Победитель получит все

Гет
Перевод
R
В процессе
220
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
планируется Макси, написано 269 страниц, 38 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
220 Нравится 128 Отзывы 87 В сборник Скачать

Глава 6. Падение

Настройки текста
Примечания:
Мир словно выпал у него из-под ног. Земля обрушилась за считанные секунды, и он не мог даже начать восстанавливать равновесие или найти точку опоры. У него не было времени даже на то, чтобы закричать, когда он понял, что падает. Десятый мог думать только о том, что был на волосок от гибели. Кто-то схватил его, и он почувствовал, как все тело дернулось и падение прекратилось в последнюю секунду, и его вытащили обратно на твердую почву. Десятый чуть не разрыдался от облегчения, когда вместе со своим спасителем рухнул на землю, не будучи способным отпустить того, кто только что спас ему жизнь. И только тогда, когда он снова смог ясно видеть, он осознал, что это была Пятая. Но не было времени даже начать благодарить ее за то, что она только что сделала, потому что хотя земля, на которой они стояли, и была тверда в данный момент, моментально стало ясно, что пол рушился не только здесь. Это происходило повсюду, и стояла полная неразбериха, пока остальные пытались избежать внезапно возникающих трещин и пропастей под ногами. — Вставай, — выдохнул он, поднимая Пятую на ноги и увлекая прочь от расселины, чуть не стоившей ему жизни, и теперь угрожавшей ей тоже. — Бежим! Он слышал крики и видел, как другие пытались выбраться с разверзающейся почвы, но не мог сосредоточиться на чем-то еще, кроме того, что происходило с ним прямо сейчас. Еще одна трещина возникла с резким гулом, и они с Пятой перепрыгнули через нее прежде, чем та расширилась и отрезала им путь. Пятая сжала его руку так крепко, что это причиняло боль, но он знал, что держался за нее так же сильно, задавшись целью не потерять ее, даже если он не мог помочь никому больше в данный момент. Он был напуган, но не настолько сильно, как мог бы ожидать. На страх не было времени. — Вон там, — закричала Пятая, и оба они увидели, что немного дальше по туннелю трещины заканчивались. Шестой, Первая и Восьмой уже смогли вскарабкаться на твердую почву и теперь кричали, подбадривая остальных. Не было времени ни на раздумья, ни на выработку плана, да он и не знал, что бы сделал, даже если бы была возможность планировать. Все, что они могли, — это бежать, обойдя еще одну щель словно отрепетированным движением. Шум был почти оглушающим, из-за него сложно было думать, и крики только мешали. Десятый, в его нынешнем положении, с трудом мог видеть или дышать, а Пятая едва сохраняла равновесие, когда вибрации от все расширяющихся трещин заставляли землю дрожать. Последняя трещина отделяла их от того, что выглядело как твердая почва, и она была огромной. Он не мог различить дна трещины — казалось, она была бесконечной. Пятая взглянула на него в панике. — ПРЫГАЙТЕ! — заорали Восьмой и Шестой. И, из последних сил, они так и сделали. Десятый больно ударился о землю и ощутил, как его ноги дрогнули. Он почувствовал, как Пятая частично упала на него, еще сильнее вминая в землю. Но почва под ними была твердой и надежной, и Восьмой оттащил их подальше от пропасти. Десятый не мог осознать того, что произошло, не мог даже думать. И только тогда он понял, что все еще цепляется за Пятую, как и она за него. Они уставились друг на друга в полном шоке и неверии. Пятая выглядела так, словно была готова заплакать в истерике. Он чувствовал себя не лучше. — Я не думаю, что ты мне до сих пор обязана, — выдавил он, и ее глаза расширились еще больше, словно она пыталась осознать, что только что произошло. Рядом с ними с криком ужаса и боли приземлилась Четвертая, но Десятый едва заметил это, глядя на Пятую. — Спасибо. — СЕДЬМОЙ! ВТОРАЯ! — Четвертая отчаянно закричала, и Десятый поднял голову, теперь уже полностью осознавая, что кошмар, окружавший их, продолжался. Вторая, Третья, Седьмой и Девятый еще не достигли твердой почвы, хотя, когда он взглянул туда, Девятый уже прыгнул на безопасное место и откатился к остальным. Трое оставшихся все еще пытались проложить путь среди хаоса, окружавшего их. Они были не так далеко от остальных, но предательский ландшафт делал даже короткое расстояние почти непреодолимым. И с каждым мгновением все более опасным. — Ну же! — кричал Шестой. — БЕГИТЕ! Десятый вскочил на ноги, увидев, как Вторая почти споткнулась, когда земля разошлась под ней, но Седьмой рванул ее за руку и толкнул вперед. Пятая вскрикнула в ужасе и тоже вскочила, судорожно вцепившись в руку Десятого. Последний разлом был самым широким, но Вторая перепрыгнула это расстояние с удивительной легкостью, и Девятый подхватил ее при приземлении. Седьмой обернулся через плечо и посмотрел на Третью, которая на шаг отставала от него. — ПРЫГАЙ! — крикнула она, огибая трещину, и остальные вторили ей, отчаянно желая помочь, но будучи не в состоянии покинуть твердую почву. Седьмой прыгнул через пропасть и чуть было не упал вниз. Его трясло, но в целом он не пострадал, и все обратили свои взгляды к Третьей, добежавшей до края. Она прыгнула. И промахнулась. Ей почти удался прыжок. Первая бросилась вперед, когда пальцы Третьей скользнули по краю пропасти в отчаянной попытке уцепиться за него. Но земля подалась, словно совсем не была твердой, и Первая не смогла дотянуться вовремя, даже несмотря на то, что остальные бросились на помощь. И вот так, с ужасным криком, который, казалось, длился вечно, Третья исчезла. А потом наступила отвратительная тишина. Первая тоже закричала, и Шестой подхватил ее, чтобы она случайно не упала через край вслед за Третьей. Пятая вскрикнула в ужасе, ее рука выскользнула из руки Десятого, и она в шоке прикрыла рот ладонью. Еще кто-то закричал. И затем все затихло. Никто не двигался. Казалось, все потеряли способность шевелиться, как и совершать любые сознательные действия. Все застыли в немом неверии. Десятый не мог ни думать, ни дышать. Его словно парализовало, и разум стал более пустым, чем был с момента пробуждения. Этого не могло быть… он не мог быть свидетелем тому, что, как он думал, случилось. Это было немыслимо. Третья не могла… его разум отказывался даже признать это слово. — Возможно… — дрожащим голосом нарушила тишину Четвертая, — возможно, она выжила. Может быть, это просто ведет… куда-нибудь еще. Куда-нибудь… подальше от нас… Она огляделась вокруг широко раскрытыми глазами, полными отчаяния, но никто не мог согласиться с ней. Десятый подумал об этом ужасном крике, слабеющем с расстоянием… и затем внезапно оборвавшемся. — Ее больше нет, — прошептал Седьмой, положив перепончатую руку на плечо Четвертой. Та повернулась и зарылась лицом в его рубашку, а Первая всхлипнула в объятиях Шестого. Вторая тоже плакала, прильнув к Пятой. Десятый знал правду. Его разум просто отказывался принять или осмыслить ее. Сама идея… идея смерти была настолько чужой, настолько за пределами всего, что он когда-либо испытывал. Он понимал, что они были в опасности с того момента, как очнулись здесь… даже признавал, что их тюремщики уже однажды чуть их не убили. Но столкнуться со смертью по-настоящему… это было за пределами понимания. Безвозвратный конец… навсегда. Он никогда ничего подобного не видел и не знал, как реагировать или что думать. Он почувствовал себя странно отстраненным от ситуации в этот момент — кошмар последних минут, когда их жизнь висела на волоске, вылился в абсолютный, невообразимый ужас. Третья была мертва. Их было теперь только девять. Девятый издал рык ярости, который испугал Десятого даже больше, чем сами трещины, и поднял голову вверх, изрыгая проклятия их невидимым тюремщикам. Озвучивая то, с чем каждый из них мог согласиться, даже если эмоции остальных еще не вполне нашли выход. Десятый все еще чувствовал оцепенение, хотя и начал испытывать закипающий гнев на всю бессмысленность этой потери. — ТЕПЕРЬ ВЫ ДОВОЛЬНЫ? — проорал Девятый. — ТЕПЕРЬ, КОГДА ВЫ УБИЛИ ОДНОГО ИЗ НАС?! ВАМ БЫЛО МАЛО ТОГО, ЧТО ВЫ ЗАБРАЛИ НАШУ ПАМЯТЬ, ТЕПЕРЬ ВАМ НУЖНЫ НАШИ ЖИЗНИ?! Восьмой пододвинулся к Десятому и взглянул на него. Десятый увидел в его глазах слезы, а также что-то вроде неприкрытого ужаса от всей этой ситуации, но лицо Восьмого выражало решимость. — Нам нужно продолжать идти, — тихо сказал он. — Мы не можем оставаться здесь. Десятый сглотнул комок в горле. Он понимал, что Восьмой был прав. Хотя почва и была сейчас устойчивой, они не могли знать, как долго она такой останется. К тому же по опустошенным взглядам остальных было видно, что последнее, что им было нужно, — это оставаться у пропасти, забравшей жизнь Третьей. Но его страшила идея дальнейшего блуждания по лабиринту, который наверняка был полон опасностей для них всех. Он не мог не бросить взгляд на Шестого, все еще полагаясь на него как на лидера группы, но тот был занят попытками утешить Первую, которая выглядела искренне расстроенной смертью Третьей, как, возможно, и собственной неспособностью спасти ее. Десятый не думал, что было возможно поймать ее вовремя, — даже если бы Первая ухватила Третью за руки, ее могло тоже затянуть в пропасть, вместо того чтобы вытащить Третью. Но он не знал, как сказать это таким образом, чтобы Первая поняла, и, более того, не мог заставить себя вмешаться. — Но куда мы пойдем? — с отчаянием спросил Десятый, чувствуя себя потерянным. — Куда угодно, — Восьмой сжал кулаки, но решительно посмотрел вперед. — Все равно куда. Я думаю, мы должны двигаться. — Я согласна, — вставила Пятая, переводя взгляд с Восьмого на Десятого. Десятый кивнул в молчаливом согласии. У него не было ни малейшего представления о том, как даже начать что-то делать и можно ли было справиться с тем, чему он стал свидетелем, но он осознал правильность решения уйти от этого места. Это заняло какое-то время, но в конце концов они снова продолжили путь по туннелю. Если он и думал прежде, что атмосфера была напряженной и устрашающей, то сейчас это было правдой в три раза сильнее. Каждый их шаг был омрачен тем, что только что произошло, как и пониманием того, что за ближайшим углом их может ждать еще одна смертельная ловушка. В течение длительного времени все молчали. Восьмой шел впереди, пока Шестой не вернулся обратно во главу группы и снова не занял ведущую позицию. Первая и Вторая перестали плакать, хотя Десятый и слышал время от времени шмыганье носом, когда кто-то пытался справиться с эмоциями. Четвертая и Седьмой крепко держались за руки, словно пытаясь обрести спокойствие друг в друге. Вторая снова не отходила ни на шаг от Пятой, прижимаясь к ней так сильно, что едва не заставила ту оступиться. Что касалось Десятого, то он не позволял себе слишком много об этом думать прямо сейчас. Он не понимал своих мыслей или чувств и был неспособен полностью охватить последствия смерти Третьей. Он не мог проанализировать это сейчас — не когда все было так неопределенно. Поэтому он не позволял себе об этом думать, загнав мысли и воспоминания в дальний угол разума, переведя фокус настолько, насколько мог, на то, чтобы отдавать себе полный отчет в том, где они находились. Туннель привел их в небольшую пещеру с несколькими выходами, но никто не был в состоянии голосовать. Шестой просто с молчаливым вопросом указал рукой в сторону ближайшего, и большинство согласно кивнуло. Десятый обнаружил, что его тело напряглось, когда они вошли в новый туннель. Он не мог отделаться от уверенности в том, что это место в любой момент может стать опасным. Там у них не было ни предупреждения, ни времени на то, чтобы подготовиться, или убежать, или сделать что-нибудь еще. Что если это случится опять? За те часы, что они были здесь, этот лабиринт дважды показал смертоносные возможности. И Десятый понимал, что было бы глупо предполагать, что этого больше не случится. Он не мог не оглядываться на восьмерых людей, окружавших его. И не мог не бояться того, что могло произойти в следующий раз, когда они попадут в какую-нибудь ловушку. И кого еще они могут потерять. Мысль о смерти любого из них была непостижимой, но, с другой стороны, такой же была и мысль о потере Третьей. Они все были уязвимы. Он сам был близок к тому, чтобы разделить участь Третьей. Десятый оглянулся, чтобы взглянуть на Пятую, не зная, что ей сказать и как поблагодарить. Он тоже чуть не погиб. Хотя он это знал, хотя он уже давно признал, что ситуация была опасной, все равно по телу пробежали мурашки при этой мысли. — Что… — тишину пронзил слабый голос, и Десятый слегка удивился, увидев, что это была Вторая. — Что мы будем делать? — Продолжать идти, — бросил через плечо Шестой. — И беречь друг друга, — добавил Восьмой. — Нет, — продолжила Вторая мягко, но настойчиво. — Я имею в виду… что если у нее была семья? Десятый чуть не споткнулся от удивления, когда до него дошел смысл ее слов, и, судя по реакции большинства, они об этом тоже не подумали. Повисла пауза. — У нее… должна быть, — тихо сказал Седьмой. — Если не семья, то определенно кто-то, кто ее знал. И не только у Третьей, внезапно осознал Десятый. У них всех должны быть семьи. Родители, братья и сестры, супруги, дети, друзья… целые жизни, насколько им было известно. Ему это даже не пришло в голову… он не подумал о возможности того, что кто-то мог искать его, или скучать по нему… И снова осознание глубины того, чего тюремщики лишили их, преступления, совершенного против них всех, затопило его. Вместе с приступом гнева, от которого сжались кулаки. — Что мы будем делать? — тихо повторила свой вопрос Вторая, и теперь они поняли, что она имела в виду. Ей ответила Первая, и ее голос прозвучал необычно тихо в сравнении с ее привычным тоном. — Мы их найдем. Когда мы доберемся до этого выхода, мы выберемся отсюда и найдем их. — И хотя все понимали, что будущее было настолько не определено, что это казалось невозможным, они кивнули, словно принимая этот факт. — Чего бы это ни стоило, — согласился Шестой. — Мы их найдем, — повторила Первая. Она не сказала, как собиралась это осуществить, но никого это не заботило. — И мы позаботимся о том, чтобы они знали, что она погибла как герой. Она не погибла как герой. Она умерла бессмысленной смертью, потому что пропасть была слишком широка для того, чтобы ее перепрыгнуть. В этом не было ни цели, ни геройства. Неожиданно, неминуемо и безо всякой необходимости. Но если им удастся найти семью Третьей (сама мысль была настолько чужой, настолько далекой в будущем, которого, как он был почти уверен, не будет, в мире на поверхности, которого он никогда не видел, не знал, и о существовании которого у него даже не было доказательств, так что он не мог себе представить, как они это сделают), как они смогут им это сказать? Он даже не разговаривал с Третьей, и все равно бессмысленность ее смерти терзала его. Насколько же хуже это было для того, кто знал и любил ее? — Как герой, — тихо повторил Десятый. Он прикрыл глаза от головной боли, которая опять проснулась, вместе с болью от недавнего удара о землю. Он бы не хотел никому лгать, даже ради ложного утешения. У него не было ничего, на чем можно было строить моральные принципы, но он полагался на инстинкты, которые говорили, что ложь была чем-то неправильным. Что искажение ситуации ни для кого ее не облегчало. Ложные надежды казались ему жестокими, и он хотел слышать правду от остальных. Так почему же он должен отказать им в том же? Но, размышляя о Третьей и о семье, которую не мог представить (семья — понятие, определение которого он знал, но которое не несло с собой никаких сентиментальных привязок или боли потери или даже малейшего следа чего-нибудь), о практически сокрушающей неизвестности этой ситуации и о том, сколько боли они уже пережили, и сколько еще им предстоит, — он подумал, что, возможно, бывает время и для лжи. — Как герой.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.