Под гнетом монстра.

Мир – это место, где живешь и сражаешься в одиночку. Ли Гон.

      Мария четвертый день ходила в трауре. Потеря Галины была последней каплей в чаше терпения девушки.       Представьте пропасть, которая не имеет дна. Вот так, смотрите вниз и понимаете, что там нет ничего, просто пустота. И вы помните, что перед этой пропастью вы стояли вместе с теми людьми, которых вы любили, верили. А сейчас перед этой пучиной отчаяния стоите только вы. Именно в таком положении оказалась Маша. Сидя в своей комнате, она, подобрав ноги под себя, собирала в своей голове обрывки минувших лет.       Впервые девушка перенесла потерю близкого человека в пять лет. Ее дядя был убит в подсобке своей лавки. Пальцы его рук были отрезаны, вены вскрыты. Все помещение утопало в крови. Тетушка, подавленная горем, приехала в поместье брата. Тогда это была совсем молодая женщина, которая всегда улыбалась и любила играть с девочкой.       Следующая потеря была более сильным ударом по психике ребенка. Машеньке было тогда восемь лет, когда умерли ее бабушка с дедушкой. В их дом пробрались крепостные крестьяне и убили стариков. Тело бабушки не было найдено, а дедушка был поднят на вилы. Маша до сих пор помнит океан крови, что заливал пол в гостиной. Марго была рядом с девочкой, но закрывать ей глаза не стала.       Дальше в списке был друг Марии. Мальчик Алексей был родом из крестьянской семьи. Маша играла с ним в детстве, а повзрослев, вовсе влюбилась. Правда их любовь была не долгой. Зимой 1809 года Алексея нашли возле заброшенного колодца. Его шея была перемотана старой тряпкой. Но когда мальчика подняли, его голова полетела на землю. Алексей был мертв. Маша замкнулась в себе.       Четвертая смерть ужаснула весь высший свет. Семью Морозовых обходили стороной. В поместье было пусто. Все обитатели собрались у сарая. Тогда еще живая Галина стояла на коленях и громко взвывала Господу. На глазах у людей были слезы. Зрелище было просто ужасным. Морозова Екатерина Петровна лежала без глаз. Открытый рот ее был напичкан сеном, живот вспорот и также набит сухой травой. Рядом стояло ведро с внутренними органами, плавающими в крови. Тимофей Саввич стоял на коленях, держа жену, и, склонив голову, рыдал. Маша была как в забвении, но, еще раз взглянув на тело матери, издала пронзительный крик. По детским щекам ее катились крупные слезы. У девочки была истерика, ее сломали, как куклу, в одиннадцать лет...       Не менее странно ушла из жизни и Галина - последний родной человек который оставался у Марии. Сил терпеть дальше просто не было. Девушка встала и подошла к комоду. Достав из него белую тонкую простынь, Мария намочила ткань. Морозова повесила мокрую простынь на зеркало. Взяв в руки туфельку с широким каблучком, молодая княжна метнула его в сторону зеркала. Стекло жалобно звякнуло и посыпалось из-под ткани. Мария подошла к осколкам, наступая на них, и выбрала самый большой. Стопы кровоточили. Она взяла стекло в руки.       На улице глубокая ночь. Комнату освещают только три свечи в стареньком подсвечнике. За окном завывает ветер и поднимает пыль. Девушка подошла к окну и посмотрела на небо затянутое тяжелыми тучами. - Ты не спас бабушку и дедушку, - начала девушка, обращаясь к Господу - я простила. Ты не спас Лешу, я простила, - к горлу подошел ком - Ты маму не спас, я усомнилась, что ты есть. Ты Галю забрал, - одинокая слезинка прокатилась по щеке - я теперь вообще в тебя не верю, - голос дрогнул - Понял?! - зло спросила девушка.       Она занесла осколок над головой и резко ударила по себе, чуть ниже ключиц. От резкой боли Мария издала истеричный короткий крик. Осколок выпал из рук.       На звук сбежались дворецкий Степан, который успел разбудить Соджи, так как жил с ним в одной комнате, Старая кухарка Антонина, переводчик Савелий, лекарь Саннан-сан и Марго. Все сбежались к двери комнаты Маши. Преграда не давала зайти в помещение. - Так, Степан, помогите мне. Вышибем дверь. - скомандовал Савелий. Так же он попросил о помощи японцев.       Вынеся преграду, присутствующие замерли в ужасе. Русскоязычные жители поместья перекрестились. Такого ужаса, даже в проклятом поместье, представить себе никто не мог...