из воинов оказалось прямо перед ним, и мужчина бесстрастно ответил: - Он – наш король. Джаред непонимающе посмотрел ему в лицо. Конечно, люди склонны подчиняться официальной власти. И безусловно, были и всегда будут тираны. Но столь большую империю всегда было сложно создать и удержать... Неужели харизма Дженсена настолько сильна? И тут он понял, что смутило его, когда он смотрел на солдат. У них у всех были одинаковые ярко-изумрудные глаза. Тревога заставила сердце замереть - он даже представить не мог, что может значить этот странный факт, но рой несуразных и страшных догадок стал подтачивать его решимость. "Нет. Нельзя сомневаться. Я знаю, что поступаю правильно, и я должен закончить начатое!" - мысленно продекламировал он себе. Принц Варшвеллоу на миг прикрыл глаза, настраивая себя, и тихо сказал: - Уберите руки. Я разденусь сам. Он был готов к тому, что ему не позволят, что сорвут одежду сами, но его отпустили. Джаред раздевался с какой-то отчаянной решимостью, будто то, что он делает это сам, было его маленькой победой, его шансом заявить права на контроль над ситуацией. Он почти физически ощущал на себе взгляды стоящих рядом мужчин и тех солдат, что находились в лагере. Заинтересованные и мимолётные, безразличные и - липкие. Джаред не пытался ни закрыться, ни как-либо показать, что заметил их. Это было не самое подходящее время для смущения, и всё же без одежды он почувствовал себя беззащитнее. Уязвимее. Это слишком напоминало его сон. - Теперь можно? – со слабой издёвкой в голосе спросил он стоящего рядом воина. Жилистое лицо кивнуло, и Джаред крепко ухватился за бортик телеги. К столбу он тоже подошёл сам и прижался к нему, ощущая обнажённой спиной холод мокрого дерева. Главное – выдержать это шествие. Солдаты заковали его в кандалы, и повозка тронулась. Джаред поднял глаза в проясняющееся небо. Утренний дождь закончился, едва прошла осада. Солнечные лучи, как лезвия, разрезали темноту, заливая золотистой лазурью огромные лужи, оставшиеся после ливня. Приятный ветер разгонял тучи, окончательно утверждая победу света над тьмой. Когда его везли в сторону Варшвеллоу, он старался смотреть только вверх, только в небо, только в его невообразимо, совсем не по-осеннему насыщенную синеву. Там, в вышине, природа торжествовала, и радуга, как украшение к торжеству, перекинулась через обозримые края долины. А здесь же - принц опустил голову – правила безысходноть. Грязь, мёртвые тела, тёмно-бурая кровь, огромные стенобитные машины, и что хуже всего - впереди открывался полуразрушенный замок. Ржавая игла с размаху вонзилась в сердце принца. Он несколько секунд беззвучно разевал рот, шлёпал губами, напрочь потеряв самообладание. Его разбила судорога детского горя, когда хочется размахивать кулаками, прогибать колени, насколько возможно, отчаянно протестуя против реальности, но цепи не позволяли разрешиться напряжению. Он был готов ко многому и прекрасно знал, что осада не бывает без жертв и руин, но оказалось, что видеть разрушенным свой дом - одна из самых чудовищных пыток. Принц, часто и лихорадочно вдыхал и выдыхал влажный воздух, с трудом переводя дух. Он напомнил себе, что всё это - только начало того, что ему сегодня придётся пережить. "Стены можно отстроить, а вот любовь и доверие своих людей я потеряю навсегда", - с тяжёлой досадой думал Джаред, глядя на приближающиеся обломки ворот. Погода была солнечная, но октябрьское солнце совсем почти не грело, и обнажённый юноша дрожал и клацал зубами. Проезжающий мимо Марк с грустной иронией подумал, что так нелепо, что вчера он ему помог, хотя не было большой необходимости, а сегодня, когда эта необходимость катастрофическая - не мог. Сделать какую-то мелочь Марк не боялся, а вот на реальный протест его воля уже была неспособна. "Вылечить челюсть - это я могу, а вот спасти от надругательства уже нет", - эта мысль вцепилась ему в мозг, как клещ, не выпуская. - "Я такой же раб воли Дженсена, как и все остальные, и нет во мне никакой исключительности". Он пришпорил коня, чтобы скорее прибыть к королю, ждущему его на площади.Площадь Варшвеллоу
Сам Дженсен любил прозвище Властитель Морей Крови больше других. За время своей экспансии его люди пролили столько крови, что её хватило бы на огромный водоём, и он не планировал останавливаться. Мир большой - и впереди множество земель, которые можно обагрить. Однако кровожадность его была чётко им самим контролируема, и если он решил, что в Варшвелоу будет минимум жертв, то отступаться от своего решения был не намерен. После молниеносной осады его воины ворвались в замок и согнали всех людей на центральную площадь, где выставили повозки с едой. Измождённые голодом горожане всё ещё не утратили своей фирменной черты - гордости. Они стояли перед повозками, вдыхали аромат ещё не успевшего зачерстветь хлеба, и ни один не шелохнулся, чтобы взять его. Они подчинялись только своему королю. - Это сильный духом народ, - сказал Марк, поглаживая лошадь. - Их не так легко будет подчинить. Они преданы местной знати. - Для этого-то мне и нужен этот принц-предатель, - с лукавой усмешкой ответил Дженсен. - Они пойдут за мной, когда узнают, что их принц - трус, сдавший их королевство врагам, чтобы сохранить свою жалкую жизнь. По позвоночнику советника хлестнула холодная волна неприятного озноба. Каким же циничным и безжалостным человеком нужно быть, чтобы так поступать?