И все мосты горят в огне

Every step you take Every claim you stake Every bond you break D.May — I`ll Be Watching You

Мелькают дни, тянутся ночи. Единственное разнообразие в жизнь Белль вносят краткие сообщения о новых действиях или перемещениях Темного. А он успел немало: забрал кинжал, вернул к жизни Малефисенту, собрал команду Королев Тьмы. Чарминги рассказывают Белль о последних деяниях Румпеля полуизвиняющимся, полусочувственным тоном, а вот Реджина так пронизывает девушку взглядом, будто винит в том, что вытворяет Темный. Белль не знает, чей тон раздражает ее сильнее. Да, она ощущает вину за то, что делает муж. И нет, сочувствие ей не нужно. *** Больше всего Белль мечтает о том, чтобы ее оставили в покое. В Сторибруке назревает, а может, уже началась война. Война, в которой Белль не хочет выбирать сторону. Но, похоже, жители города считают, что она это уже сделала. И наверное, не только они, признается себе Белль. *** — А почему ты сама им не воспользуешься? — спрашивает Мэри-Маргарет, давая Белль время все осознать. Реджина нетерпеливо хмурится. — Потому что Голд окружил себя защитным полем. А Белль не владеет магией, и она сможет подойти на необходимое расстояние. Ожидая ответа Белль, все молчат. Белль кусает губы, чтобы не рассмеяться. Иногда ей кажется, что она поклялась в верности не столько Румпелю, сколько всему Сторибруку. А сейчас пришло время нарушить одну из этих клятв, верно, Белль? И конечно же, ты знаешь, как правильно поступить, да? Кажется, с губ все же сорвался нервный смешок. А, может, Белль что-то ответила, или, по крайней мере, выразительно покачала головой, потому что Дэвид шумно откидывается на спинку кресла, Мэри-Маргарет вздыхает, а Реджина перегибается через стол и, прищурившись, пристально смотрит на машинально выпрямившуюся девушку. — Нет? — темные брови королевы гневно сдвигаются, но голос женщины подчеркнуто мягок, певуч, — Голд неизвестно что собирается сделать с Эммой, возможно, с половиной города, но ты предпочтешь не вмешиваться? Реджина откидывается назад, обдает Белль холодом изучающего взгляда, и теперь тон королевы пропитан ядовитым, презрительным восхищением: — Знаешь, когда он меня учил, то всегда говорил, что никогда не принимает ничью сторону, сражается только на своей. Похоже, ты многое у него переняла. Белль хочет ощутить негодование, но всеобщее молчание, принявшее оттенок подавленности, слишком эффективно заглушает в ней возмущение. Она успевает заметить, как Дэвид обменивается с Эммой и Мэри-Маргарет взглядами, как первая сжимает губы, а вторая устало наклоняет голову. — Белль, нам нужна твоя помощь, — тихо, веско говорит принц. — Мы не хотели рассказывать тебе всего. Но, думаю, тебе легче будет нас понять. — Я знаю о Киллиане и феях, — нетерпеливо перебивает Белль. В глазах Дэвида отчетливее проступает сожаление. — Выслушай меня. Она слушает. Пытается понять. Пытается, до тех пор, пока не слышит, что Румпель готов был обречь Сторибрук на кромешный ад. Ничего не сделал, чтобы помешать Ингрид. Был с ней заодно. Белль теперь действительно хочется смеяться; Румпельштильцхен пытался что-то объяснить там, у границы города, и все эти недели она думала, что, может быть, самой большой ее ошибкой стал отказ выслушать мужа. Что и как он мог объяснить?! Вдруг Белль едва не срывается с места. Вспыхивает одно желание — так в затемненном в военное время городе прорезает вдруг небо яркий луч прожектора — увидеть Румпеля. Она пока не знает зачем. И не успевает понять. Увидеть мужа… Когда она последний раз действительно видела его? Видела ли когда-нибудь? — Румпельштильцхен — мой муж, — Белль кажется, что она каким-то чудом наткнулась на нужные слова. — А мы думали, уже нет, — голос бабушки Лукас деловит. Белль молча тянется в сумочку, нащупывает в кармашке слева тонкий ободок. Когда она вновь кладет руку на стол, кольцо уже на пальце. Подняв голову, Белль целую минуту надеется, что это и было ее ответом. *** Автопилот, вот как это называется. В мире без магии. Автопилот — когда видишь проложенный кем-то для тебя курс (а может, ты и сама прокладывала его), и понимаешь, что больше ни на что не можешь повлиять. Переключаются кнопки, зажигаются огоньки, передвигаются рычаги, мерцает табло. Каблуки стучат по асфальтовому тротуару Сторибрука, утопают в сыроватом песке лесной дорожки. Гул автомобилей сменяется шорохом деревьев и птичьим щебетом. Белль поднимается на невысокую ступеньку и, не останавливаясь, не озираясь, открывает входную дверь. *** Небольшие окна прикрыты ставнями, в комнате полумрак, с которым почти сливается черный костюм стоящего напротив двери Румпеля. И целиком сливается его лицо — или так кажется Белль? — Зачем ты пришла, Белль? Белль ждала этого вопроса. — Ты помнишь нашу первую встречу? — Румпель наклоняет голову в знак ответа, и Белль делает шаг вперед. — Я предложила отцу позвать тебя, а после ушла с тобой, потому что я должна была спасти свой город. — Да, — голос Румпеля звучит в тон голосу Белль, констатация фактов, больше ничего, — и ты спасла Анволию. Но ответственности за этот город, — он насмешливо поводит рукой в сторону окна, — ты не несешь. — А за тебя? — негромко, твердо спрашивает Белль, делая еще шаг вперед. — Ну, вряд ли кто-то из горожан сможет обвинить тебя в недостатке лояльности, — роняет после краткого молчания Румпель, и Белль кажется, что сухие слова запорашивают ей глаза, оседают в горле. Она качает головой. — Может быть, я виню себя в другом. Если бы Нил, — Белль кажется, что это имя взрывается в полутемной комнате безрадостной, на мгновение ослепляющей петардой, — был здесь. Если он попытался остановить тебя, что бы ты сказал ему? Неделю назад, задавая этот вопрос, просто произнося имя Нила, Белль надеялась бы. Тогда ей еще было на что надеяться. Сейчас в лице Темного ничего не меняется, только губы чуть кривятся в сухой усмешке. — Что у меня нет выбора, — спокойно, едва ли не задумчиво, отвечает он. Еще шаг. — Я хочу предложить тебе сделку, — размеренно, твердо произносит Белль. — Тебе нечего мне предложить, — зло, жестоко смеется маг. Белль нужно пройти еще четыре шага. Свинцовыми молотками стучит в висках кровь. — А знаешь, почему он вернул тебе жизнь? — без паузы, — Нил хотел, чтобы ты нашел путь назад, в Сторибрук. Позже — через несколько неохотно истекших тягучей смолой секунд — Белль поймет, что эти слова были для нее чем-то вроде зажигательной смеси, бутылку с которой она, зажмурившись, кинула перед собой, чтобы не то осветить себе дорогу, не то, напротив, застлать дымом глаза. А, может, она просто хотела остановиться. В темных глазах мага ни гнева, ни сожаления. — Знаешь, сколько раз я уже это слышал? — низкий, негромкий, недрогнувший, но утративший бесстрастность голос. — От Зелины. «Это война… Это и правда война», — с неуместной, нелепой медлительностью думает Белль, преодолевая предпоследний шаг. «Это война, и наносить удары у него получается лучше». Рука уже скользнула в сумочку. — Ты ошибся, — не сводя с мага взгляда — говорят, так гипнотизируют змей; в карих глазах осталось очень мало человеческого — едва слышно говорит Белль. — Когда сказал, что я не пойму. Я понимаю. Последний шаг. — Потому что у меня, — рука Белль с магическим артефактом выскальзывает из сумочки, — выбора тоже нет.