Победитель получит все

Затаив дыхание и будучи не в состоянии ясно мыслить из-за паники, Десятый с трудом удержал себя, чтобы не броситься за ней. Он напряженно пытался услышать что-нибудь, что бы указало на то, с чем придется столкнуться Пятой. Он боялся, что вот-вот раздастся ее предостерегающий крик, и ему придется поднять Четвертую и бежать отсюда. Он не хотел… не мог даже представить, как оставить Пятую так же, как они уже покинули Вторую и Восьмого, но Четвертая была в совершенно беспомощном состоянии, и он не мог ее бросить. Поэтому он ждал, отчаянно надеясь, что не отпустил ее навстречу ловушке. Затем он уловил звук, от которого его сердца подпрыгнули с огромным облегчением. Тихое эхо голосов пронеслось обратно по туннелю. Не только Пятой… кого-то еще. Кого-то из остальных. Но кого? В следующую секунду он услышал ответный голос Пятой. — ВСЕ В ПОРЯДКЕ! — крикнула она, и Десятый позволил себе снова вздохнуть. Он выпустил Четвертую из рук и подвинулся, чтобы лучше видеть, когда они появятся. Он слышал, как они шли обратно по туннелю, и подавил желание крикнуть что-нибудь Пятой. Четвертая, казалось, была без сознания, но он все равно не думал, что будет хорошо, если закричать совсем рядом с ней. Но хотя он и чувствовал невыразимое облегчение от того, что Пятая избежала какой-либо ловушки, он все еще ощущал трепет при мысли о том, чтобы столкнуться с кем-то из остальных. Он знал, что это не могли быть Вторая или Восьмой… В этом случае Пятая бы отреагировала гораздо более взволнованно, да и к тому же Вторая не могла двигаться. Так как Седьмой был мертв, это могли быть Первая, Шестой или Девятый. И он, честно говоря, больше не знал, что думать о ком-то из этих троих. Показалась Пятая и взглянула на него с непроницаемым выражением. — Это Первая, — сказала она прежде, чем он смог задать вопрос, и отошла в сторону, чтобы пропустить другую женщину в пещеру. Это действительно была Первая, но Десятый не мог не заметить, что она сильно изменилась с того момента, когда он видел ее в последний раз — на второй день, когда они разделились. Очевидно, что ей тоже пришлось нелегко в этом лабиринте. Она выглядела так же необычно, как всегда, но ее пятнистая оранжевая кожа была испачкана грязью, а волосы спутаны. Черты ее лица стали тоньше, и она казалась старше, чем когда они виделись в последний раз. Она выглядела измотанной. Ее одежда была в беспорядке и полностью запачкана какой-то грязью или сажей ниже колен. И, что вызывало наибольшую тревогу, на ее рубашке было пятно, похожее на кровь. Ее янтарные глаза быстро оглядели пещеру, и она, казалось, едва заметила его или Четвертую, вместо этого сосредоточившись на воде. Первая бросилась к ручью, и Десятый видел по ее позе и выражению лица, что ее мучила отчаянная жажда. Только после того, как она выпила несколько пригоршней воды, она подняла глаза и заговорила. — Кто оставлял знаки по дороге? — сразу же спросила она. Десятый неуверенно взглянул на Пятую, которая пожала плечами. — Мы с Десятым, — сказала она. — И Восьмой со Второй, когда мы были вместе. — А, — сказала она, даже не поинтересовавшись, где Восьмой и Вторая. Может быть, Пятая ей уже сказала. А может, сейчас она просто была больше заинтересована в утолении жажды. — Когда я увидела там тело, то решила, что следовала за этими близнецами-ящерицами. Пятая подошла к Десятому и молча взяла руку Четвертой вместо него. — Не ожидала, что вы тоже здесь. — Следовала? — Пятая взглянула на Десятого с испугом. Первая следила за ними? Но вместо ответа Первая повернулась и пристально поглядела на Четвертую, и Десятый уловил в ее глазах искреннюю озабоченность, когда она поняла, в каком состоянии та находилась. — Она… жива? — Да, — ответил Десятый, хотя по выражению лица Первой можно было догадаться, что она знала, так же как и они, что Четвертой осталось недолго. — Что с ней случилось? — спросила Первая. — На нее напали, — грустно сказал Десятый. — Те же существа, что на Седьмого. По некоторым причинам он не хотел произносить слово «убили». Оно казалось черствым, особенно рядом с Четвертой. — Но если ты была в том же туннеле, где мы… — Пятая окинула Первую взглядом, не совсем подозрительно, но с определенной настороженностью, — Разве ты их не встретила? — Я видела следы рядом с Седьмым, — ответила та. — И кровь кого-то еще… ее кровь, я полагаю. Но ничего живого я не заметила. Что это было? Десятый не знал, что думать о любопытстве в ее глазах. — Что-то вроде диких собак или подобного, — он решил обойтись без подробностей. В его мозгу вертелись сотни вопросов, и он не знал, с какого начать. Даже несмотря на то, что они с Пятой были одни всего несколько дней и с того времени успели обнаружить Четвертую, он все еще чувствовал себя странно при встрече с кем-то другим. Четвертая с трудом могла говорить, да и не было времени для того, чтобы наверстать упущенное или что-то обсудить. Но сейчас здесь оказалась Первая… вполне целая и невредимая. И Десятый не знал, что об этом думать. Конечно, он был рад тому, что она жива. Он не хотел ничьей смерти. Но, в то же время, у него с Пятой было взаимопонимание, и они работали слаженно, как команда. Теперь же здесь появилась Первая, и это могло повлиять на взаимодействие группы. Он не доверял ей полностью даже до того, как они разделились. И вот сейчас она была здесь, без тех мужчин, с которыми ушла. Явно невредимая… но с кровью на рубашке. — Я думала, что никогда вас не догоню, — вздохнула Первая, отодвигаясь от воды и прислоняясь к стене пещеры, казалось, наполовину с непринужденностью, наполовину с усталостью. — Я заметила метки на туннелях, — казалось, она задумалась, — примерно с полдня назад. Возможно, раньше. И я решила… ну, я не знала, кто это делал, но знала, что кто-то должен был, так что… — она умолкла, пожав плечами. Пятая сделала глубокий вдох и задала наиболее очевидный и важный для всех вопрос: — Где Шестой и Девятый? На мгновение ее привычная маска исчезла. Первая закрыла глаза, и вспышка боли промелькнула на ее лице. Казалось, она даже уменьшилась в размерах, и Десятый подумал, не стоило ли подойти и утешить ее. Но он решил остаться рядом с Пятой, внимательно разглядывая лицо Первой. Отчаянно желая знать, что случилось… получить информацию, узнать о том, что произошло с другими за эти дни, в которые они были врозь… Но он не хотел давить на нее. Первая сделала глубокий вдох, словно успокаивая себя, и открыла глаза, чтобы снова встретить их взгляды. — Девятый мертв, — произнесла она глухим, почти лишенным выражения, голосом. — Я не знаю, где Шестой, но он был жив, когда я видела его в последний раз. Десятый был потрясен. Девятый мертв? Как это могло случиться? Конечно, он не мог никаким образом это узнать, но если бы пришлось догадываться, то он скорее мог подумать, что это Девятый бросился на кого-то из своих спутников и, возможно, стал ответственным за по крайней мере одну из заявленных смертей. Он был наиболее неуравновешенным из них всех и тем, кого Десятый боялся больше всего. Тем, нахождение кого рядом с оружием наиболее всего тревожило Десятого. Он знал, что две оставшиеся неизвестными смерти могли быть кем угодно… но почему-то он никогда не думал, что это будет Девятый. Он считал Девятого одной из крупнейших угроз группы… Если не опасным, то обладающим потенциалом им стать. Девятый, казалось, был из тех, кто не сдавался без боя. Но, по словам Первой, он был мертв. И снова взгляд Десятого упал на пятно на ее рубашке. То пятно, которое казалось кровью. У кого был нож? Все еще у Шестого? Или же его забрала Первая? Воспользовалась ли она им? И почему они расстались с Шестым? Казалось, эти двое были близки… между ними возникла связь почти с самого начала. Сильная и прочная. Они, казалось, до последнего будут держаться вместе. И хотя он полагал, что они могли разделиться по случайности, как пришлось сделать ему и Пятой, он не мог не удивиться, почему Первая не казалась слишком расстроенной этим. Что же произошло с ней за последние четыре дня? С ними всеми? Десятый знал, что никто из них не был в точности тем же, кем был, когда они очнулись или когда разделились на второй день. Все они накопили воспоминания, сформировали привязанности и пережили то, что помогло сформироваться их личностям. Он знал, что был другим, как и Пятая. И Первая, казалось, тоже. Но что случилось с Девятым и Шестым? Пятая, казалось, тоже была ошеломлена. После произнесенных Первой слов в пещере повисла пауза. Единственными звуками, пронизывающими тишину, были звук воды да слабые попытки Четвертой дышать. — Что произошло? — спросила наконец Пятая, гораздо более мягким голосом, чем раньше. — Расскажешь нам? — Ты был прав, — Первая внезапно взглянула Десятому в глаза, и он был слегка захвачен врасплох прямотой ее взгляда. — Насчет ножа. Это было опасно. Я думала… но мы не должны были его вообще с собой брать. — У кого он сейчас? — спросил Десятый серьезно. Он слегка подвинулся, чтобы быть лучшей защитой для Четвертой и Пятой. Потому что если нож был у Первой… — Был у Шестого, — быстро сказала она. Когда Десятый продолжил пристально смотреть на нее, она сухо рассмеялась и вывернула карманы наизнанку, показывая, что они были пусты, за исключением коммуникатора. — Видишь? Я не собираюсь тебя зарезать, как только ты отвернешься, ничего подобного. — А это… — Пятая запнулась, прикусив губу и бросив взгляд на Четвертую, скорее всего для того, чтобы не встречаться глазами с Первой. Как и Десятый, она чувствовала себя намного менее уверенно в беседе с кем-то другим, чем те, к кому она привыкла. — Это то, что случилось с Девятым? Первая опять склонилась над водой, пытаясь хоть немного оттереть лицо от грязи. Четвертая слегка пошевелилась и простонала, но, похоже, не очнулась, и Десятый снова обратил внимание на Первую. Пятая, все еще не отпуская Четвертую, осторожно протянула свободную руку и коснулась его. Не ради поддержки, но словно просто для того, чтобы подтвердить, что они двое по-прежнему команда. Он отреагировал подобным же образом, и они стали ждать, пока Первая не заговорит снова. — В течение какого-то времени все было в порядке, — наконец сказала Первая, по-прежнему не глядя на них. — Мы хорошо ладили и добились успехов. Как-то раз мы оказались в болоте… — В болоте? — Десятый моргнул в изумлении. Он столкнулся здесь со многим, но это… — Ну, его подземной разновидностью, — она небрежно пожала плечами, откинув волосы через плечо таким образом, что это казалось преднамеренным. — Вот откуда это взялось, — она показала на свои перепачканные штаны. — Но нам удалось найти питьевую воду, так что, в конце концов, думаю, это того стоило. И Шестой и я… — ее тон слегка изменился, — ну, между нами было согласие. Пятая переглянулась с Десятым, и он подумал, не пришла ли ей тоже в голову мысль о том, насколько сблизились Шестой и Первая даже за то короткое время, пока они все были вместе. И о том еще, заметила ли она, что Первая употребила эти слова в прошедшем времени. — Он поддерживал нас, — добавила Первая. — Помогал нам не терять цель и быть вместе. Он по-прежнему оставался лидером, даже после того, как вы ушли. И у него это хорошо получалось. — Таким он был, — согласился Десятый. Несмотря на то, что они расстались из-за разницы во мнениях, и на то, что сам Десятый сильно вырос за это время, он по-прежнему помнил и уважал лидерство Шестого. То, как тот взял на себя руководство группой, пытаясь сделать лучше для всех, держать их вместе, как сказала Первая. — Но Девятый… Ну, он всегда был самым… несдержанным… из всех. Вы двое не доверяли ему, это было очевидно. — Пятая сильнее сжала его руку, но ничего не сказала. Первая вздохнула, подтянув одно колено к груди и вытянув другую ногу перед собой. — Но он прислушивался к Шестому и даже как-то раз спас наши жизни, поэтому мы оставались вместе. Мы нуждались друг в друге, и никто не хотел быть сам по себе. — Конечно, нет, — согласился Десятый, думая о том, как сам испугался перспективы потерять Пятую. Даже несмотря на то, что он стал ценить ее как человека, личность, а не просто кого-то, заполнявшего пустое пространство рядом, он до сих пор думал, что в одиночку проделать это было бы ужасно. Неудивительно, что Первая шла по их следу, когда обнаружила его. (Как она обнаружила его? Но он не спросил. Еще нет.) — Но у Девятого было собственное мнение, и он постоянно размышлял. И даже несмотря на то, что он все высказывал, мы знали, что было то, чего он не говорил. И со временем он все меньше поддавался нашим убеждениям. — Она закатила глаза, но Десятый заметил внезапный страх в ее позе и выпрямился в ожидании того, что, как он знал, последует. — Потом было это сообщение. На третий день. — ОДИН ИЗ ВАС ОСУЖДЕН ЗА УБИЙСТВО, — автоматически произнес Десятый. Эти слова навсегда отпечатались в его разуме, и он почувствовал внезапное покалывание там, где, как он знал, были недавно обнаруженные шрамы. Но он засунул руку в карман и крепко сжал кристалл, который дала ему Пятая, заставив себя отогнать мысли, не оставлявшие его полностью в покое. — Да, — кивнула Первая, глядя ему в глаза с внезапной проницательностью. — И Девятый… это все произошло так быстро, но когда он увидел сообщение, словно что-то щелкнуло, и он набросился на нас. Ее голос был все еще относительно бесстрастным, но теперь Десятый подумал, не заставляла ли она себя просто сдерживать эмоции, потому что это было единственным способом, каким она могла об этом рассказать. И он чувствовал себя виноватым за то, что заставил ее все это говорить. Но в то же время ему было необходимо знать. Необходимо заполнить хотя бы одну из бесчисленных дыр. — Он обвинил нас, сказав, что не может нам доверять. И он захотел взять нож. Он сказал, что Шестой не должен все время носить его с собой, особенно, если он убийца. Шестой отказался отдать ему нож. Поэтому Девятый попытался отобрать его… силой. Это было именно тем, что, как Десятый боялся, могло случиться, если бы они взяли с собой нож. И, несмотря на растущий по мере рассказа ужас того, что случилось с другими, он не мог не почувствовать легкое облегчение от того, что поступил тогда правильно. Не было ничего хорошего в том, чтобы иметь оружие. Не в таком шатком положении, в каком находились они. — Они с Шестым стали драться, и… — ее голос впервые дрогнул, и Десятый увидел, как боль и страх промелькнули в ее глазах. Он выпустил руку Пятой и подвинулся ближе к Первой, все еще держась на расстоянии, но тем не менее будучи готовым поддержать ее при необходимости. — Я не знаю, как это случилось, все произошло так быстро. Но я пыталась оторвать его от Шестого, и… и следующее, что я помню — это что он… он прижал меня к земле. Ее голос снова задрожал, но в нем слышался и гнев. — И… — она оттянула горловину своей рубашку одной рукой, а другой приподняла волосы, полностью обнажив шею. И в первый раз Десятый заметил синяки. На ее пятнистой коже было трудно что-то разглядеть, но теперь, когда он знал, что искал, он увидел, что ее шея была вся в кровоподтеках. Пятая ахнула, и Десятый почувствовал себя плохо, поняв, что… точнее, кто… был этому причиной. — Он не отпускал меня… и я не могла дышать… Я не могла сбросить его с себя… и Шестой пытался… но Девятый ударил его ногой и продолжил держать… — она вздрогнула, одной рукой дотрагиваясь до шеи, словно все еще могла ощущать там руки Девятого. Десятый вспомнил, как Пятая чуть не задохнулась насмерть, вспомнил, какой посиневшей и неподвижной она была, и когда он взглянул на ее лицо, то понял, что она подумала о том же. И он почувствовал волну гнева по отношению к Девятому. Наряду с невыразимым облегчением, что они ушли и увели Пятую и Вторую прежде, чем он сорвался. — Он бы меня убил, — мрачно сказала Первая. — Убил бы нас, если бы мог. Это было словно… словно он даже не думал… словно то сообщение было последним, что подорвало его доверие, ослепило гневом… Я не знаю точно, да и не хочу знать. Суть в том, что он бы меня убил. Десятый был уверен, что знал, что последует дальше. — Это была самооборона, — сказала Первая. — Мы оба это знали, Шестой и я. Это было выбором, или Девятый, или я… и Шестой выбрал меня. — Шестой убил Девятого, — тихо произнес Десятый, и глаза Первой вспыхнули. — Чтобы спасти меня! — резко произнесла она, наклонившись вперед, чтобы подчеркнуть свою точку зрения. — Чтобы спасти нас. Он бы убил нас и не остановился бы на этом. — Я тебе верю, — сказал Десятый с абсолютной искренностью. Он не знал точно, что думает о действиях Шестого… но он верил Первой. — Он вытащил нож, — та снова закрыла глаза, сжимая кулаки. — И просто… нанес удар. И Девятый отпустил меня. Сразу же. — Выходит… это кровь Девятого? — тихо спросила Пятая, показывая на рубашку. Первая взглянула вниз на пятно. Она долго молчала, но наконец сделала глубокий вдох. — Как только он отпустил… мы пытались его спасти. Он плакал, извинялся, говорил, что не это имел в виду. Я не знаю, говорил он правду или нет. Но, в любом случае, было слишком поздно. Шестой держал его, когда он умер. Мысль о том, через что должна была пройти Первая, была ужасной, и Десятый почувствовал гораздо больше симпатии к ней, чем мог бы подумать. Но ее рассказ еще не закончился. — Это была самооборона, — горячо повторила Первая. — Но после этого… что-то изменилось в Шестом. Словно… словно внутри него что-то сломалось. Словно убийство Девятого что-то убило в нем самом. Не сразу, но со временем я стала это замечать. В его глазах. Он начал говорить о том, чтобы защитить меня, о том, что нужно сделать все возможное, чтобы выбраться отсюда. Чтобы получить наши воспоминания обратно. Это было именно тем, что я хотела услышать… но он… он действительно имел в виду «все возможное». Все равно, через кого бы ему ни пришлось переступить. И он только становился все более и более одержимым. Сообщение сделало именно то, чего хотели добиться тюремщики. Оно раздробило группу, разрушило доверие. Столкнуло Шестого с края, на котором оно находилось уже довольно долгое время. Последний удар. — Сначала мне было все равно. Он был… — она снова отвела взгляд. — Я ему доверяла. Мы с ним… ну, я хотела только его. И он по-прежнему был во главе. Он, казалось, знал лучше. Но все становилось только хуже. Он стал более непредсказуемым, более потерянным. Было похоже, что… после того, как он убил Девятого, ему больше нечего было терять, некуда дальше падать. Он понял, на что был способен, и ему было все равно. Если при этом он получал то, чего хотел. — Ох, Первая, — прошептала Пятая. Ее глаза расширились в сострадании. Она не покинула сторону Четвертой, не выпустила руку их умирающего друга, но наклонилась вперед, чтобы лучше видеть Первую, когда та дошла до самой болезненной части того, что ей пришлось испытать. — Я пыталась, — добавила Первая. — Я пыталась помочь ему, насколько могла. Но потом… — она замолчала, прижав колени к груди и отводя глаза. Казалось, она пыталась сдержать слезы, и Десятый наконец придвинулся достаточно близко, чтобы положить руку на ее плечо, утешая. Она дернулась от прикосновения, но затем повернулась и взглянула на него. — Потом… — она снова умолкла. — Что случилось? — спросил он так осторожно, как только мог. — Все в порядке, никто здесь не причинит тебе вреда. Ее взгляд, казалось, снова ожил, и она резко выпрямилась. — Не смотри на меня свысока! — резко сказала она. — Я этого не делаю! — ответил Десятый, немного отодвигаясь. В ту же секунду, казалось, гнев оставил ее, и она снова стала выглядеть уставшей и одинокой. — Затем… он напал на меня, — наконец сказала она. — Вот так просто. — Прости. И он действительно так себя чувствовал. Он доверял Восьмому, Второй и, больше всего, Пятой, и это доверие пока еще ни разу не было нарушено. И он искренне полагал, что никто из тех, кому он доверял, не нападет на него. Но чтобы это доверие нарушили не единожды, но дважды… быть преданным двумя людьми, которым выбрал верить в ситуации, где было почти невозможно доверять кому-то… и особенно быть преданным кем-то настолько близким, как Первая была близка к Шестому… он не мог себе этого представить. И он обнаружил, что смотрит на Пятую. С такой благодарностью за нее и ту абсолютную уверенность, с которой он доверял ей. — И я не могла с ним оставаться, так что я ушла, — Первая стиснула зубы. — Оставила его и пошла своей дорогой. — Когда? — спросила Пятая. — Два дня назад, — Первая пожал плечами, словно ей было все равно, хотя ее глаза говорили иное. — Приблизительно. Я знаю, что это произошло к концу четвертого дня. Значит, это о смерти Девятого сообщили утром четвертого дня. Что же касалось смертей, о которых сообщили утром пятого дня… одной из них стал Седьмой. А другой… он сглотнул, осознав, что осталось три возможных варианта. Два из которых заставляли его чувствовать себя плохо при одной мысли об этом. Он не хотел, чтобы Шестой погиб… но он очень, очень, очень сильно не хотел, чтобы это оказались Вторая или Восьмой. И теперь, услышав о возросшей непредсказуемости Шестого и зная, что он мог оказаться там с ножом, Десятый заволновался. Он всегда думал, что беспокоиться нужно о Девятом… но его, по-видимому, уже не было в живых. Теперь Шестой был тем, кто мог причинить больше всего проблем. И это испугало его сильнее, чем он хотел признать. — Ты решилась пойти одна? — спросил он, впечатленный ее мужеством. Он бы никогда не смог сделать это в одиночку… она же смогла продержаться почти два дня. — Не то чтобы у меня был выбор. Но когда я увидела отметку в туннеле, я поняла, что кто-то ее там оставил. И я решила… Я знала, что это не был Шестой, и так как у меня не было другого плана, куда идти, я решила пойти по этому следу и посмотреть, не догоню ли кого-нибудь. Как я уже говорила, когда я увидела Седьмого, то подумала, что шла по следам его и Четвертой, но потом я увидела кровь, а тела не было… и затем я услышала шум воды и больше меня ничего не волновало. Но когда я пошла на этот звук… — она пожала плечами и жестом показала на всю пещеру. — Вы были здесь. — Мы здесь, — повторил Десятый. Четвертая зашипела и со скрежещущим звуком втянула воздух, разрушив тишину. Она была в агонии, и Десятый сразу же вернулся к ней. — Все хорошо, — прошептала Пятая, хотя Четвертая, казалось, не была в полном сознании. — Все в порядке. Мы тебя не оставим. — Ни за что, — подтвердил Десятый. — Правда? — спросила Первая с легким удивлением. — Да, правда, — сказала Пятая с легким раздражением, хоть она и попыталась немного его умерить с учетом того, что пережила Первая. — Ей осталось недолго, и никто не должен в такой момент быть один. Вы не оставили Девятого, даже после того, что он сделал. — Но у нас осталось меньше двух дней… — Это не обсуждается, — твердо сказал Десятый, взяв Четвертую за другую руку. — Мы обещали, и мы сдержим слово. Ты можешь идти, если не согласна с этим, но если хочешь остаться с нами, то мы будем с ней до конца. Пятая молча кивнула, и ее глаза светились благодарностью, когда она снова положила голову Четвертой себе на колени. Первая больше ничего не сказала — ультиматум Десятого заставил ее замолчать. Но когда он взглянул на нее, то увидел, как пристально она на него смотрела, словно никогда не видела его раньше. И в ее взгляде было что-то, что можно было принять за восхищение.