Лучшие друзья

Наверное, это была самая лучшая ночь за последнее время. Я лежал на теплой кровати, на чистом постельном белье, в пижаме, и это казалось мне каким-то чудом. Рядом с собой я слышал не раскатистый храп на всю камеру, а тихое сопение моего друга. От этого становилось так приятно, так хорошо, что хотелось просто обнять его и слушать этот тихий звук. Его сопение убаюкало меня, когда я по привычке проснулся посреди ночи (сокамерники часто устраивали по ночам внештатные карточные игры, сопровождавшиеся гоготом). Даже не знаю, что из последних событий радовало меня больше всего: освобождение из тюрьмы, принятие ванны, то, что я увидел своих друзей живыми и здоровыми или сон в этой тёплой кровати. Да, пожалуй, эти события были для меня наравне, и от этого было ещё лучше. Повторно заснул я достаточно быстро и не просыпался до самого утра. Теплые солнечные лучи на простыне, на подушке, на одеяле и руках — это первое, что я увидел, когда проснулся. Было очень тепло, а в голове всё будто разложилось по полочкам, и казалось, что всё наконец пришло в норму. Я потянул носом терпкий запах малинового самогона и довольно улыбнулся, вспоминая, как мы всей дружной компанией пили самогон на даче. Откинув одеяло в сторону, я медленно поднялся с кровати и потянулся. Утро обещало быть хорошим. — Доброе утро, Кику, — когда я вошел на кухню, то услышал голос Маши, а затем и увидел её. Она сидела в длинной ночной рубашке за столом, её волосы были распущены, а сама она улыбалась. Ей было лучше. — Доброе, — сам того не осознавая, я улыбнулся ей в ответ и сел за стол. Завтраком были очень вкусные блинчики с вареньем. Я положил на тарелку парочку и кинул взгляд в Машину сторону — она почти ничего не съела. Максимум одну штучку, и то я не был в этом уверен. Возможно, она поела до моего прихода, но в этом я сомневался. — Вы уже завтракали? — Да… нет еще, — она приложила пальцы к губам. Кажется, мой вопрос смутил её. — У меня нет аппетита. — Ничего. Простите, если расстроил. — Я не расстроена, — но улыбка с её лица всё равно пропала. Дальнейший завтрак прошёл молча. Я допил чай и ушел переодеваться, попутно поглядывая в сторону кухонной двери. Никто оттуда не выходил с тех пор, как я ушёл в зал, и мне казалось, что всё это время я был там лишним. В груди неприятно кольнуло от этого чувства, но я решил второй раз не возвращаться, а пока что побыть в гордом одиночестве. Заправил диван, раскрыл полностью шторы и взял в руки первую попавшуюся с полки книгу. Опять Алиса. Что ж, это было лучше, чем разнородные драмы и дешевые детективы, каких на полках большого книжного шкафа Маши было немало. Русская классика там тоже была, но я опасался брать их, боясь испортить обложку, украшенную золотом и драгоценными камнями. Вряд ли всё это было настоящим, но портить такую красоту мне не хотелось. Я уселся на диване, пролистывая книгу до «Содержания». Я примерно понял, где остановился, и сейчас мог спокойно продолжить чтение. — Кику, я ухожу в магазин, тебе что-нибудь нужно? — минут через десять чтения моё одиночество было прервано Иваном. Он зашёл ко мне в теплой куртке и джинсах. Я оторвался от книги и посмотрел на него. — Мне не нужно ничего, — тихо отозвался я, опуская взгляд обратно на страницы. — Хорошо. Тогда можешь за Машей пока присмотреть? Так, на всякий случай. — Могу, — уже не вслушиваясь в слова Ивана, ответил я. Мысленно я уже был на других планетах и сражался с пришельцами, не обращая внимание на реальность. Я не слышал, как Иван ушёл, как дверь хлопнула, не слышал шебуршения в дверном замке и стихавших на лестнице шагов. Я полностью ушёл от внешнего мира, погрузившись в прекрасный мир книги. Ничего мне не мешало, не отвлекало, и это не настораживало. Казалось, будто дома я совсем один и могу не беспокоиться ни за что на свете, но звон разбитого стекла на кухне заставил меня вернуться в реальность. Я оставил книгу на диване листами вниз и зашёл на кухню, где увидел осколки граненного стакана на полу и Машу, ползавшую по полу с тряпочкой. — Давайте я это сделаю, — я решил предложить свою помощь. Иркутск до сих пор была в пижаме и могла пораниться, а на мне были и тапочки, и одежда. — Я сама! — крикнула она, сгребая осколки поменьше в аккуратную кучку. — Я разбила, я и соберу! Слова Маши уняли мою инициативность на какое-то время, и я просто стоял и смотрел, как мелкие осколки стекла отправляются в мусорный мешок под раковиной. Как тогда… на даче. От одной только мысли о том странном дне меня передернуло, благо никто этого не видел. — Зачем ты стоишь на пороге? — Маша закрыла кухонную тумбу и повернулась ко мне. — Или за стол садись, или иди по своим делам, а мне тоже надо себя в порядок привести. — Я тогда пойду, — я пропустил её в коридор, а сам зашёл на кухню и наклонился к полу. Мало ли что Маша могла упустить? Повторения ситуации, случившейся на даче, я совсем не хотел, но, к своему удивлению, я обнаружил, что на этот раз на полу не осталось ни одного осколка. Облегченно вздохнув, я поднялся с колен и сел за стол. Есть я не собирался, а просто хотел посидеть. Читать уже не хотелось, ничего не хотелось. Мне оставалось просто сидеть, прислушиваясь ко всему, что творится в этой маленькой квартире. Я уловил шум воды из ванной, оттуда же было слышно неясное шебуршение, щелчки, скрип, а потом дверь открылась, и стали слышны шаги. Сначала они были слышны отчетливо, потом затихли, а потом становились все громче и громче. Вскоре на кухню вернулась Маша, одетая в большой пушистый халат и тапочки. Она стала такой милой, что я даже неловко улыбнулся. Надеюсь, она этого не заметила. — Сидишь? — она села рядом со мной. — Как видите, — без особых эмоций ответил я, глядя на неё. — Знаешь, я вот тут подумала… — Маша потянула меня к себе за рукав. — Получается, ты убил Платона из-за того, что он оскорблял меня тогда? — Можно и так сказать, — честно, вопрос меня немного смутил, но я решил ответить честно, не увиливая. — Просто мне кажется, что Вы неспособны предать того, кто вам дорог. Вы не такая. — Ты правда так считаешь? — Маша улыбнулась, а её щёки покраснели. — Спасибо. Мне приятно это слышать. Жаль, что он этого не понимал. — За своё непонимание он был наказан. — Да, так и есть. Ещё какое-то время мы молча сидели на кухню, глядя на входную дверь в конце коридора. Этот короткий разговор с Машей развеял то напряжение, что было между нами после завтрака. Казалось, будто у меня с плеч упал большой камень, лежавший там с тех пор, как я задал тот неудобный вопрос. Наверное, Маша тоже так думала. Вскоре раздался звонок в дверь. «Россия» — понял я, вставая со стула. Нужно было поскорее открыть дверь. Я быстро побежал по коридору и прислонился к холодной деревянной поверхности, двумя пальцами взялся на щеколду, и через секунду послышался характерный щелчок. Раздался скрип двери, и в прихожую зашёл Россия с двумя пакетами. — Я вернулся, — без эмоций сказал Иван, ставя пакеты на пол. — Кику, бери пакеты, неси на кухню. Я сделал, что он сказал, и вскоре мы вновь сидели на кухне, ожидая, пока чайник закипит. В том пакете было и печенье, и вафли, и молоко, и много всякого добра. Маша достала с полки красивый фарфоровый сервиз с ажурными розами и поставила перед нами по чашке и маленькой тарелочке. Иван налил в заварочный чайник кипятка, и вскоре наши стаканы были наполнены ароматным напитком. — Итак, ребята, как вы понимаете, я собрал нас здесь вместе не просто так, — сделав первый глоток, начал Россия. От его слов у меня внутри что-то ёкнуло. В тот момент я не понимал, к чему клонит мой друг, и о чем он нам поведает. — Я хочу поговорить с вами о ситуации с Платоном… — Давайте не будем, — прервала его Маша. — Будем. Нужно, — Иван встал из-за стола и достал из рюкзака, лежавшего всё это время на полу в углу комнаты, папку с бумагами. — Для того, чтобы вытащить вас двоих из этого положения, мне пришлось предпринять ряд действий, среди которых был обман вышестоящих властей, так что лучше будет, если никто из вас никогда никому не расскажет о том, что случилось за последний месяц, — он промолчал, после чего добавил. — Это очень важно. — Хорошо, — только и смог ответить я. Когда он начал свой монолог, я задумывался о чем-то страшном, но сейчас меня будто отпустило. Конечно, вряд ли мне вообще было бы в радость кому-то рассказывать про несколько недель, проведенных в русской тюрьме и про эти ужасы с Платоном. Конечно! — И ты, Маша? — Иван перевел взгляд на девушку. Она уже успела взять из папки Ивана какие-то бумажки и скрупулезно изучала их. — А? Да-да, конечно, — не отрываясь от чтения, ответила она. Мой друг просто вздохнул и закрыл лицо рукой. Он наверняка и сам устал от всего этого не меньше, чем мы. Тогда у меня промелькнула мысль о том, что неплохо было бы ему отдохнуть на горячих источниках, но тут же вспомнил, что от моего дома многие километры, и конечно же, вблизи никаких источников нет. Так что мысль ушла так же скоро, как и появилась. — Маш, ты прочитала? Верни, пожалуйста, — попросил он, забирая бумажки прямо из-под носа девушки. Кажется, она дочитала, потому что никаких возмущений за этим не последовало. Все бумаги были убраны в папку, а папка — в рюкзак, где и остались лежать. После этой дискуссии мы продолжили пить чай. На столе теперь были и баранки, и сладкий мёд, и оставшиеся после завтрака блинчики. Все молчали. Говорить было больше не о чем. Стакан за стаканом мы пили чай, закусывали сладостями, и лишь изредка слышались просьбы: «Подай сахар», «Налей кипяточку», «Передай салфетку», но они не особо нарушали тишину, царившую на кухне. Тихое хлюпанье, мерное тиканье часов, стук дождевых капель об окно (да-да, погода вновь испортилась), скрип приоткрытого окна в зале — все эти звуки, казалось, захватили нас, но через некоторое время я просто встал, поставил чашку в раковину, поблагодарил присутствующих за угощение и вышел. Я больше не мог вынести этого беззвучного шума — он разрушал меня изнутри. Я привык к тому, что мы дружно общаемся за столом, что-то обсуждаем, смеёмся, шутим… я отвык от тишины, я больше не мог нормально на неё реагировать! Поэтому мне пришлось покинуть кухню. Я вернулся в зал, взял пульт и включил телевизор. Это должно было хоть как-то помочь мне отвлечься, перевести свои мысли на что-то другое. Мне бы подошло что угодно, хоть очередной скандал, хоть детская сказка, хоть мыльная опера — я был согласен на всё, лишь бы заглушить пробуждавшихся в моём мозгу внутренних демонов. Да, я потихоньку сходил с ума от тишины. Мне повезло, попал на какой-то ситком про отца-одиночку с кучей дочерей. Смех, легкий юмор и простенькие спецэффекты — как раз то, что мне было нужно. Я лёг на диван и прикрыл глаза, вслушиваясь в голоса героев и фоновую музыку. Перепалки, которые, как мне казалось, перерестали в драки со скандалами, выяснение отношений, а после — сцены из русских школ, о чем я догадался по таким характерным словам, как списывание, дискотека, «всем два» и треску сломанных парт. Я слушал всё это, и вскоре меня отпустило. Внутренние демоны утихли, все волнения потихоньку ушли, да и сам я достаточно скоро успокоился настолько, что просто заснул. Проснулся я, видимо, уже к вечеру. Я обнаружил, что за то время, которые я проспал, кто-то заботливо подоткнул мне плед, положил под голову подушку и повернул на бок. Телевизор был выключен, пульт находился в неизвестном мне месте (собственно, потому что я был повернут лицом к спинке дивана), а свет в зале был потушен. Я лениво сбросил плед на диван и протяжно зевнул, после чего встал на ноги. Сейчас мне было намного лучше, чем когда я вышел из кухни и даже тогда, когда начал слушать сериал. Я и не думал, что простой сон мне так поможет. Улыбнувшись, я встал с дивана, аккуратно сложил плед и положил на него диванную подушку, а сам выдвинулся на кухню, откуда шел аромат жареной картошки. Я потянул носом этот чудесный запах и зашёл в комнату. Иван стоял у плиты, орудуя деревянной лопаткой, а Маша сидела на стуле и читала какой-то журнал. Когда я переступил через порог, она подняла на меня взгляд и сказала: — С добрым утром, соня ты наш! Садись за стол, скоро ужинать будем. Я уселся на стуле напротив Маши, поглядывая в сторону плиты. Масло так и шипело, так и норовило попасть на незащищенные руки моего друга, но каким-то образом ему удавалось противостоять горячим каплям, ведь когда он поставил перед нами тарелки с едой, на его руках не было ни одного волдыря. — Приятного аппетита, — Россия сел на своё место между мной и Машей, и мы начали наш скромный ужин. На этот раз мы не молчали, переговариваясь по поводу планов на завтра, но когда ужин закончился, так ничего и не решили. Но для меня это было не так важно. Главное, что мы не молчали, а говорили, как было во все прошлые вечера, что я провел в этой дружной компании. Сейчас, когда до возвращения домой оставалось всего ничего, я искренне сожалел, что мне придется расстаться с этим местом, с этими людьми, и с этим городом, каким бы он ни был. Многочисленные саммиты никто не отменял, но сам факт того, что когда я вернусь домой, то не смогу видеться с Иваном каждый день, немного огорчал. Мне кажется, за всё то время, что я пробыл здесь, я очень привык к нему. Меня очень тянуло домой: я скучал по Почи, по походам в Акихабару в редкие выходные, по своему саду, даже по ненавистному боссу, но, тем не менее, мне казалось, что возвращение к моей обычной жизни будет для меня тяжелым.