Гарри Поттер и Сила Гипноза

«Почему?! Мерлин и Моргана, почему каждый раз, когда приходит конец учебного года и когда всех нормальных молодых магов волнуют только экзамены, у меня вечно проклятый, пикси его задери, квест на выживание?!» — Примерно такие панически окрашенные мысли занимали Гарри Поттера поздним вечером восемнадцатого июля. Когда он, сдав экзамены (на все Превосходно! Неплохо, да?) и уже приготовившись к отъезду на «горячо любимую» Тисовую Улицу, Мальчик-Который-Выжил... Да-да! В очередной раз пытался выжить. Впрочем, подобные мысли ничуть не мешали молодому магу посылать множество лучей боевых заклинаний во все стороны. Нет, не оттого, что парень так плохо целился, а просто мишеней для его чар было очень много. «Если бы они еще и сами не атаковали...» — Тоскливо-саркастическая мысль едва не заставила Избранного пропустить какой-то особо неприятный бледно желтый луч. Парень не сомневался, что это заклинание не опасно для здоровья. Все удары противников были направлены на то, чтобы взять мага живьем. Вот только опыт пережитых приключений утверждал, что пленение ничем хорошим для одного конкретно взятого Героя Магической Британии не закончится. А потому и продолжалась эта бешеная пляска. — Ступефай! — Летит в него слева. — Инкарцеро! — А вот это ударили сзади. — Декстро Мобиле! — Прямо из-за плеча первого заклинателя. — Петрификус Тоталум! — Удар справа тоже не стал неожиданностью. Пожалуй, сумей Гарри увидеть себя нынешнего хотя бы год назад, он бы принял этого мага за выпившего Оборотное зелье (с его, Гарри, волосом) Аластора Грюма. Он был один. Он не был готов к сражению, когда оно началось. Ему противостояли четверо магов. Да, эти маги были такими же учениками, как и он. Но все же... Он оставался на ногах, раз за разом уходя от ударов, отстреливаясь множеством слабых проклятий, трансфигурируя прямо из воздуха всевозможных птиц, крыс, змей, ножи, стальные диски и шары. Выжимал из себя все соки, но сдерживал, мать их Моргану, сдерживал четверых противников. Когда-то подобный уровень показался бы ему недостижимым. А сейчас он оказывался недостаточным! Да, он, конечно, отбивается, и ему достаточно просто продержатся до прихода преподавателей, которых, кстати, что-то долго не видно. Но до этого момента все его противники атаковали с одной, максимум двух сторон. Сейчас, когда они ударили одновременно со всех направлений, шансов почти не было. Шансов почти не было. Шансов почти не было? Мы же помним, кто такой Гарри Поттер? Основной проблемой было то, что четыре отправленных в него заклинания требовали сразу несколько разных воздействий, чтобы заблокировать их. Ступефай и Петрификус вполне отразятся стандартным Протего. Можно уклониться. Дезориентатор (Декстро Мобиле) нужно отражать Рефлектным Щитом или излишне громоздким Протего Тоталум. Или уклониться. Связующее Инкарцео надо сбивать контрзаклинанием, которое, благо, летит достаточно медленно. Зато от него так просто не уклонишься. Парень был уверен, что еще раз извернуться подобным образом, но уже в нормальной обстановке, у него не вышло бы никогда. А вот сейчас вышло. Тело выкрутилось словно змея, пропуская над собой Ступефай и Петрификус. Гарри, одновременно отрывая ноги от земли, где спустя миг пролетел Дезориентатор, и уже в падении, едва не вырвав руку из сустава, отправил себе за спину Фините Максима, уничтожая летящий к нему моток анимированных веревок. Маневр уклонения, продемонстрированный магом, само собой заслуживал всяческих похвал, но времени похвалить себя у Гарри не было. Впервые с момента начала сражения у него появился шанс на если и не победу, то уравнение шансов противоборствующих сторон. Здесь нужно сделать маленькое отступление, чтобы прояснить всю соль ситуации, в которой оказался Гарри. Одно из главных правил магической дуэли гласит, что невозможно одновременно мощно атаковать и эффективно оборонятся. Это не значит, что, применив боевое заклятие атакующего типа, ты тут же останешься вообще без защиты. Такое утверждение применимо только к совсем мелким школьникам. Обычно уже к концу четвертого курса обучения любой не ленивый ученик умеет сразу же после атаки создать какой-то щит, хотя между атакой и созданием щита по-прежнему есть весьма ощутимый момент, когда ты не прикрыт. К седьмому курсу этот момент сократится до мига за счет невербального колдовства. А если ты продолжишь заниматься дуэлингом или, поступив в Аврорат, начнешь изучать более жесткую боевую магию, то постоянная практика позволит тебе чередовать атаку и защиту за доли секунды. Что касается же авроров высших рангов (а также мракоборцев и невыразимцев, да и просто Мастеров определенной ветви искуства), они все достигли того уровня власти над своими способностями, когда контроль над собственной магической силой переходит на новый ранг, и маг может атаковать из-под собственных щитов, даже не снимая их. Ну и, конечно же, есть такие особи: профессор Дамблдор, Волдеморт, Геллерт Грин-де-Вальд, Карл Руперт фон Крьонер, Сантьяго Плента, Елен Мжшенжиш, Олексий Сирко и еще несколько менее известных личностей, — и славятся они тем, что достигли неподдельных высот в магическом искусстве. Им стандартные законы не писаны. Для человека, могущего использовать Высшую Магию несколько раз за один бой, уж точно не составит труда накинуть на себя сразу пару-тройку могущественных защит, одновременно эффективно атакуя. Но, как уже замечено, Гарри противостояли отнюдь не Волдеморт с Грин-де-Вальдом, не группа мракоборцев и даже не новобранцы Аврората. Его противниками были такие же студенты Хогвартса, как и он сам. Трое шестикурсников с Рейвенкло и один семикурсник из Барсуков. А тут они еще и вложились каждый в свои чары, слегка затормозив с переходом в защиту. «Я уже напрыгался. Пора и вам потанцевать!» — Пожалуй, сейчас состояние мыслей парня можно было описать словосочетанием «злобная решимость». Неожиданно злость ушла, ушли азарт битвы, страх поражения, волнение, переживания, усталость... Все исчезло. Разум стал кристально чист и ясен. Мысли приобрели невероятную, почти что болезненную остроту. Вдох. Одно мгновенье вечности. Он начал движение еще до того, как коснулся пола. Все еще выгнутая под неестественным углом рука, держащая палочку, резким движением начала наводиться на ближайших противников. То есть на тех, стоящих настолько близко друг к другу, что один из них бил из-за спины второго. Ни стоящий сзади высокий шатен с глазами настолько ярко-голубого цвета, что эта деталь выделяла его даже в сумасшедшей карусели боя, ни стоящий спереди коренастый блондин с загорелым лицом и плоским носом, — они еще не успели даже поднять палочки, как... Два мгновенья вечности. Ноги касаются пола. И тут же буквально некая сила швырнула тело мага прямо к его оппонентам, сокращая дистанцию. Глаза обоих расширяются от удивления, палочки сдвигаются в его сторону, фиксируя цель. Три мгновенья вечности. Не добежав каких-то восемь футов к нападавшим, парень атаковал, опережая их едва ли на долю секунды. Четыре мгновенья вечности. С кончика остролистовой палочки слетает точный, скупой сногшибатель. И сразу за ним закрыть глаза и ударить невыносимо яркой вспышкой, использовав Люмос Солем. Пять мгновений вечности. Сногшибатель сбивает стоящего сзади противника с ног, швырнув его спиной о стену. А второй резко потерял в боевой эффективности, пытаясь увидеть хоть что-то слезящимися глазами. Столь яркий свет явно плохо сказался на зрении загорелого. Шесть мгновений вечности. Повторив однажды увиденный в телевизоре трюк, Гарри упал на колени, проехав оставшееся к двойке расстояние словно футболист, празднующий только что забитый гол. Семь мгновений вечности. Над головой столь вовремя упавшего Поттера пролетело два луча заклинаний. Сам парень на немалой скорости врезался во все еще не проморгавшегося блондина, сбивая его с ног. Восемь мгновений вечности. Пролетевшие над головой Избранного заклятия попали в невезучего голубоглазого, который к тому моменту только начал сползать по столь негостеприимно встретившей его каменной стене. Сбитый с ног блондин начал падать прямо на Гарри, уже в падении группируясь, рассчитывая скрутить гораздо менее массивного мага. Девять мгновений вечности. Выставив навстречу падающему руку, парень схватил коренастого за ворот рубашки, притормозив таким образом его падение, одновременно поддевая своими коленями ноги блондина. Десять мгновений вечности. За счет разгона Гарри перекинул оппонента через себя, одновременно совершив достойный брейкдансера прием: оттолкнулся всем телом от пола и встал на ноги, не прекращая скольжения в направлении стены. Очень быстрого скольжения. Спустя секунду он должен был врезаться в твердый камень, но... опять пострадал голубоглазый, послужив эдакой амортизирующей подушкой. «Не повезло ему сегодня». — Отстраненно подумал Гарри, услышав хруст ребер. К счастью, не своих. К его, Гарри, счастью, разумеется. Одиннадцать мгновений вечности. Гарри, используя стену как опору, оттолкнулся от нее, налетая на только начавшего подниматься на ноги блондина. За каких-то пару дюймов до столкновения посылая в него невербальный Петрификус. Двенадцать мгновений вечности. Тело блондина, вытянувшись струной, застывает. Сразу после этого маг прижимает парализованного к себе, используя как щит. Тринадцать мгновений вечности. В неподвижное тело попадают еще два заклинания. К обоюдному счастью, ударных среди них не было. Выдох. Мир вновь обрел краски. Сердце вернулось к нормальному ритму. Разом навалилась боль: в перетружденных мышцах, растянутых связках, сведенной судорогой правой руке, уставшей держать палочку. Захотелось упасть и полежать, передохнуть хоть пару секунд. Дать телу время вновь собрать ресурсы для дальнейшего сражения. Да только кто же ему эти секунды даст? С силой оттолкнув свой живой заслон, Гарри сорвался на бег, одновременно сгибаясь и ставя щит. Вовремя. — Ступефай! — Это атаковал семикурсник в форме Хаффлпаффа — тощий брюнет с покрытым прыщами лицом. — Импедимента! — А вот сейчас ударил последний из оставшихся на ногах Воронов — слегка полноватый парень, чем-то неуловимо смахивающий на Невилла. В другой ситуации Гарри попробовал бы уклониться и отступить, сменить едва поддерживаемый щит статичной версией Протего, или прилевитировать что-то потяжелее и использовать как щит уже материальный предмет. В другой ситуации. Другая ситуация подразумевает отсутствие растяжений казалось бы всех имеющихся в организме молодого мага связок. Если бы не было синяков по всему телу, дыхания загнанной еще час назад лошади, дрожащих рук и коленей… И багровой пелены перед глазами и морального состояния, которое легко укладывалось в одну фразу: «ЧТОБ. ВЫ. ВСЕ. СДОХЛИ». — Эти слова были произнесены с небывалым чувством и страстью — такой, что, услышь их кто-то из его противников, он наверняка сразу же последовал бы столь экспрессивному, но убедительному требованию. К сожалению или к счастью, услышан Гарри не был, ибо говорить в таком состоянии было выше его сил. Итак, в другой ситуации, Гарри Поттер предпочел бы оборону, но сейчас он вполне обосновано опасался упасть от истощения. Сил обороняться просто не было, и он решился на отчаянную атаку. Одна из прописных истин магического сражения гласит: «Не имея сил, времени, желания или возможности продолжать поединок, ты должен закончить его как можно быстрее. Чем быстрее, тем лучше, а в идеале одной атакой». И, едва от его защиты отразились оба заклятия, Гарри атаковал, и атаковал отчаянно, изо всех оставшихся у него сил, вкладывая в удар, казалось, всю свою душу. Само заклинание «Аква Эрукто» относится к основанным на стихии Воды чарам и не является по большому счету боевым. Не являлось, однако, до тех пор, пока один из сильнейших волшебников своего поколения не решил вложить в него столько мощи. Водяной столб в два с половиной фута шириной ударил в стоящего чуть впереди выпускника, буквально сметая его, а в следующий миг атака задела и последнего оставшегося на ногах противника. Задрожала защита, замерцала, прогибаясь, но все же выдержала мощь водного потока... чтобы тут же быть пробитой простым Ступефаем. Спустя миг еще один такой же приласкал так и не вставшего семикурсника. Несмотря на практически полное истощение, Гарри все же смог скастовать два элементарных оглушителя. В конце-концов, быть поверженным после такого сражения просто потому, что не смог дожать уже сбитого с ног врага… — это даже не смешно. На подгибающихся ногах добравшись до парня, он сел, и, опираясь изрядно пострадавшей сегодня спиной на камень, осмотрел окружающую обстановку. Весь процесс бросания друг в дружку боевыми заклятиями занял не больше пяти минут, но этот участок коридора выглядел так, словно тут воевали часа два. Пятна ожогов, а кое-где и выбоины на стенах, полу и потолке от прошедших мимо заклятий. Далеко не все из них смогли разбить пропитанный за многие века магией камень, но уж очень много лучей в них попало. Куски доспехов. Это уже на его совести, он их и в противников швырял, и от атак ними закрывался, и как материал для трансфигурации использовал. Пригодилось. Пол усеян пылью, кусочками камня из стен, трансфигурированным стеклом, железом и трупиками разной мелкой живности, уже начавшей превращаться обратно в неживые предметы. Хаос. Бардак. Разруха. И тишина. Только слышно судорожное дыхание самого мага, постепенно приходящее в норму. Дыхание успокаивалось, а в голову приходили не самые приятные мысли. И самая главная — «Где, во имя Мерлина, преподаватели?!» Гарри много мог сказать о том же Снейпе, или даже МакГонаггал, но в чем им никогда нельзя было отказать, так это в расторопности. Как только где-либо в замке вспыхивали боевые заклятия, не проходило и минуты, как кто-то приходил. Это, конечно в том случае, когда драка подразумевала не одно-два проклятия, а именно что массовую драку, — как после матча Рейвенкло со Слизерином. Но даже две злые друг на друга толпы любителей квиддича не смогли обеспечить таких шума и разрушений. Но никого не было. Вообще. Только слышно было тихое как капли воды спадают с потолка. Кап. Кап. Кап. Что-то было неправильно. Не может же быть, чтобы такая заваруха не привлекла ничьего внимания. И эта тишина, она явно не проста. «Заглушающие чары? Мордред! Мордред! Мордред! Да когда же это все закончится-то?!» — Сейчас Гарри был близок к отчаянию. Он явно находится прямо в ловушке, куда в любой миг может прийти подкрепление к его неудавшимся похитителям, а у него нет сил даже поднять палочку! Однако долго отчаиваться ему не пришлось, так как очень скоро он услышал два знакомых голоса: — Да ради Мерлина, Гермиона, скажи уже, куда ты спешишь? С чего... Ого! — Немного раздраженный голос Рона Уизли парень узнал мгновенно. Правда, спустя миг он из раздраженного стал взволнованным: — Да тут что, война была?! — Успокойся, Рон, ты и вовсе мог остаться в гостиной Гриффиндора. — А вот и Гермиона. Как всегда своем репертуаре, опять отчитывает Рона. — Успокоиться?! Гермиона, ты что, не видишь?! Что-то случилось! А, Гарри, кстати, так и не вернулся со своей тренировки! — Воскликнул Рон. — А вот и Гарри. Ты в порядке? — Голос подруги доносится словно издалека. — Да, дружище, ты как живой? Что тут вообще было? Ты подожди чуток, сейчас тебя к мадам Помфри отлевитируем! — Рон говорил гораздо экспрессивнее, как и всегда. — Живой. Только устал как домовой эльф. — Ответил парень. К его удивлению, он совершенно не волновался. Он все равно сделал все что мог, и сейчас все зависело только от его друзей. — Слушай, Гарри, а это ты их всех... так? — Вопрос, Гермиона задала весьма удивленным голосом. — Да. Я. — Сил говорить почти не было, — Нам нужно убираться отсюда. И, пожалуй, профессоров позвать. Эти ребята… они явно под Империусом или еще чем похожим были. — Ого... Это проблема. — Рыжий, похоже, смекнул всю серьезность ситуации. — Давай тогда... — Договорить он не успел. — Ступефай. — Слетевшее с палочки заклинание ударило рослого вратаря сборной Гриффиндора точно в затылок, мгновенно вырубив. — Ты прав, Гарри, нам и впрямь надо убираться отсюда. — Почему? — Задавая Гермионе, своей лучшей подруге, человеку, вместе с которым он не раз стоял на краю гибели, сражался спина к спине в Отделе Тайн, той, кому он готов был вверить собственную жизнь, этот вопрос... Он не чувствовал ничего: ни боли от явного предательства, ни злости, ни даже надежды на то, что это совпадение. Он просто слишком устал. Мордред и Моргана, как же он устал. — Прости Гарри, но ты вряд ли поймешь. Прости. — За тот короткий и одновременно невыразимо долгий промежуток времени, пока направленная на Рона палочка двигалась в его сторону, Гарри Поттер успел осознать многое. Он понял, что извинения бывшей подруги совершенно искренни, что она и впрямь просит прощения за свой поступок. А еще он понял, что, несмотря на чувство вины, она полностью уверенна в своей правоте. Никогда. Никогда. Никогда. Никогда, она не сомневалась в своих решениях. Без малейшего сомнения она поджигала мантию профессора Снейпа на первом курсе, чтобы спасти его, Гарри Поттера. Не сомневалась, отправляя его в Запретную Секцию за информацией о Фламеле. Без страха пила зелье, составленное Снейпом для защиты Философского Камня. Кража ингредиентов и варка Оборотного Зелья. Использование Хроноворота, чтобы спасти Сириуса. И Конфундуса, чтобы помочь Рону стать вратарем. Всегда. Каждый раз она решалась долго, продумывала все последствия своих решений. Как отреагируют профессора? Не отчислят ли их всех за такие выходки? Правильно ли она поступает? Она могла решаться долго, но, принимая решение, никогда не позволяла себе сомневаться. Ни в чем. «Почему?» — Билась в голове мысль. Хотелось кричать. «Почему?» — Стучала кровь в висках. Хотелось узнать. «Почему?» — Ледяной клинок пронзал душу. Хотелось понять. «Почему ты меня предала?!» — Ступефай. — Ни секунды сомнения. «Почему же?»

***

«Ничего не вижу. — Такой была первая мысль Гарри Поттера, когда он очнулся. — Похоже, глаза завязали». — Ставьте основной контур, лодыри, у нас мало времени! — Хриплый каркающий голос, казалось, принадлежал глубокому старцу. — Готово. — А это говорит молодой мужчина, едва ли старше двадцати. «Где я?» — Мысль с трудом пробивается в сознание. В голову словно напихали свинца. — Приготовьте краску, идиоты, и не вздумайте пролить ее! — Все тот же старик. — Да, сир. Какой рисунок? Пентакль Стихий? «Как же болит голова...» — Думать было очень тяжело, а громкие голоса причиняли сильную боль. — Я тебе дам Пентакль Стихий! Идиот! Отрыжка инфернала! Мы что, фамилиара призываем, позор волшебного сословия?! Соломонову Печать ставь, кусок дерьма, больного язвой дракона!!! — Понял, сир. Исполняю. «Заткнитесь! Просто не орите! — Голова готова была взорваться, расплескав мозг по всему... — А, кстати, где я?» — Сир, он очнулся. — Подал голос младший. — Ну так вырубите его, или мне даже это за вас, уродов, делать! «Кажется, я в глубокой заднице, — флегматично подумал Гарри, — как и всегда, впрочем». — Слипхейм.

***

— Зачарование завершено, сир! — Все тот же парень. — Отлично, кладите его на алтарь! — И старик. «Что-то подсказывает мне, что отнюдь не для хорошего меня на алтарь класть будут». — Лениво подумал Гарри, одновременно пытаясь подняться. Правда, его потуг, похоже, просто не заметили. — И выруби уже мальчишку, идиот!!! «А нет, заметили». — Слипхейм.

***

— Ну что же, Лорд. Свой заказ я выполнил. Не знаю, зачем вам именно такой ритуальный круг, да и знать не хочу, но он сделан по высшему стандарту. — Все тот же старик. — Я вижу. Уговор выполнен, полностью. Люциус, расплатись с мастером. — А вот шипящий, отдающий безумием голос своего главного врага, не узнать было сложно. — Прошу, чек на ваш гонорар. — Как и надменный тон старшего Малфоя. — Отлично! За сим оставляю вас здесь. — Впервые старик ответил, нормальным тоном, изменив извечному ворчанию. — И помните, не стоит говорить о нашей сделке... — Начал было Малфой, но старик грубо перебил, явно заготовленную речь блондина. — Во имя Мерлина, не учите меня жить, мистер Малфой! Уж кто-кто, а я-то знаю, насколько важным бывает умение держать язык за зубами, иначе до своих лет я бы не дожил! — И, не дожидаясь ответа, заявил: «Прощайте!», после чего последовал тихий хлопок аппарации. — Всего хорошего, господа. — А вот и тот парень, на кого орал старик, тоже переместился. «Хорош старик! Так поставить на место Малфоя — это как минимум уважение заслуживает!» — Снимите с него повязку! — Приказал Волдеморт. — Я хочу видеть страх и отчаяние в его глазах! Спустя миг с его глаз содрали какую-то ткань, вернув возможность видеть окружающий его мир. Гарри, воспользовавшись этой возможностью, осмотрелся и понял, что не очень этой возможности рад. Он висел привязанным на каком-то камне, весьма, кстати, жестком и холодном, а вокруг него стояли люди в черных балахонах и белых безликих масках. Маски-то безликие, но вот узнать тех, кто под ними, часто не составляет никакого труда. Вон тот высокий, худой, и даже в маске выглядящий лощеным обладатель длинных белых волос не может быть никем, кроме Малфоя. А двое крепких, даже на вид опасных, здоровяка рядом с ним — это наверняка Кребб и Гойл старшие. Стоящая подле своего любимого Темного Лорда Беллатрикс тоже легко узнаваема. Остальных так просто не узнать, но можно не сомневаться, ведь все знакомые лица наверняка здесь. Ну и, конечно же, сам Волдеморт. За прошедшее с момента битвы в Атриуме время он нисколько не изменился. Все та же змеиная кожа, покрытая мелкой чешуей, две щелочки вместо носа, красные, кажется, даже немного светящиеся глаза, наполненные безумием и ненавистью, полное отсутствие волос, тонкие неестественно длинные пальцы, сжимающие палочку. Один вид величайшего из ныне живущих темных магов, мог напугать до смерти даже большинство взрослых магов, что уж говорить о школьнике. Только вот Гарри не спешил падать в обморок. Как ни как, но у него богатый опыт как в плане встреч с Волдемортом, так и в плане выживания там, где и матерый мракоборец пропадет. Поэтому, вместо испуганных криков или просьб отпустить домой, он сказал: — Мне кажется, или это уже было? — Наглец. — Сказал Темный Лорд каким-то прямо умиленным тоном. — В одном тебе не откажешь — в Гриффиндорском отсутствии малейшего инстинкта самосохранения. — Спасибо, но я предпочту назвать это смелостью, — ответил Гарри, про себя задаваясь вопросом, то ли его оскорбили, то ли похвалили? — Знаешь, — начал темный маг, — я долго, очень долго желал этой встречи, но сейчас, когда мы встретились, я даже разочарован. Ты с таким невероятным везением оставался в живых после каждой нашей встречи, но попался как младенец. Ты слишком доверчивый мальчишка, и за свою доверчивость ты заплатишь сполна. Каково быть преданным своей грязнокровной подружкой? — Спросил Волдеморт, насмехаясь. Казалось, он получает истинное удовольствие от разговора. — Больно. — Не стал скрывать Гарри. — Думаю, я сейчас должен закричать о том, что это был Империус, но что-то мне подсказывает, что это не так. — Несмотря на всю испытываемую боль, волнение от самой ситуации и зашкаливающий уровень опасности, от которого, будь рядом с ним вредноскоп, тот наверняка бы взорвался как бомба, Гарри был спокоен... относительно. Возможно потому, что в кои-то веки его шрам не болел в присутствии того, кто его оставил. — А ты спроси сам… — оскалился в своей пародии на улыбку Волдеморт, махнув рукой за себе спину, — у своей грязнокровки. Переведя взгляд туда, куда указывала рука проклятого ублюдка, парень заметил закутанную в серую мантию с глубоким капюшоном фигуру, на которой, к тому же, не было маски. Заметив, что на нее смотрят, она открыла лицо. — Здравствуй, Гермиона! Замечу, что мне не нравится твоя новая компания. — Говорить колкости с совершенно спокойным видом, беся всех окружающих, оказалось неожиданно приятно. «Кажется, я теперь понимаю Снейпа, в этом действительно что-то есть», — думал он, смотря, как взбесились Пожиратели от одной единственной реплики. Беллатрикс и вовсе готова была проклясть его на месте. Впрочем, реакции от Гермионы он не добился вообще никакой. — Не стоит, Белла, для ритуала он должен быть целым и здоровым! — Остановил действия своей подчиненной Волдеморт. — Ритуала? — Не то чтобы ему было сильно интересно, что именно за ритуал его ждет... Хотя да, было интересно. Ведь ритуал-то будут проводить над ним! — О да! — Воодушевился колдун. — Благодаря этому обряду я получу силу, умножающую уже имеющуюся многократно! Силу, о которой связанные моралью и запретами глупцы и мечтать не могли! Силу, которая позволит мне вершить судьбу этого мира! — Так же неожиданно успокоившись, он заговорил уже относительно нормальным тоном. — Кто бы мог подумать, что я смогу добыть этот ритуал... Передашь своим хозяевам, что я благодарен, грязнокровка. — Хорошо, я передам, — ответила Гермиона. «Значит, она не служит Волдеморту? — думал парень, — Но кому же тогда? Кто еще может знать такие вещи, о которых не знал или не имел возможности получить сам Риддл?» — Раздумывая над этим вопросом, Гарри пытался незаметно, ослабить путы. Получалось плохо. — Ну что же, пора начинать! И да, не пытайся развязать путы — они зачарованы. И питать надежду тоже можешь перестать. Здесь тебе никто не поможет! Никто не закроет тебя от удара, пожертвовав собой, и Сила Любви тебя тоже не спасет! Подумать только! Судя по пророчеству, ты должен владеть «силой, которая мне не доступна»! Только вот я ее не вижу. Не подскажешь ли, что это? — то, что есть у тебя, и чего лишен я! — Нос? — Гарри был уверен, что его язык когда-то его убьет. Сейчас же Лорд взбесился недостаточно сильно. Он, конечно, выхватил палочку и наставил ее ему в лицо быстрее, чем Гарри моргнул, но этим и ограничился. — Я подумаю над твоей версией, мальчишка. А сейчас приготовься. Сегодня ты здесь умрешь, Поттер!

***

— Сегодня ты здесь умрешь, Поттер! — Я так не думаю. — Сказал кто-то вне пределов обзора Гарри. Впрочем, видеть владельца голоса ему и не надо было, ибо парень легко узнал его голос. — Дамблдор! — Имя директора Хогвардса Риддл произнес, как произносят смертельное проклятие. — Дамблдор. Здесь Дамблдор! — Послышались панические шепотки со стороны Пожирателей. — Да, это я, Том, и я не один. — После этих слов с хлопками начали прибывать еще маги. Хмурый Ремус Люпин, злобно зыркающий золотыми глазами в сторону толпы в масках. На Гарри он тоже успел кинуть пару взглядов, но уже взволнованных. Аластор Грюм, с перекошенным улыбкой лицом. Учитывая количество шрамов на оном лице, выглядел он очень и очень... внушительно. Кингсли Бруствер: спокойный внешне, но в глубине глаз играют нехорошие такие огоньки, готовые в любой миг сорваться всесокрушающим пожаром, и горе тому, на кого он падет. Северус Снейп, тоже с Орденом. Вечно бледное лицо повернуто в сторону Волдеморта, черные глаза ничего не выражают, палочка чуть подрагивает, готовая в любой миг спустить с цепи темнейшую магию. Но вот в чью сторону, этот вопрос пока не решен. Гестия Джонс, он ее почти не знает, фактически только имя и известно. Она крепко сжимает палочку, лицо взволновано, но взгляд решителен. Эммелина Вэнс, молодая и довольно красивая ведьма. Стоит в стандартной дуэльной стойке — единственная из всех, остальные либо не заняли боевую позицию, либо предпочли другие, те же аврорские. Дедалус Дингл. Его вечная восторженная улыбка отсутствует, губы сжаты в тонкую линию. Сейчас он совершенно не похож на клоуна, несмотря на нелепую шляпу. Стерджис Подмор. Напряжен и взволнован, на лице явный страх, но не паникует. Не известно, будет ли от него толк вообще. Артур Уизли. Тоже, кстати, не похож на того слегка, прямо скажем, придурковатого фаната маглтеха, каким его привыкли видеть окружающие. Чарли Уизли. Спокоен как скала или как спящий дракон. Учитывая покрытое старыми ожогами лицо и угрюмый взгляд, то смотрится он внушительно. Билл Уизли. Спокоен как Египетская Пирамида. Учитывая специфику работы разрушителя проклятий, вполне может оказаться, что проклятий в такой «пирамиде» сокрыто не меньше чем в настоящей. Нимфадора Тонкс. Тонкс... На красивом лице волнение и решимость. Закутанное в красную мантию тело расслаблено, зато ноги напряжены и готовы в любой момент уносить свою владелицу от вражеской атаки. Про себя Гарри отметил, что предпочел бы увидеть ее напряженные ноги отнюдь не в аврорской униформе... Впрочем, подобные картины он регулярно представлял себе, оставаясь один. И ее обнаженные ноги, и не только ноги, и то, что она с ним делала этими ногами, и не только ногами... «Твою Мерлинову душу, да пикси в зад! Меня тут в жертву приносят, весь Орден явился меня спасать, вполне вероятно, будут жертвы, а я, мать твою Моргану, мокрые фантазии развожу!» — дал себе мысленного пинка Гарри, и образ Тонкс, ласкающей его намазанными массажным маслом ступнями неохотно исчез из его разума. Вместе знакомыми лицами представителей Ордена Феникса мелькали и простые авроры и мракоборцы, которых было никак не меньше двадцати. На маленькую толпу из трех десятков Пожирателей вместе с их Темным Лордом пришло такое же количество бойцов от Ордена и Аврората во главе с профессором Дамблдором. «Количество равно. Шансы равны. Это... Это будет бойня» — Прошла паническая мысль. — Один ты или с целой армией, но тебе не сравниться с моим могуществом! Неужто ты и впрямь пришёл сюда, надеясь убить меня? Меня! Лорда Судеб Волдеморта! — Заорал Риддл. — Том, ох Том. Ты все так же забываешь, что на свете есть вещи гораздо страшнее, чем просто смерть. — А вот профессор, словно в противовес темному магу, говорил совершенно спокойно. — Ты ведь видишь всю сложность ситуации. Если начнется бой погибнут многие, очень многие, и это будут как мои, так и твои спутники. — Продолжал старый волшебник. — Мои верные слуги не боятся сражения! — Парировал Волдеморт. — И все же я предлагаю просто отдать Гарри и разойтись. — Предложил Дамблдор. — Ха! Ха-ха-ха! Аха-ха-ха-ха! — Визгливо захохотал Волдеморт. Захохотал страшным, совершенно нечеловеческим, безумно жестоким смехом. — Не будет никакой сделки! Убить! Убить их всех!!! — Заорал он и первым метнул какое-то темное проклятие — на вид словно огромный пес, сотканный из густого фиолетового дыма.

***

До сего момента Гарри имел наивность считать себя сильным магом и опытным бойцом. А как же иначе? Он ведь один из успешнейших студентов, знает заклинаний больше любого выпускника (кроме, пожалуй, Гермионы, чтоб ее Авада коснулась), и еще нескольких успешных студентов. Да и на ЗОТИ никто с ним не мог сравниться, он уже сейчас весьма силен в поединке. Да Мерлин свидетель! — он только сегодня сразился в одиночку с четырьмя противниками и победил! Это ли не показатель его силы и мастерства? Так вот сейчас Гарри Джеймс Поттер понял одну простую истину: ни говна драконьего он не боец! Все его «достижения» — просто иллюзия. Настоящие бойцы вон они, там перед его глазами, сошлись в поединке не на жизнь, а на смерть. Все до единого: что авроры, что Пожиратели, что бойцы Ордена, — они демонстрировали ТАКОЕ, что ему даже не снилось. Все же тогда, в Атриуме, он не обладал даже зачатками нужных знаний и навыков, чтобы понять, насколько Пожиратели превосходили их компанию. «Видимо, нас спасло только то, что мы в основном убегали, а они боялись повредить шар с Пророчеством», — думал он, смотря на буйство боевой магии всего в нескольких десятках футов от его привязанного тела. Само собой, он не только на бой пялился, но и порвать или хотя бы ослабить путы старался. Не то чтобы у него получалось, но какие-то результаты определенно были. Сам Герой Магической Британии изо всех сил старался не думать о том, что там, в такой близости от него, гибнут в бою пришедшие спасать его люди. Он будет думать об этом позже, позже будет паника и страх, а сейчас он должен освободиться. Позже он будет вспоминать, как оторвало руку молодому аврору со шрамом на скуле. Позже вспомнит о том, как шальной луч Авады забрал жизнь еще одного, даже незнакомого ему в лицо бойца в красной мантии. Как потоком какого-то кроваво-красного пламени буквально испепелило еще двоих. Потом. Все потом. Сейчас же в голове Избранного билась лишь одна мысль: «Выжить. Я должен выжить! Я не могу умереть так, не после всего, что я пережил, не после всех жертв». Должен. «Я буду жить, чтобы помнить». — Путы ощутимо слабнут, заложенные в них чары рушатся под действием инстинктивно используемой беспалочковой магии. Должен. «Я буду жить, чтобы спросить с Гермионы за ее предательство». — Левая рука почти свободна. Еще немного, и он сможет освободиться. Просто должен. «Я буду жить, чтобы прекратить наконец-то это безумие!» — Резкий рывок рвет веревки, и вот он уже старается одной рукой развязать остальные конечности. Преисполненные пафоса мысли, будь они написаны, каким-то молодым криворуким писателем, пишущим порно рассказы, наверняка показались бы смешными или излишне шаблонными. Для молодого мага, впервые видящего, как массово умирают люди вокруг него, они не казались ни смешными, ни пафосными, ни шаблонными. Они просто отражали его внутренние состояние, всю его суть, — всё то, что делало его Гарри Поттером. Именно в этот момент наступила короткая пауза в сражении, и обе противоборствующие стороны отхлынули друг от друга, словно их растащила невидимая сила. Отряды разошлись, а тела мертвецов остались на пропитанной кровью и покрытой пеплом земле. Кровь. Страдания. Боль. Смерть. Такова оказалась цена. Цена предательства, того, кому он верил. И видят боги, видят демоны, видят все высшие силы, какие только существуют! — Гарри Поттер сполна выплатит этот долг.

***

Оба отряда поредели, но, к своему облегчению, Гарри не заметил потерь среди знакомых ему людей. Хотя авроров стало намного меньше, да и среди членов Ордена не обошлось без ранений. Вон лежит Кингсли, а над ним склонился молодой аврор, накладывая целительские заклинания. Судя по спокойному лицу аврора и тихим ругательством Кингсли, жить он будет. Вон мистер Уизли наколдовывает бинты на Чарли, которому пропороло бок. Сам драконолог сидит еще более угрюмый чем обычно, всё так же сжимая в руке палочку. А вон там Грюм, ругаясь на чем свет стоит, накладывает Репаро на разбитую в хлам деревянную ногу. Если принять во внимание еще более злобное чем обычно выражение лица, она была ему дорога как память. В стане врага тоже не обошлось без жертв, и их тоже стало гораздо меньше, да и ранений хватает. Так как все они носят маски, с полной уверенностью сказать, кто погиб, а кто жив невозможно. Зато видно Кребба и Гойла, перевязывающих ногу старшему Малфою. Видно бешено глядящую сквозь прорези маски Беллатрикс, готовую вновь начать кровавое побоище, снова окунутся с головой в кровавую вакханалию сражения. Да и все остальные носители масок явно готовы были к ним присоединиться, ринувшись в бой с заклятым врагом собственной идеологии. Особенно под взором своего Лорда. Наверняка так бы и случилось, но в этот миг произошло сразу несколько вещей. Во-первых, все присутствующие обратили взгляд на, так сказать, виновника торжества. На него, Гарри. Что, само собой, привело Волдеморта к какому-то, судя по выражению морды, явно трудному решению. А решение было простым, он просто мгновенно навел на него палочку и крикнул: — Авада Кадавра! За то время, пока зеленый луч летел в его сторону, Гарри успел уже проститься с жизнью, но тут... Во-вторых, с тихим хлопком прямо перед ним аппарировал огромный обнаженный по пояс широкоплечий мужик с головой, почти выбритой налысо (кроме длинной толстой пряди посередине макушки), и мускулатурой, что могла бы заставить одного губернатора Калифорнии почувствовать себя неполноценным, если бы тот ее увидел. Взмахнув палочкой, ставший между ним и смертельным проклятьем мужик проорал: — Zemlyitsya zahyistyit'!!! — Гарри точно не знал, что значит эта фраза, произнесенная не на стандартной латыни, но эффект был более чем впечатляющий. Резким рывком земля из-под алтаря поднялась и встала между неизвестным магом и смертью, приняв на себя атаку Волдеморта. И не успели ошметки разбитой Авадой стены опасть на землю, как он продолжил: «Viter ta pоmstyit'sya!!!», — и огромный волк, состоящий из воздушных завихрений, полетел в сторону противника. Да не в кого либо, а в самого Волдеморта! И судя по тому, как тот пошатнулся, с трудом выдержав удар, новоприбывший маг мало уступает Темному Лорду по силам. И прежде чем Лорд ответил на атаку... В-третьих, с тихими хлопками появились еще маги. Закутанные в темные мантии, с лицами, скрытыми тряпичными повязками, они сходу атаковали Пожирателей, и, несмотря на то, что их было не больше двадцати, тот факт, что они были еще полны сил, очень даже уравнивал шансы. Да и, если так посмотреть, сами они были в среднем сильнее Пожирателей. Лица были не перевязаны лишь у двоих: у всё ещё повернутого к нему спиной и посылающего в Волдеморта заклинание за заклинанием здоровяка да еще одного худосочного мужчины лет сорока с настолько безэмоциональным лицом, что оно тянуло по внешнему виду на маску покойника. Этот мужчина единственный не колдовал, а просто смотря на сражение пустым рыбьим взглядом. Вот тут-то и наступил перелом. Воодушевленные невесть откуда взявшейся подмогой бойцы Ордена, ДПМ и Аврората удвоили усилия. А тут еще и главная ударная сила в виде профессора Дамблдора не стала атаковать связанного боем со здоровяком Волдеморта, а переключилась на рядовых Пожирателей. Вот теперь и впрямь была бойня. О нелетальных заклятиях даже речи не шло. Доведенные до бешенства и лютой злобы гибелью товарищей маги обрушивали на Пожирателей самые убойные заклинания, какие только были им посильны. Кто сказал, что светлая магия не может причинять вред? Пусть этого глупца да приласкает разъяренный Великий Светлый Волшебник! Нет, нельзя сказать, что Пожиратели не огрызались. Они контратаковали, и регулярно! Но толку-то при таком количественном и качественном преимуществе? Все их контратаки гасились общими щитами, а самые сильные нивелировал Дамблдор. Волдеморт? А он изо всех сил сдерживал напор здоровяка, и не имел времени прикрывать своих слуг. Пожиратели сосредоточились, став в круг, чуть в стороне от своего Лорда, дабы не попасть под удары высшей магии, ставя щиты и практически не атакуя. Было видно, что они собираются сбежать: только дай шанс. И рано или поздно он у них появится. Но прежде чем враг отступил, наконец-то проявил себя ранее бездействовавший рыбоглазый, о котором Гарри, честно говоря, уже и забыл. Дождавшись момента, когда Темный Лорд окажется отделенным от своей свиты, он двинулся вперед. Казалось бы! Идет как бы и простым шагом, не бежит, и спешки не проявляет, а все равно трудно отследить момент, когда делается шаг. Он словно бы плыл, но назвать это «грациозной походкой тигра», как любят писать в дешевых романах, не получалось. Его движения скорее напоминали какое-то смертельно ядовитое насекомое. Ни малейшего мига промедления. Ни мгновения неподвижности. Ни единой эмоции на, словно бы восковом, лице. Абсолютно пустой взгляд. Он не выражал ничего, даже равнодушия. Глаза словно две стекляшки, чья единственная цель — сбор информации об окружении, а не пресловутые «зеркала души». За считанные секунды этот маг добрался до Лорда. А в следующий момент здоровяк прекратил атаковать Волдеморта, переключившись на Пожирателей. Сразу за этим Риддл, быстро поняв, кто теперь его противник, послал во всё еще приближающегося рыбоглазого Аваду. Надо сказать, последний не разочаровал! Одним взмахом палочки он прямо из воздуха создал перед собой огромный стальной лист не меньше пятнадцати футов в диаметре и двух в толщину, на который и принял Аваду. После того как смертельное проклятие оставило в трансфигурированном щите огромную вмятину, он еще раз взмахнув палочкой, превратил этот лист в мириады невероятно тонких и даже на вид острых лезвий. Еще взмах, и все они отправляются прямиком в Волдеморта. «Да, мать моя Моргана! Откуда столько таких магов на нашей стороне? Сначала здоровяк, а теперь еще и этот! Он ведь, похоже, даже сильнее Дамблдора!» — Думал Гарри, выглядывая из-за спины закрывающего его полуголого мужика, одновременно снимая с себя остатки веревок. Громила, впрочем, отнюдь не дремал и быстрым движением незанятой палочкой руки зашвырнул его обратно за спину: — Ne liz' popered bat'ka v peklo! Сиди и не нарывайся! — Проорал он, и если первую фразу парень совсем не понял, то вторая никакой сложности в понимании не представляла. Да и не собирался Гарри лезть в драку. По крайней мере, в такую... такую, где его размажут по земле, прежде чем он успеет сказать «квиддич». Да и к тому же взгляд его прочно приковало сражение Рыбоглазого и Змеемордого. Каким-то чудом израненный и уставший Волдеморт сумел частично отбить, а частично перенаправить поток лезвий. Та часть, которая была перенаправлена, кстати, успела снести голову Гойлу. «Странно, — думал Избранный, смотря на фонтан крови, бьющий из обрубка шеи Пожирателя, — оказывается, голова ему все-таки нужна была, хотя он ею не пользовался». Умом он понимал, что не такой должна быть его реакция на столь страшное и мерзкое зрелище. Здесь, во имя Мерлина, куча изуродованных трупов, не только свежеобезглавленный Гойл, но Гарри оставался как-то равнодушно-спокойным, смотря на эту мясорубку. А тем временем, пока Гарри предавался самоанализу, Ридлл уже успел получить ожог на половину лица и переломанную в локте руку. Парень не знал, смог бы ли непонятный союзник одолеть самого Темного Лорда в прямом поединке, но сейчас… Когда объединившиеся в один отряд бойцы Ордена Феникса, Департамента Магического Правопорядка и элита Аврората общими усилиями почти перебили силы Пожирателей. Когда он был истощен сначала профессором Дамблдором, а потом и полуголым громилой… Сейчас Волдеморт прикладывал все усилия, дабы хотя бы выжить. Получалось откровенно плохо. Неизвестный маг легко отражал немногочисленные атаки оппонента и буквально не давал продыху, атакуя сам. «Тварь безносую сейчас просто вобьют в землю. С головой. – Думал Гарри, наблюдая за тем, как появившийся прямо из воздуха трехметровый каменный клинок кроваво алого цвета бьет по щиту Волдеморта, в результате чего ноги Темного Лорда по колени погрузились в землю. – Но с какой же силой этот трансфигуратор бьет-то?» А трансфигуратор бил! Беспрерывная атака неиллюзорно вдавливала Риддла в почву, постепенно продавливая оборону Лорда. Щит сменялся щитом с невероятной скоростью, скоростью которую могли показать лишь действительно Великие Волшебники, но все равно не успевали. Неожиданный союзник, столь сильно насевший на Волдеморта, в свою очередь непрерывно бил материализированными из воздуха клинками, добавляя боевыми заклинаниями водной направленности, и одновременно явно что-то готовил, стараясь еще больше оттеснить Темного Лорда от горстки оставшихся Пожирателей. Почему-то у Гарри не было сомнений, что Риддлу это заботливо приготовленное «что-то» ну вот совсем не понравится. Гарри знал, что этот странный маг готовился закончить поединок одним ударом. Это было очевидным даже для столь неопытного бойца, каким был еще не окончивший обучение маг. Но, несмотря на очевидность, момент и способ атаки незнакомца стали для Гарри полной неожиданностью. Говорят, опытный аврор может провести свою атаку за десятую долю секунды. Гарри готов был поставить свою Молнию против в хлам избитой Кометы: атака рыбоглазого не заняла и сотой доли указанного времени. Вот они, два могущественных мага еще посылают друг в друга смерть, а сейчас застыли друг напротив друга, словно и не было сражения. Неподвижные. Застывшие. Смертельно опасные. Вот незнакомец. Он по-прежнему выражает лицом примерно столько же, сколько кирпичная стена. Застыв в полной неподвижности, маг, казалось, даже не дышал. Напротив него стоит Том Риддл. Воплощенные злоба и безумие, зачем-то принявшие человеческие черты, извратив их до невозможности. Он тоже неподвижен, но эта неподвижность, в отличии от его противника, вызывала ощущение бури, посаженной в бутылку. Одно неосторожное движение — и она вырвется на свободу, сметая всех, кто станет на пути. И вот они стоят. Казалось бы, ничего особого, но... Барьер. Синий, словно летнее небо, барьер, окружающий обоих сплошным кольцом. И Гарри Поттер, во имя Мерлина, знал, что это за барьер! Да любой житель Магической Британии, даже если он законченный идиот, не мог не узнать легендарный Круг Мерлина. Величайший из ныне известных барьеров. Единственный, который невозможно улучшить, сколько бы ни развивалась магическая наука. Этот барьер невероятно прост. И одновременно невыполнимо сложен. Барьер, ограждающий от всего мира двоих магов. Ограждающий лишь для одного — для дуэли. Насмерть. Круг Мерлина заключает в себе двоих магов и лишь один из них покинет его. Безжизненное тело второго навеки останется внутри. Никакой возможности покинуть бой. Никаких способов разрушить Круг, кроме смерти одного из бойцов. Никакой возможности проникнуть внутрь барьера для союзников. Заключенные внутри могут призывать духов, элементалей, даже демонов, но только тех, чей призыв зависит только от мастерства призывателя. Никаких заранее подготовленных ловушек. Барьер просто сотрет их. Выкинет из реальности. Никакой возможности заранее измотать противника. Заключенные в барьер маги тут же излечатся от всех не залеченных ран и травм, а их силы будут полностью и мгновенно восстановлены. Казалось бы, Круг Мерлина — идеальное орудие убийства, но не все так просто. Для его активации нужно соблюдение трех условий. Первое — ты не можешь быть сильнее своего противника. Как минимум, оба мага должны быть равны по силам, а в идеале — тот, кто активирует Круг, должен уступать оппоненту. Если таки замкнуть Круг для боя с тем, кто слабее... Ничем хорошим это не окончится. Для замыкающего. Уже одно это условие напрочь отбивает у всяких подонков желание использовать Круг для сведения счетов. Мало кто из этой братии согласится рискнуть своей жизнью в честном бою даже с более слабым магом, не говоря уже о сражении с заведомо не уступающим. Второе — личное могущество. Посредственному чародею просто не хватит сил на активацию столь изощренной магии. Одно из немногих заклинаний, которое за все века так и не смогли улучшить, несмотря на постоянное развитие магической науки, требовало бешеного количества вложенных сил. Только сильнейшие из магов могут запитать Круг. Опять же, среди сильнейших магов мира нет идиотов с отсутствующим инстинктом самосохранения, посему они предпочитают решать разногласия методами не столь радикальными. Ну и третье: маг, решивший активировать Круг, должен сделать это с верой в свою правоту, впрочем, это как раз и не проблема — большинство что людей, что нелюди, что магов уверенны в своей правоте и никогда не признают свои ошибки. Даже спецотряды палачей, Мастеров Жертвоприношений под предводительством Грин-де-Вальда тоже свято верили в то, что «ИХ дело Правое!», и плевать на жертвы. Впрочем, даже первых двух условий хватило, чтобы за всю историю магической цивилизации Круг Мерлина применялся всего несколько раз. И вот — применили еще раз. Все еще не до конца освободившийся от приковавших его к алтарю пут Гарри Поттер не успел удивиться столь резкой перемене. Он не успел всем сердцем пожелать удачи неизвестному магу. Он не успел настроиться на долгий и красочный поединок. Он вообще ничего не успел. Незнакомец направил палочку вниз и сухим безжизненным голосом произнес лишь одно только слово: — Чистота. А сразу за этим раздался крик. Нет даже не крик — вой, срывающийся на визг. Преисполненный боли, страдания, непонимания, безумия и дикого ужаса вой. И визжал Волдеморт, неожиданно... воспылавший белым пламенем, настолько невероятно чистым, словно само воплощение... Чистоты? А Волдеморт выл. Водеморт визжал. Волдеморт сгорал. Волдеморт умирал. В какой-то момент от объятого пламенем тела отделилось четыре грязно-серых нитей, по которым тут же потекло пламя, спустя миг исчезнув где-то за горизонтом. В ту же секунду Темный Лорд содрогнулся в последний раз и... исчез. — НЕ-Е-Е-Е-ЕТ!!! — Крик, раздавшийся откуда-то со стороны, привлек внимание Гарри, впрочем, не только его. Кричавшая и бившаяся в припадке Беллатрикс уже готова была сорваться в последнюю атаку и последовать вслед за своим Господином, но резко схватившая ее рука Малфоя-старшего затянула ее обратно под общие щиты. Спустя миг раздался какой-то треск, и остатки пожирателей с хлопком аппарировали, видимо все же сумев пробить наверняка поставленный противоаппатационный барьер. Гарри мимоходом отметил, что закутанная в серую мантию фигурка Гермионы, чтоб ее оборотни драли, была среди сбежавших. А потом в глазах неожиданно потемнело...

***

Боль. Боль. Боль. — Мать вашу перемать и отыметь, чтоб вам драконье говно жрать и мочой запивать! Держите контур, он же сейчас загнется! Джамшут, поддерживай сердце, Кайден общую диагностику! Мы должны его спасти! — Надрывается незнакомый, слегка охрипший голос. Боль. Боль. Боль. — И наложите кто-то сонные, мягкой версии, у него и так истощение, а тут еще и болевой шок. — Все тот же голос. Боль. Боль. Боль. — Сомнио Статум. — Мягкий баритон. Боль. Боль. Тьма.

***

Боль. — Он опять очнулся! Быстрее тащите экстракт бадьяна, у него шок! — В этот раз голос другой, да и ругательств в этот раз нет. Боль. — Мы его теряем! Сердце слишком истощено! Мне нужно два стандартных фиала Короля Жизни! — А сейчас говорила женщина, притом достаточно молодая. Боль. — Северус варит его сейчас, но ему нужно хотя бы два часа! — Речь профессора Дамблдора трудно не узнать. Его присутствие немного успокоило Гарри. Если бы еще не... Боль. — Черт он не переживет еще одного усыпляющего! — Голос третьего незнакомца принадлежит совсем молодому юноше, едва ли старше самого Гарри. Боль. — Я добавлю Перекачкой Станскора! Выживет! Давай вырррубааай! — Первый тем временем явно говорил с надрывом, словно удерживая навесу тяжеленную дубину тролля. Притом безо всякой магии. Боль. — Делаю! — Ответил молодой. — Сомнио Статум. Темнота.

***

Боль? Нет, скорее ноющее неудобство от того, что... Он не ощущает своего тела?! «Что вы со мной сделали, сволочи?!» — Хотел он закричать, но вместо членораздельной речи вышло только какое-то блеяние, но не слова. — Вфф фы фо фой вфыфыфы!!? — Но, как ни странно, его поняли. — Успокойся, парень! Ты сильно пострадал от зелий, которыми тебя напичкали и пары мерзостных проклятий, которых добавили сверху, ну а поскольку очищение от всего этого дерьма очень болезненная процедура, Стив выключил большую часть твоих нервных окончаний. — Лицо мужчины лет сорока с водянисто-голубыми глазами, грубым обветренным лицом и шрамом на подбородке, склонившегося над молодым магом выражало усталость. — Моргни, если понял. Гарри очень даже понял, а потому моргнул. Тем временем мужчина продолжил: — Ты здесь третий день, несколько твоих знакомых хотело тебя видеть, но мы их отослали, ибо мешают. Дальше... Верховный Чародей тоже заходил, пожертвовал нам несколько весьма полезных артефактов, а его штатный зельевар гонит лечебные зелья с вызывающей уважение скоростью, так что с такой помощью встанешь на ноги гораздо быстрее. Так, еще к тебе порывался какой-то рыжий парень то ли Визли, то ли Уисли, но его тоже отослали. А сейчас я тебя усыплю, блокировку на нервах долго держать нельзя, а от боли ты можешь и загнуться к феям. Гарри хотел было запротестовать, но не успел. Быстрое невербальное заклятие и темнота.

***

Тишина. Боли нет. Только слабость. Он ощущает свое тело, но сил пошевелиться попросту нет. Постепенно глаза закрываются, и он погружается в сон. Спать.

***

— Энверейт! — Голос мадам Помфри легко узнаваем для Гарри, учитывая количество времени, проведенное им в Больничном Крыле. — Как вы себя чувствуете, мистер Поттер? Как он себя чувствует? Прислушавшись к ощущениям, парень вынужден был констатировать: — Сносно. — Слова из пересохшего горла звучали несколько хрипло, но сама речь сложностей не вызывала. Тем временем колдомедик взмахивала палочкой над его телом, применяя целые связки диагностических заклинаний, сосредотачивая основное внимание на сердце мага. — Отлично, ваше состояние почти нормализировалось, остались только некоторые постэффекты от приема огромного количества зелий, да пару шрамов. — Бодро говорила Помфри. — Шрамов? — Переспросил Гарри. — Да, несколько напротив сердца и под левой коленкой. — Ответила колдомедик. — Не переживай, они почти незаметны и спустя несколько месяцев сойдут на нет. — Что произошло? Я видел... видел, что многие погибли... я... — Запинаясь, начал маг, однако продолжить парню не дали. — Не сейчас, все после того как вы поправитесь, — не терпящим пререканий тоном заявила пожилая ведьма, — вам категорически запрещено волноваться! — Я... подожду. — Кивнул пациент. — Хорошо, — сказала ведьма, поднеся ему фиал с до боли знакомым зельем Сна Без Сновидений, — тогда пейте, мистер Поттер, вам нужно много сил. Знакомо-приятный вкус зелья принес расслабленность и спокойствие. Кровать неожиданно решила проглотить его тело, а потом Гарри провалился в сон. Без сновидений.

***

Очнулся Гарри от невербального Энверейта, а спустя миг увидел и направившего на него чары мага. Пожилой мужчина лет шестидесяти с полноватым лицом доброго доктора и улыбкой от уха до уха, видимо, и был тем, кто его разбудил. Также в больничном крыле присутствовали профессор Дамблдор, МакГонаггал и вечно хмурый Снейп. В углу, бешено крутя волшебным глазом, стоял Аластор Грюм, а второй его глаз, уже нормальный, не отрываясь смотрел прямиком на еще одного мужчину, того самого, который убил Волдеморта. Минуточку. Убил Волдеморта?!! Ну да, убил. Он точно помнит этот миг. — Ммм, здравствуйте, господа преподаватели, директор Дамблдор и... — Начал приветствие Гарри, но когда очередь дошла незнакомцев застопорился, впрочем, его прекрасно поняли. — Генрих Пфитц, с вашего позволения, колдомедик первого ранга Мюнхенского Департамента Целительной Магии и Колдомедицины. — Еще шире улыбнувшись, представился толстячок. Вот только Гарри не сводил взгляда с того самого мага, таки исполнившего мечту последних трех лет жизни Мальчика-Который-Выжил. — Рассвет. — Представился тот. «Коротко и ясно! Мордред, да в лекциях профессора Бинса больше жизни, чем в словах этого Рассвета, кем бы он там ни был!» — Благодарю Вас и Ваших людей за помощь, в моем спасении, мистер Рассвет. — «Уж поблагодарить этого человека нужно, сколь бы пугающим он ни был он ведь, хвосторога меня покусай, убил грёбаного Волдеморта!!!» — Не стоит благодарить. Я сделал это для своих целей. — Все тем же голосом мертвеца ответил странный маг. — Ну, раз мы познакомились, стоит провести последнюю процедуру, — прервал неловкую паузу Пфитц, аккуратно беря в руки склянку с незнакомым Гарри зельем. — Какая процедура? — Заволновался Гарри. — Очищение разума. — Ответил Пфитц, и, предвидя вопрос, продолжил: — В плену у пожирателей Вы провели три дня, это зелье должно вернуть вам воспоминания о них. Взяв в руки склянку, Гарри вопросительно посмотрел на Дамблдора. — Это именно то, о чем тебе сказали, Гарри, будет лучше, если ты выпьешь. — Судя по виду, как директора, так и остальных присутствующих, было еще что-то, о чем ему не сказали... Помимо всего остального. — М-да. Это ведь не все, да? — Озвучил он свои догадки. — Верно, Гарри. Ты поймешь, когда твои воспоминания вернутся. — Все так же мягко ответил Дамблдор. — Ох, ну тогда ладно, — сказал парень, опрокидывая в себя зелье, — надеюсь, мне не придется краснеть из-за вернувшихся воспоминаний. — Судя по тому, как переглянулись все присутствующие и хохотнул Грюм, таки придется. А потом голова неожиданно закружилась, и он вырубился.

***

Клац. Он первокурсник. Два дня назад он получил в подарок самую настоящую Мантию-Невидимку! И он собирается ее опробовать! Ночь. Темные коридоры волшебной школы ночью выглядят еще таинственней, чем обычно. Он старается не шуметь. Невидимость невидимостью, но попадаться Филчу не хочется. Неожиданно его внимание привлекают странные звуки, доносящиеся из одного пустого класса: — Быстрее, Дерек! Быстрее!!! Да! Да!!! О, Мерлин, дааааа! — Кричит какая-то девушка. «Она наверняка в опасности, или ей больно» — Проносятся в его головке мысли. Он подходит все ближе, из-за двери слышно тяжелое дыхание двоих людей. К тому же девушка не прекращает стонать, время от времени громко крича: — Еще!!! Ах, да!! Аааах!!! В голову потихоньку закрадывается мысль, что он здесь лишний, и лезть туда, за дверь, не стоит, но как он может сбежать? Он же Гриффиндорец! Резко открыв дверь, он заглянул в комнату, и тут же поскользнулся, упал, и вывалился из-под Мантии, чтобы увидеть двух старшекурсников с Рейвенклоу. Парень и девушка. В объятиях друг друга. Одежда приспущена и отодвинута. Спустя секунду они оба уставились на него, а девушка очень спокойно спросила: — Дерек, ты дверь запер? — Мммм, нет? — Ты идиот! — После чего резко направила палочку (откуда она ее достала?) на Гарри, и сказала, — Обливиэйт! Клац. Он на четвертом курсе. Неделя прошла со дня Первого Испытания и того бешеного полета на метле вокруг разъяренной норвежской хвостороги, и он всё еще вспоминает тот восторг от танца на лезвии клинка между жизнью и смертью. Сейчас уже вечер, и он как раз возвращается из Библиотеки, где безуспешно пытался найти разгадку тайны золотого яйца. Увы, пока что единственные золотые яйца, упоминание о которых он встретил это легендарные Яйца Судьбы, но они бесследно исчезли многие века назад. Неожиданно, его окликают сзади, знакомы голос с сильным акцентом: — 'Агги Потте'г! Подожди, пожалуйста! Повернувшись к источнику шума, Гарри увидел... Ну да, именно ее и увидел. Обворожительная Чемпионка из Бобатона, Флер Делякур собственной персоной. Сердце против воли забилось чаще при одном взгляде на грациозно подплывающую к нему девушку. Длинные пшенично-белые волосы, уложенные в замысловатую прическу, и идеально подогнанная школьная форма прекрасно подчеркивает все достоинства ее фигуры. Прекрасное лицо озарено улыбкой, отчего и без того немалая красота ведьмы приобретала совсем уж сногсшибательные масштабы. — Сасибо, 'Агги, — мило прощебетала француженка, и прежде чем парень успел сказать что-либо в ответ, продолжила: — Могу ли я про'госить тебя о помощи? Отказать в такой ситуации было бы неудобно, да и попробуй тут откажи, такой красотке, особенно когда ее лицо приняло этакий виновато-просящий вид. Посему ответ не предусматривал вариантов: — Да, конечно, чем я могу Вам помочь, мисс Делякур? — О, не стоит таких фо'гмальностей, зови меня просто Флёр. А помощь... мне нужно пе'гнести несколько книг из вашей школьной библиотеки к нам в ка'гету, а эта женщина зап'гетила их левити'говать. Поможешь мне? — Последние слова она произнесла с таким жалостливым личиком, что отказать было просто нереально. — Да, конечно, где эти книги? Стоило ему согласиться, как девушка провела его обратно в Библиотеку, благо, идти было недалеко, и, доведя до одного из углов, вручила громадную стопку книг. Очень тяжелых книг. Впрочем, и Гарри слабаком не был, хотя и силачом себя не смог бы назвать. Но кое-как устроив стопку у себя на руках и прижав ее подбородком, он все же пошел вслед за бобатонкой. После довольно долгого пути к бобатонской карете он все же поднялся по «трапу». Осмотрелся, оказавшись внутри. Само внутреннее убранство кареты напоминало устройство гостиной Гриффиндора, только в бежевых тонах, с потолками пониже и без камина. И вот как только он зашел, на него сразу же удивленно уставилось множество глаз. В основном удивлённых. Но быстро скользнувшая за ним Флер что-то протараторила на французском, и удивленные, а где и откровенно неприязненные взгляды сменились на ехидно предвкушающие. Не успел парень задуматься, что эти взгляды предвещали, как Флер потащила его дальше — в одно из ответвлений в стене зала. Последовав за ней и пройдя несколько поворотов, он таки оказался перед дверью в ее комнату. Быстро впустив его и указав место, куда надо положить книги, Флер повернулась к Гарри и, радостно улыбаясь, завязала разговор: — Спасибо 'Агги! Ты меня очень вы'гучил! Сам Гарри, стараясь не слишком уж откровенно пялиться на девушку, ответил: — Всегда пожалуйста. Уже развернувшись к двери, он был остановлен ее окликом: — Подожди, пожалуйста, я хочу у тебя кое о чем сп'госить. — Да, Флер, спрашивай. — Скрывая раздражение, ответил маг, одновременно вновь поворачиваясь к ней лицом. И стоило только ему повернуться, как его словно ударили мягкой подушкой. Весь мир сузился до образа молодой француженки, и ничего более. На какой-то момент Гарри был поставлен в тупик, ломая голову над вопросом: «Что произошло? Почему его взор словно прикован к невероятно манящему образу Флер?» Но вот она подошла чуть ближе, и Гарри разом перестали волновать все эти дурацкие мысли. Собственно говоря, его вообще перестало что-либо волновать. Мысли, которые, словно на секунду пустились в пляс и тут же испарились, а разум Гарри одним махом абсолютно и блаженно опустел. Главное, что он смотрит и смотрит на столь близко стоящий к нему идеал красоты и женственности, а если отвести взгляд хоть на мгновение, неминуемо произойдёт нечто ужасное. А потом какие-то дикие, бесформенные образы закружились в распалённом мозгу Гарри. Ему захотелось совершить что-то неописуемое, небывалое — и прямо сейчас... Все лишь ради одного ее взгляда, одной улыбки, лишь бы не исчезал этот образ... А она тем временем подошла вплотную к нему едва не прижимаясь всем телом, а расстояние между ее и его лицом составляло, дай Мерлин, полдюйма. — Скажи 'Агги, я тебе нравлюсь? — Да... — Как вообще может быть иначе-то? — А если я поп'гошу тебя 'госказать мне кое-что, ты это сделаешь? — Все что угодно! — Горячо заверил ее он. Все что угодно, лишь бы она не перестала улыбаться! — Тогда скажи мне 'Агги, ты уже 'гозгадал загадку из пе'гвого испытания? — В этот миг Гарри был готов умереть от стыда. Ведь он не знает ответа! Он не может помочь Флер! Мордред! Как же он хочет рассказать ей все, что знает, чтобы заслужить ее улыбку, ее прекрасную улыбку... Но он не смог, не сумел понять, разгадать эту тайну! — Н-нет, Флер, п-прости, но я не знаю ответа. — Краснея и запинаясь, ответил он. В этот момент он неимоверно боялся, что ее улыбка исчезнет, но она, казалось, только ярче засияла, а потом... К ощущению блаженной пустоты и легкости в голове добавилось еще нечто. Жар. Невероятно жаркое и одновременно обволакивающее тепло охватило все тело молодого мага. Сердце забилось еще чаще, а голос Флер тек словно мед: — Ну пожалуйста, 'Агги, не в'ги мне! П'госто 'гаскажи мне все. Все что ты узнал! — Говорила она, взяв его за руку и проведя в угол комнаты, где усадила в мягкое кресло. Гарри мимоходом отметил, что ему неудобно идти из-за жара и тесноты в штанах, но это его не волновало. Он говорил. Захлебываясь слюной он рассказывал французской Чемпионке все что успел узнать о загадке золотого яйца, о всех талмудах, которые перерыл. Он говорил и говорил, не в силах ни остановится, ни оторвать взгляд от ее тела. Только жар обволакивал его еще сильнее, а неудобство и неудовлетворенность в паху все росла. Взгляд словно магнитом притягивало к длинным белоснежным ногам, затянутым в ажурные чулки, к выпуклостям ее груди, выпирающим сквозь школьную форму, к ее лицу с огромными голубыми глазами, напоминающих два осколка неба, в которые хотелось смотреть и смотреть. Он так надеялся, что ей понравиться его ответ, что она снова улыбнется, но вместо этого ее лицо исказила презрительно-разочарованная гримаса: — И это все? Неужто Дабльдо'г не помог своему ставленнику? От ее недовольного тона, ее презрения и разочарования ему было почти физически больно. Он не справился. Не смог. Не сумел помочь. — П-прости меня, Флер! Я... Дай мне время и я все узнаю! — Не стоит. Сейчас ты можешь оказать мне еще одну услугу. — Все что угодно! — Заверил ее Гарри, содрогаясь от счастья, что он все же сможет помочь этой великолепной ведьме еще хоть один раз. Тем временем она подошла к креслу, в котором он сидел и... села ему на колени. А потом парень совсем потерял себя. Флер, заполонившая его мысли, в один миг стала еще красивей, еще восхитительней, еще прекрасней. Тело словно горело в огне, а невероятно затвердевшая плоть начала буквально пульсировать от прилившей крови. Из открытого рта потекла ниточка слюны. В этот миг он был готов сделать для нее все что угодно. Убить. Предать. Умереть. Лишь только бы она попросила. А она и просила. Сев ему на колени и наклонившись, так что ее губы касались его уха, она зашептала уже другим, просящим, мягким голосом: — 'Агги сейчас с сделаю тебе очень хо'гошо, лучше, чем ты когда-либо мог п'гетставить, но потом ты должен будешь уйти. Ты дойдешь до своей башни, и ляжешь спать. А когда ут'гом ты п'госнешся, ты не будешь помнить ни нашей вст'гечи, ни чего-либо что на ней было. А если твои д'гузья сп'госят тебя, где ты был, скажешь, что заде'гжался в библиотеке. Даже больше, ты будешь помнить, что ты был в библиотеке. Ты ведь хочешь сделать мне п'гиятно? Ничего не соображая от охвативших его чувств, он только и смог что промычать нечто отдаленно напоминающее «Да». — Вот и хо'гошо, тогды ты забудешь о том, что я тебя поп'госила забыть и никогда не вспомнишь. Молодец! — Продолжала шептать она. — А сейчас я сделаю тебе хо'гошо! С последними словами ее рука затянутая в тонкую длинную (до локтя) перчатку одним движением оказалась близ его паха. Еще секунду спустя она положила руку на его штаны, прямо поверх бешено напряженного члена, мягко надавив. А еще пару секунд спустя Флер сделала несколько мнущих движений, словно играла с детской игрушкой-пищалкой, и он... Тело замерло. Все мышцы напряглись, а ноги конвульсивно задергались. Пульсация в паху достигла пика. А после его член начал извергать из себя что-то горячее и вязкое прямо в белье. Ему действительно было очень хорошо. Потом он встал и вышел из ее комнаты. Голова была словно в тумане и он с трудом вспоминал кто он, где он находится и куда идет. Он помнил, как хихикали, смотря на него, девчонки из центрального зала, когда он проходил мимо них, и как одна из этих девушек остановила его на выходе, чтобы убрать белое пятно на его штанах. Помнил как дошел до гостиной, объяснился с друзьями и, сославшись на усталость лег спать. Лег с одной только мыслью. Он. Должен. Забыть. И он забыл. Клац. Он на четвертом году обучения. До начала Третьего Испытания осталось два дня, и он изо всех сил тренируется, чтобы быть к нему готовым. День за днем он проводит в пустом классе, практикуясь в боевых чарах. Наконец-то помирившись с Роном, он не может отказать себе в мстительном удовольствии ударять только выученным Ступефаем в успевшего за год порядочно достать Гарри друга. Тренировка уже окончена, и Рон с Гермионой отправились в башню, а вот сегодня его очередь прибраться после обучения, и он остался очищать класс от последствий тренировки. Так что Репаро ему в помощь, и вперед! Покончив таки с восстановлением инвентаря, Гарри уже направлялся в сторону Грифиндорской Башни, как его окликнули знакомым голосом с французским акцентом: — 'Агги Потте'г! Можешь уделить мне немного времени? Обернувшись, он увидел именно ту, о ком подумал. Прекрасная и несравненная Флер Делякур собственной персоной. Будучи весьма уставшим, голодным, а оттого немного злым, Гарри был достаточно трудным в общении на данный момент времени. — Да, конечно, могу ли я Вам чем-либо помочь, мисс Делякур? — О, не стоит таких фо'гмальностей, зови меня просто Флер. А помощь... мне нужно пе'гнести несколько книг из вашей школьной библиотеки к нам в ка'гету, а это женщина зап'гетила их левити'говать. Поможешь мне? — Последние слова она произнесла с таким жалостливым личиком, что отказать было просто нереально. Вот только Гарри преследовало странное ощущение де жа вю, словно подобная ситуация уже была, и разговор и просьба... Мотнув головой, выбрасывая странные мысли и стараясь не слишком уж откровенно пялиться на ладную фигурку француженки, он ответил: - Да, конечно, где эти книги? Стоило ему согласиться, как девушка провела его в один из заброшенных классов, где и вправду стояла стопка старых, потрепанных книг. Только он хотел спросить, те ли это книги и какого Мордреда она их притащила в этот класс, как его словно... выключили. Мозг абсолютно перестал думать, все мысли исчезли, испарились, разлетелись дымом, истаяли не оставив после себя ни следа. А секунду спустя его охватил неимоверно приятный жар по всему телу, ноги ослабли, едва удерживая его тело, а в штанах стало очень тесно и неудобно. Точно так же, как тело охватил жар, так и в голове словно вспыхнула сверхновая. Желание во что бы то ни стало сделать все, что бы не попросила стоящая перед его взором ведьма. Выполнить. Любое. Требование. Любой ценой. Все что она попросит. Все чего пожелает. Тем временем, пока Гарри «плавал» в собственных ощущениях, Флер взяла его за руку и усадила на рядом стоящий стул. Усадив его, она исчезла из поля зрения мага, вызвав у того почти что физическую боль от невозможности созерцать её прекрасное тело. Впрочем, разочарование быстро сменилось всепоглощающим счастьем, стоило только ей нежно обнять его сзади. Он едва не испачкал белье в тот же миг, но чудом сдержался. А тем временем, Флер наклонилась к нему и, положив подбородок на его плечо, одновременно прижимаясь щекой к его щеке, заговорила. О! Что это был за голос! Певучий! Нежный! Обволакивающий! Он тёк словно сироп, наполняя его пылающее от желания тело невероятно сладостной покорностью. — Скажи, 'Агги, я ведь к'гасивая? — Да... Очень... Красивая... — Ответил он, с трудом вспоминая, как говорить. — Хм! — Как то обиженно вздохнула ведьма. — Так дело не пойдет. С этими словами она выпустила Гарри из объятий и, убрав свою голову с его плеча, вернулась в поле зрение мага. Вновь оказавшись на виду у ничего не соображающего Гарри, она наклонилась, так, что ее лицо оказалось прямо напротив его, и положила руки ему на плечи. А потом просто сказала: — Расслабься. В один миг исчез туман в голове, и он снова смог думать, снова смог осознать себя. Но долго это осознание не продолжилось. Он не успел ни удивиться ситуации, в которой оказался, ни разозлиться на явно околдовавшую его Флер, как... Она... сложила губы трубочкой и подула ему прямо в лицо. Он еще успел вдохнуть запах мяты из ее рта, а потом... Его разум не помутился. Голова не опустела. Он не впал в безумие страсти. Не потерял контроль над своим телом. Нет. Ничего, что она с ним делала раньше, не произошло. Просто это ее... дуновение... Оно выдуло из его головы всю его волю. Еще минуту назад он был пусть и околдованным и ничего не соображающим, но магом. Личностью. И желание подчинятся Флер, хоть и навеянное, исходило от него! А сейчас... Сейчас он стал куклой. Без воли. Без самосознания. Без желаний. Его разум был столь же остр, как обычно. Мысли столь же чисты как в любое другое время. Тело все так же слушается всех его команд. Да вот только разум застыл, не имея задач для решения, ведь он больше не имел воли, чтобы дать ему задачу. Мысли застыли на полуслове, полуобразе, так как у него не было желания думать. Тело все так же оставалось неподвижным, потому что он не мог захотеть двигаться. И вот, когда он оказался в этом состоянии, Флер стала думать, хотеть и желать за него. Теперь любые ее слова, погружались в его разум словно его собственные решения. Погружались и намертво врезались в подсознание. — Я очень к'гасивая, 'Агги, а к'гасота неп'гикосновенна. Потому, когда начнется т'гетье испытание, ты должен об этом помнить. И если ты меня вст'гетишь в лаби'гинте, ты не сможешь напасть на меня, не сможешь атаковать меня, не сможешь п'гичинить мне в'гед. Повто'ги! — С последним словом, она снова подула ему в лицо. — Ты очень красивая, Флер, а красота неприкосновенна, и я должен об этом помнить. Поэтому, когда начнется третье испытание, я не смогу напасть на тебя, не смогу атаковать тебя даже защищаясь, не смогу причинить тебе вред. — Повторил он безо всякой заторможенности, или несосредоточенности. Он был полностью собран, просто лишен всякой воли. — Хо'гошо. Тогда слушай дальше. Я очень к'гасивая, а к'гасоту нужно защищать, и ты не должен забывать об этом. Если в лаби'гинте ты увидишь, что на меня напал К'гам или Ди'го'ги, ты сделаешь все что сможешь, чтобы защитить меня. Повто'ги! — И снова она выдула из него все лишнее, одновременно убирая правую руку с его плеча, и опуская ее ему между ног к все еще дико напряженному члену. — Ты очень красива, Флер, а красоту нужно защищать, и я не должен забывать об этом. Если в лабиринте я увижу, что на тебя напали Крам или Дигори, я сделаю все что смогу, чтобы защитить тебя. — Всё так же послушно повторил Гарри. — Отлично! Тогда п'годолжим! Я очень к'гасивая, 'Агги, а к'гасота т'гебует повиновения. К началу т'гетьего испытания ты не имеешь п'гава забыть об этом. Если мы вст'гетимся в лаби'гинте, ты не сможешь отказать моим п'госьбам. Даже если я скажу тебе дать мне тебя обезо'гужить и связать. Повто'ги! — И еще одно дуновение. — Ты очень красива, Флер, а красота требует повиновения, к началу третьего испытания я не имею права забыть об этом. Если мы встретимся в лабиринте, я не смогу отказать твоим просьбам, даже если ты скажешь мне дать тебе обезоружить и связать меня. — Покорно повторил парень, не обращая внимания на залезшую ему в штаны руку, уже успевшую обхватить тонкими, длинными, затянутыми в тонкую кожу перчаток пальцами, его член. — П'гек'гасно! Тогда покончим с этим! Я очень к'гасивая, 'Агги, а к'гасота п'гиносит удовольствие, но т'гебует забвения. Сейчас я доведу тебя до о'газма и уйду. Как только за мной зак'гоется две'гь, ты выт'гешь свою спе'гму, застегнешься и уйдешь к себе в Башню. Как только ты войдешь во внут'гь, ты забудешь о нашей с тобой вст'гечи, так и о том, что за ней последовало. Повто'ги! — Сказала она, начиная двигать рукой вдоль члена, одновременно снова дуя ему в лицо. — Ты очень красива, Флер, а красота приносит удовольствие, но требует забвения. Сейчас ты доведешь меня до оргазма и уйдешь. Как только за тобой закроется дверь, я вытру свою сперму, застегнусь и уйду к себе в башню. Только войдя во внутрь, я забуду все о встречи с тобой, как и о том, что за ней последовало. — Мгновенно повторил он, не обращая никакого внимания на то, как дернулись, напрягаясь, его ноги, и как из его члена выплеснулось несколько струй густой белой массы. Прямо на руку французской Чемпионки, запачкав как ее перчатку, так и собственные штаны и мантию. Только он закончил, как повторять, так и кончать, Флер просто встала и ушла, оставив безвольного и испачканного собственным семенем парня в пустом классе. Как только за ней захлопнулась дверь, Гарри встал, применил стандартное очищающее заклинание, застегнулся и спокойно пошел к себе в Башню. Стоило только перешагнуть сквозь порог открытой Полной Дамой двери, как разум послушно забыл все, что помнил о встречи с Флер. Клац. Пятый курс. Он в гостиной Грифиндора. Только месяц прошел с момента начала учебного года. Сейчас выходные и почти все пошли гулять в Хогсмид, только он как дурак остался, и сидит теперь один в пустой гостиной. Рука болела от проклятого Мордредом пера проклятой Морганой Амбридж, отчего идти развлекаться ну никак не хотелось. Поставив точку в последнем предложении реферата «О влиянии лунного цикла на качество зелий целительной направленности», он со вздохом свернул, получившееся удивительно удачным задание от Снейпа. «Все, в Переключающих чарах я попрактиковался, реферат Снейпу приготовил, свиток для МакГонаггал приготовил еще вчера. Можно и отдохнуть». Пока он решал, предаться ли блаженному ничегонеделанью или таки сходить в Хогсмид на пару кружек сливочного пива, как портрет Полной Дамы отворился, и в гостиную вошла Джинни Уизли с пакетом "Сахарных Драконов" в руках и каким-то странно неуверенным видом. Осмотревшись и увидев его, решающего извечный ученический вопрос: «Чего бы такого сделать, чтобы мне за это ничего не было?», она еще больше замялась, но в конце концов, словно решившись на что-то, подошла к нему и поздоровалась: — Привет, Гарри, к-как дела? — Сказала она, запинаясь и одновременно дерганым движением предлагая взять драже. — Нормально, — ответил маг, беря в рот сразу несколько, сладких карамелек в форме маленьких дракончиков, — а что ты такая нервная, случилось что, или Слизни надоедают? — Аааа... Нет, все нормально. Просто устала. Ты бери еще, все равно не знаю, куда их деть. — Ответила рыжая ведьмочка, подсовывая пакет поближе. — Спасибо. Слушай, а что это за сорт такой? Вкус очень необычный. — Перевел тему парень. Вкус и впрямь был необычен. Вместо стандартной патоки и разных фруктовых привкусов, ощущался вкус трав, словно это не драже, а какой-то чай или отвар. — Что? А! Драже? — Немного нервно переспросила девушка, отводя глаза. — Новый завезли. — Аааа... Слушай, я как-то странно себя... чувствую... Гарри ощутил, как его голова закружилась, а мысли стали какими-то вязкими, словно густой сироп. Зрение сузилось до невозможности, да еще и странная нега охватила все тело. Нет, он не потерял возможность двигаться, просто как-то не хотел. — П-подыми руку, Гарри. — Тихо сказала Джинни. Он не сразу осознал, что выполнил ее приказ, даже не успев его обдумать. Разум все так же тормозил, зато тело чутко реагировало на голос девушки, мгновенно выполняя все ее требования. — Можешь опускать. — Снова сказала она. Немного посмотрев прямо на его расслабленное тело, она всё же отвела взгляд. Лицо ей было сильно покрасневшим, а потом девушка сказала: — Сейчас иди в Выручай-Комнату и жди меня там. Мгновенно встав, он вышел из гостиной и направился на седьмой этаж. Трижды пройдя мимо неприметной стены, он вошел в привычное убранство тренировочного зала Выручай-Комнаты, где он регулярно проводил занятия с ребятами из Отряда Дамблдора. Войдя туда, он стал по центру площадки для отработки заклятий и застыл неподвижным изваянием. Так он и простоял столбом, смотря в стену, где-то около часа, когда дверь приоткрылась и в Комнату, нервно оглядываясь, вошла Джинни. И тут же Комната стала изменяться, превратившись в уютную гостиную с мягкими креслами стоящими кругом. А в центе образованного креслами круга остался стоять Гарри. Джинни же, покраснев так сильно, что ее покрытое веснушками лицо стало похоже на какой-то томат, кое-как, едва разборчиво промямлила: — Привет... Ответа не последовало, Гарри просто стоял в центре Комнаты, наслаждаясь сковавшими его разум и тело необычными ощущениями. Тем временем Джинни, словно набравшись смелости и добавив в свой голос этакой властности, заговорила или даже приказала, потребовала: — Подпрыгни пять раз на одной ноге! И он выполнил этот приказ, еще до того как осознал его. А потом эти приказы посыпались один за другим, почти без перерыва: — Полай как собака! ... — Проползи по комнате на четвереньках! ... — Сделай колесо! ... — Станцуй джигу! ... Он выполнял все. Он лаял как самый настоящий пес, старательно ползал на четвереньках, без особого труда сделал колесо, и кое-как станцевал нечто, отдаленно напоминающее джигу. А Джинни не переставала приказывать, только вот ее приказы были все более... непристойными: — Сними рубашку! ... — Снимай всю одежду! Снимай ее к Мордреду! ... — Покажи! Покажи мне свое тело, Гарри! ... — П... п-поцелуй меня! Целуй! ... Девушка приказывала, а Гарри исполнял. Покорно, быстро и качественно – как мог. Ведьма внимательно смотрела, как он снимает с себя одежду, но увидев, как он стянул свои трусы, Джинни совершенно рефлекторно закрыла глаза руками. Впрочем, сразу же убрала их, внимательно осмотрев его достоинство... и еще больше покраснев, почти сравнившись со своими волосами по цвету. А стоило ему подойти впритык к ней, чтобы выполнить последний приказ, как это «почти» едва не испарилось. Поцелуй был... неловким. Пожалуй, это лучше всего опишет ощущение, которое Гарри испытал бы, сумей он вернуть себе возможность рационально мыслить. Сумев все же разорвать поцелуй, уже не столь красная Джинни, немного посмотрев в пустые глаза мага, неожиданно улыбнулась, сумев смешать в своей улыбке дружелюбие и злорадство, а после снова приказала: — Садись. — И указала пальчиком на одно из кресел. Как только парень занял указанное ему место, Джинни, села в кресло напротив, и, задумчиво закусив губу, отдала еще один приказ: — Отвечай на мои вопросы. Только правду. Подождав немного, словно желая убедится, что он ее понял, а после начала спрашивать: — Я тебе нравлюсь? Как девушка? — Не знаю. — Почему не знаешь, объясни. — Ты мне словно сестра. Я не могу думать о тебе как о девушке. — А кого бы ты хотел видеть своей девушкой? — Чжоу Чанг. Если бы не полная покорность, дающая также изрядную безэмоциональность, он наверняка бы умер от стыда, но сейчас ему было просто всё равно. А тем временем Джинни отнюдь не собиралась прекращать "допрос", задавая новые и новые вопросы, что постепенно из просто неприличных становились откровенно похабными: — Вы с Чжоу целовались? — Да. — Когда? — После одного из занятий Отряда. — Тебе понравилось? — Да. — Больше чем со мной? — Не знаю... Не уверен... — Хорошо. А-а-а... Ты хотел бы не только целовать Чжоу, но и, — тут она явно пересилила стыдливость, — заняться с ней сексом? — Да. — А со мной? — Да. — В этот раз он самую малость задумался перед ответом. Не оттого что не хотел говорить, а чтобы прислушаться к себе и узнать ответ. — Классно! А... Ты, — после чего сделала весьма характерное движение рукой, словно она сжимает в кулаке что-то не особо толстое и одновременно движет кистью, — это делаешь? — Но увидев всё то же пустое выражение на лице у Гарри, все же уточнила. — Ты дрочишь? — Да. — С легкостью ответил на один из наиболее провокационных вопросов, какие только можно задать парню его возраста. — А кого ты представляешь в эти моменты? Нет! Сначала скажи, с каких пор ты начал этим заниматься? — С третьего курса. — О-о-о! И кого же ты себе представлял в тот момент? — Алисию, Анджолину, и Кетти. — Охотничье Трио? Хороший выбор! А почему именно они? — Я случайно увидел их без одежды. — Как это случилось? — Ошибся дверью в душевую. — А-ха-ха-ха! — Весело засмеялась Джинни, после чего, все еще похихикивая, поинтересовалась. — А как они отреагировали на это? — Они не заметили меня, а я быстро ушел оттуда. — Но встал-то у тебя сразу? — Да. — А Гермиону ты когда-то представлял? — Да. — А Чжоу? — Да. — А... меня? — Нет. — Почему? Я тебя не привлекаю? — Спросила Джинни с неподдельной обидой в голосе и грустью на лице. — Привлекаешь, но ты сестра Рона. Мне неудобно представлять тебя. — Вот как! — Похоже, его ответ неслабо ее разозлил. — Тогда... Тогда начни дрочить прямо сейчас! Смотря на меня! Представляя меня во всех видах, каких захочешь! И... И говори вслух все свои фантазии! Вот! — Сейчас девушка дышала словно после тяжелой тренировки, а на ее лицо вернулась успевшая уже убраться оттуда краснота, снова сделав ее лицо похожей на помидор. Не сказав ни слова, Гарри взял в руку свой член и начал массировать его, от чего тот быстро начал наливаться стальной твердостью. Одновременно озвучивая всё, что воображал себе в этот момент: — Я представляю, как ты снимаешь свою одежду... и заходишь в душевую. — С этими словами он уже начал по-настоящему ублажать себя. — Продолжай. — Глаза рыжеволосой ведьмы просто таки прикипели к его движущейся вверх и вниз руке, со всем доступным вниманием следя, как продвигается процесс выполнения приказа. — Ты намыливаешь свое тело. Ноги, руки... а-а-а-ах, бедра... грудь. — Рука двигается очень быстро, потихоньку доводя до оргазма молодого мага, у которого от получаемого удовольствия начало сбиваться дыхание. — Хм-м-м-м. — Удивленно протянула девушка. — Тебе нравится, когда девушка себя намыливает? — Да-а-а! — Гарри уже не мог удерживать стоны. — Вот как! А какая часть моего тела тебе больше всего нравится? — Спросила Джинни. — Грудь? — Тут же она провела по названой части тела руками, пытаясь сделать это как можно соблазнительней. — Попа? — И шлепок по выпяченной части тела. Получилось скорее смешно чем эротично. — Или еще что-то? Ответь мне! — Н-ноги, а-а-а, мне нравятся твои ноги. — Во-о-о-от как? Тебе так сильно нравятся только мои, или вообще? — Вообще. — Рука, обхватившая член, начала ускорятся. Было заметно, что парень уже на грани, что еще чуть-чуть – и он таки кончит прямо на глазах школьной подруги. — Ты уже скоро кончишь? — Спросила она, заметив состояние мага. — Да. — Тогда кончай! — С одной стороны, она так и не выслушала его фантазию, с другой… узнать о фетише парня, которому хочешь понравиться, тоже неплохо. Еще больше ускорившись, парень достиг наконец-то пика. Несколько судорожных вздохов, еще большее ускорение движений, и вот из зажатого в ладони органа выстрелило несколько струй семени. Единственная наблюдательница от этого зрелища вновь покраснела, но на этот раз взгляд отводить не стала, внимательно, даже жадно, наблюдая за каждой секундой захватившего ее внимание физиологического процесса. Дождавшись, когда Гарри таки кончит, она грустно вздохнула, и, подойдя к нему впритык, очень тихим печальным голосом произнесла: — Ты себе даже представить не можешь, как я тебя хочу, Гарри. Всего тебя, всего без остатка! Чтобы ты хотел только меня, мечтал только обо мне, целовал только меня, любил только лишь меня! Чтобы ты кончал, дышал, жил только для меня! И... И ты станешь моим. Ты будешь мечтать только обо мне, хотеть только меня! — Все ее переживания, все боль, от того, что тот, о ком она с детства мечтает, даже не смотрит на нее как на девушку. Что в ней он видит "лишь друга". Всё это она сейчас выливала, на равнодушно смотрящего в пустоту "парня ее мечты", которого она накачала Подчиняющим Зельем. А он все сидел и сидел в кресле, все так же полностью обнаженный, с испачканной рукой, и ногами. Возможно, не будь его сознание замутнено зельем, он бы нашел, что ответить на слова молодой ведьмы, но сейчас он молчал. А потом она неожиданно успокоилась. — Ты станешь моим. Но не так! Я смогу заставить тебя полюбить безо всяких чар и зелий. Слышишь! Я это сделаю! — Вновь сорвалась она на крик. На некоторое время в Выручай-Комнате установилась тишина. Слышно было лишь мерное дыхание двух человек. А потом отошедшая от срыва Джинни приказала: — Очисти себя. Оденься. Вернись в гостиную, и садись делать задание. Если уже сделал проверяй. — Не дожидаясь пока Гарри оденется она вышла из Комнаты и ушла. Реакции Гарри она могла не опасаться, — одной из функций примененного ей зелья была потеря памяти о времени проведенным под его эффектом. Клац. Он на пятом курсе. Уже скоро Рождество и все ученики мечтают о каникулах, когда можно отдохнуть от уроков. Особенно от Снейпа и Амбридж, хотя последние два пункта не для всех. Но для большинства уж точно. И он в это большинство входит без сомнений. Он сидел на стуле в пустом классе, куда его пригласила Джинни. Гарри был удивлен ее приглашением. Ведь не каждый же день, в конце концов, школьная подруга отрывает тебя от эссе для Спраут (не то чтобы он сильно рад был его делать) и вызывает поговорить в почти не посещаемый участок школы, да еще и после отбоя. Потому и задавался молодой маг вопросом: что ей от него нужно? Раздумья Гарри были прерваны скрипом двери, когда Джинни вошла в комнату. И он был весьма удивлен и восхищен тем, что увидел. Джинни была высокой рыжеволосой девушкой с зелеными глазами, можно сказать идеалом красоты для ведьмы, потому и не было у нее отбоя от поклонников, к вящему раздражению Рона. Только вот сейчас она явно превзошла саму себя: обычно распущенные волосы ее были собраны в хвост, вместо обычных свитера и штанов, которые она предпочитала носить вне занятий, на ней была белая облегающая футболка, дающая возможность оценить всю ее уже наметившеюся фигуру, а темные облегающие джинсы подчеркивали ее гладкие, красивые бедра. Взгляд Гарри упал на ее крепкие ноги в мягких белых носках, выглядывающих из кроссовок, которые она обычно надевала на тренировки. Он вздрогнул, когда понял, куда смотрел. Парень быстро переместил взгляд на лицо Джинни. Она улыбнулась так, что Гарри, несмотряя на то, что никогда не видел в ней никого, кроме друга, и, возможно младшей сестры покраснел от смущения. — Э-э.. Так что ты хотела? – спросил Гарри, отмечая про себя странное спокойно-отречённое выражение лица девушки, словно она приняла фиал Умиротворяющей Настойки. Ведьма взяла себе еще один стул и села напротив Гарри. Тот отметил также странное выражение на ее лице, словно она долго на что-то не решалась, а тут взяла и решила сделать. — Я просто хотела сказать тебе, что я все знаю, — сказала она. — Знаешь что? — Поинтересовался парень. — Знаю о твоем маленьком фетише. Ноги, — хладнокровно ответила Джинни. Гарри был в замешательстве. В конце концов, подобная ситуация смутит кого угодно в его возрасте. Взгляд мага метнулся по комнате. Наконец, Гарри сумел пересилить себя, и, сделав самое невозмутимое лицо, посмотрел на ведьму, сидящую перед ним, и сказал: — О чем ты, Джинни? Какой такой фетиш? Какие ноги? — К его гордости, голос отнюдь не дрожал и особого напряжения в речи не чувствовалось. Джинни снова улыбнулась, словно эта попытка ее лишь слегка позабавила. Голос девушки стал более низким, и она начала говорить: — Нет смысла отрицать, Гарри. Я заметила, как ты при каждом удобном случаи смотришь на них, стоит мне только их обнажить. Как ты мечтательно смотришь на мои лодыжки... надеясь... надеясь прикоснутся к моим ступням... ты ждешь момента, когда у тебя появится шанс узнать, насколько нежная кожа у меня на ногах. Я видела тебя на этой неделе, когда ты делал мне перевязку на тренировке, или когда я попросила Анжелину размять мне ноги, сведенные судорогой. Ты стоял в стороне и смотрел только на мои ноги с того момента, как я сняла обувь. И ты пытался скрыть эрекцию. Гарри нервно дернулся, когда последняя фраза дошла до него. Он отнюдь не хотел, чтобы сестра его лучшего друга приняла его за извращенца. — Джинни, — начал он, но девушка не дала ему договорить. — Не говори мне, что ты жалеешь об этом, — оборвала его ведьма. — Потому что я знаю, что тебе понравилось... Тем более, ты с удовольствием сделаешь это снова. Джинни вытянула ногу, и взгляд Гарри тут же скользнул по ней, против воли прикипая к обтянутой тканью ножке рыжеволосой красавицы. — Ну вот, — продолжала девушка, — ты же делаешь это прямо сейчас. Гарри вздрогнул и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но… — Тсссс.. — Пресекла девушка его попытку. – Молчи. Просто слушай меня. Я знаю, как тяжело пытаться сохранить в тайне это твое увлечение. И я знала о нем уже довольно давно. Ты, должно быть, уже устал от попыток скрывать это ото всех так долго, но теперь ты можешь больше не беспокоиться. Почему бы, раз я все равно знаю об этом, тебе не расслабиться и просто отдохнуть? Тебе нравится смотреть на мои ноги. Ты хочешь делать это с того дня, как увидел меня с закатанными штанинами на тренировке, и теперь тебе не придется беспокоиться о том, что я замечу твое пристрастие. Разве это не успокаивает? Я уверена, это успокаивает и расслабляет. Уверена, ты можешь почувствовать, как напряжение уходит из твоего тела. А теперь разреши мне сделать тебе приятно. — Джинни перекрестила свои великолепные длинные ноги, наклонилась вперед и медленно сняла левый кроссовок. Она наверняка могла услышать неровное дыхание возбужденного парня. — Ммм... Ты хочешь, чтобы я разула и вторую ногу, не так ли? И ты хочешь посмотреть на это прямо сейчас? Не волнуйся, ты получишь такую возможность. Все, что тебе нужно сделать, это расслабиться... Кроссовок коснулся пола с приглушенным стуком, оставшись, тем не менее, на ее ноге. — Вот так,- продолжила Джинни соблазнительным голосом, — просто расслабься. Тебе не нужно ничего делать, просто смотри на мои ноги, и слушай мой голос. Ты любишь мои ноги, ведь так? Знаю. Я знаю, как ты любишь смотреть на них. И могу сказать, что они заставляет тебя чувствовать себя счастливым. Еще я знаю, что именно мои ступни привлекают больше всего твоего внимания. Ты же просто не можешь оторвать от них взгляд, да? Ты даже не хочешь попробовать. Это почти магия – ты околдован моими прекрасными ножками. Все внимание приковано к ним... Просто расслабься и наблюдай за любимыми ногами. Все, что ты видишь — это мои ноги. Они так сильно привлекают тебя, совсем как огонь мотылька, и ты даже не хочешь воспрепятствовать этому. Джинни начала медленно качать ногой, одновременно продолжая говорить низким, нежным, сексуальным голосом: — Только вот смотреть становится все труднее, не правда ли? Твои глаза устали от долгого слежения за моими ногами. Но ты не хочешь отвлекаться. Ты просто стараешься смотреть на мои ножки — объект твоих желаний, и ты устаешь все больше и больше. И как бы ты ни старался, веки становятся все более тяжелыми. Не волнуйся... просто расслабься... доверься мне. Ты не можешь сопротивляться влиянию моих ног... и сейчас ты погружаешься в глубокую релаксацию. Смотреть становится все труднее. Труднее смотреть на мою качающуюся ногу. Почему бы тебе не приблизиться, чтобы видеть лучше? Давай же, это обычное дело, ведь так будет легче. Просто пусть это случится, пусть это произойдет, ведь ты слишком устал и расслабился так, что даже не можешь двигаться. Гарри неловко, что для лучшего ловца за последние двадцать лет очень странно, скользнул вниз со стула и упал на колени. Он начал медленно ползти вперед, ближе к ногам заворожившей его девушки. — Да, вот так, Гарри, — Ведьма продолжала говорить голоском мягким, как шелк, — моя ступня притягивает тебя, и ты ничего не можете поделать. Он будто завораживает, и ты попал под ее влияние. Да, Гарри, я тебя околдовала. Ты погружаешься в глубокий транс… еще глубже… очень, очень глубоко. Я околдовываю тебя, я взяла тебя под свой контроль. Ты уже на коленях для меня, и чувствуешь себя очень хорошо... Так хорошо, что ты даже не хочешь сопротивляться. Ты не можешь делать ничего, только приближаться к моим ногам. И чем ближе, тем сильнее влияние моей ступни. Ты уходишь еще глубже в транс, еще глубже, все быстрее и быстрее... Твои руки и ноги становятся тяжелыми... тяжелее и тяжелее. Твои веки тяжелые... настолько тяжелые, что их очень трудно держать открытыми. Каждый раз, когда ты моргнешь, тебе будет все тяжелее открыть глаза. Гарри был в нескольких сантиметрах от ног Джинни. Он изо всех сил пытался не закрывать глаза. Не оттого что сопротивлялся ее влиянию, а чтобы дольше смотреть, чтобы она смогла заворожить его еще сильнее. Не сопротивляться. Просто смотреть. Он так устал смотреть. Джинни улыбнулась себе дьявольски довольной улыбкой, и наклонилась, начав шептать прямо на ухо Гарри свои сладкие, словно патока, слова: — Ты почти обессилел, Гарри. И ты знаешь, что вряд ли сможешь сопротивляться еще минуту. Как только ты коснешься моей ноги, сопротивление закончится. Теперь никак нельзя остановить развитие событий. Спи, Гарри. Спи для меня. Спи и погружайся в глубокий, такой глубокий транс. Губы Гарри неловко коснулись мягкой шелковистой коже на пальцах Джинни, и он в один миг закрыл глаза и мешком рухнул на пол. Джинни задрожала от волнения, взглянув на свою жертву. Она чувствовала свою власть, и ее захватывало это ощущение. Девушка дрожала в ожидании того, как Гарри окончательно перейдет под ее полный контроль. Она множество раз прокручивала в голове развитие событий. Пока все шло именно так, как было задумано. — Ты слышишь меня, Гарри? – спросила она. Маг только невнятно пробормотал что-то в ответ. Немного поморщившись, девушка сказала: — Даже если ты полностью расслаблен и абсолютно околдован, ты все равно все осознаешь и все еще можешь отвечать на мои вопросы. Понимаешь, Гарри? — Дааа, — сказал парень, в этот раз вполне понятно. — Хорошо. – Сказала Джини. — Ты чувствуешь себя очень хорошо сейчас, не так ли? Я знаю, что тебе хорошо, очень хорошо. Ты чувствуешь себя очень расслабленным, слушая мой голос, который убаюкивает тебя. С каждым словом ты засыпаешь глубже. Ты чувствуешь это, Гарри? — Дааа... — Я ведь нравлюсь тебе, Гарри? Как ты считаешь, я привлекательна? — Ммм.. Даа.. Оооочень... — Тебе сейчас хорошо? Лучше, чем когда-либо в твоей жизни? Правда? — Даа... — Тебе так хорошо только потому, что я тебя околдовала, а это значит, тебе нравится ощущать себя таким, как сейчас, правда? Ты благодарен за то, что я сделала с тобой? — Даа... — сказал Гарри, застонав. — Ты ведь знаешь, что я сделала с тобой, Гарри? Я околдовала тебя. Я ввела тебя в глубокий транс, и теперь ты полностью под моим контролем. Ты будешь делать все, что скажу, потому что я делаю тебе хорошо, так ведь, Гарри? — Голос Джинни почти дрожал, она нервничала. Та кто посоветовала ей применить эту методику, "особую медитативную технику", говорила, что никто не может нормально сопротивляться этому виду колдовства, если уже попал в его сети. Но она пыталась подчинить себе не кого либо, а Гарри Поттера, который еще год назад, играя, сбрасывал Империус опытных темных магов. Не проснется ли он? Она задержала дыхание. — Даа... — пробормотал парень, спустя некоторое время. — Тогда скажи, что я сделала с тобой. Скажи мне, — сказала ведьма. Ее голос приобрел командные интонации. — Я... околдован... я под твоим контролем... От этих слов, совершенно послушно сказанных Гарри, по спине Джинни пробежала дрожь. – Повтори еще раз! — Я... околдован... я под твоим контролем... – Повторил маг и с покусанных от волнения губ Джинни сорвался короткий стон. — Сейчас я собираюсь вывести тебя из транса. Но ты будешь знать, что я могу вернуть это состояние в любой момент, когда захочу. И если я попрошу посмотреть на мои ноги, то ты не сможешь отвернуться, что бы ни случилось. Их притягивающая сила возросла в тысячу раз, и ты знаешь, что не сможешь противостоять им. Ты просто подчинишься мне. Ты понял? — Дааа, — пробормотал парень еще раз. — Теперь, когда я щелкну пальцами, ты выйдешь из транса... проснешься и откроешь глаза. Три... Два... Один. — Щелкнула пальцами, и Гарри открыл глаза. Он пару раз моргнул и посмотрел на Джинни, взглядом полным возмущения, не зная, однако, что ему теперь делать. — Я думаю, что ты хочешь снять второй кроссовок. Сними его. – Сказала Джинни, переложив ноги, чтобы ему было удобнее. Руки Гарри дрожали, когда он с трепетом развязал шнурки. В конце концов, он осторожно поставил обувь у ее ног. Он коснулся ее ноги и начал гладить ступню обеими руками. — Тебе хорошо, Гарри, — Говорила она. — Но я знаю, как будет еще лучше. Аккуратно подняв левую ногу, она поставила ее на грудь Гарри и толкнула того на спину. После этого, вырвав правую ногу из его рук, она коснулась ею кончика носа Гарри. — Ты этого хотел? Так лучше, не так ли? — Да-а, — ответил Гарри, он окончательно проснулся, но все еще не мог говорить нормально. Воля к сопротивлению была полностью подавлена приятными ощущениями. И, несмотря на то, что он мог сопротивляться, никаких попыток сбросить внушение он даже не пытался сделать. — Давай, поцелуй их, — предложила Джинни, двигая пальчиками. Парень сделал глубокий вдох и коснулся пальцев ее ног губами, и сразу же содрогнулся от удовольствия. Девушка удивилась своей власти над ним. Она убрала ногу ото рта Гарри и, дождавшись разочарованного вздоха, вновь легонько прикоснулась ей к его губам. Первый поцелуй был слабым. Следующий был более чувственным. В третий раз Гарри открыл рот и пробежал кончиком языка вокруг пальцев. Он стал медленно целовать пальчики, дразнить их своим языком. Джинни издала глухой стон. Она опустила вторую ногу от груди к паху, и ей понравилось, как быстро возник выступ под ее ножкой. Она делала медленные круговые движения, и чувствовала, как быстро возбуждается Гарри. Не говоря ни слова, она наклонилась и расстегнула ширинку. Его твердый член вырвался на свободу, и Джинни поставила ногу к его основанию, став нежно тереть его стопой. Вторая нога выскочила из уст Гарри, когда он стал извиваться и стонать от удовольствия. — Хм, тебе понравилось? – лукаво спросила она, совершенно невинно улыбалась. Ее правая нога прекратила движения. Девушка видела, что он был на грани оргазма. — Ла-ла-ла, — напевала девушка, болтая левой ногой у его глаз. — Посмотри на мою ножку. Разве не завораживает? — Оооооо дааааа... – стон был единственным ответом Гарри, его глаза уже не могли оторваться от созерцания. — Mммм, просто расслабься, пусть мои ноги подчинят тебя, пусть ведут тебя глубже в сон. Тебе хорошо... Ты счастлив... Да, Гарри, это так... — прошептала девушка, и в несколько секунд довела Гарри до оргазма. — Ааааааах! — Громко застонал маг, изливаясь прямо на ее ногу. Некоторое время она просто наблюдала, неотрывно следя за извергающимся членом. Ее дыхание участилось, выдавая сильное возбуждение. В конце концов, она просто не выдержала и упала на ближайший к ней стул, не в силах контролировать свое тело. Ее рука скользнула в трусики, и через минуту она тоже билась в экстазе. Спустя десять минут, восстановив дыхание, она вновь заговорила. — Гарри, я хочу, чтобы ты погружался еще глубже и не слышал ничего, кроме моего голоса. Ты доверяешь мне, и веришь всему, что я говорю, правда? — Даа... — Он был готов поверить всему, что она скажет. — Тогда слушай внимательно! Когда я сейчас уйду и закрою за собой двери, ты начнешь считать до тысячи. На цифре триста девяносто шесть ты встанешь, очистишь себя, застегнешься и вернешься в Башню, где сразу же пойдешь спать. Когда ты ляжешь в кровать, ты снова начнешь считать до тысячи, только уже мысленно. На цифре сто пятьдесят два ты забудешь о нашей встрече, о том, что я тебя околдовала, и даже о том, что я просила тебя встретиться. На цифре двести двенадцать ты уснешь. Ты прекрасно выспишься, а утром будешь полным сил и энергии. Понял меня? — Да-а... — Блаженно ответил маг. — Тогда слушай дальше. До конца этого года, ты будешь все так же встречаться с Чжоу, и все так же смотреть на меня как на сестру своего лучшего друга. Но стоит этому учебному году закончиться, а тебе уехать на каникулы, это предубеждение сразу же исчезнет. Ты не станешь мгновенно влюбленным в меня, но ты сможешь смотреть на меня именно как на девушку. Если ты к тому моменту еще будешь с кем-то встречаться, ты не прекратишь это делать, но всё же будешь замечать мои знаки внимания. И если ты под каким-то предлогом порвешь со своей подругой отношения, ты сразу же начнешь обращать на меня внимание, подсознательно помня, как хорошо я тебе делала. Если к тому моменту ты не будешь встречаться с девушкой, то первая, на кого ты обратишь внимание, буду я. Понял? — Да... — Подтвердил то, что он внимательно слушал и запоминал, что она говорила, Гарри. — Хорошо. После мы начнем встречаться, как парень и девушка, и ты будешь вести себя со мной, как вел бы себя с любой другой понравившейся тебе девушкой. И... — В этот миг она словно пересилила себя, и продолжила: — Если по какой-то причине ты решишь расстаться со мной, ты сделаешь это, и тогда... Тогда, все что я здесь тебе говорила, покинет твой разум, и ты станешь абсолютно свободным. Понял? — Да. — Уже совершенно внятно ответил Гарри. — Да. Так будет правильно. — Сказала Джинни, и, развернувшись покинула комнату, наложив на двери несколько запирающих и отталкивающих взгляд чар. Стоило только двери закрыться, как в пустом классе раздался голос погруженного в глубокий транс парня: — Раз. Несколько мгновений тишины. — Два. ... ... ... — Триста девяносто шесть. С этим числом лежащий неподвижно маг встал, применил очищающее заклятие, поправил растрепанную одежду и быстро покинул комнату. Уже лежа в своей постели и считая до тысячи, он начал осознавать, что что-то в произошедшем между ним и Джинни Уизли было неправильным. ... ... ... «Сто сорок девять». «Что со мной случилось?» «Сто пятьдесят». «Джинни, меня словно… Какие же у нее красивые ноги!» «Сто пятьдесят один». «Нет! Стоп! Она меня… Она меня…» «Сто пятьдесят два». «Она меня, что? Кто она? О чем я вообще думаю?» «Сто пятьдесят три». … … … «Двести двенадцать». Спать. Спать! Спать!!! Сон... Клац. Он в поезде. Окончен пятый год обучения, и он возвращается домой, если комнатку в доме Дурслей можно назвать домом. Гарри все время мучат кошмары о смерти Сириуса, там, в Отделе Тайн, поэтому он уже две недели не может сомкнуть глаз. Несколько коротких, беспокойных снов, граничивших с банальной потерей сознания от усталости, особой погоды не сделали. Неудивительно, что парень согласился предложение знакомой ему аврора, помочь особой медитативной техникой, которую та изучила за время работы аврором. И вот он уже лежит в выделенном Аврорату купе и слушает мягкий голос Тонкс, который так легко его убаюкивает, давая возможность наконец-то поспать. ... ... ... Он расслабленно лежит на кровати. Ему хорошо, тепло и приятно. Тело словно тонет в матрасе, и нет ничего на всем белом свете, что могло бы вырвать его из этого блаженного состояния. Несмотря на невероятную расслабленность, его глаза открыты, вернее, они были закрыты, но Тонкс попросила их открыть, и он подчинился. Она ведь помогает ему, а значит ей лучше знать, что ему сейчас делать. Сама девушка сейчас сидит рядом с ним, наклонившись к его лицу, так что ее розовые волосы самыми кончиками касаются лица Гарри. И она продолжает говорить, поэтому, Гарри, борясь с желанием просто вырубится, внимательно ее слушает. — Скажи, Гарри, тебе ведь хорошо? — Мягко спрашивает девушка. — Да. — Несмотря на охватившую его дрему, ответ звучит четко и разборчиво. — И тебе стало легче, ты уже можешь уснуть? — Все так же спокойно интересуется Тонкс. — Да. — И ты знаешь что, это улучшение произошло лишь благодаря мне? — Да. — Ты понимаешь, что выполнение того, что я тебе говорю, ускоряет процесс возвращения тебе нормального сна, и исчезновение кошмаров? — Да. — Тогда повтори это. — Попросила девушка. — Выполняя то, что ты мне говоришь, я ускоряю процесс возвращения мне нормального сна, и исчезновения кошмаров. — Маг послушно повторил весьма необычно закрученную формулировку речи. — Я ведь говорила, что помогу тебе? — Продолжала спрашивать магиана. — Да. — Все так же лаконично отвечал Гарри. Не от невежливости – просто парень так сильно хотел спать, что старался ответить максимально быстро, дабы снова провалится в полудрему. — Это значит, что все, что я здесь и сейчас с тобой сделаю, это только тебе во благо. Понял? — Да. — Тогда повтори, пожалуйста. — Еще раз попросила Тонкс, одновременно наклоняясь еще ниже, почти что ложась на кровать рядом с ним. — Все, что ты со мной здесь и сейчас сделаешь мне только во благо. — Повторил Гарри, ощутив как тело (уже без всяких почти) уложившейся рядом с ним девушки от этих слов вздрогнуло и выгнулось подобно кошке. — Ммммм. Хорошо. Но раз уж я столько для тебя сделала, значит, я заслужила маленький подарок. — Лица девушки он не видел, так как она лежала головой на его плече, но голос магианы в этот момент был веселым и предвкушающим, словно она задумала над ним подшутить. — Да. — Он и вправду был с этим согласен. — О-о-о-о! — Стоило только ему согласиться, и она буквально прижалась к нему, упершись мягкими полушариями своей груди ему в бок, одновременно закидывая ногу парню на живот. — Тогда как насчет того, чтобы прямо сейчас подарить мне кремовый пирог? Я их очень-очень люблю! — Прости, но у меня нет... — Начал было извинятся молодой маг, но Тонкс не дала закончить фразу. — Жаааааль. — Протянула она так жалостливо, словно обиженный ребенок. — Тогда подари мне просто крем. Пожаааалуйста! — Но у меня нет... — И снова он не успел окончить предложение. — Я не о том креме. — Возразила аврор. — Этот ты вполне можешь мне подарить. Я в этом уверена. — Правда? — Желание отплатить за помощь и удивление оказались даже сильнее той дремы, что сковала его тело и разум, заставив задать этот вопрос. — Да, правда. — Заверила его девушка, а потом, словно что-то вспомнив, задумалась, но, придя к какой-то мысли, снова заговорила. — Только сначала мне нужно еще кое-что тебе сказать, готов слушать? — Да. Готов. — Мягкое тело Тонкс достаточно сильно отбивало сонливость, а желание таки сделать ей подарок, пересиливало желание блаженствовать, ничего не делая. — Я так думаю, что раз я спасла тебя от бессонницы, то меня можно называть доктором? Как у маглов, да? — Да. Можно. — Согласился Гарри со словами магианы. — Тогда повтори. — Раз ты спасла меня от бессонницы, то тебя можно называть доктором. Как у маглов. — Зеркально повторил парень слова своего "доктора". — Ну а всем известно, что доктора не надо стесняться, сколь бы смущающими не были его требования. Ты с этим согласен? — В голос девушки добавилось еще больше предвкушения. — Да, согласен. — Значит повтори. — Доктора не надо стесняться, сколь бы смущающими не были его требования. — С каждым разом повторять фразы за Тонкс было все легче и легче. — А еще пациент обязан говорить своему доктору только правду в ответ на все его вопросы, ведь так доктору будет легче лечить пациента. Ясно? — Да, ясно. — Логика этого суждения казалась немного странной, но понятной, тем более это суждение принадлежало Тонкс, а ей молодой маг полностью доверяет. — Хорошо. Тогда повтори. — Пациент обязан говорить своему доктору только правду в ответ на все его вопросы, ведь так доктору будет легче лечить пациента. — Повторил тот. — Тогда сейчас я задам тебе несколько вопросов, возможно смущающих, но ты должен на них ответить, ты понял меня Гарри? — Вот сейчас она точно должна была улыбаться. — Да. — Ты на них ответишь? — Да. — Тогда первый вопрос, пациент: ты ласкаешь себя? — Сама манера вопроса была такой, будто бы девушка спрашивает нечто абсолютно обыденное, не стоящее особого внимания. Гарри совершенно не смутился от вопроса, ведь она доктор, а значит, он не должен смущаться, а отвечать правдиво. Поэтому, он просто ответил: — Да. — Как часто? — И снова совершенно обыденный тон. Да! Совершенно обыденный! Ему просто показалось, что стоило ему ответить, и ее тело напряглось и словно стало горячее, а ее дыхание участилось. Да и ощущение от двух точек на ее теле, как раз там, где она прижималась к нему грудью, тоже показались. Ну не могли же ее соски затвердеть и начать упираться в его кожу. Такое только на видеокассетах Дадли и бывает, а она его доктор, значит, ему показалось. — Раз в два-три дня. — Отвечая, он старался не краснеть. Да, она его доктор и он не должен стеснятся отвечать на ее вопросы, но все же, смущение было. Тем не менее, он всячески старался это смущение скрыть. — А скажи-ка, Гарри, — дыхание Тонкс уже ощутимо участилось, — тебе приятно кончать? — Да, очень. — Ответил он, таки залившись краской. — Ну… тогда… — с этими словами метаморфиня одним движением забралась на него, оседлав мага, — я думаю, что знаю, где тебе взять крем, который ты мне подаришь. — Дрожа от возбуждения, проговорила Тонкс. Да и сейчас уже очевидно было, что ему тогда не показалось — соски магианы действительно затвердели, заметно просвечивая сквозь тонкую ткань на ее теле. Это было очень странно, ведь она его доктор, но тем не менее приятно. Да и сам он тоже чувствовал, как под приятной, мягкой тяжестью сидящей на нем девушки он также начал возбуждаться, что она наверняка тоже ощутила. Его возбуждение тоже было неправильно, но ничего поделать с собой он не мог. Видимо, заметив его переживания, аврор мило улыбнулась и успокоила его: — Не переживай, это нормально! Ты молодой парень, а я красивая девушка, и такая реакция закономерна с обеих сторон. Я думаю, лучше будет, если ты перестанешь обращать внимание на признаки моего возбуждения. Понимаешь? Ты не должен замечать, что я слишком часто дышу, или что у меня сквозь футболку проступают соски, ты этого просто не видишь. Правда? — Да... — На секунду, Гарри показалось, словно он что-то забыл, но мгновением позже он едва не умер со стыда, осознав, что его член затвердел, а Тонкс, совершенно спокойная, сидит прямо на нем и не могла этого не ощутить! — Тонкс, я... — Попробовал объясниться маг. — Не переживай, просто не обращай внимание на свое возбуждение, веди себя так, словно его нет, и через несколько секунд ты о нем забудешь. — Убедительно заявила магиана. — А? Да. — На Гарри давило ощущение какой-то неправильности, словно что-то ускользает от него на самой границе осознания, но, так и не сумев схватить мысль за хвост, он вернулся к той теме, с которой они начали. — Ну, раз опрос окончен... Ты говорила, что знаешь, какой я могу подарить тебе подарок? — В очередной раз пересиливая, вдруг резко накатившую сонливость, спросил парень. — О, да! Знаю! — Все же что-то было не так с розововолосой метаморфмагиней, вот только Гарри никак не мог понять, что именно. — И что же? Ты придумала, где я могу взять кремовый пирог? — Нет, только крем. — И где же? — Уже почти вырубившись, все же спросил парень. — Нууу... — Нет, ну с ней точно что-то не так! — Я подумала, раз уж посреди поезда обычного крема не найти, то ты согласишься кончить, чтобы дать мне свой. Ты же не против? Гарри не успел даже покраснеть, как Тонкс наклонилась совсем близко к его лицу, так, что ее волосы закрыли весь окружающий мир словно шторы, а весь мир сузился границ очертивших ее личико. В тот же миг она заговорила: — Посмотри мне в глаза. Он подчинился, ведь она его доктор. — Ты не смущен этой просьбой. Он согласился. Он может ей доверять. — Эта просьба не кажется тебе необычной. Да, точно. Совершенно обычная просьба. — Ты кончишь для меня. Он кончит. Ведь она заслужила подарок. — Здесь только одна проблема — ты сейчас спишь. А когда я тебя разбужу, ты не будешь помнить ничего из наших разговоров. Понимаешь? — Спросила она. — Да. — Гарри просто тонул в ее глазах, его завораживало движениями ее губ, когда она говорила, его убаюкивало ее, пахнущее мятой, дыхание. Ему просто было очень хорошо, отчего маг был готов согласится с чем угодно, а уж если его просила Тонкс... Она говорит, что он забудет. Значит, он забудет. — Но раз ты забудешь обо всем, то как ты сделаешь мне подарок? — И прежде чем Гарри успел запаниковать, девушка поспешила его успокоить. — Не отчаивайся! Я все продумала! Ты готов слушать? — Буквально касаясь его губ своими, прошептала магиана. — Да. — Ну, тогда слушай! Свой подарок ты должен будешь отдавать мне, как только я упомяну кремовый пирог, более того, так как в настоящем пироге крема намного больше, чем ты можешь выплеснуть за раз, ты будешь кончать каждый раз, когда я упомяну его. И не переживай, я скажу, когда ты накончаешь достаточно. Понял? — Да. — Гарри сильно обрадовался тому, что Тонкс такая умная и сумела позволить ему отблагодарить ее за столь необходимую помощь. — Тогда повтори, пожалуйста. — Я должен буду отдать свой подарок, как только ты упомянешь кремовый пирог. Так как в настоящем пироге крема намного больше, чем я могу выплеснуть за раз, я буду кончать каждый раз, когда ты его упомянешь. — Слово в слово повторил парень. — О-о-о-о-ох! — Застонала Тонкс. Застонала? Нет. Ему показалось. — Я ведь молодец, что помогла тебе найти возможность отдать мне подарок? — Речь аврора звучала очень странно, словно она недавно сделала пробежку. Да и логика в ее словах была какой-то... странной, но он ведь может ей доверять. — Да. — Тогда как на счет подрочить для меня? — Хорошо, но... — Уже в который раз Гарри не успел закончить фразу. — Тогда молчи и слушай. Понял? — Почти что целуя парня прямо в губы, прошептала Тонкс. — Да. Молчу и слушаю. — Моя просьба совершенно нормальна. Повтори. — Все же что-то в ней не так... Но, видит Мерлин, Гарри не мог понять что именно. Словно его глаза не могли что-то заметить, а разум это "что-то" осознать. — Твоя просьба совершенно нормальна. — Повторяя это, пристально смотрел ей в глаза, стараясь не утонуть в них. Даже те непонятности с ее речью и поведением потихоньку уплывали куда-то. — Нет ничего необычного в том, чтобы поласкать себя, дав мне на это посмотреть. Повтори. — Нет ничего необычного в том, чтобы поласкать себя, дав тебе на это посмотреть. — О-о-о-о-о! — На миг магу вновь показалось, что Тонкс страстно и протяжно застонала, но он сразу же отмел эту мысль. Ему показалось. — Когда ты будешь дрочить, ты будешь вести себя абсолютно естественно, словно просто разговариваешь со знакомой. Повтори. — Когда я буду дрочить, то буду вести себя абсолютно естественно, словно просто разговариваю со знакомой. — М-м-мг!!! — Тут метаморфмаг издала звук, какой обычно издавали девушки на порнокасетах Дадли. Издала звук. Издала? Что? Ничего. — Так как ты об этой договоренности точно также забудешь, то я помогу тебе об этом вспомнить. Ты начнешь дрочить как только я упомяну морской бриз. Повтори. — Так как я об этой договоренности точно также забуду, то ты мне поможешь об этом вспомнить. Я начну дрочить как только ты упомянешь морской бриз. — Молодчина! А сейчас, стоит мне сказать спи, и ты уснешь, ты ведь так хочешь спать, да? — Да. — О, как он этого хочет. Как и... еще чего-то, но никак не поймет чего. — А стоит мне сказать замри, и ты не сможешь пошевелится, словно тебя парализовали. Не переживай, я же твой доктор, потому просто верь мне. Понял? — Да. — Тогда повтори. — Стоит тебе сказать спи, и я усну, а если ты скажешь замри, меня словно парализует. Я не должен волноваться, просто доверять тебе. — Правильно! О-ох, Мерлин! Я больше не могу! — С этими словами магиана отвела свое лицо, почти прислоненное к его, вновь "оседлав" его и неожиданно, не расстегивая форменных штанов, засунула свою руку себе в трусики. Прежде чем Гарри успел удивиться или хотя бы отвернутся, она начала двигать рукой, лаская себя, и спустя несколько секунд ее тело выгнулось дугой, а на штанах появилось мокрое пятно. Гарри медленно начал осознавать, что только что девушка, сидящая прямо на нем, начала мастурбировать и довела себя до оргазма. «Тонкс только что мастурбировала, прямо у меня на глазах». — Только сейчас осознал парень. «Тонкс только что мастурбировала, прямо у меня на глазах?» — Задумался маг. «Кто-то только что мастурбировал, притом прямо у меня на глазах! Но кто? Здесь же только я и…» — Не понимал Гарри. «Тонкс только что что-то сделала. Что?» «Тонкс?» «Делала?» «Мордред, я опять едва не заснул. Странно, у меня есть ощущение, что я что-то упустил из виду. Но я в упор не могу понять что». — Раздраженно подумал маг, а после перевел взгляд на все еще сидящую на нем девушку. А девушка словно что-то вспомнив посмотрела на него, щелкнула его по носу и сказала: — Спи. Клац. ... ... ... ‒ Я очень рада, что смогла тебе помочь, ‒ ответила она, а потом, широко улыбнувшись, сказала: ‒ Только надо еще пару вещей проверить. ‒ Каких? ‒ Не переживай, Гарри, тебе понравится, ‒ сказала Тонкс веселым голосом. ‒Кремовый пирог. ‒ Что? Ах-х-а-а-ай! ... ... ... Клац. ... ... ... ‒ Да брось! Мне тоже было очень приятно тебе помочь. Но я еще тебе хотела сказать... ‒ Что именно? ‒ спросил Гарри заинтересовано. ‒ Морской бриз. ‒ Что-что? Причем здесь бриз? ‒ Удивлённо спросил он, стягивая штаны и мантию. ‒ Да нет, это я о своем задумалась… А как ты сдал свои СОВы? ... ... ... ‒ Ты уже скоро кончишь? ‒ Даааа! Уже, почти. ‒ Ответил Гарри, ускоряя движение руки. ‒ Хочешь кончить мне на ногу? ‒ Прозвучало предложение. ‒ Конечно, да! Ах-х-х-х! ... ... ... Сделав пару движений ножкой и сжав чуть-чуть сильнее, Тонкс добилась закономерного, но очень приятного результата. ‒ О-о-о-о-о-о! ‒ С криком Гарри излил поток густого семени прямо на ступню, пальцы, голень и даже на штанину розововолосой ведьмы. О том, что забрызгало еще и пол с лежаком, даже говорить не стоит. ... ... ... ‒ Тогда... Полижи мне, пожалуйста. ‒ Сказав это, она начала стягивать штаны и мантию. Вид ее при этом прямо говорил, мол, ничего необычного в этой просьбе нет. ‒ Ну, Гарри! Ты же мне не откажешь? ... ... ... ‒ Да! Еще! Глубже проталкивай свой язычок! ‒ Звучали ее стоны, а Гарри блаженствовал от невероятных ощущений. Тонкс оказалась права: он и вправду не пробовал в жизни ничего вкуснее. Тонкс всегда права. Ей можно верить. ‒ Да! Да! Да! Ааааа! Замри! ... ... ... — Кремовый пирог. ... ... ... ‒ Спи. Клац. ... ... ... Он снова лежит на той же кровати. Рядом, слегка склонившись над ним, сидит улыбающаяся Тонкс, которая начинает еще один разговор: — Знаешь, Гарри, я тоже хочу сделать тебе подарок! — Радостно заявила она. — Смотри, вот. — С этими словами метаморфмагиня показала ему какую-то колдографию. Переведя внимание, с трудом держащихся открытыми глаз, на показанное ему изображение, парень увидел там одетую в магловскую одежду Тонкс. Спустя несколько секунд изображенная на фото девушка, до этого просто стоявшая сложив руки и опираясь спиной на стену, повернулась спиной к камере, и, выпятив обтянутые джинсами ягодицы, начала вилять ими, совершая мерные круговые движения. — Ты, наверное, думаешь, — зачем мне дарить тебе свое фото, да еще и столь возбуждающее? Да-да, Гарри, я же уверена, что мое анимированное изображение, а особенно сама анимация тебя очень возбуждает! — Мягко заверила его магиана. — Так вот, Гарри, как твой доктор я уверена, что для крепкого и здорового сна тебе необходимо каждый вечер доводить себя до оргазма, сопряженного с бурным семяизвержением. — Уже официальным тоном продолжила девушка. Сам Гарри сейчас не мог адекватно соображать. Мало того что его разум словно спал, и, соответственно, анализировать все, что ему говорят попросту не мог, так еще и изображенная на колдофото Тонкс своими движениями еще больше усыпляла его. — Ну а поскольку доктор должен заботиться о своих пациентах, то я решила подарить тебе эту анимацию. — Продолжила аврор. — Гарри, запомни внимательно, что говорит тебе твой доктор: как только ты посмотришь на то как мое изображение двигает попой, ты сразу же погрузишься в то же состояние, в котором находишься сейчас. Более того! Тебе также сразу захочется подрочить, чем ты и займешься. А еще следует упомянуть, что брать фото ты должен каждый вечер, это желание просто неостановимо — С видом мадам Помфри, выписывающий рецепт на прием зелий, начала давать распоряжения Тонкс. Не обращая внимания на потерянный вид Мальчика-Который-Выжил, девушка продолжила говорить, вливая свою речь прямо в разум мага: — Ты будешь ласкать себя, пока не кончишь, а только кончив, ты сразу выльешь свою сперму прямо на мое изображение. Ведь кончая на него, ты будешь думать, что кончил на меня, а что может быть лучше, чем кончить на красивую девушку? — Спросила она, и тут же сама ответила. — Правильно, ничего. А ты же хочешь кончить на настоящую девушку? Не отпирайся, я знаю, что хочешь. — Невообразимым образом, ее насквозь обыденный голос сменился похотливым полушепотом, казалось проникающим в саму душу. Молодой маг внимательно слушал все, что она ему говорила. Правда парень ничегошеньки не понимал, так как не мог сосредоточиться, но он знал, что она говорит только правду, и ему не о чем переживать. Только слушать. Запоминать. Выполнять. — Но ты ведь не сможешь оставить такое красивое изображение под слоем своей спермы? Значит, тебе надо будет его очистить, как можно быстрее. Поэтому, как только ты отойдешь от оргазма, ты должен будешь сразу же оттереть мое изображение. Неважно чем! Можешь ладонью, можешь рукавом, можешь простыней, но ты должен как можно быстрее увидеть мое колдофото чистым. — Сейчас она уже не шептала. Нет, она словно объясняла теорию Чар для первого курса, — нечто невероятно простое и не вызывающее сомнений. Сам "пациент" лишь неотрывно следил за движениями изображенной на колдофото розововолосой девушки, совершенно не переживая ни о каких проблемах. А девушка продолжала: — Ко всему сказанному, ты ведь помнишь, что я обеспечиваю тебе крепкий сон? — Прозвучал вопрос. — Так знай, что как только ты сотрешь с моей анимации свою сперму, ты увидишь вот это. — Она провела пальцами по колдографии, и ее изображение, перестав вилять ягодицами, вновь повернулось лицом и, мило улыбаясь, помахало рукой. Некоторое время Тонкс молчала, давая время посмотреть на взмахи изящной кисти, но потом всё же продолжила: — Как твой доктор, я уверена, что если ты после своего оргазма увидишь, как я махаю тебе ручкой, ты просто упадешь и уснешь прямо там. Еще мой опыт доктора говорит мне, что с каждым извержением семени ты будешь считать ситуацию с твоим ежедневным лечением все менее странной, а желание взять мое колдофото будет становиться все более сильным. После этих слов она мягко улыбнулась и спросила: — Ты понял меня, Гарри? Впервые за все время, пока она говорила, Гарри пришлось открыть рот. С превеликим трудом он вытолкнул из себя что-то отдаленно напоминающее, — "Да". И сам изрядно этому удивился, так как даже слова из того что она говорила не мог вспомнить. — Молодец! — Радостно похвалила его магиана, а после добавила. — Тогда спи. И он уснул. Клац. ... ... ... Мыслей нет. Нет чувств. Нет волнений. Он с превеликим трудом остается собой, едва не растворяясь в окружающем его мраке. Кажущаяся до невозможности мягкой постель поглощает все мысли лежащего на ней мага. Лишь только звучащий рядом с ним тихий голос молодой девушки не дает ему полностью потерять себя. Ему сейчас все равно, что она ему говорит, главное чтобы просто говорила, а он слушал. — Твой доктор уверена, что подаренная ей колдография, являясь лекарством, будет иметь один побочный эффект. Как ты помнишь, один взгляд на мое изображение заставит тебя потерять над собой контроль и начать ублажать себя, доводя до оргазма. Вот здесь и всплывет побочный эффект! Стоит тебе спустя пару месяцев с момента нашей теперешней встречи увидеть меня, как твои руки незаметно для тебя обхватят твой член и начнут дрочить. Сам ты этого просто не осознаешь и будешь вести себя как обычно, до того момента как тебе укажут на твои действия. — Все так же тихо говорила она. Он слушал. Он запоминал. А потом уснул. Клац. ... ... ... Он нигде. Он в пустоте. Он не помнит кто он. Вокруг лишь пустота. И голос, который говорит с ним: — Твой доктор говорит тебе, что ты должен накрепко запомнить, — стоит тебе услышать от меня фразу: "солнце зашло", и ты тебя тут же перестанет волновать, смущать, пугать и удивлять все что с тобой происходит. Ты будешь твердо уверен, что все нормально, а волноваться не о чем, главное выполнять то, что я тебе скажу. Понял? — Да. — Едва слышно выдохнул он. — Еще один любопытный факт, — услышав от своего доктора словосочетание "поляна цветов", ты мгновенно потеряешь осознание того, о чем можно говорить и с чем соглашаться. Для тебя станет совершенно нормальным рассказывать даже о самом личном, или соглашаться на абсолютно непристойные вещи. Понял? — Да. — Ответил он еще тише. — Тогда спи. И темнота проглотила его. Клац. ... ... ... Он сидит в купе поезда. Его глаза закрыты. Тело ощущается, словно кусок дерева. В голове набатом бьются одни и те же мысли, раз за разом повторяясь по кругу: «Я должен слушать Тонкс. Я должен доверять Тонкс. Я не могу ни в чем подозревать Тонкс. Тонкс всегда права. Я должен слушать Тонкс... » Спустя некоторое время он осознает, что говорит эти мысли вслух. Тихо и монотонно, минута за минутой: — Я должен слушать Тонкс. Я должен доверять Тонкс. Я не могу ни в чем подозревать Тонкс. Тонкс всегда права. Я должен слушать Тонкс... Прошло еще какое-то время, и тихий, на гране слышимости, голос сказал: — Спи. Сон пришел мгновенно. Клац. ... ... ... ‒ Тонкс! Что ты здесь делаешь? ‒ Вопрос вырвался сам собой. А тем временем парень развернулся и увидел хорошо знакомую ему магиану, одетую в неприметную серую мантию. И практически полностью скрытую тенью соседского гаража, в которой она пряталась. Только ядовито-розовые волосы да лицо с белоснежной улыбкой ярко выделялись в кромешной темноте. Парень невольно засмотрелся на нее, и очнулся только тогда, когда она заговорила: ‒ Я здесь в патруле сижу, а вот что делаешь ты? ‒ Сказала она, кивнув головой вниз. Он проследил за ее взглядом и заметил, что его рука при виде Тонкс уже расстегнула молнию на джинсах и залезла в штаны, успев обхватить мгновенно затвердевший член. ... ... ... ‒ О-о-о-о-о! И? Мой вид тебе всё-таки понравился? ‒ спросила магиана довольным голосом. Если мгновение назад Гарри думал, что больше смутиться уже невозможно, то сейчас он понял, насколько глубоко он заблуждался. ‒ Тонкс, я прошу прощения... ‒ Договорить он не успел. Наигранно-устало вздохнув, аврор сказала твердым требовательным тоном: ‒ Да успокойся, Гарри! Все хорошо. Солнце зашло. ‒ Солнце зашло. ‒ Рассеянно повторил за ней маг. Его преследовала мысль о том, что он что-то упустил. ... ... ‒ Не обижайся, но ты сейчас очень важен для всей Магической Британии, и охрана — это вынужденная мера. Так надо. ... ... ‒ Да ладно тебе! ‒ отмахнулась она, ‒ Лучше скажи, как тебе мой подарок? ... ‒ Ну-у-у... ‒ Весело улыбнулась Тонкс. ‒ Колдография, скажем, хм-м? ... ... ‒ Да успокойся! Ох! Ладно! ‒ Она вздохнула, приняв какое-то решение. ‒ Поляна цветов. ‒ Что? ‒ Да так, ничего. ‒ Девушка отмахнулась, а после проникновенным голосом сказала: ‒ Признавайся, дрочил на мою попу? ‒ Да. ‒ Ответил маг не задумываясь. ... ... ‒ А хочешь на меня настоящую подрочить? ... ‒ Эх ты! Смотри, что ты сделал с моей любимой парой джинсов! . .. Клац. ... ... ... Он не помнит где он. Он не помнит кто он. Есть лишь он и две колеблющиеся прямо перед его глазами полусферы. Эта прекрасная, такая волшебная грудь с темно-фиолетовыми сосками. Он не помнит, чья это грудь, и не имеет ни малейшего желания вспоминать. Или даже просто оторвать от нее свой взгляд, посмотрев на лицо владелицы бюста. Сама девушка не только двигала перед его лицом своей обнаженной грудью, но и говорила ему... что-то. Он не слушал. Да и какой парень на его месте слушал бы? Нет, его уши улавливали только обрывки ее речи, но даже их он не успевал осознать, только уловить общий смысл. Того же, что он таки смог понять, он не то чтобы не понимал, скорее игнорировал, хотя в другое время то, что он слышал его как минимум взволновало бы. Она говорила о важности знаний. О том, что книги хранящие их, бесценны. А она заслуживает того чтобы эти книги принадлежали ей. — Ты ведь слушаешься меня? Она говорила и о тех книгах, какие ей нужны, и, несмотря ни на что, их названия словно отпечатывались в его голове, надежно сохраняясь где-то глубже. Потом она говорила о каком-то письме, с ее поцелуем, и зельях присланных вместе с письмом, и что-то о библиотеке Хогвартса. О том, что он может достать оттуда нужные книги, для нее и только для нее. Что брать эти книги строго-настрого запрещено, но ей их можно доверить. — Ты же мне доверяешь? Она упоминала Визжащую Хижину, и еще одно письмо с ее поцелуем. Она говорила насколько важно для нее, чтобы он пришел туда, принеся этот подарок. Она говорила. И говорила. И говорила. А потом наклонилась еще ниже, убрав от его лица свои груди. Но прежде чем он успел расстроиться от такой потери, она взяла его член и... вложила его между своих грудей. В тот же миг он словно очнулся. Не совсем, но некоторый проблеск разума в его голове образовался. Опустив затуманенный взгляд вниз, маг увидел, что девушка стоит перед ним на коленях, вложив его член между своих грудей, а ее губы почти касаются головки. Все тело сковывало уже знакомое ощущение нахождения на грани оргазма, без возможности его достижения. Неожиданно слух вернулся, и он услышал, как Тонкс спросила его: ‒ Ты же выполнишь мою маленькую просьбу? ... ... ‒ Кремовый пирог. ... ... — Спи. Клац. ... ... Он вспоминал как пришедшее ему письмо словно выбило из него душу, оставив бездумно онанировать прямо посреди общей спальни. Как кончив, он сделал макет своего тела, спрятав его под одеялом, и как без малейших раздумий вырубил случайно вошедшего Невилла. Как гулко отдавались эхом его шаги в темных коридорах Хогвартса, пока он держал свой путь в неизвестность, и как пусто было в его голове в тот момент. Как непривычно легко колдовались заклинания, направляемые им на дверь библиотеки, и с каким мастерством его тело их исполняло. Как слетали с палочки проклятия, направленные на мадам Пинс, и прохладу стеклянного флакона с неизвестным зельем, которое он вливал пожилой ведьме в горло. Вспоминал вековую пыль и мертвую тишину стоящую в лабиринте Особого Отдела Тайной Секции, пока он лишенным чувств голосом приказывал библиотекарше снимать защиту с указанных им талмудов. Вспоминал свой путь в Выручай-Комнату где оставил взятые с собой книги, и как дошел обратно в гостиную Гриффиндора. Как, войдя в свою комнату, усыпил и без того уложившихся парней, и вновь начал ласкать себя, неумолимо доведя свое тело до пика наслаждения. А после он просто уснул и забыл, словно ничего и не было. Клац. Воспоминания о следующем письме с точно таким же следом губной помады на бумаге было куда как ярче, четче. Он не просто вспоминал, он будто бы заново переживал все, что ощутил тогда. Блаженная пустота и покорность, которые он испытывал, идя в Выручай-Комнату за собственноручно унесенными оттуда книгами. И как эта пустота постепенно замещалась паникой и бешеным напряжением всех своих сил – что душевных, что магических… лишь только бы сбросить с себя чужой контроль. Нечеловеческая боль в тот момент когда он таки освободился, когда ему казалось, что он так и умрет, от того что его голова взорвется. Короткое, но очень напряженное размышление перед дверью в Хижину, когда он решал, идти ему вперед, или отступить, чтобы рассказать все профессорам. Дурак он, конечно... Успел Гарри и заново пережить свое удивление от того, что вместо кого-то из Упивающихся увидел свою хорошую знакомую, члена Ордена Феникса, и просто хорошую магиану Нимфадору "Просто" Тонкс. И то, как она его усыпила, словно потушила огонь взмахом палочки. Быстро, легко, непринужденно. Да, Мордред и Моргана, он даже подумать о сопротивлении не успел! Щелк. Щелк. Щелк. — Ты очень устал, Гарри. Щелк. Щелк. Щелк. — Тебе надо поспать. В голове раздался хлопок. И темнота. Клац. Следующее воспоминание было еще живее, еще ярче, еще... неприятнее. Изначальная обезличеность восстановленных воспоминаний ушла, и теперь он вполне испытывал всю гамму чувств обманутого человека. Долгий разговор, в ходе которого, ему в очередной раз напомнили, что его доктор всегда прав и что стоит ему открыть глаза, как она поможет ему выговориться, чтобы ему было легче засыпать. Милый, спокойный и добрый разговор по душам, после которого он стал законченным фетишистом, готовым кончить прямо в штаны от одного вида женских ног. Приятная и радостная улыбка Тонкс, и внезапное осознание, что он теперь должен дрочить каждый вечер, представляя свою знакомую. Он вспоминал, и от этого все больше преисполнялся тихим бешенством. Клац. Если раньше ему было просто неприятно, то вот сейчас стало откровенно мерзко. Деловой договор! Ха! Хвостороге в зад такие договора! Вспоминая, как он с радостью подписал подсунутый ему документ, оставаясь почти без двух третей своих сбережений, он чувствовал себя, так словно его макнули в грязь. Более мерзко было вспоминать только то, как он обкончался от одного вида обнаженных ног своей "подруги". А ведь дальше ситуация становилась все круче! Те две минуты, когда он целовал и облизывал ее ноги, одновременно снимая испачканные штаны, сильнейшим образом ударили по чисто гриффиндорской гордости. А самое поганое было в том, что ему, честно говоря, нравились ее ноги. Даже сейчас. К ее нежным и теплым ступням было очень приятно прикасаться, пусть и лицом. И от осознания этого факта злость только усиливалась. Да и если самому себе не врать, то сам процесс его убеждения был очень приятным. Особенно когда ноги околдовавшей его метаморфмагианы ласкали его, доводя до второго за тот день оргазма, ему опять-таки нравилось. Он, Моргана задери эту Тонкс, был бы рад, если бы она сделала нечто этакое в другой ситуации. И если бы она не пыталась переписать его разум в процессе столь приятного времяпровождения. И если бы... Да просто бесконечное число если! А дальше она заставила его кончить третий раз. Пожалуй, этот был самым унизительным из всех. Унизительней даже того, самого первого, когда он выплеснулся прямо в штаны. Стоило только вспомнить тот момент, как ему очень захотелось проверить, хватит ли его желания убивать на полноценную Аваду? Два пальца. На ноге. Два пальца с налакированными ногтями. Ровно столько ей потребовалось, чтобы заставить его извиваться от наслаждения, чтобы стереть все его мысли, кроме одной единственной. Два пальца, мягко и быстро чередуя сжатие и расзжатие на головке его члена, сломали его сильней, чем Круциатус Волдеморта! А потом она его снова выключила. И он снова выключился, даже не поняв, что ему надо сопротивляться. Клац. Во время его второго выключения внутри Визжащей Хижины ему не сказали ничего нового. Только все те же уверения, что он может ей доверять, он должен ее слушать, он не может ей отказать, не может ее подозревать… – и все заново и по кругу. Она даже не стала стирать ему память. Когда он очнулся, лежа на принесенном домовиками матрасе, с обнаженной Тонкс под боком, он прекрасно помнил предыдущий эпизод. Да только помочь это уже не могло. В тот момент его воля принадлежала только одной единственной магиане, но не ему. Она могла бы безбоязненно рассказать ему все: о том, как методично, в течении года она делала из него своего раба, и он принял бы это как нечто само собой разумеющееся. Он же, мать ее пикси в зад, должен доверять ей! Поэтому то изнасилование, а иначе это назвать сложно, над его мозгом, когда он заодно лишился-таки девственности, было лишь завершающим штрихом. Воспоминания, о том как Мальчик-Который-Выжил, Избранный, Надежда-Магической-Британии, и прочая прочая, едва не был затраханным до смерти, сохранились лишь обрывками. И, наверное, он к лучшему. По крайней мере, Гарри Поттер сумел сделать вывод, что порой бывает так хорошо, что прямо плохо. Правда, вот куда приткнуть этот вывод, он, откровенно говоря, понятия не имел. Самое смешное, что в тот раз Тонкс не стирала его воспоминания. Их стер разум самого Гарри, видимо спасаясь от разрушения. Спас. Дальнейший разговор, где Тонкс весьма профессионально проверила, в своем ли он уме, насколько это возможно для полностью околдованной ею игрушки, ничем особым не выделялся. Только его ответ на вопрос о том, кто его девушка, заставил поморщиться. В очередной раз. А больше воспоминаний и не пришло. Только несколько бессвязных вспышек, видимо о проведенном в плену времени. Да и кто стал бы его будить и рассказывать о своих злодейских планах? Это же идиотизм чистой воды! После этого вспышки воспоминаний прекратились, и он наконец-то уснул, впервые за долгое время не чьей-то куклой, а свободным магом.

***

Когда Гарри проснулся, первой его мыслью было: "Хочу убивать!", что он тут же и озвучил в пустоту. К его изумлению пустота ответила, знакомым равнодушным голосом сказав: — Мне приказать привести сюда пленного Пожирателя? Вздрогнув, Гарри таки решил осмотреться. В больничной палате он бы не один, — прямо напротив него сидел знакомый ему маг, представившийся Рассветом. Видимо он и предложил привести жертву... Что?! — Что? Нет! Я... Это было... Ну, я просто передал общее настроение. — Заблеял Гарри. Почему-то он ни на секунду не усомнился, что согласись он на озвученное предложение и его бы выполнили. "Что-то я не хочу его злить" — пронеслась в голове мысль. А подступившая дрожь даже отодвинула злобу на предавших его друзей, что Гермиону, что Тонкс. — А чем я вам обязан? — Спросил он, начиная разговор. — Я хочу принести свои извинения. — Все также бездушно ответил Рассвет. — Какие? За что? — Удивлению Гарри не было границ. Он же прибил Темного Лорда! Это он, Гарри Поттер, должен ему благодарить, а не он просить прощения. Но прежде чем он озвучил свои мысли последовал ответ от сидящего напротив мага. — Нимфадора Тонкс. — Что? Причем здесь она? — Неподдельно удивился парень. "Возможно, она погибла в бою, а он думает, что мы были близки?" — Промелькнула мысль, но ответ был гораздо неожиданней, чем все, что он мог представить. — Это я отдал ей приказ сделать с тобой то, о чем ты вспомнил.