Между двух огней

«Боже, пошли мне знак. Пусть будет так: если мы увидимся до отъезда, значит, надежда еще есть, если же нет, тогда…Тогда я приму правила игры, к которой меня принуждают, и добьюсь, чтобы охотники превратились в добычу.» От быстрой ходьбы кололо в боку, но винные пары, туманившие разум, рассеялись. Вот уже перед ней шикарный шатер из желтого шелка, принадлежащий ее мужу. Анжелика направилась туда, не обращая никакого внимания на гвардейцев личной охраны маршала, кидавших изумленные взгляды на молодую женщину, с растрепавшейся прической, одетую в легкое домашнее платье. -Господин дю Плесси у себя? - спросила она Ла Виолетта, преградившего ей вход в палатку. -Да,го..госпожа, у себя, недавно вернулся, позвольте доложить…. - Прочь с дороги! - оборвала его Анжелика. Оттолкнув ошеломленного слугу в сторону, она вошла внутрь. В помещении царил полумрак: на низком прикроватном столике горела одна единственная свеча в серебряном подсвечнике. Филипп был здесь: одетый лишь в кружевную рубашку и короткие нижние штаны, он держал в руке кубок с вином и просматривал какую-то записку. Он даже не обратил внимания на вошедшего, вероятно, решив, что это кто-то из слуг. Анжелика почувствовала, как ее решимость тает с каждой секундой, она замерла на месте, в смятении разглядывая его точеный профиль, торс греческого героя, обозначенный сквозь прозрачное кружево рубашки. Филипп как никогда был похож на мраморную статую, но ей казалось, что она ощущает кожей жар его тела. – Он здесь! здесь! – ее охватило ликование. - Зачем мы мучаем друг друга, вместо того…вместо того, чтобы….любить? - Какая простая и какая верная мысль! Одна из гениальных истин, запертых, подобно джинам, на дне бутылки с вином. Филипп поднял взгляд от письма, и его светлые брови поползли вверх от изумления. –Вы? Что вы здесь делаете, черт подери!? Анжелика почувствовала прилив злости, укрепивший в ней боевой дух. Она решила держаться с холодным достоинством. - Добрый вечер, любезный супруг. Я пришла попрощаться с вами, чтобы соблюсти приличия. Завтра поутру я уезжаю в Париж. Надеюсь, Вы довольны? -Несомненно! Именно этого я и добивался. - Он отвесил жене насмешливый поклон- Это все? -Нет, не все! Еще кое- что. Вы негодяй, низкий, подлый, мелочный человек, но Вы, конечно, знаете об этом и сами. -А Вы не преминули на прощание напомнить мне. – произнес Филипп с легким смешком. Он неторопливо отпил из кубка, поставил его на стол и теперь стоял, скрестив руки, внимательно разглядывая жену. - Забавно, я не могу сейчас на вас злиться. Признаюсь, иногда вы меня даже развлекаете, дикий звереныш. -Развлекайтесь! Пока. Но учтите вам не удастся от меня избавиться. -Анжелика посмотрела мужу в глаза, стараясь вложить во взгляд все презрение, которое она испытывала к нему в эту минуту. -Посмотрим, – Филипп небрежно бросил на столик письмо. - Я пришел к выводу, что тактика, уже испытанная против вас однажды, на этот раз сработает. Тогда вам помог счастливый случай, но удача, особенно незаслуженная, не может улыбаться бесконечно. - О да ,вы великий тактик, сударь, - ядовито заметила Анжелика, изо всех сил стараясь сдерживать душивший ее гнев. – Солгать, что я беременна и оттого безумна? Могли бы выдумать что-нибудь поизящнее. -Солгать? Это вполне может оказаться правдой, разве не так? - Губы Филиппа растянулись в ленивой улыбке. – Как бы вам это понравилось? Что может быть лучше для женщины, чем радость материнства. Мне кажется, что настало время наградить вас очередным младенцем. -Нет! Этого не будет.. НЕ БУДЕТ! Слышите! – пронзительно выкрикнула Анжелика. -А! вас беспокоит, что шансы не так уж велики. Мы это исправим, - он медленно подошел, не сводя с нее холодных голубых глаз. Анжелика не двигалась, взгляд Филиппа приковал ее к месту. Она стояла, лихорадочно соображая, что ей делать. «Бежать? Бесполезно..он настигнет..разразится ужасный скандал, который обернется в его пользу…» Она отшатнулась, инстинктивно желая защититься, выставила руку вперед и уперлась в мощную мускулистую грудь. Молодая женщина с пугающей ясностью ощутила, насколько беззащитна перед ним. «Филипп, прошу вас..» -выдохнула она, становясь слабой, как ребенок. Филипп покачал головой, затем молча подхватил за талию, перекинул через плечо и отнес на тахту, застланную пушистым персидским ковром. Она не сопротивлялась. Пьяная, то ли от вина, то ли от близости этого мужчины, разрываясь между любовью и ненавистью к нему, она сама непослушными пальцами помогала Филиппу справиться со шнуровкой корсажа, иступлено бормоча: «Оставьте меня.. Я никогда не подчинюсь вам, я вас ненавижу…»- пока муж не зажал ей рот ладонью. Они оба знали, что этой встречи не должно существовать, ее нужно стереть из памяти, отмолить, как тяжкий грех, совершенный под покровом ночи. Филипп протянул руку к серебряному подсвечнику, и на миг, прежде чем он сжал фитиль пальцами, пламя забилось в его ладони. Темнота окутала их тайной, усиливая чувствительность во сто крат, придавая смелости лихорадочным ласкам, быстрым рваным поцелуям, больше похожим на укусы. Им будто и сейчас недоставало их всегдашней вражды, и они соревновались, желая ужалить друг друга больнее. Несмотря на неистовство, распаленное диким желанием, ощущение, что перед ним именно Она, удержало Филиппа на грани. Более того, теперь он хотел снова почувствовать то, что прошлый раз ускользнуло от него: еле уловимый отклик тела, предрешающий момент полного господства над женщиной. До сих пор знавший одну лишь власть насилия, он с изумлением понял, что жаждет отбрести гармонию, которую дарит взаимное наслаждение. Шелковистая нежность ее кожи сводила его с ума, и все же он не мог позволить себе быть ласковым, скрывая за нарочитой грубостью страх перед неудачей. Он перевернул ее на живот, избегая излишней близости, давая понять, что ему нужно от нее. Она все поняла верно; отбросив стыдливость, выгнулась, открываясь перед ним. Глаза, привыкшие к темноте, различали очертания ее прекрасных форм, изгибы ее восхитительного тела, принявшего бесстыдную позу, жаждущего быть завоеванным. Разум мутился, желание сжигало, но, привыкший сразу же пускаться в галоп, он отчего-то не стремился тотчас же удовлетворить его. Филипп медленно провел рукой по ее спине, утверждая свою власть над ней, затем собрал ее волосы в кулак на затылке и вздернул ее вверх, как норовистую лошадь. Она послушно поддалась ему. -«Филипп…» - Ее хрипловатый голос, в котором слышался древний как мир призыв самки, готовой отдаться самцу, подстегнул его, словно удар хлыста. Стиснув свободной рукой ее бедро, он вошел в ее трепещущее тело, одновременно сильнее притягивая к себе. -«А-ахх» - Ее стоны, доходили до его сознания ослепительными вспышками, усиливая удовольствие, приближающее неизбежный финал. Наконец, он ощутил, как она задрожала, забилась в его руках, охваченная сладостными судорогами, и его охватило ликование, переполнившее чашу наслаждения, вслед за ней.