Red

* Долина Квазилит, штат Вашингтон, 2006. - Поговори со мной, - Волк, Людовик, Лукас, - какое бы имя он ни хотел взять, какое из них заставляло его чувствовать себя в большей степени человеком - сгорбился над ним, дрожа. Не от холода, Дин подозревал. Существо было почти таким же, как он помнил, только слегка старше. Оба они стали старше. Он надеялся, что это будет иметь значение в этот раз. Даже разглядывая его, Людовик будто крал что-то, а весь смысл того, что Дин пришел сюда, было вернуть свое назад, а не отдавать снова, поэтому он заставил себя смотреть на что угодно, только не на холодные голубые глаза Волка. Он заметил, что Людовик был босым, здесь, на сырой поляне, что сухожилия на его лодыжках растянулись в этой скрюченной на корточках позе. Дин чувствовал короткие прикосновения острых ногтей к груди, мягкие, словно осы, садящиеся на что-то сладкое. Касался то здесь, то там. - Почему ты не говоришь со мной? - пробормотал Людовик, акцент смешивался с чем-то чуждым человеческой речи, - пожалуйста, - и один любознательный палец исследовал основание кола, торчащего из бока Дина, находя плоть под одеждой. Людовик сильно надавил, будто хотел, чтобы лифт приехал быстрее, и боль была такой быстрой и всепоглощающей, что у Дина даже не было времени вскрикнуть перед тем, как он потерял сознание. Когда он снова пришел в себя, его дыхание было рваным, охваченным ужасом. Небо темнело. Дин рискнул посмотреть на Людовика, тот все еще сидел на корточках и по-крабьи двигался вокруг него, теперь находясь с его правой стороны, одна рука легко покоилась на окровавленном штыре. Одно мгновение неподвижности, затем он наклонился вперед быстро, размыто, понюхал штырь, опустив низко свою голову и расширив ноздри. Вбирает мой запах, подумал Дин, слишком ошеломленный, чтобы сопротивляться. Дин сжал в кулак сырые листья, лежащие на земле, в попытке удержаться за сознание. Дождь капал на его лицо как какая-то жестокая разновидность китайской пытки, и не было возможности стереть влагу с лица. Небо было темнее, определенно, но это, наверное, было от дождя, а не от времени суток. Но сложно было понять наверняка. Людовик снова повернулся к нему, и на этот раз Дин был пойман в его голубых глазах. Крадет кусочки меня. Размазанная полоса крови Дина испачкала щеку Людовика в том месте, где он прижимался к указующему обрубку молодого деревца. Рука все еще лежала там, подразумевая угрозу. Его ногти были полосатыми, красно-коричневыми, словно копыта у козла, длинные и загнутые. Людовик протянул другую свою руку и нагнулся к Дину, прямо к правому уху, глубоко вдохнул, запустил пальцы в его короткие волосы - пытается найти шрам, думал Дин, - и низко зарычал. - У меня есть для тебя кое-что, - выдохнул Людовик и отодвинулся назад. Глаза сверкнули как у вампира, ловя последний туманный свет. Он вытащил откуда-то - и Дин подумал, что, должно быть, он уже дрейфует на грани сознания, потому что не заметил, откуда он мог это достать - идеально ровную, почти хрустяще новую стодолларовую купюру. Правда, она не была сложена пополам, она была оторвана. И Дин сначала не понял, потому что прошло уже пятнадцать лет, и он так сильно старался не вспоминать определенные вещи. Особенно это. Потому что это были кровавые деньги, это было все темным и постыдным, было худшим, что он из себя представлял, собравшееся в одном куске бумаги, и какого черта ему было это вспоминать? Это ударило его сильнее, чем физический удар, он почти пожелал, чтобы Людовик еще раз подергал в нем этот чертов штырь. Было очень хорошо заметно, как Волк сглотнул, по большей части потому, что его шея удлинилась и открылась, и Дину не хотелось ничего большего, чем полоснуть по этой шее лезвием ножа. Но в этот раз у него не было оружия, и даже если он и имел при себе нож, то сомневался, что смог бы до него добраться. Он едва мог двигаться. Рука Волка смяла купюру и положила в передний карман джинсов Дина, в левый, где он не задел бы штырь. Заталкивал ее туда медленно и глубоко, и Дин думал, что от этого вот-вот опять отключится. Он закрыл глаза, желая, чтобы тошнота прошла. Но она и не собиралась, не особенно, потому что он знал, что в надвигающейся темноте Людовик менялся, вспомнил, как все это происходило в тот самый, первый раз, хриплые стоны и рыки, заглушаемые его собственным голосом, успокаивающим Волка глупыми разговорами о бейсболе. Тот раз, в ловушке под деревом с этим козлом Проктором, когда он в каждый выдох вкладывал всю свою силу убеждения, чтобы только держать Волка подальше. Дать ему то, что он хочет, только бы остаться в живых. И именно это заставляло его возвращаться еще и еще, думал Дин. И Таня заплатила за это, и Лори заплатила, и ни одного слова этот мерзкий ублюдок от него сегодня не получит. Ни единого слова. - Ты знаешь, - произнес Волк в момент, когда его речь вдруг снова стала понятной. Он лежал рядом с Дином под холодным дождем, а его тело продолжало деформироваться, становясь все больше и опасней, - когда там, внутри, это проще. Намного... проще. Они ругаются и кричат. Они просят об освобождении. Но, в конце концов, они все говорят. Но ты... - и глаза Дина резко открылись, потеряв над собой ощущение руки Волка, только дождь и холод. Это было ошибкой, потому что теперь Волк был ужасно близко и даже номинально не был человеком. Дина прошибло холодным потом, и он начал дрожать. Он знал, это был шок. Он начинал впадать в шок. Черт возьми, вовремя. Волк украдкой придвинулся ближе, жесткая серая шерсть, жилистый, как терьер, сплошные зубы и слюна, и горящие глаза. - Ты, - выдавил Волк. Внезапно встряхнулся и снова стал похож на человека, шерсть была покрыта одеждой, но перед глазами Дина все двоилось, и он вынужден был снова закрыть их. Выступающий пот смешивался с дождем, который не прекращался все это время. - Ты... внутри... - и Волк опустил голову к шее Дина, зубы острые, нечеловеческие, - это не навсегда, - и тонкая нить тоски проскользнула в его голосе, - я так хотел бы навсегда. Только до новой луны. Но ты заговоришь. Они все... заговорили... - и зубы нашли плоть, но это и близко не было так больно, как быть проткнутым чертовым колом, - этого никогда не... достаточно. Но ты... Ты другой. Дин яростно покачал головой. И меня не будет тебе достаточно, ублюдок. Ты не что иное, как голод, и ничто не насытит тебя. Грубый собачий язык слизнул пот и дождевую воду, и, может быть, новую кровь с его шеи, потом лица, и если бы Дин мог хоть что-то сделать в этот момент, он сделал бы. Одна его рука поднялась и упала снова, и вместо этого он лишь повернул голову набок, отворачиваясь. Бесполезно. Волк двигался за ним. Он был большой и темный, и уже над ним. Инстинктивно Дин поднял правую руку, чтобы оттолкнуть от себя тварь, но боль острым хлыстом ударила его в бок так быстро и с таким интенсивным ослепляюще белым светом, что в итоге он обнаружил себя сжимающим в кулаке рубашку Волка на его груди. Не отталкивая, просто держась. Всего мгновение и он увидел, как Волк улыбнулся. Каким-то образом, это была очередная ошибка, но Дин не мог понять почему. До того момента, пока Волк не взял его руку в свою и потянул ее себе под рубашку к теплой и узкой груди, направил руку Дина внутрь, прямо в плоть, между грудиной и ребрами. Кисть Дина, потом вся его рука, а потом больше... и мир вспыхнул синим и красным, и Дин подумал: это безумие. А потом больше не мог думать, потому что боль в тот миг стала сильнее, чем он мог вынести, даже он, кто мог выносить столь многую и столь часто. И Волк заполучил голос Дина в конце, не как ласку, но как крик. Он вобрал Дина внутрь как змея, проглотившая овцу целиком, насыщаясь тем, кто был таким желанным. Чем-то драгоценным, чем-то хранимым до трудных времен. Что-то, что поглощали после долгого ожидания, когда пришла ночь, и все были в безопасности в своих кроватях. Внутри. Его. *** Какого черта делает Вилли? Просто сидит здесь, наслаждаясь видом? - Дейв сердито топал, отбрасывая тяжелыми ботинками всякое дерьмо, попадающееся под ноги, хорошего света уже почти не было. Неужели Вилли даже не слышал гудок, раздавшийся ниже по склону, оттуда, где механический харвестер вырубал маленькие деревья? Черт, Дейв не видел ни черта в этом плотном тумане там, внизу. И здесь, наверху, было ничуть не лучше, особенно вместе с льющим дождем. Темнело раньше времени, приходилось сворачивать работы раньше. Вилли сейчас услышит вот это. - Вилли! - крикнул Дейв, и Вилли даже не встал с пня, просто выплеснул остатки кофе и широко улыбнулся. - Эй, босс! Ну и дождь. Уже темно, а? Дейв огляделся вокруг, прислушиваясь. Он слышал шум машин, погрузчика, но это было за ним и внизу на склоне. Он не слышал ни одной пилы. - Где Дино? Эту часть блока уже вырубали десять лет назад, большинства больших деревьев уже не было, только меньшие, возрастом лет по тридцать, чтобы спиливать. Не так опасно, как валить гигантов, но склон был крутым, слишком крутым для крупной техники, требовал ручной работы. Тем не менее, проблем от этого меньше не становилось. Вилли пожал плечами. - Проверяли друг друга где-то полчаса назад. У меня пила работала, я ничего не слышал. И разве это не та самая причина, по которой ты должен был проверить, тупица? - подумал Дейв, но не сказал вслух, потому что Вилли был очень хорош в своей работе большинство дней, а выжимать каждый пенни из леса становилось все сложнее и сложнее. - Где ты в последний раз видел его? Вилли сделал неопределенный жест в двух направлениях сразу. Что ж, это будет не просто. Дейв достал свисток, готовый дать сигнал для окончания работ. Вставил его между своих губ, думая о том, как здорово было бы, если бы это была сигарета, когда они услышали крик. Не близко, выше по склону, за густой стеной деревьев. Ужасный звук продолжался достаточно долго, чтобы быть опознанным как человеческий, затем жалобно оборвался. Они оба стояли мгновение, туман двигался как живое существо, темные папоротники клонились от дождя, пахло выхлопными газами и гнилью. Лесная подстилка на склоне, пересеченная местность, суглинистая почва поглощала звуки их шагов, когда они бросились на крик, пытаясь понять, откуда он слышался и был ли еще жив тот, кто так кричал. Они задавались этими вопросами, но крик больше не повторился. *** Было слишком дождливо и темно, чтобы вести машину на такой скорости. Но ему было все равно. Сэм круто вошел в поворот, и задние колеса машины соскользнули в сторону и сильно ударились во что-то, но это не отразилось на целостности грузовика существенным образом, поэтому Сэм не обратил внимания. От дворников на лобовом стекле было мало проку, дорогу он почти не мог узнать, она была сильно размыта дневным проливным дождем. Лагерь протестантов был хорошо виден. За мостом теперь было больше плакатов, несколько микроавтобусов с новостных каналов со спутниковыми антеннами, масса репортеров с большими зонтами, должно быть, готовились к пятичасовым новостям. И полицейские, намного больше полицейских, и от штата, и из местного офиса шерифа. Протестующие приумножились: больше палаток, больше костров, больше синих навесов, наброшенных на ветви и привязанных пестрыми веревками. Промокший насквозь Тибетский молитвенный флаг болтался между деревьями: видимо, должен был подбадривать. Сэм удивился, где была Руби во всем этом цирке. Он припарковался на обочине дороги и затолкал пакет с едой в свой рюкзак, рядом с ним мачете. Накинул дождевик, хоть раз довольный тем, что он у него есть, несмотря на светоотражающую полосу и дурацкие застежки. Слишком много решений для одного предмета одежды. Клерки в магазине снаряжения в Сиэтле повернули свои головы, когда услышали восторженный и чуть злорадный смех Дина. Тот потратил много времени, регулируя застежки, чтобы плащ плотно облегал Сэма и застегивался правильно и подмышечные отверстия были открыты. Чертовы подмышечные отверстия, ты так упакован, старик, хихикал в тот момент Дин, и Сэму вдруг стало его ужасно не хватать. Яркая вспышка света заставила Сэма вздрогнуть, но это оказалось всего лишь проверкой оборудования команды репортеров. Он обежал вокруг них в поисках кедра, на который залезал ранее, чтобы повидаться с Эйлин. Нашел его без труда по толпе репортеров и сотрудников Компании, собравшихся под ним. Сотрудники Компании, и у Сэма появилась идея. Белый грузовик с логотипом мультинациональной компании на боку, стоял напротив грязной дороги и стайки журналистов, в кабине мужчина со скучающим видом наблюдал за всем уверенным практичным взглядом. Сэм постучал в окно, стекло медленно опустилось. - Да? - сказал человек. Каска, светоотражающий жилет. Он был хорошо подготовлен для этого поля, может быть, какой-то инспектор решил прокатиться до блока вырубки и покараулить здесь лагерь протестантов, чтобы убедиться в правильной работе команды связи. - Привет, мой брат лесоруб в бригаде Гуденаффа, того, что работает по контракту на блоке, - человек кивнул в ответ, позволяя продолжить. - Ну, вот я и подумал, вы с ними на связи? Можете связаться по радио с их офисом или что-то еще? Просто из-за дождя... - ладно, это, наверное, будет звучать глупо, но этот парень уже с ума сходил от скуки и, наверное, был готов заняться чем угодно, лишь бы плавно не уползти в кому. Сэм использовал тяжелое вооружение - искреннее выражение лица. - Я просто хотел убедиться, что он в порядке. Мужчина долго смотрел на одежду плантатора, на взлохмаченные длинные волосы, все в нем кричало: они, не мы. В умоляющие темные, как лес, глаза. - Как его имя? - наконец протянул мужчина, распрямляясь на сидении, сразу оживившись, может быть, довольный тем, что не пришлось говорить с Сэмом про пятнистых сов или об ущербе, нанесенном водоразделу. Сэм назвал имя и ждал, пока потрескивающее радио не соединилось с лагерем лесорубов, и мужчина быстро поговорил на своем кодовом языке, выясняя, где кто находится. Наконец он повернулся к Сэму: - Бригада еще не вернулась с блока, но скоро должны приехать. Это всего лишь минут двадцать езды, может, чуть больше в такую погоду. Ты на колесах? Сэм кивнул. - Да, с этим порядок. Я кое-что здесь оставлю и буду выдвигаться. Спасибо. Лукас сказал, что он заберет обоих, если Сэм не будет достаточно быстр, но ничего не могло быть быстрым с таким дождем и размытыми дорогами. Господи. Обычно, когда дело доходило до таких вещей - сверхъестественных вещей - Сэм не сильно беспокоился о Дине, он видел, в какую кровавую кашу Дин мог превратить любого монстра. Обычно. Но это не было обычным. Эта тварь была странной, старой и одержимой. Винчестеры бывали в штате Вашингтон не один раз. То пребывание в 97-ом было самым долгим, думал Сэм, решив попробовать пойти в палаточный городок и спросить, знает ли кто-то где Руби. Они провели пару недель в Сан-хуане однажды, а в другой раз в районе недалеко от Конкрита. Ни в один из тех раз не случалось ничего необычного. Ну, кроме их обычного необычного. Но не Волк. Раньше, может быть? Сэм задумался, и что-то зашевелилось в его памяти. Не горы и не глубокие леса, где мог бы прятаться Волк. Город. Оно вспыхнуло, это внезапное воспоминание, то самое, что было запрятано очень глубоко вместе с другими крайне неприятными. У Сэма их была целая библиотека, каталоги, все пронумеровано и расставлено по полкам. Он не любил глядеть на них, они приводили его в ярость. А Джон Винчестер заслуживал, чтобы его сыновья были на него в ярости, один Бог знал насколько, но Сэм не был готов сейчас иметь дело со своей злостью, потому что она по большей части пугала его. И не в этом был весь смысл, правда ведь? Злиться на отца за... он застыл, глядя на дождь. Отец пропал. Не вернулся с охоты. Где папа? Сэм почти услышал тот голос худого напуганного мальчишки, голодного как собака. Миссис Легрис. Она была милой, и Сэм вспомнил ее аккуратную стрижку, как она пахла горелым кофе и пластилином, то, как она одевалась в индонезийский батик. Только это. Проклятье. Это было в Сиэтле, может быть, лет пятнадцать назад. И отец не возвращался очень долгое время. Сложно было что-то вспомнить, потому что Дин никогда об этом не говорил, ни разу, а общие воспоминания были вещами, которые накапливались с совместными мгновениями и разговорами, с фотографиями и деталями до того момента, пока не превратятся в законченную историю - спутанную, неаккуратную, но общую. Это воспоминание таким не было. Это было несчастное полувоспоминание совсем юного мальчика, пронизанное страхом, холодом, голодом и вещами, о которых ни его отец, ни его брат не хотели говорить. Дин, свернувшийся на переднем сидении, весь в крови, ничего не отвечающий, замерший в несвойственном ему молчании. Папа, гладящий его по волосам, от чего Дин вздрагивает и еще сильнее сжимается в узел. Тихое бормотание отца, мягкое и настойчивое: кто это сделал? Кто это сделал? Обещая жестокую расправу, как раннее Рождество, если Дин только скажет хоть слово. Лишь это, как вспышка и больше ничего. - Эй, ты тоже решил привязаться? - раздался голос Астрид, и ее рука легла на его плечо, от чего Сэм выпрыгнул из своего неприятного воспоминания в реальность. Ее серьезные светлые глаза смотрели на него с интенсивностью отбойного молотка, и Сэм сделал шаг назад. Покачав головой, он посмотрел мимо нее на лагерь. - Нет. Но я принес кое-какую еду для Руби. Где она? - он улыбнулся, зная, что это сработает. В первый раз Астрид глянула на него с чем-то, что можно было бы описать как "теплоту". - Там, внизу, рядом с деревом Бабушки. Видишь ту ель? - Сэм сейчас не отличил бы ель от телефонного столба, но он заметил, куда она указывает. - Она будет рада тебя видеть, - закончила она и отвернулась, чтобы уйти сквозь ливень туда, где организаторы протестов разговаривали с репортерами. Руби была не одна: ее снимал фотограф. Цепь была обмотана вокруг дерева и ее пояса, сквозь одежду была сделана петля. Как, интересно, она собирается спать? Ходить в туалет? Сэм не хотел этого знать. Он был уверен, что ему не понравятся ответы. И она была в порядке и хорошо прикована: толстый велосипедный замок крепко держал цепь. Ничего такого, с чем хорошие болторезы не справились бы за три секунды, если полиция решит вмешаться, но повсюду вокруг были камеры, а она была красивой девушкой. Руби так просто не далась бы. От этого Сэм улыбнулся, представляя, как Руби задает жару. Он снял рюкзак и достал еду для Руби, когда она поздоровалась с ним. Он постарался убедиться, что фотограф не увидел мачете, иначе возникли бы нежелательные вопросы. Фотограф закончил, и Сэм передал Руби сэндвич, который она тут же съела с большим энтузиазмом. - Господи, какая скука, - сказала она. - Ты выглядишь обеспокоенным. Он так выглядел? Так и было. Сэм сильнее нахмурился. - Да, я не могу связаться с Дином. Он где-то там, в такую погоду, - прочистил горло, - эй, а Лукас был здесь? Ее греческий нос сморщился. - Да что у тебя с Лукасом? Да, я видела его раньше, после обеда, может быть, - она вздрогнула, подзывая его к себе. Сэм подошел ближе, правильно понимая знаки. Наклонился к ней. - С ним что-то не так, Руби. Поверь мне. Если он подойдет близко, а ты одна... Она оттолкнула его. - Ты видишь всех этих людей? Репортеров? Фотографов? Полицейских? Я не одна, хорошо? - ответила она чуть резковато. Один вздох, и она снова притянула его к себе. Сэм замолчал, что он мог еще сказать? Кто-то крикнул издалека. - Эй! Но Сэм не обращал внимания, потому что Руби была такой теплой, черт возьми, и ему совсем не хотелось двигаться в это мгновение, но крик повторился и, Руби, краснощекая от холода и дождя, должно быть, пробормотала возле его груди: - Кажется, кто-то пытается привлечь твое внимание. И Сэм повернулся, тот самый работник компании быстро шел к нему, оранжевый жилет светился в лучах прожекторов. Он почти бежал, лицо посеревшее и застывшее... в панике... и сердце Сэма подпрыгнуло прямо к его горлу. - Нам нужно подняться на блок вырубки, - сказал мужчина, с тревогой переведя взгляд от Сэма к Руби, прикованной к дереву, которое его компания так отчаянно желала спилить. Он не собирался ничего говорить перед ней, поэтому Сэм поцеловал Руби в ее румяную щеку, прошептал прощание и отошел на несколько шагов с работником компании, который торопливо взял его за локоть. Сэм отдернул руку и раздраженно спросил: - Что происходит? - Они точно не знают... - сказал мужчина, - но бригада не может найти твоего брата. Он не вернулся. Что-то случилось. Только нельзя, чтобы пресса... - К черту прессу, - грубо крикнул через плечо Сэм, резко побежав к своему грузовику. *** Он застонал, повернулся, и его локоть ударился обо что-то твердое, он попытался притвориться, что его это не беспокоит, но это было не так. Его это беспокоило по той причине, что что-то было не так, это было совсем не то место, где он должен был находиться. Дин открыл глаза и моргнул, все вокруг закружилось. Закрыл быстро глаза и дождался, пока вращение прекратится. Осторожно он попробовал еще раз, чувствуя, словно в его мозгу кто-то перепаял все соединения. Поначалу все оказалось размытым и темным, и он не мог ни на чем сфокусироваться, кроме звука сильного дождя, бьющегося о... - крышу машины? Но это была не Импала, один Бог знает, сколько раз он просыпался на переднем сидении Импалы, ударяясь о руль с жутким похмельем или просто уснув в неудобной позе в машине, совершенно не предназначенной для сна. Эти сидения не были кожаными, не скользили, и его одежда цеплялась за шершавую ткань. Все вокруг него было освещено темно-красным. Какое-то время он вслушивался в свое дыхание, глядя на прошитый узор на потолке машины прямо над его головой, пытаясь не сорваться окончательно. Это было возможно, конечно, просто развалиться на части, особенно здесь. Потому что он знал, где он находится. Он сидел на переднем сидении старой модели Кадиллака, снаружи абсолютная темнота, ничего не видно, кроме желто-зеленой подсветки приборной панели. Руль, обтянутый натуральной кожей, точно такой же, каким он его помнил, квадратные надписи на приборах, изящными завитками логотип "Кадиллак". Дин медленно и осторожно сел, мечтая иметь хоть какое-то оружие, но у него ничего не было, только его рабочая рубашка поверх футболки, джинсы, тяжелые шипованные ботинки. Даже пояса нет и... Черт! Он посмотрел вниз, чтобы увидеть темные потеки и рваную дыру там, где вошел тот штырь. Ну, технически там, где он вышел, предположил он. Он быстро оглянулся на заднее сидение: ничего, темно и пусто. Стиснув зубы, не потому что это было больно, а, скорее, немного страшно, он поднял свою белую футболку, желая посмотреть, на что похоже ранение. Рваная дыра в его боку, вот что это было, засохшая и темная. Но она не кровоточила и не болела, и это говорило Дину кое-что еще о том, где он себя обнаружил. Внутри. Мысль об огромной дыре в его боку, которая не кровоточила и не болела, была не совсем той, от которой он мог остаться спокойным, поэтому он бросил свою инспекцию и глубоко вдохнул, схватившись рукой за дверную ручку. Черт возьми, выпусти меня отсюда. Потянул за тонкую и сужающуюся как ребро хромированную ручку, но та не шелохнулась. Маленькие кнопочки к электрическим стеклоподъемникам и дверным замкам поблескивали в тусклом свете. Он пощелкал ими, возможно, с чуть большим усилием, чем требовалось, но это тоже не дало никакого эффекта. Ладно. Он мог слышать, как кровь шумит в ушах, стучит, словно он только что бежал. Все нормально, Винчестер, успокойся, торопиться некуда. Все было заперто, включая бардачок. Дворники не работали, так же как и передние фары. Ключей в зажигании не было, и никаких проводов под передней панелью, чтобы высечь искру и завести машину. Он здесь застрял, внутри театральных декораций, идеальная симуляция Кадиллака. Только это не было декорацией. Это был тот самый Кадиллак, что и пятнадцать лет назад, потому что именно так играл Волк. Пахло влажной плесенью, сырым мясом и собачьей шерстью, от чего у Дина скрутило живот. Он потер рукой стекло на двери со стороны водителя, оно было холодным. Все, что он мог видеть: бледный овал отражения его собственного лица. Его не удивило то, каким напуганным он выглядел. Кончай быть такой соплей. Он прислонился лицом к стеклу, обхватив его ладонями по бокам, чтобы заслониться от отражения. Попытался рассмотреть хоть что-нибудь снаружи. Дождь. Никакого света, только тот, что лился из самой машины. Прохлада стекла была приятной. Подумав об этом, он увидел холодные голубые глаза в нескольких дюймах от его лица по ту сторону окна. Тут же резко отшатнулся назад от двери с шокированным выдохом и стучащим сердцем. Проклятье. Машина качнулась слегка, будто что-то огромное двигалось снаружи, амортизаторы застонали, заскрипел сгибающийся металл, но Дин не видел ничего, кроме стекающих капель на окнах и его собственного искаженного отражения. Затем ничего, только дождь. Одна минута, вторая. Тишина и покой, ничего не двигалось, кроме его собственной груди от вдохов и выдохов. Нельзя было сказать, что Дин расслабился, это было совсем не подходящее для этого место. В конце концов, он вытянул ноги и снова подергал дверную ручку, затем перебрался на заднее сидение, попробовал ручки и кнопки на задних дверях. Он проверил под сидениями, потом попытался разобрать задние сидения, чтобы попасть в багажник и узнать что там, но подушки были твердыми и так плотно пригнаны, что голыми руками ничего сделать не удавалось. Его часы остановились. Ожидаемо, подумал он, постучав по ним ногтем, будто от этого они могли заработать. Что угодно, лишь бы дезориентировать меня. Наконец он растянулся на заднем сидении, сбросил свои тяжелые ботинки и пошевелил пальцами ног. Он не мог в это поверить, но ему было скучно. - Интересно, как принимает радио внутри Волка? - вслух размышлял Дин. Затем перебрался обратно на переднее сидение. Он попробовал все кнопки, покрутил регулятор громкости. Ничего, - хреново принимает, вот как, - пробормотал он, радуясь звуку собственного голоса. Было слишком тихо, только шум дождя. Это была та самая вещь, которую он ненавидел больше всего - быть одному. Время шло. Без работающих часов или смены дня и ночи, Дин никак не мог узнать, сколько уже минуло. Спустя какое-то время, он не мог даже угадать - три часа? Пять? Больше? Должно быть, уже почти утро, думал он. Но что бы он ни пробовал, он не мог уснуть. Он не был голоден, ему не нужно было в туалет. - Думаешь, эти окна сделаны из безопасного стекла? - Дин ударил пяткой в стекло, но не со всей силы, - ну и куда бы я пошел? - продолжил он. - Бродил бы кругами внутри Волка? Оттуда за ним наблюдал один глаз. Дин содрогнулся. По крайней мере, он был снаружи, а не как в прошлый раз, когда Волк был внутри. Как и все, что когда-то видел в детстве, Кадиллак теперь казался меньше, чем он был, когда ему было тринадцать. - Это будет очень долгое ожидание, - он выдохнул на стекло, написал свое имя на влажном пятне, перед тем как оно исчезло. - Даже у Стива Маккуина был теннисный мяч. Дин попытался вспомнить все слова песен Металлики. Спел их. Громко. Потом назвал всех девушек, с которыми спал, по порядку. Оценил их опыт по шкале от одного до пятидесяти. Зачитал монолог из "Святого Грааля". Затем вспомнил результаты матчей Маринерс против Роялс, начиная с 70-х годов и до настоящего времени. Потом назвал все телефонные коды городов, где они когда-либо жили. Всех учительниц Сэма, начиная с мисс Элизы в детском саду. Расположил их в соответствии с их сексуальностью. Он всегда уделял больше внимания учителям Сэма, чем своим. Медленно снаружи машины поднялся ветер. Он становился сильнее, и машина застонала, страдая от напора. Дин резко замолчал и сел, выглянул в окно, чтобы все так же ничего не увидеть. Черт. Опустился назад на сидение, желая чувствовать себя усталым. Или голодным. Да хоть что-нибудь. Он думал о том, чтобы поковырять свою рану, ради эксперимента, но все же решил, что ему не настолько скучно. Он назвал всех монстров, каких знал, и способы от них избавиться, это заняло больше времени. Хуже всего было, что он не имел ни малейшего понятия, чего же он ждал, но знал точно, что когда дождется, оно ему не понравится. *** - Ты должен поспать хоть немного, старик, - Дейв Гуденафф склонился к Сэму, который сидел, привалившись к стволу дерева, пластиковый стаканчик опасно болтался в его слабой хватке. Сэм распрямился, взболтал кофе, покачал головой. - Я в порядке, - он глянул на свои часы: почти пять утра, до сих пор никаких следов Дина. По крайней мере, дождь кончился. Все его нервные окончания были словно оголены, он чувствовал, будто с него заживо сняли кожу. Он был в ярости. И кофе было не главным, что заставляло его все еще двигаться уже долгое время. Ни он, ни Дейв, ни Стэнли - представитель Компании - до сих пор не спали. Дейв потому что искренне беспокоился за Дина, Стэнли, потому что боялся катастрофы, что могла случиться, если средства массовой информации про это прознают. К счастью для Стэнли, Сэм так же не желал внимания СМИ, поэтому они вели поиски в лесу самостоятельно. Вся бригада была поднята на вырубку, и Вилли отвел их в то место, где он в последний раз видел Дина. Гуденафф приказал Стоттлмейеру привезти большие фонари и детализированную контурную карту, распределив рабочих для прочесывания леса. Дело двигалось очень медленно, учитывая дождь и темноту. Сэм наблюдал, как Дейв сорвался на Вилли. Парень с крысиным лицом, Брент, буквально не позволил огромному и разъяренному Дейву физически расправиться с лесорубом. Теперь Брент выходил из зарослей, держа в руках стакан с кофе, который им привез лагерный повар в канистре. Сегодня никаких работ, пока не найдут Дина. Крик, сказал Дейв. Он звучал, как человеческий, не вой кугуара или рык медведя. Он добрался до него, думал Сэм, сидя возле дерева и глядя на отчаянное выражение лица Брента Проктора. Я не был достаточно быстр. Я должен был убить его. Брент сел рядом с Сэмом, покачал головой: - Никакой чертовой зацепки. Это долбаные джунгли, а вкупе с дождем... - он вздохнул. - Твоего брата не мог сожрать медведь. Ты же знаешь. Сэм повернулся, моргнув удивленно. - Откуда я должен это знать? - его голос был совершенно спокоен. Трюк, натренированный годами трюк. Брент поерзал, как от чесотки. - Ну, ты знаешь. Как он с ними говорит. День начинал светлеть, и Сэм мог видеть выражение откровенной неловкости на тощем лице Брента. Наконец-то хорошая погода, может, они даже увидят солнце: небо было расчерчено будто ломтики бекона, полоски розового, очерченные белым и золотым. - Дин говорит с медведями? - что ж, вот это была новость. Было множество вещей, которых Сэм не знал о Дине. Тот каждый день демонстрировал это. - Ну да, - будто Сэм был идиотом. И Брент нырнул в самую невероятную в мире историю: Дин, зажатый под деревом, медведь, Дин убалтывает его, Брент мирно засыпает в процессе. Гуденафф, стоящий рядом с ними, подхватил историю, когда Брент отметил, что был прилично накачан морфином. История Дейва была еще более странной: Дин сломал руку, но, несмотря на это, ввязался в драку с Людовиком, разведчиком Компании, который приставал к их лагерной поварихе, той самой, что отвезла Дина к его семье в апартаменты в Такоме. - Он тебе никогда этого не рассказывал? - спросил Дейв. Рот скривился под светлой бородой. Сэм покачал головой. Нет, Дин не говорил мне ничего из этого. - Думаю, я все еще должен ему деньги. Он так и не забрал свою последнюю оплату, - это прозвучало в полной тишине, потому что Дейв хотел было предложить деньги Сэму, а эта была территория, на которую не хотел ступать ни один из них. Сэм встал, смял стаканчик в кулаке. - Мне нужно вернуть грузовик шефу, - он должен был найти Лукаса, точнее говоря, - у меня есть спутниковый телефон и радио в грузовике, - они молча стояли минуту, оголенные нервы Сэма гудели от напряжения. Я должен искать его, а не вспоминать. - Мы будем продолжать поиски. Если не найдем за следующий час или около того, нам следует вызвать поисково-спасательный отряд. Сэм кивнул один раз и повернулся обратно к горе, думая, где мог быть его брат. Он не мертв, сказал он себе твердо. Члены нашей семьи пропадают постоянно. Они всегда возвращаются. Но так себе и не поверил. *** Примечательно, что, даже находясь здесь, в этой машине, он не мог вспомнить некоторых вещей. Но сейчас он пытался: что конкретно сделал Волк пятнадцать лет назад? Это было грязно, да, но он был больше, чем просто извращенец, получавший свое удовольствие. Больше было похоже на то, что он хотел... он хотел... И его мозг, как мог, уклонялся от этих воспоминаний, одни только тени. Он убежал. Услышал голос матери и убежал. Дин подумал, что это, должно быть, был последний раз, когда он слышал ее голос в своей голове, той ночью. Долгое время после ее смерти он слышал ее голос, обычно, когда не делал уроки или прогуливал школу, или когда собирался сознательно сделать что-то в противодействие Сэму. Но она была там, в этой машине и она не отговорила его, она сказала ему выбираться оттуда. Но эти воспоминания никак не успокаивали его сейчас. Я так хотел бы навсегда. Только до новой луны. И теперь Дин понял, что это значило. Целый месяц внутри, а что потом? Никто так и не вернулся. И он не вернется. Он зашевелился, потянулся, к тому времени он уже успел придумать наиболее удобный способ делать приседания и отжимания в тесном пространстве. Его бок его не беспокоил, по крайней мере, пока он на него не смотрел, да и это было, скорее, психологическим ощущением. В сознании. Он сойдет здесь с ума еще задолго до конца срока. Дин попытался задавить эти мысли, потому что они вызывали у него совсем неприятный смех, совсем как у пьяницы в баре после недельного запоя. Он достал свой бумажник, бросил его на приборную панель. Он уже доставал все содержимое, составлял анаграммы из всех возможных слов вроде "лицензия" или "детектив" и даже нашел, как много новых слов он может составить из фразы "Частная автосвалка Бобби Сингера". Остальные карманы были пусты. Почти пусты. Что-то твердое и сложенное пряталось на дне переднего кармана его джинсов, он вытащил это: идеальная стодолларовая купюра, целая и готовая к тому, чтобы ее потратили. Дин тяжело сглотнул, расправив ее на панели. Ему заплатили. Он взял половину, пообещал и получил обещание. А теперь он был здесь, и больше ничего не мог поделать с этим. Он взял деньги, и Таню порвали на куски. Он согласился. Сел в машину по собственной воле, и каким-то образом и Лори заплатила за это. Это все на мне. Машина была слишком красной и пахла сырым мясом и сексом, вещами, которые возбуждали и отталкивали одновременно. Дин часто задышал. Все перемешалось в нем. Необходимость заботиться и необходимость быть мужчиной, необходимость обеспечить свою семью и необходимость держать ее вместе, и ничего из этого даже отдаленно не было возможно. Он скомкал купюру в кулаке, но этого было недостаточно. Дин яростно обернулся и со всей силы ударил локтем в стекло водительской двери, закричав. Звук, не слова - это все не имело никакого смысла. Его локоть должен был разбить окно или хотя бы треснуть, или расколоть по всей длине. Он знал, как это должно работать, знал ужасную механику ломающихся костей. Ничего из этого не случилось: его локоть просто отскочил целым, окно тоже осталось невредимо, ничего не изменилось. - Нет, - прорычал Дин, - нет, ты не удержишь это. Ты не удержишь меня. Он снова надел свои ботинки, тяжелые и смертоносные, способные нанести настоящий урон. Он приготовился, понимая, что все равно это не будет иметь смысла, и ударил обеими ногами сразу в окно, вкладывая в удар весь свой вес. Его подошвы отскочили с жутким скрежетом шипов по стеклу - или тому, что казалось стеклом - все осталось точно так же, как и было. Дин замахнулся и попробовал еще раз. И еще раз, снова и снова. Крича все это время. Крича без слов о своей независимости, о самоощущении, о способе жить в этом мире, и снова поднялся ветер, но он не остановился, пока уже почти не мог дышать и не сорвал горло до хрипа, пока не стал гореть, словно его охватила лихорадка. Но всего на мгновение, потому что что-то двигалось снаружи кроме ветра, серая форма промелькнула рядом с окном, и машина вновь покачнулась. Он поднял ноги, не причиняя себе боли, просто не мог ее себе причинить, потому что даже это у него отняли. Дин ударил окно еще раз своими ботинками, затем быстро сел, не давая себе времени задуматься по-настоящему, потому что увидел голубые глаза, светящиеся снаружи, почувствовал тяжелый запах зверя, ощущая себя пустым и использованным. И ударил в стекло своим лбом с раскалывающей череп силой. Даже больно не стало, и он упал обратно на сидение, закинув одну руку поверх своих защипавших глаз и дрожа. Дин слышал рык и тихий вой и знал, что Волк был доволен. Проклятье, зашептал он, снова, снова и снова. Но ты заговоришь. Они все заговорили. Он положил одну руку на грудь, чувствуя, как колотится его сердце. Потребовалось много времени, чтобы оно замедлилось, но он ждал, игнорируя стоны удовольствия, раздающиеся снаружи. У меня все еще есть то, что он хочет, подумал он, медленно садясь. Пошел ты, Людовик. Ни одного слова, думал он, потирая свою голову так, где должно было быть больно, но не было. Кружащая снаружи серая фигура замерла, прекратились и издаваемые им звуки. Пошел ты, снова подумал Дин, призывая хладнокровие как оружие, и оно кружилось внутри него, словно снежные хлопья. Тебе придется прийти и взять это самому. Медленная улыбка появилась на его лице, та, которую его брат с легкостью бы узнал и понял. Смотри внимательно, Сэм, потому что я собираюсь порвать эту чертову тварь изнутри. Вой, что послышался потом, был полон тоски, но был уже далеко, Дин снова снял ботинки, взял и положил стодолларовую купюру обратно в бумажник. *** Он даже не пытался скрываться и, если бы Сэм не был так шокирован, увидев его, он бы уже захлебнулся яростью. И он стоял и разговаривал с прикованной к дереву Руби, пока Томми и Астрид приглядывали за ней, очевидно, уже собираясь поехать вниз в город, судя по отсутствию у Томми его плантаторского снаряжения. Сегодня выходной. Все волнения забыты разом. Томми увидел его первым и махнул рукой. Рюкзак не был тяжелым, мачете едва ли что-то вообще весило. Сэм с трудом сглотнул, чувствуя, как жар поднимается вверх по его шее. Все загудело на мгновение, и он медленно вылез из грузовика, голова кружилась от желания убить. Но, несмотря на это, он не мог вот так запросто отрубить Лукасу голову перед таким количеством свидетелей, большая часть из которых была полицейскими. Не говоря уже о том, что ему было необходимо узнать, что случилось, а мертвый Лукас не так уж и много смог бы сказать. Лукас сменил позу от крика Томми, повернулся, чтобы посмотреть на него, и Сэм сразу заметил, что что-то было с ним не так. Бледный, вспотевший, больше серый, чем загорелый. Их глаза встретились, и Сэм первым посмотрел в сторону, нашел Руби через сокращающееся расстояние. Она внезапно стала выглядеть обеспокоенной, и Сэм понял, что это из-за выражения на его лице, то, которое не было взглядом Дина "не шути со мной", а больше "я порву тебя на части". Его внимание вернулось к Лукасу, затем назад к Руби, и Сэм не смог бы найти сейчас в себе улыбку, даже если бы его жизнь зависела от этого. Что он ей говорил по поводу Лукаса? Одна бровь Руби дернулась вверх: не то чтобы я могла взять и уйти с ним. Протолкнувшись плечом между ними, Сэм схватил Лукаса за руку, склонил к нему голову и прошептал: - Мне нужно поговорить с тобой, - голосом, который ни один из них раньше не слышал. Твердый, грубый, не прощающий. Руби, стоящая за ним, вздрогнула. - Чувак, - сказал Томми, - мы тут собираемся отправиться вниз к цивилизации. Вчера была чертовски крутая вечеринка, где ты, блин, был? Сэм не отвел взгляда от Лукаса, который сделал шаг назад, чувствуя намерения, может быть. Ни за что эта тварь не могла одолеть Дина, особенно, когда тот ждал его. Что, черт возьми, случилось? - Я был занят. - О чем тот костюм тогда так волновался? - спросила Руби, положив одну руку Сэму на бок и пытаясь притянуть его обратно к себе, сложно было игнорировать враждебность в воздухе. Он был совсем не в настроении для этого. Сэм узнавал свою злость, когда она приходила: у него было много практики за долгие годы. Для его отца она всегда была жгучей и быстрой, для Дина медленно горящей, вспыхивающей в моменты наиболее возмутительного поведения брата. Но для других, для твари, которая не была обременена человечностью, злость Сэма была глубокой и прочной. Она существовала в нем в такой же степени, как и его интеллект и целеустремленность. Пепельное лицо Лукаса застыло, он медленно улыбнулся, показывая свои зубы. Он выглядел больным, и Сэм не имел ни малейшего понятия, что это значит. - Все в порядке, у меня с Сэмом дела, - Лукас перевел свое холодное внимание на Сэма, и в это мгновение все, что увидел Сэм, - это голод и желание. Он выглядел сейчас почти как человек, но даже близко им не был. Может быть, всего ярда четыре, это все что Лукас ему позволил. Полиция штата. Телевизионные камеры. Умно. И совсем не важно, каким острым было лезвие мачете, у него не будет возможности воспользоваться им здесь. - Где, - Сэм сжал руки в кулаки, - он? Снова улыбка, такая же больная. Лукас лениво почесал живот мозолистыми пальцами со сломанными ногтями. - Ты хочешь убить меня. Я знаю это. Сэм дал бы себя спровоцировать, у него было много опыта с его злостью. Может быть, злость не смешивалась раньше так со страхом, как сейчас, но он постарался затолкать все это поглубже. - Я задал тебе вопрос. - Убьешь меня, и никогда его больше не увидишь. Он умрет вместе со мной, - его пальцы проскользили к груди, а затем опять вернулись к животу, рисуя узоры. Лукас закрыл глаза, отвернулся, довольный собой. Господи Боже. - Помоги мне Бог, если... - зашептал Сэм, не уверенный, чем он может угрожать, чтобы этого было достаточно. Лукас поднял взгляд, блеск пота на лице заставлял его выглядеть нездорово. - Знаешь, что самое забавное? Я все еще голоден. Этого никогда... - он сделал паузу, пытаясь найти нужное слово, - никогда не достаточно. Несмотря на то, за что Сэм смог ухватиться, что он смог понять, он выдавил улыбку. Дин был сплошными острыми углами, колючками и шипами, ничего мягкого и безопасного. Он так же был сломан, да, в фундаментальном смысле, который Сэм только начал понимать, но разбитое стекло могло нанести ужасные раны. - Он теперь не такой вкусный, да? И Сэм знал, по тому, как Лукас отвернулся, что был прав. Он сделал дрожащий вдох, чувствуя себя внезапно больным и одиноким. Внутри брошенного гаража, который пах мочой, заряженный револьвер в его руках, стоял на страже и ждал, один. Высокая тень, слишком большая, чтобы быть Дином - внезапно папа, и кашель и слезы и, наконец, Дин в Импале снаружи. В этот раз отец не придет. Сэм услышал, как кто-то позвал его по имени, а потом Томми пихнул его в бок, указывая на грузовик Компании, где какой-то человек в толстовке с изображением лысого орла махал ему рукой. О, Господи, что на этот раз? Оглянулся только, чтобы увидеть, как Лукас уходит тяжелой походкой, не было в нем былой легкости и скорости. Затем обернулся к Руби и Астрид. Его уже не волновало, как безумно это звучит. - Не подпускай его к себе, Руби, - сказал Сэм, поглядывая на обочину дороги, где импровизированная стоянка отъела кусок у леса. - Он опасен, поверь мне. Через двадцать минут он снова был на блоке вырубки. Дейв сообщил по радио, что они нашли бензопилу Дина. Она завалилась в расщелину возле старого пня, и Сэм приближался к этому месту с трепетом, опасаясь, что, чем больше он ищет, тем больше найдет. Только куски - не это ли осталось, по словам Дина и Дейва, от их лагерной поварихи десять лет назад? Все остальные просто исчезли, но женщина была разорвана на маленькие кусочки. - Я вызываю поисково-спасательный отряд, - сказал Дейв Стэнли, который обречено кивнул. - Дейв, - Сэм посмотрел на бензопилу, ничего примечательного. Отличное оружие, чтобы покончить с Волком, но Дин почему-то не смог этого сделать. Почему? Гуденафф посмотрел на него, и Сэм кивнул головой: отойдем поговорить. - Подожди, не вызывай их, - тихо сказал Сэм. Пустая трата времени, в первую очередь. Но что более важно, - Дина ищут за долги. Почему, ты думаешь, он хотел получать зарплату под столом? В подтверждение репутации Дина, Дейв не выглядел сильно удивленным. Он кивнул. - Ты думаешь, он решил скрыться? - да, это было как раз тем, что мог бы сделать Дин. Сэм надеялся, что он сможет в это поверить, желал, чтобы это была история, которую он мог бы рассказать и самому себе. - Это возможно, - он хлопнул Дейва по плечу. Дин доверял парню, тот был его старым другом, и знал Дина достаточно хорошо, чтобы поверить, что Дин из тех людей, кто мог бы инсценировать собственную смерть. Очень жаль, что это не было правдой, не в этот раз. Дейв прикусил нижнюю губу. - А как же крик? - Сэм знал, что если он оставит Дейву место, то тот сам заполнит все пробелы. Большинство людей так и делали. Большинству людей нужны были такие вещи, которые придали бы всему происходящему какой-то смысл, и они могли придумать необходимое им оправдание. - Он мог так поступить, чтобы мы подумали, что на него напало дикое животное? Сэм уклончиво пожал плечами и сказал Дейву, что хочет еще немного осмотреться. Босс поднял бензопилу, его лицо все еще было обеспокоенным. Даже если Дин исчез намеренно, это были опасные места. Поляна была достаточно большой, доминировал на ней огромный пень. Он был весь покрыт толстым слоем мха, кроме одного места, где он был собран, словно его соскребли, под ним красный кедр, трухлявый и гнилой. Вокруг пня просека, лес, возрождающийся после вырубки. Природа заполняет вакуум. Недавно срезанные побеги лежали как павшие солдаты вокруг пня. Что-то было здесь не так. Сэм представил себя стоящим на пне. Представил себя падающим с пня, шипованные ботинки соскальзывают на моховой подушке. Сэм медленно повернулся, прищурив глаза. Три шага и он нагнулся. Побег, срезанный под углом в фут или около того в высоту, острый, как кол. Покрытый кровью. Сэм неспешно протянул руку и потрогал его уверенными пальцами. Липкий, может быть,из-за очень влажного воздуха. Пара волокон застряли на срезе, он оторвал их: синяя нитка, белая нитка. Чья-то одежда. Он медленно поднялся на ноги в раздумьях. Что-то здесь случилось, но он не был уверен, что именно.