Похождения Бабы Маши

Счастливые и беззаботные деньки, что Олежка провел в больнице в компании задорно хохочущей медсестры, что каждую свободную минутку приходила в гости и развевала его скуку юморными рассказами и в целом своим непринужденным обществом, закончились слишком быстро. Олежка, прощаясь, любовно приобнял её, забирая из рук в спешке написанный на бумажке номер телефона. Она даже чуть всплакнула, провожая его из уже ставшей родной палаты. Пребывая в подвешенном состоянии, Олежа уже «предвкушал» встречу с женушкой. Наверняка, она скопила достаточно яда за прошедшие дни… Как на зло, и свободное такси нашлось, и до гостиницы доехали с ветерком. Будто что-то подгоняло к встрече с Анжелочкой. Даже на светофоре зажегся зелёный цвет, стоило подойти к пешеходному переходу перед гостиницей. Обычно, такое везение оканчивается вкусным ужином, коротким платьем, невинной улыбкой и словами «Дорогой, я разбила твою машину…». Вот только машина осталась дома… Сквозь отполированные до блеска стеклянные двери Олежка увидел, как, приветственно открывая двери новым посетителям, замигал, сменяя номера этажей, лифт. Тот самый, из-за которого в первый день ему пришлось тащить чемоданы на девятый этаж! Олежка едва сдержал счастливо-воинственный вопль. Месть близка… и как удачно затерялся в сумке старый фломастер… Нервно постукивая по кнопке, вызывающей лифт, уже предвкушал минуты злорадства. А вот ничего страшного, он-то явно посильнее этого лифта натерпелся… Раздался приветственный писк, и двери мягко разъехались в стороны. Олежа уже вспоминал в каком из кармашков сумки лежит фломастер, готовясь нажать на нужную кнопку, как… — Ой, подождите меня, подождите! – цокая каблучками, к лифту спешила неизвестная девушка с парой пакетов в руках. Она быстро достигла лифта и облегченно выдохнула: «Успела». Увидев перекошенное лицо Олежки (он же мысленно приводил свой план в действие, а тут такая незадача…), девушка, истолковав его гримасу по-своему, пояснила, — Мне на девятый. Молча скрипнув зубами, Олежка бросил в её сторону последний испепеляющий взгляд и, отвернувшись, нажал на девятку. Девушка сразу как-то стушевалась, прижалась к дальней стенке спиной, перебирая рукой обвивающий запястье браслет и как-то подозрительно оглядываясь. Лифт привычно двинулся вверх… и вдруг остановился. Сзади сразу раздался какой-то непонятный полувсхлип. Олежка оглянулся – девушка часто задышала, прижимая к груди пакеты, и вжалась в угол кабинки, испуганно изгибая брови. Эдакий забитый перепуганный зверёк. Лифт покачнулся, мигнул свет. Она снова испуганно пискнула и выронила из рук пакеты. — Чтобы я… ещё раз… села в лифт!.. – дрожащим голосом пролепетала девушка, и её лицо приняло выражение, что бывает у истеричных барышень за минуту до очередного приступа. Судя по всему, она принадлежала именно к этому виду. Олежка подозрительно покосился на неё. Ну да, лифт остановился. Что в этом страшного? Девушка, судя по всему, так не считала. — Я ещё слишком молода-а-а-а… — вдруг протяжно завыла она, сползая по стенке на пол. Обратив, наконец, внимание на высыпавшиеся из пакетов вещи, девушка со злостью отпихнула их ногой от себя, громко шмыгая носом, и продолжила представление. — Я ещё столького не успела в жизни-и-и-и… Она явно впадала в панику. Затравленно перевела взгляд со стенок кабинки на недоумевающего Олежку, и, не увидев с его стороны никаких действий, заревела истинно крокодильими слезами, утыкаясь в колени. — Ты что, не понимаешь? – забормотала она, даже не поднимая головы. – Нас же не найдут! И последние часы своей жизни мы проведем тут! Я не хочу-у-у-у… У меня через два дня самолет в Испанию! Почему сейча-а-а-ас?.. Я ещё не готова-а-а-а… Я ещё не увидела настоящего испанца! — девушка снова пнула пакеты, утирая льющиеся потоком слёзы. Олежа, очевидно, туговато соображая в связи с неудавшейся местью, молча взирал на происходящее. Девушка, всё ещё завывая, не стала терять времени и начала стучаться головой о собственную коленку. Ситуация накалялась сама по себе, а стоящий столбом Олежка, кажется, только подливал масла в огонь. В целом картина представала… вдохновляющая. Олежка, немного выходя из ступора, начал оглядываться по сторонам, будто надеясь, что на стенках лифта проступит надпись с инструкцией, что делать дальше. Инструкция не появлялась, а странная дамочка успокаиваться не собиралась. И было необходимо что-то сделать. Олежа-таки решился подать голос. — Эээ… Ты в порядке? – гениально! Вот честно, ни в жизнь бы не подумала, что мой внук так тупит временами. Эта дамочка чуть ли головой о стену не бьется, а он ещё сомневается, всё ли с ней в порядке! Девушка, видимо, подумала точно также. Она даже перестала плакать, пытаясь переваривать вопрос. И как только у неё это получилось… — В порядке? – переспросила одними губами, но тут же, возмутившись, взвизгнула, — Как я могу быть в порядке?! Я сижу в четырех стенах и не могу выйти! Это катастрофа!!! – и, словно в подтверждение её словам, лифт тряхнуло. Девушка замерла, подняв немигающий взгляд куда-то вверх. От испуга мгновенно высохли слёзы. — Эээ… И что? Сейчас вызовут мастера и нас достанут, — флегматично заметил он. – Не волнуйся так… Девушка лишь округлила глаза, истерично хватая воздух губами в попытках, очевидно, возмутиться, но снова зарыдала, так и не сказав не слова. В какой-то момент она опять открыла рот, пытаясь что-то выдавить из себя, но, не совладав со слезами, разревелась пуще прежнего. Не знаю, как мой внук, а я уже с того момента, как эта девушка зашла в лифт, подумала, что она банально боится замкнутых пространств. Кого я только по молодости не встречала... Совсем уж в далекой юности во времена счастливой студенческой поры я была знакома с девушкой, которая до дрожи боялась насекомых. Любых. Если в пределах города эта особенность была незаметной, то как весело было ездить с ней на практику в поля... То и дело за спиной раздавались её полные ужаса крики, причинами которыми могла быть оса или жук, а в особо запущенных случаях мы все лицезрели её, убегающую по грядкам от очередного насекомого. Олежка такими знакомствами похвастаться не мог (обезьяноподобный не в счет), и для него паника соседки по лифту казалась, как минимум, необоснованной. Гостиница вполне приличная, сейчас разгар дня, и неработающий лифт рано или поздно обнаружат. Только перспектива длительного общения с подозрительной девушкой не слишком радовала. Но это ведь Олежка, воспитанный в лучших бабмашинских традициях! Он, поколебавшись, решился попробовать хоть немного успокоить ревущую девушку. Кое-как обойдя разбросанные побрекушки, подошёл к ней, сел рядом и, ободряюще улыбаясь, завел разговор о хомячках. Почему о хомячках? Олежка как-то упустил этот момент, но моё родительское сердце чувствует, что ответ кроется в одном слове: «Анжелочка». Сколько времени он провел с ней наедине, слушая ночные бредни? Так что хомячки – это меньшее из возможного. Сначала девушка лишь, не отрывая от него изумленного взгляда, молчала, но через какое-то время, на стадии рассказа о лучших расцветках для домашних хомячков, она включилась в разговор, постепенно стирая остатки подсохших слёз. Лифт больше не дергался и не мигал, а необычная тема увлекла истеричную барышню настолько, что та забыла, где находится. Постепенно вещи были собраны обратно в пакеты, а Олежка и эта девушка, сидя плечо к плечу, относительно весело болтали. Уж кто-кто, а Олежка даже был рад перспективе посидеть несколько часов запертым вне досягаемости женушки, тем более в интересной компании. А счастье было таким недолгим… Двери лифта, наконец, были открыты, и счастливая, но так и оставшаяся неизвестной девушка со всех ног бросилась прочь от злополучной кабинки, а Олежку ждала Анжелочка, замеревшая в такой позе, которая говорила, что сейчас что-то будет. Плотно сжатые губы и испепеляющий взгляд… Да… Она и правда подкопила яда. — Кто. Она. Такая! – состроив сердитую гримасу, Анжелочка начала допрос, проводив взглядом короткую юбку неожиданной Олежкиной спутницы. Если бы взгляд мог материализоваться, под руководством Анжелочки его крючковатые пальцы давно вцепились в волосы моему любимому внуку. Нетерпеливо притопывая ножкой в изящной босоножке, она сложила руки на груди и старательно нахмурилась. Олежка пофигистично не подавал признаков жизни. С тех пор, как двери лифта открылись, и в проеме показалась Анжелочка, он даже не пошевелился, искоса наблюдая за метаниями своей бывшей собеседницы. Олежка признавался, что он размышлял о нелегкой судьбе хомячков… Но Анжелочку явно волновали другие звери, подороже и в виде висящих на вешалках роскошных шуб. — Идём в номер, — сквозь зубы прошипела она, наблюдая за неспешно поднимающимся на ноги Олежей. – Мы ещё вернемся к этому разговору. – И Анжелочка, бросив недобрый взгляд на проходящую мимо постороннюю девушку, двинулась вперёд по коридору с горделиво поднятым подбородком. Олежка лениво пошел следом. Уколотая Анжелочкина гордость таки дала о себе знать – перед самым носом моего внука была сердито захлопнута входная дверь. Началось. После спокойной и размеренной жизни в больнице в компании куда более приятной, нежели общество истеричной женушки, уютный номер окрасился в мрачные тона и вызывал ассоциации, связанные с фильмами ужасов. А почему нет? Дурацкая обстановка имеется, жертва и маньяк – по одной штуке ровно. Вот только отчитываться за то, что лифт, поработав пару часов, вдруг решил снова взять отпуск, Олежа не собирался. Подумаешь, горе – ну посидели они полчасика с этой дамочкой. Если бы Анжелочка видела ту душераздирающую картину, что предстала ему… Хотя, чует моё сердце, они бы поладили, снотворное в помощь, и команда злодеев местной гостиницы готова к употреблению. Но Анжелочка явно считала себя умнее всех остальных, а уж про её ревность и разговор вести не стоит: стоило появиться рядом с её законным (я в это не верю, люди!) мужем, как она розовела от возмущения и была готова, выпуская из ноздрей колечки дыма, атаковать соперницу как неприрученный бык. Или корова, тут уж кому как нравится. Я поражаюсь, как той девушке вообще удалось скрыться с места преступления и не быть разорванной или растоптанной в порыве ярости моей буйной невесткой. Так или иначе, Анжелочка избрала другую тактику — «Несчастная жертва». Бедная, по уши влюбленная девушка, коварно обманутая и преданная новоиспеченным мужем. Не, ну не сказка ли? «Несчастная жертва» Олежкиного произвола, обиженно сопя, сидела у зеркального трюмо и ритмично проводила расческой по волосам, уставившись на своё отражение и явно ничего перед собой не видя. На хлопнувшую за спиной дверь Анжелочка внимания не обратила принципиально (она ведь жертва!): отложив расческу в сторону, она начала старательно изучать свои волосы на предмет секущихся кончиков. Олежа даже обрадовался перспективе спокойного вечера и старательного игнора в свою сторону, он шумно плюхнулся в кресло и, откинувшись на мягкую, набитую поролоном спинку, включил любимое детище человечества – ТВ. Не успел появившийся на экране «очевидец» начать свою душераздирающую историю, да что там – даже вымолвить пару слов, как грянула буря. Даже не буря, а целый ураган с гордым именем Анжелочка. На молчание её явно хватило ненадолго. На пол полетела та самая лампа, что когда-то была любимым пристанищем для сокровенных мыслей, в сторону телевизора следом за ней отправилось в полёт что-то ещё. Олежка даже не вздрогнул – проведенные наедине с женушкой мучительные дни уже научили его стойко переносить истерики, крики, капризы, перепады настроения и прочие приятности, которые у нормальных девушек случаются строго раз в месяц. Но Анжелочка была уникальна во всем: от неповторимого «дизайнерского» загара, щеголять с которым могла только она, до круглосуточного непроходящего ПМС в острой стадии. — У тебя совесть отсутствует как составляющее! – Анжелочкин крик во сто крат перекрыл громкость телевизора. – Пришёл и уселся! К своей крашеной бы и валил! – она хотела крикнуть что-то ещё, но вместо этого как фурия пролетела в соседнюю комнату, снова начиная плеваться ядом. Оттуда тут же донёсся грохот, какой-то звон, мимо двери пролетела скатерть, смятая в клубок, а к порогу уже коварно подбиралась разлитая вода. Всё это великолепие прерывалось оглушительными криками и обвинениями. Раздался глухой стук, Анжелочка вскрикнула и, вновь появившись в дверном проёме, обиженно указала мужу на ванную, украдкой потирая локоть: — Сегодня ты спишь в ванной! – чуть не плача, жалобно пискнула она. — Прекрасно, — хмуро отозвался на это Олежка, тут же поднимаясь на ноги (будто он только и ждал «приглашения») и начиная скатывать в рулон имитирующий его постель матрас. – По крайней мере, я высплюсь, — внук уже начал раздражаться: его природное долгоиграющее терпение, наконец, подошло к критической точке. То ли Анжелочка окончательно подавила в нём старательно выращиваемые мной зачатки интеллигента, то ли сказался контраст между веселой, жизнерадостной медсестрой и гиперревнивой Анжелочкой… Одним словом, цацкаться с ней он больше был не намерен. Анжелочка тоже уловила произошедшие перемены. Она уже привычно округлила глаза и быстро заморгала, будто это могло помочь запустить в работу думающие процессы. — В-выспишься?.. – пролепетала Анжелочка. — Именно! К сожалению, в ЗАГСе мне не выдали комплект бируш в дополнение к тебе! — З-зачем? – извилины в её голове, хоть и пытались всеми силами стравиться с неожиданной нагрузкой, всё равно едва шевелились, и в неожиданной тишине внуку даже померещился скрип несмазанных шестерёнок. — Да так… Тут по ночам случаются землетрясения в пару баллов, — он, закутываясь в одеяло, не желающее никоим образом сворачиваться, красноречиво поднял глаза на обескураженную супругу. Не увидев на её лице положенной реакции, добавил, — Наверно, сосед храпит. Или соседка, — произнес, не отводя от неё пристального взгляда. Анжелочка похлопала ресницами, внимательно посмотрела мужу в глаза и неуверенно улыбнулась, похоже, забыв обо всех проблемах: — Ты бы ещё в лунатизме меня обвинил! – Олежка только закатил глаза и вышел из комнаты, озлобленно буркнув на прощание «Спокойной ночи». Кое-как застелив «кровать», он присел на край ванны, раздумывая, имеет ли смысл строить баррикады против вполне способной покуситься на его сон Анжелочки. Даже внимательно изучил все углы на предмет чего-то, что могло создать преграду. Таковых предметов не обнаружилось, а подозрительные звуки, чем-то похожие на удары молотка по дереву, доносившиеся из спальни, доверия не внушали. Поэтому – делать нечего – пришлось, закинув ноги на края ванны, что оказалась ему не по росту, и, устроившись в складках одеяла, мысленно пожелать себе дожить до конца отпуска. Пусть даже в ванной.