Похождения Бабы Маши

Счастливое возвращение «домой» продолжилось не менее счастливым утром и обжигающе-ледяным душем, что ровно в 7:00 полился на голову мирно спящему Олежке. Несмотря на пагубное влияние женушки, он отреагировал вполне нормально – с матами подскочил на полметра вверх и, кувыркнувшись, оказался на полу. Капли с волос быстро образовали на полу небольшую лужицу. И рядом с ней красовались холеные босые ноги, обладательница которых, слащаво улыбнувшись, с ехидством пожелала доброго утра и бесшумно выскользнула из комнатки. «Спокойно». На полке, прижатый его зубной щёткой, лежал помятый номер той самой медсестры, подписанный его собственным прыгающим подчерком: «Катюша». Вот и причина утреннего пробуждения. Смутно припоминая, что на выходе из больницы на автомате сунул бумажку во внутренний карман, Олежка, пытаясь подобрать название поточнее к Анжелочкиной мнительности, взял номер и без слов направился к выходу, но вдруг, вспомнив что-то, резко развернулся и открыл шкаф, внимательно изучая его содержимое. Попытка «побега», конечно, не осталась без внимания. — Ты куда? – подозрительно прищурившись, поинтересовалась Анжелочка. Она стояла, облокотившись о косяк, и свободной рукой освобождала от бигудей аккуратные блестящие кудри. Мимо его внимания проскользнули криво замазанные бессонные круги под глазами. — На пляж, — сухо откликнулся Олежа, копаясь в шкафу в поисках полотенца. Оно никак не находилось. – Где зеленое полотенце? — На верхней полке… — неожиданно растерянно пробормотала она. – Погоди, как на пляж? Я уже заказала экскурсию! Здесь делают очень необычные украшения, через час приедет автобус… — поймав тяжелый Олежкин взгляд, Анжелочка замолчала. Он явно еле сдерживался, утренний «душ» не прошел бесследно. – Ну ладно, сегодня можно и на пляж, — она вдруг перешла по полушепот, — а на экскурсию можно… и завтра… — пробормотала еле слышно, исчезая за дверцами массивного шкафа. Из него тут же градом посыпались пёстрые Анжелочкины наряды, сопровождаемые причитаниями и обещаниями собраться «очень быстро, правда-правда». Олежка было, махнув рукой, хотел направиться по заданному маршруту в гордом одиночестве… Но в последний момент передумал и ушёл в комнату, устраиваясь на диване. В конце концов, запланированный отпуск в отпуске ещё никто не отменял, например, в ближайшие час-полтора можно будет наслаждаться одиночеством. А там уж по обстоятельствам. Но женушка была в своём репертуаре: не прошло и десяти минут, как улыбающаяся во весь рот Анжелочка, обутая и одетая, предстала перед ним с вопросом: «Ну что, идём?». Олежка мысленно дал себе подзатыльник. — Уже? Так быстро? – вопреки вопросу, экипировка говорила сама за себя: помимо стандартного пляжного костюма Анжелочка держала в руках огромных размеров плетёную сумку. Сама она даже стала ниже сантиметров на десять, сменив неснимаемые шпильки на плоские шлепанцы. Всегда распущенные волосы, густо покрытые лаком, были аккуратно собраны в хвост, и её лицо, лишенное дозы косметики, приобрело наивное, почти детское выражение. Вся её гламурная вычурность будто испарилась, когда вместе с покрытыми блестками туфлями из её образа исчезли яркие, порой глупые наряды, и их сменило простое белоснежное платьице на бретельках. Даже привычная истеричность сдала свои позиции, не устояв перед изменениями внешними. Олежка с трудом узнал её, встреть он её такую на улице, прошел бы мимо, даже не подозревая, что это его законная жена. Но это ведь не Анжелочка! Это её сестра-близнец! Усовершенствованный… — Да. — Анжелочка кивнула. — Ну так идём? Неужели инопланетяне существуют и ставят свои эксперименты на моей невестке? Как могла ворчливая и ревнивая Анжелочка измениться за несколько минут? Загадка почище исчезновения племени майя. Она даже не вспомнила о пропущенной экскурсии, в большей степени молчала, пребывая в своих мыслях, и терпеливо ждала, пока Олежка пытался стравиться с заедающим замком. Спускаясь по лестнице, Анжелочка, обычно предпочитающая идти впереди с гордо поднятой головой, любовно примкнула к мужу и взяла его под руку. Олежка удивился, но ничего не сказал. Было ещё раннее утро; море издали призывно засверкало, плеская в своих объятиях скачущие по волнам солнечные лучики. Анжелочка чуть не запищала, увидев вдали широкие морские просторы. Асфальтовая дорога уперлась в высокие ворота, изогнутые в причудливые формы, за которыми начиналась пустыня. По бокам поднимались к небу солнечные дюны с редким полусухим кустарником. Ветвистая тропинка, поминутно заметаемая легким ветерком и снова протаптываемая бесконечным потоком отдыхающих, вела к деревянному выцветшему помосту, сложенному вкривь и вкось. Слагающие импровизированную дорожку пласты вели к самому берегу и уходили на глубину. По ним, истертым и поросшим вблизи воды склизким мхом, сновали туда-сюда люди в разноцветных купальниках. Анжелочка, с восхищением наблюдая за размеренно выплескивающимся на прибрежный песок прибоем, на автомате оправила складки коротенького платья. Вблизи искрившееся при свете дня море перестало казаться столь чарующим и привлекательным. Далеко не прозрачная, а скорее мутная вода с плавающими в ней похожими на нити водорослями, смешавшихся с мусором, и бледные, будто бестелесные, медузы, лениво балансирующими в толще воды не вписывались в то сказочное преставление лазурных морских побережий. Песчаный берег плавно перетекал в каменистый, купающиеся то и дело вскрикивали, натыкаясь на такие «подводные мины». Анжелочку, кажется, это не смущало – в её глазах танцевали водные блики, и она сама была похожа на ребенка, которому внезапно вручили долгожданную игрушку. Дойдя до воды, она замерла, вцепившись в мужа обеими руками. Недалеко от помоста нашлось свободное местечко. Увязывая в холодном ещё песке, то и дело забивающемся в обувь, Олежка повёл за собой Анжелочку, которая только и крутила головой по сторонам, словно была на пляже впервые, и одаривала окружающих непривычно-искренней и восторженной улыбкой. Полотенце было благополучно расстелено, одежда убрана в сумку, и Олежка, сладко потянувшись, растянулся во весь рост, искоса поглядывая на Анжелочку, замеревшую в одной позе и неотрывно всматривающуюся в горизонт круглыми от восторга глазами. — Ты не сгоришь? – наконец, подал голос Олежа. Солнце подбиралось в зенит. — Что? – встрепенулась она, голос мужа вывел её из глубокой задумчивости. – Ах да!.. да… — Анжелочка достала из сумки крем, как-то отстраненно поглядывая по сторонам, и начала размазывать его по рукам. Олежка закрыл глаза, окунаясь в какое-то блаженное эйфорично-теплое состояние. Прибрежный шум, посторонние голоса, сливающиеся из-за своей монотонности во что-то единое, слышимые в проблесках неожиданной тишины шелестящие звуки ссохшихся кустарников... Сквозь наступающую на сознание полудрему вдруг послышался непривычно тихий, вкрадчивый Анжелочкин голос: — Ты не поможешь? Никак не дотянусь… Олежка с неохотой открыл глаза, выплывая из сонливости, так резко навалившейся на всё тело. Удивление не заставило себя ждать, наверно, он ещё не привык видеть в сверхэмоциональной супруге что-то мягкое и умиротворенное. С блестящей от защитного крема кожей и сощуренными из-за слепящего солнца глазами Анжелочка вдруг превратилась в семнадцатилетнего подростка, ещё ощущающего тот неповторимый, особенный вкус к жизни, проявившийся в блеске её глаз, и видящего мир в розовом свете сквозь особую призму детского понимания. Определенно, что-то изменилось. Язык так и чесался спросить о причине столь резких перемен, но Олежка решил, что пока делать этого не стоит. Шестое чувство подсказывало, что всё выяснится и без его вмешательства. Они провели на пляже почти весь день, начиная с дневного солнцепека и досидев до сгущающихся на краю неба наступающих сумерек. Олежка так и не полез в воду, предпочитая просто расслабиться, а Анжелочка то и дело бегала на мелководье окунуться, ведя себя при этом как маленькое дитя. Она светилась как стоваттная лампочка, а на лице читалось приятная усталость, смешанная с душевным подъемом. Наскакавшись и порядком устав, она ловила последние лучи уходящего солнца, широко улыбаясь и закинув руки за голову. Семейный и наконец-то действительно отдых прервал восхищенный свист: — Ну нифига себе цыпочка! К Анжелочке приближался рослый мужчина с ехидной ухмылкой и пивным животом, расплываясь в хищной, от уха до уха, улыбке. Он не отрывал взгляда от моей невестки, причем интересовали его далеко не глаза. Она вздрогнула и, увидев источник беспокойства, запаниковала, робко прижимаясь плечом к Олежке, который в это время непростительно сладко дремал. — Скучаешь, красавица? Давай прогуляемся, составишь мне компанию, – он кивнул на зажатую в руке банку пива. Анжелочка только широко распахнула глаза. — Нет! Никуда я не пойду! — И чего упрямишься, цену себе набиваешь? Такой шанс раз в жизни впадает! – незнакомец самодовольно заулыбался. Анжелочка беспомощно оглянулась на мужа. Он по-прежнему спал и, судя по выражению лица, ему снилось что-то невероятно приятное. — Оставь меня в покое! И вообще, я замужем! – по-видимому, Анжелочка посчитала этот аргумент убийственным и не выдерживающим никакой критики. Ох, память моя девичья, она натуральная блондинка что ли? Не помню… — А мы мужу ничего не скажем, — уверенно закивал незнакомец и двинулся в её сторону. — Мужик, сказано же тебе – она никуда не пойдет. Шуруй отсюда, — мой внук всё-таки изволил разлепить глаза и, устало выдохнув, посмотрел на настойчивого дон жуана, из-за которого пришлось вынырнуть из мира грёз. — Да! — закивала Анжелочка. – Он – мой муж! - И этот дохляк твой муж? – осмотрев Олежу, незнакомец засмеялся. – Детка, тебе нужен состоявшийся мужчина, такой, как я, — он, игнорируя все препирательства, попытался схватить её за руку. Со второй попытки ему это удалось. Анжелочка протестующее вскрикнула, но немногочисленные окружающие даже не повернули головы в их сторону. — Убери от меня свои руки! — Анжелочка заскользила по песку босыми пятками, одновременно пытаясь затормозить и высвободиться. В следующее мгновение она чуть не упала, когда Олежка уверенным жестом освободил её руку от цепкой хватки незнакомца и заслонил опешившую супругу, вставая между ней и настойчивым её кавалером. — Не смей к ней прикасаться, — холодно произнес Олежка, он не воспринимал его за соперника. Подумаешь, принял мужик на грудь да потянуло его на приключения. Успокоится и уйдет восвояси. Ох, бедный, наивный мой внук! А ведь обычно он отличался здравомыслием… Может, всему виной день, проведенный под палящим солнцем? Слово за слово, пляж превратился в подобие ринга. Незнакомец вскоре удалился с миром и парой синяков, а Олеже на память остался сияющий под глазом «фонарь» и приз за первое место – растроганная и растерянная Анжелочка. Мрачно кинув «Вот и съездил отдохнуть», Олежка натянул штаны и, сунув руки в карманы, направился в сторону помоста. Анжелочка тут же подорвалась следом, на ходу убирая в спешке скомканное полотенце в сумку. Она относительно быстро его догнала, но, увидев замаячившую впереди хмуро ссутуленную спину, сбавила шаг и неотступно как тень следовала за Олежкой до самой гостиницы. Дурацкий замок снова воспротивился хозяину и всеми силами не желал открываться, за что чуть не поплатился. Вовремя вмешалась Анжелочка и уберегла дверь от посягательств перевозбужденного мужа. Олежка сразу ушел в комнату, включил телевизор и уставился в окно, неосознанно пытаясь краем уха уловить хоть какие-нибудь звуки в коридоре. Но в номере повисла тишина. Он даже оглянулся – действительно. Анжелочки нигде не было. Олежа не успел даже что-то подумать, возмутиться или удивиться, как ручка входных дверей панически задергалась, обиженно запищала и, наконец, пропустила внутрь Анжелочку, сжимающую в руке прозрачный пакет. Она тихо прикрыла за собой дверь, на цыпочках прошла в комнату и, присев на краешек дивана, без слов протянула ему где-то добытый лёд. Олежка приложил пакет к лицу. Оба молчали. И, наконец, Анжелочка подала голос: — Спасибо. Олежка повернул голову в её сторону, но промолчал. — Прости, что я так себя вела… Перебирайся обратно, — она неотрывно смотрела в пол, прижимая к груди руки и, сцепив их в замок, нервно сминала пальцы. — На пол? – хмыкнул, снова отворачиваясь. — Да нет же… Анжелочка, как и каждый вечер, сидела перед зеркалом, закинув ногу на ногу, и внимательно всматривалась в своё отражение, поправляя невидимые дефекты ночного макияжа. Олежка сидел на краю расправленной постели и думал, время от времени бросая на супругу быстрые взгляды. Резкие и существенные перемены никак не давали покоя. Из открытой форточки вдруг в комнату ворвался сквозняк, рама глухо ударилась о край стены. Анжелочка сразу поежилась, обиженно оборачиваясь на источник прохлады. Олежка успел закрыть окно быстрее, чем она – подняться на ноги. Сквозняк тут же растворился в воздухе. Анжелочка уже устраивалась на своей половине кровати, поправляя волосы и иногда прерываясь на то, чтобы передвинуть стоящие на низенькой тумбочке будильник, стопку бумаг и мобильный телефон. Свет погас, когда оба легли. Вместе с ним наступила тишина: не было слышно ни дыхания, ни скрипов, ни шорохов, даже уличные крики остались за стеклом. Олежка не спал; в сознании застыл один вопрос – почему? Это было даже не любопытство – непонимание. Сбоку раздался тяжелый выдох. Как сигнал к действию. — Не спишь? — Нет, — почти мгновенно ответила Анжелочка, будто только и ждала этого вопроса. После короткой паузы тихо добавила. – Странный сегодня был день… И прости за утро. Олежка нервно засмеялся. Утро – это малая толика всего. — И к чему такие перемены? — Перемены? – она повернулась к нему лицом, положила одну руку на подушку, а другую пряча под неё. – Не знаю… Я ведь впервые и море-то увидела. Представляешь? Сколько лет на свете живу, а купальники всегда только демонстрировала. Уж и отвыкла, что в мире есть что-то кроме подиума да фотосессий, — она на секунду прикрыла глаза. По коридору кто-то пробежал, шумно смеясь. – Даже думать боюсь, что какой ты меня считаешь. Гламурная блондинка, да? – Анжелочка внимательно вгляделась в его лицо, освещаемое падающим из окна сквозь приглушенный полупрозрачными занавесками светом. – Наверно, так и есть. Это не так и плохо. Разве плохо то, что я хочу хорошо выглядеть? Меня ведь всегда и ценили только за внешность. Сам наверно помнишь, школьные годы чуде-е-есные… — на последних словах она сморщила нос, вопреки своему мечтательному, певучему тону. – Как-то так и сложилось. Видел бы ты, в каком окружении я вращаюсь… Все вопросы тут же бы отпали… — обоюдное молчание, и тихо тикающий будильник сбоку. В коридоре громко хлопнула дверь. – И всё-таки, почему? — Что? — Почему предложение сделал? – она нахмурилась, будто что-то подозревая. Олежка открыл рот, уже собираясь ответить, но вдруг понял, что сказать просто нечего. Лгать не хотелось, а правда… она такая правда… Анжелочка вдруг хихикнула. — Что ты делаешь? Хватит! – засмеялась она, поведя плечами, словно спасаясь от щекотки. — Я ничего не делаю, — округлил глаза Олежка. Он и правда ничего не делал, разве что напряженно обдумывал ответ. Может, у неё того, обострение лунатизма?.. — Как? – настала её очередь удивляться. – А кто же тогда… — Анжелочка резко откинула одеяло и одним щелчком включила свет. В ногах, шевеля аккуратными усиками, сидела крошечная декоративная мышка. Анжелочка беззаботно улыбнулась и пояснила: — А, это мышка… — вдруг её лицо изменилось, и она истошно завопила, поджимая ноги к груди. — Там!.. Там!.. – сделав страшные глаза, обратилась к моему внуку, — Мышь!!! – она вскочила с постели и, поджимая босую ногу, дрожащей рукой указывала на миниатюрную мышку, что озадаченно водила носиком по воздуху. — У… убери её! – Анжелочка, очевидно, не посчитав пол достойным убежищем от столь страшного как мышь врага, залезла на кресло, опасливо прижимая к груди руки. – Пожалуйста! Олежка пригляделся к зверьку. Обычная декоративная мышка, белая с темными пятнышками на спинке. Наверно, кто-то из постояльцев в тайне её держит. Не уследил, вот она сбежала к ним, в тепло. И куда её? Олежка взял её в ладони, мышка замерла, впиваясь коготками в кожу, и испуганно стреляла глазками-бусинками по сторонам. Он выглянул из номера – в коридоре никого. — Эй… Кто мышь потерял? – шепотом позвал Олежа, даже не надеясь, что кто-нибудь откликнется. Но попытка – не пытка. Тем более, вряд ли домашняя мышка убежала бы далеко. – Народ… Чей питомец по чужим номерам шастает? Замок противоположной их номеру двери щелкнул, и оттуда высунула нос молоденькая девушка. Она так же шепотом пролепетала, что сегодня у неё сбежала мышь, и, очевидно, Олежкина находка принадлежит ей. Торжественный возврат мышки состоялся, как контрабанда. Тайком, убедившись, что никто из служащих отеля не видит, животное благополучно вернулось в свою клетку, а Олежка получил тысячу благодарность и извинений от обрадованной девушки. Он вяло кивнул ей, мысленно уже мечтая вернуться под одеяло, всё-таки в коридоре было не жарко. Как там говорится? Не судьба?.. Анжелочка уже в панике собирала вещи, разглагольствуя на тему того, что делить постель с грызунами она не подписывалась. Параллельно она звонила в аэропорт, с радостью бронируя места на так удачно отправляющийся в их город самолет. Вот и отдохнули! Олежа приуныл — опять не удастся выспаться. Даже долгожданное возвращение домой перестало казаться столь радостным. Лифт работал, такси тоже нашлось, на самолет они благополучно успели. Небо как раз уже светлело. В соседи Олежке досталась Анжелочка в мужском обличье: сосед, мирно похрапывая всю ночь, постоянно ворочался, чем мешал спать моему внуку. Сквозь дремоту Олежа слышал, как соседнем отделе кто-то кричал. Судя по всему, Анжелочкин лунатизм не сделал исключение для полета. Спустя несколько часов самолет зашел на посадку… Дом, милый дом!