— Я люблю тебя, — пробормотала я. — Думаю, больше чем мне следует. Бекка Фитцпатрик. Крещендо.
Ирка.
Переливающийся портал хлюпнул подобно лопнувшему мыльному пузырю, закрываясь за нашими спинами. Прохладный, уже вечерний ветер налетел на нас четверых, даря сладость дышать полной грудью. Звуки реальности казались непривычно громкими, почти оглушительными. От шелеста травы и листьев на деревьях хотелось зажать уши ладонями и погрузиться в тишину. Где-то вдалеке приглушенно доносилась музыка и гомон людских голосов. Неожиданно ко всему этому добавился еще один звук, особенно резанувший по чуткому слуху. Детский надрывный плач вмиг отрезвил все мысли, окончательно возвращая в реальность и заставляя в тот же миг забыть об Ирие и все, что с ним связано. Этот плач я бы узнала из миллиарда других. Как и Айт. Непонятный страх жижей разлился в воздухе. На натянувшихся вмиг до предела нервах можно было бы играть не хуже, чем на скрипке. Мы с Айтом одновременно переглянулись. Тат, на лице которого отражалась немая тревога, покрепче стиснул хрупкую израненную жрицу, привлекая ее к груди. Айт поудобней перехватил в руке лунный серп. Какие-то метры, которые нам пришлось преодолеть до крыльца собственного дома, казались бесконечно длинными километрами. Я все рвалась вперед, мозг отключился, отдавая бразды правления бешеным эмоциям. Кровь закипала в венах, а человеческое тело в любой момент могло обрасти звериной шерстью… Дверь открылась резко и неожиданно. На пороге стояла растрепанная, бледная как мел Танька. Самым ярким пятном на ее лице в данный момент была кровь, скопившаяся в уголке губ рубиновыми каплями. В глазах, диких и безумных, застыл немой вопль. Отчего-то боясь глядеть на нас, подруга быстро отошла в сторону, пропуская нас вперед. Я слепо рванулась вперед, но Айт до боли стиснул мое запястье, заставляя остаться на месте и наблюдать за всем происходящим у него из-за плеча. По гостиной вышагивал Варган, укачивающий на руках Катю. Лицо дочери было покрыто ярко-алыми пятнами. Такие обычно появлялись после долгого и надрывного плача. Изумрудно-синие глазки обводили опустошенным взглядом стены гостиной. На щечках блестели дорожки слез. — Чшшш, — Варган приложил палец к губам, не отводя пристального взгляда с лица Кати, — она только-только успокоилась. Признаюсь, мне пришлось повозиться, чтобы добиться такого результата. Колени жалко подкосились, но я устояла лишь каким-то чудом. Бессилие стиснуло горло, на мгновения я забыла, как дышать. Помимо Варгана в гостиной обнаружились еще четверо легко вооруженных на первый взгляд драконов. Они вырисовывались посреди комнаты каменными изваяниями, не более. У каждого руки были сложены на рукоятках мечей, они были явно в предвкушении сражения. Я перевела взгляд на их лица. Все четверо были мне знакомы — личная охрана великого Дракона Воздуха. Но вот взгляд опустился ниже. Внутренности скрутило в тугой узел. У ног одного из воинов лежал Богдан. Лицо было опухшее и разбитое, а светлая футболка, насквозь пропитавшаяся кровью походила на те самые подстилки, которые в гипермаркетах обычно подкладывают в лотки со свежим, только что разделанным мясом. — Иди сюда, — Варган поманил пальцем Таньку, и подруге ничего не оставалось кроме как повиноваться. Змей продолжая одной рукой удерживать уже заснувшую Катеньку, другой обманчиво нежным движением отвел несколько светлых прядей с лица дареной. Танька смотрела прямо, взгляд, напрочь лишенный каких-либо эмоций, вызывал нервную дрожь. — Какая забавная человечка, не правда ли? — Варган посмотрел на Айта. — Какие они самоуверенные и гордые, — рука, затянутая в жесткую перчатку, стиснула девичий подбородок, я подалась вперед. Варган, заметив это, впервые обратил внимание на меня. Оттолкнув небрежно Таньку в сторону, он подошел к нам. Двое его воинов в тот же миг зашли нам за спины. — А вот и наша зверушка, — узкие бескровные губы растянулись в похабной улыбке, — прости, дорогая, что сразу тебя не заметил. — Что тебе здесь надо? — Мой голос заметно дрожал. Но не от страха, нет — от едва контролируемой ярости. Брови Варгана поползли вверх, на лице отразилось крайнее недовольство. Он перевел взгляд на Айта: — Как плохо ты дрессируешь свою собачку, — он огорченно цокнул языком. — Ее своенравие, конечно, весьма забавит, но всему существует предел. Воздушный склонил голову набок, наблюдая за реакцией Айта. — Ооо, так хочется ответить, не правда ли? Переломать мне хребет, впиться клыками в глотку, но вот незадача, — Варган откровенно насмехался, — у меня на руках твоя дочурка, — и этот ублюдок запрокинул голову назад, сотрясаясь от приступа смеха. — Хочу этим воспользоваться. Сердце неровно пропустило удар, я впилась резко ослабевшими и заледенелыми пальцами в плечо супруга. — Как думаешь, заставить тебя валяться у меня в ногах и лизать сапоги достаточно унизительно, м? Или, например, приказать добить несчастного друга твоей зверушки? Варган метнулся к скрюченному Богдану и с оттяжкой, с явным садистским удовольствием саданул его по и так перебитому лицу. Танька в тот же миг взвыла раненым зверем, бросилась к парню, но один из воинов схватил ее за волосы и рванул назад, приставляя к шее дареной лезвие меча. — Нет, все не то, — воздушный лихорадочно бегал взглядом по всем присутствующим. Горящий безумием взгляд остановился на мне. Плавно и тягуче подобно хищнику, загнавшему свою добычу в тупик, он подошел ко мне, протянул раскрытую ладонь. — Иди ко мне, не бойся. — Верни мне дочь, — я ступила вперед, смотря прямо в самодовольные глаза напротив. — Верни мне ее. — Я подумаю, — Варган ждал, испытующе глядя на меня сверху вниз. Отчаянный шаг вперед. Улыбка воздушного становится еще более широкой и омерзительной. «Стой на месте» Этот голос словно пригвоздил меня к полу. В буквальном смысле. Я поежилась, боясь смотреть на его обладателя. «У него Катя, я не вправе рисковать жизнью нашей дочери» «Он просто издевается. Стой на месте» Краем глаза все же посмотрела на Айта. Совершенно звериные, утратившие всякий намек на человеческую сущность глаза в упор смотрели на меня. Лицо заострилось столь сильно, что стало походить на маску, скрывающую истинный облик своего хозяина. Я отвела взгляд. Несколько раз глубоко вздохнула. «Чтобы он тебе не приказал со мной сделать — ты это сделаешь» «Никто не смеет мне приказывать» «Я смею» И я обрушила между собой и его зверем немую стену сопротивления, тем самым разрывая соединяющие нас нити. В сознании неожиданно стало пусто и тихо. Ощущение, что находясь в шумной комнате полной народа, неожиданно отключили разом все источники звука… Я вложила свою ладонь в ладонь Варгана. Он мягко потянул меня на себя. Свободной рукой скользнула по плечу Айта вниз, в последний момент успевая дотронуться до его ладони, покрытой прохладными, чешуйчатыми пластинами. — Драконы весьма ревнивые существа и им отлично знакомо чувство собственности, — змей насмешливо смотрел куда-то поверх моей головы, и я даже догадывалась куда именно. — Всегда было интересно, — воздушный вновь посмотрел на меня, — что он в тебе нашел? Тонкие длинные пальцы вскользь коснулись выпирающих косточек ключиц, заставляя против воли дернуться и зажмуриться. Теплое дыхание скользнуло по шее, сухие губы очертили подбородок. Терпи, терпи, терпи… Я ломала себя, выжигая дотла всякое новое желание высвободиться и вмазать ему по физиономии. Меня трясло от страха и ужаса от одной только мысли, что он там. Он стоит позади меня и за всем этим терпеливо наблюдает. Молчаливо разрешая все это только лишь потому, что в руках этого монстра наша дочь, которую в любой момент он может убить. В голове неожиданно появилась совершенно шальная мысль. Степень ее абсурдности я выяснять не стала, а также возможные варианты того, что Айт со мной сделает, если мы выживем. Трясущимися пальцами провела по груди воздушного, перескочила на плечи. Платиновые глаза удивленно и в тоже время развратно следили за каждым моим движением. Поймав его взгляд, улыбнулась. Мне пришлось постараться, чтобы представить вместо его глаз чьи-то совершенно противоположные, дабы смотреть в них также спокойно и уверенно, проникновенно и доверчиво… и при этом знать, что в любой удобный для меня момент их обладатель окажется в моей власти. Кажется, получилось. Я было готова ликовать и вопить от счастья! Варган, забывший о происходящем, не отрываясь, заворожено следил за мной. Утративший бдительность и неподозревающий о своем плачевном положении он мечтал лишь об одном… Потянулась к его губам, рукой свободно скользя по его шее, ощущая, как под моими пальцами бешено заходится его пульс. Осторожно, не спеша и при этом, не разрывая зрительного контакта, выпускала когти. Нас разделяли жалкие миллиметры, когда Варган захрипел, а по моей руке покатились первые вязкие, теплые ручейки с запахом металла. Серые глаза распахнулись в немом ужасе. — Тварь… — Я ведьма, — просто улыбнулась я, чуть глубже вгоняя звериные когти, — но определенное сходство все же есть. Каменные изваяния наконец-то пришли в движение, доказывая, что они все-таки живые существа. Холод металла запоздало защекотал мою шею, краем глаза увидела, как двое змеев точно также приставили оружие к горлу Айта и Тата. — Опустите оружие, иначе я прикончу его, — голос звучал спокойно и ровно. Воины медлили, следя за реакцией своего господина. Варган же следил за мной со странной и крайне противоречивой смесью ужаса и восхищения одновременно. — Ты зря пришел в мой дом, змей, — я протянула руку к дочери, которая все это время каким-то чудом тихонечко дремала, даже не подозревая, что ее родителям пришлось пережить. Варган даже не шелохнулся, когда я уверенно и быстро забрала Катю и прижала ее к груди. Сердце наконец-то забилось ровнее, забыв пропускать удары. — Уберите оружие, — Варган все еще смотрел на меня. Холод пропал, а секундой позже услышала, как мечи вернулись в ножны с тихим шорохом. — Твой черед, ведьма. Я заворожено наблюдала за тем, как ручейки крови сбегают по моей руке вниз, пачкая пол, образовывая на светлом паркете багровые пятнашки. Отчего-то я медлила, только сейчас осознавая в полной мере, что сейчас, именно сейчас самый решающий и потому самый непредсказуемый момент. Вариантов развития события после того как я отниму руку всего два: либо Варган поступит честно и уйдет, осознав хотя бы на ближайшую неделю свое поражение и оставляя нас в покое, либо уже он будет стискивать мою шею когтями и навряд ли он согласиться оставить меня живой. Страх так не вовремя начал вновь завладевать сознанием. Холод рассудка вновь опалялся жаром эмоций. Нет, нет, нет, только не сейчас… Понимая, что если не возьму себя сейчас в руки, то подпишу смертный приговор не только себе, но и самым дорогим мне людям. Медленно разжала пальцы, но когти убирать не спешила. Варган задышал глубоко и часто, поднося ладонь к глубоким порезам и зажимая их рукой. Сухие губы изогнулись в невеселой ухмылке. — Что ж, — голос воздушного звучал сухо и тихо, точно бесполезный порыв ветра в жаркий, знойный день, — перенесем нашу встречу на другой день. Его взгляд впервые остановился на Ясе, которую Тат словно миниатюрную куклу прижимал к груди. Он подошел к ним. Огненный отступил, на человеческом лице появился звериный оскал. Варган улыбнулся, склонив голову на бок. Еще около пяти минут он стоял, молча наблюдая за израненной девчонкой. — Спасибо, что нашли ее, — воздушный моргнул, взгляд платиновых глаз пробежался по нашей компании. — Я обязательно приду за ней. Но чуть позже. До скорого.Айт.
— Прости, что не смог защитить Катю, — Богдан говорил сипло и тихо, едва шевеля разбитыми губами. — Прости, — парень тяжело закашлялся, прижимая кулак ко рту. — Ты не виноват, — Иркина улыбка дрожала. Голос звенел. — Ты главное держись, ладно? Здухач слабо кивнул. По заторможенным, осторожным и даже немного рассеянным движениям было отчетливо видно, что он держится лишь из последних сил. На лбу то и дело выступала холодная испарина, которую Танька тут же спешила промокнуть полотенцем. Язык заплетался, из-за чего слова выходили корявыми и зачастую непонятными. Но, несмотря на это, парень с завидным упорством боролся, отчаянно сжимая Танькину ладошку и удерживая свое сознание, не разрешая себе проваливаться в темноту. — Кто-нибудь из вас, — Тат в очередной раз оказался эталоном хамства, бесцеремонно заглядывая в совершенно чужую спальню и по очереди окидывая нас с Иркой возмущенным взглядом, — я в няньки не нанимался, идите сами успокаивайте свое чудовище. Ирка, подозрительно тихая и смиренная, даже не взглянув в мою сторону, тенью проскочила под рукой Тата, покидая комнату. Огненный, мазнув секундным, любопытным взглядом по здухачу и дареной, закрыл за собой дверь комнаты. Богдан, равнодушно проводивший Тата, неожиданно решился на подвиг. Старательно упираясь руками в матрац, он подтянулся, опираясь спиной на подушки, и потянулся к тумбочке. Танька вскочила, намереваясь помочь упрямому жениху достать стакан воды, но тот мягко отстранил ее ладони. Руки Богдана, вздрагивающие и непослушные, ухватились за высокий стакан, словно руки утопающего за спасательный круг. Но вот сосуд с заветной жидкостью опасно накренился, вода расплескалась, и стакан выскользнул из ослабевших рук. Звон разбившегося стекла был весьма предсказуем. — Прости, — здухач растеряно смотрел на искореженные осколки на полу. Смотрел-то он растеряно, но вот голос виноватым на удивление не был. Танька покинула комнату. Богдан практически рухнул обратно в кровать. Боль все это время прятавшаяся в глубине глаз, наконец, заполнила их всецело. Он бессильно захрипел, практически теряя нить сознания. — Не зови, никого не зови, — опережая мои собственные мысли, засипел Богдан, остекленевшим взглядом смотря на меня. — Мне нужно сказать, тебе сказать, — он тяжело закашлялся, — Варган не остановится. Он обещал убить… — Что ты несешь? — Подошел к нему, всерьез задумываясь о том, что парень банально бредит и ему нужна помощь. — Заткнись хоть на минуту и выслушай меня, — глаза Богдана безумно сверкали. — Он убьет Табити. Завтра. Во время какого-то бала, я плохо понял. Убив ее, займет престол. Он сумасшедший. Он безумен в своих желаниях. Он уничтожит Ирий… — голос оборвался. Точно звукозапись резко отключили. Пальцы, стискивающие рукав моей рубашки, медленно разжались. — Богдан, — мой голос предательски надломился. — Богдан, — тряхнул его за плечи. Парень обмяк тряпичной куклой, сползая вниз по подушкам. Кто-то рванул меня назад. Будто через толстое стекло услышал Танькин вопль. Практически следом в комнату вбежала бледная Ирка. В глазах читался немой вопрос. — Помоги ему, — я кивнул на Богдана. Голос прозвучал отстраненно, пугающе равнодушно. Привычная реальность в который раз надломилась, еще один кусок канул в бездну, обнажая совсем другую, ту самую — настоящую, лишенную всяких прикрас. Слепая надежда на то, что Ирий останется позади, умирала быстро, но болезненно. — Он все еще жив? — Голос Тата, удивленный и в то же время насмешливый, раздался позади, частично отрезвляя мысли. — А ты против? — Да наплевать мне, — огненный пожал плечами. — Тебе на все плевать, — жестко оборвал я его. Глаза Тата сузились, руки сжались в кулаки. — Ты чем-то недоволен, брат? — Последнее слово прозвучало нарочито небрежно. Огненного заметно перекосило, он бросился на меня. Когти-тесаки раскромсали воздух в каких-то миллиметрах от моего лица. Обернулся назад, встречаясь взглядом с Татом. Карие глаза полыхали безумием. Лицо, перекошенное ненавистью, стало похоже на изуродованную гипсовую маску. Он страшно сгорбился. Зверь выглядывал из-под человеческого лица. Когтистая лапа взметнулась вверх, утробный рык, с которым Тат вновь бросился на меня, оборвался, стоило только змею врезаться лицом в стену. Заломив уже человеческую руку, вжал его в стену. Тат бессильно хрипел. Жуткие звериные глаза медленно, но верно обретали человечность. Черты лица заметно смягчились, ярко-алые чешуйки, виднеющиеся на шее и руках, исчезли. — Больной ублюдок, — выплюнул Тат, все-таки вырывая руку и отшатываясь назад. — Любопытно, — усмехнулся я, — а кто же тогда ты? Брат молчал. Смотрел на меня и молчал. — Подумай на досуге, — посоветовал я, проходя мимо него и спускаясь вниз по лестнице.Ирка.
Голова раскалывалась, а ноги подкашивались от усталости. Я потушила свет в спальне, оставляя гореть лишь тусклый ночник на тумбочке. Танька, бледная и вымученная, спала рядом с Богданом, держа его за руку. Парень спал, его грудь тяжело вздымалась и также тяжело опадала. В тишине комнаты можно было даже расслышать, как воздух клокочет у него в груди… Обойдя кровать, склонилась над Танькой, осторожно коснулась ее плеча. — Тань, я пойду. Если понадобится помощь — зови. — Спасибо, — прошептала дареная и оглянулась, ища сонным взглядом часы. Я проследила в том же направлении. Стрелки часов застыли на полуночи. Оставила Таньку с Богданом наедине, покидая спальню и как можно тише закрывая за собой дверь. В коридоре было тускло и тихо, но вот на первом этаже наблюдалось явное движение. Спустившись вниз, поморщилась от слишком уж яркого, как мне показалось, света. — С добрым утром, — голос едкий и ядовитый принадлежал Тату. Огненный, развалившийся в кресле и закутавшийся в плед, сосредоточенно смотрел на разноцветные полосы, транслируемые по телевизору. — Ты в курсе, что он не работает? — На всякий случай все же уточнила я. Мне показалось, что по макушке Тата пробежались искры. — Вы меня сссовсссем за тупого держшшшите?! — зашипел змей, тараня меня вмиг ставшим разъяренным взглядом. — А кто еще? — Страха сегодня было в избытке, и потому ощущать его в очередной раз сознание просто отказывалось. — Проваливай, — огненный демонстративно вернулся к созерцанию разноцветных полос. Возникло мазохистское желание к кому-нибудь прикопаться. — Это мой дом вообще-то. Тат тихо высказал пару едких комментариев, касающихся моей жилплощади. Рядом со змеем, на диване неподвижно лежала тоненькая жрица. Мертвецкая бледнота сошла с девичьего лица. На умирающую она перестала быть похожей. Скорее на девушку дико уставшую и потому крепко спящую. — Этот кинжал ты видела в своем кошмаре? — Неожиданно спросил огненный, протягивая мне непонятно откуда взявшийся кинжал. Я взяла его в руки, внимательно рассматривая сначала искусно вырезанную из темного дерева рукоять, а затем острейшее лезвие, по которому тянулись едва заметные узоры. Рукоять была теплой и приятной на ощупь. Оружие завораживало своей красотой. Заметь я подобный кинжал в ином месте и при иных обстоятельствах, ни за что бы не подумала, что нечто подобное может служить основой ритуального жертвоприношения. — Откуда он у тебя? — Я с трудом перевела взгляд на Тата. — Вам следовало бы внимательнее проверять ее одежду, — уклончиво произнес огненный. — Так это он? — Да, — я кивнула. — Хорошо, — Тат расслабленно откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Одной проблемой меньше. Повисло молчание. Я крутила в руках кинжал и раздумывала о том, что же всех нас ждет в ближайшем будущем. Варианты рисовались не в ярких красках, а скорее в черно-белых. Ничего хорошего они не предвещали, но терпеть их было вполне сносно. Можно было бы даже немного расслабиться и забыться на два-три дня, но обещание Варгана вернуться тут же вводило в состояние животной паники. Только сейчас осознала, насколько же мы можем быть уязвимы. Раньше, когда я практически ничего не имела, и рисковать было особо нечем, кроме своей жизни, конечно же. Но ей можно было рисковать. И я рисковала. Необдуманно, сумбурно, действуя на чистых эмоциях. Часто — на отрицательных эмоциях. Но вот сейчас… Я невесело улыбнулась. Слишком много стало тех, кто попадал в список возможных жертв. И первое место в нем занимала моя собственная дочь. Тряхнула головой, отгоняя непрошеные мысли. Положив кинжал на низкий столик, направилась к лестнице. Возможность выспаться еще есть. Пусть и призрачная, но есть. Я уже ступила на первые ступени лестницы, когда Тат неожиданно спросил: — И часто ты подобное практикуешь? — Что именно? — Я обернулась, вопросительно глядя на огненного. В груди что-то испуганно закопошилось. — Не прикидывайся дурой, тебе не идет, — змей растянул губы в гнусной полуулыбке. — Как ты там сказала? Я не тварь, а ведьма, но определенное сходство есть? — К чему ты клонишь? — Я сошла со ступенек. — Просто интересно, — он мечтательно закатил глаза, коснулся пальцами подбородка, — ты с такой легкостью позволила Варгану прикасаться к себе, прекрасно зная, что твой собственный муж стоит прямо позади и за всем этим наблюдает… Ты даже не поморщилась от чужих прикосновений. Я догадывался, что ты весьма дрянная девчонка, но чтоб настолько. — Закрой свой рот, Татзльвум! — А то что? Стиснешь мою глотку когтями? — Тат соскользнул с кресла и в один тягучий шаг оказался рядом со мной. — Решила одурачить моего бестолкового братишку? Что ты с ним такое сделала, что он превратился в цепного пса рядом с тобой? — Айт — пес? — Я улыбнулась. Сама не знаю отчего, но мне стало смешно. — Оооо, ты даже не представляешь, насколько же ты глуп, Татзльвум. Твой брат кто угодно, но только не пес, слишком ничтожно для него. Он — зверь. Мой — зверь. Непредсказуемый, властный, иногда даже жестокий и очень, очень терпеливый. Тебе никогда не стать таким как он. — Я, — Тат оборвался на полуслове, глядя в мои глаза. Болотное пламя, танцующее в них я ощущала давно. — Спокойной ночи, — нежно и ласково улыбнулась. Огненный с трудом подавил оскал.***
В нашей спальне царил приятный полумрак. Плотные шторы закрывали окна, но все же одна единственная лазейка лунному свету была оставлена. Лунный блик, охотно воспользовавшись ею, заглянул в комнату, осматривая ее, а затем ложась белым росчерком на кровать. Катенька спала, заботливо укрытая легким одеяльцем. Я застыла у детской кроватки, любуясь своей дочуркой. Не удержалась и осторожно провела кончиками пальцев по детскому личику. Катенька сладко улыбнулась во сне. Я затаила дыхание. Прохладные ладони обняли меня за талию, привлекая к мужской груди. Я шумно выдохнула, прикрывая глаза и вслушиваясь в стук своего сердца, которое громыхало где-то в пятках. Убьет или поцелует? Или все сразу? Отчего-то встречаться с ним взглядом, не говоря уже о разговоре, после недавних событий было страшно. А вдруг он думает обо мне также как Тат? Дрожь прокатилась по позвоночнику. Так некстати вспомнила его глаза и сухие губы Варгана на собственной коже. Но ведь он должен понимать, ради кого я пошла на этот шаг. Должен ведь? Молчание добивало. Секунды шли, и ничего не происходило. Я не знала, что и думать. «Не молчи. Пожалуйста, не молчи» Подумала я и зажмурилась. Ощущала себя сапером, который, кажется, ошибся, запутавшись в красных и синих проводках, и теперь ждет: рванет или нет. Теплое дыхание коснулось ключиц, он неспешно провел кончиком носа по моей шее. Впилась ногтями в его ладони, которые все еще стискивали меня за талию. «Пожалуйста» «Что „пожалуйста“?» «Скажи что-нибудь, только не молчи» «С каких пор мое молчание стало тебя настолько пугать?» Я открыла глаза, бездумно уставившись в стену перед собой. «Осуждаешь меня?» «Ты замерзла? Впервые вижу, чтобы тебя так трясло» — Ты издеваешься надо мной? — Закричать мешала только дочурка, сладко спящая в кроватке. — С чего вдруг? — Голос звучал неожиданно устало и спокойно. — Ты осуждаешь меня? За то, что я так поступила? — Подставляла шею и позволяла себя целовать? Даже не знаю, Ириш. Весьма смешанные чувства, — Айт провел носом по моей щеке, вдыхая запах. — Мне было необходимо отвлечь его, — упрямо стояла на своем, — мне нужно было спасти нашу дочь. Жесткие пальцы провели по шее, замерли на пульсе. Я узнала это движение, отзеркаленное им с завидной точностью. — Ответь на один вопрос, — судя по бесцветным ноткам в голосе, убедить его в том, что я права, мне не получилось, — что ты имела в виду, когда говорила о том, что приказывать мне смеешь только ты? — Я не знаю, — я шумно сглотнула, мысли лихорадочно метались, — я просто вспылила. — Просто вспылила, — повторил Айт, пробуя слова на вкус, — не верю тебе. — Чего ты добиваешься? — Шепотом спросила я. — Честности. Честности, значит, захотел?! Будет тебе честность. Я встала на цыпочки, обхватывая его лицо ладонями, дурея от собственной наглости. Наши лбы соприкоснулись. Дыхание было одно на двоих. И тогда я заговорила быстро-быстро, боясь упустить что-то особо важное: — Ты самый бесцеремонный, самый наглый, самый заносчивый и самый самоуверенный гад, которого я только встречала. Ты даже не представляешь, как меня бесили твои выходки, и как сильно я ненавидела те моменты, когда этот твой гребаный насмешливый взгляд смотрел на меня в упор. Но еще сильнее я ненавидела тебя, когда ты оставлял меня одну, улетая в свой любимый Ирий и ненавидела себя, когда я выла посреди ночи как побитая собака и молилась за тебя, чтобы ты был жив и вернулся ко мне. Я слишком сильно ненавидела все, что с тобой связано, но <i>я любила тебя!</i> Побитого, изможденного, выбивающегося из сил, злого, жестокого… я любила тебя любого! А еще была готова вопить от радости, когда ты посреди ночи прилетал ко мне и бесцеремонно проникал в мою комнату, как засыпал рядом со мной и сгребал в охапку, как на утро улыбался и целовал. И когда ты предложил, а вернее поставил перед фактом женитьбы, я испугалась по-настоящему! А знаешь, почему? Потому что любить означает принадлежать, отдавать всю себя без остатка, впускать своего любимого под кожу, туда, где он будет видеть все твои уловки, будет видеть твоих демонов, будет видеть твои самые грязные желания, туда, где он сможет нанести удар изнутри, но никогда, никогда этого не сделает! Я знала, что я сделаю все это, но я боялась, что ты никогда не сделаешь подобного для меня. Зная твой характер, твой нрав, твои принципы, я знала, что ты никогда не сможешь принадлежать. Но я ошиблась. Помнишь нашу первую ночь? Она была великолепной, самой нежной и ласковой. У меня до сих пор сладкой судорогой сводит живот, когда я вспоминаю ее фрагменты, — голос задрожал от переполнявших меня эмоций, улыбка тоже. — Я видела тебя, настоящего тебя. Когда все твои эмоции и чувства не были спрятаны где-то далеко под кожей, а были прямо передо мной, когда я ощущала их каждой клеточкой собственного тела. И это был самый фантастический момент в моей жизни. Ты каждый раз напоминаешь мне, заставляешь проговаривать меня то, что я принадлежу тебе, и я действительно принадлежу. Но я не посмею проделывать над тобой тот же самый трюк, потому что мне достаточно просто знать то, что ты точно также принадлежишь мне. Я — твоя, а ты — мой. Станешь это отрицать? Воздух резко иссяк в легких, меня словно ударили под дых. Опустошение чувствовалось физически, я отстранилась от Айта, жалко пошатнувшись. Отчего-то захотелось разрыдаться. «Отчего-то» являлось банальной уязвимостью. Сбросив руки Айта с собственных плеч чуть пошатываясь, направилась в сторону кровати. Меня рванули назад, я споткнулась, но не упала. Истерично улыбнулась. Ага, жди, Ирочка, — эта зверюга тебе точнооо даст упасть. — Кончай меня так дергать! — Прорычала я. — Я тебе не морковка с грядки! Тихий смех окончательно выбил меня из колеи. Я задрала голову вверх, чтобы иметь возможность видеть этого гада. Нет, вы только посмотрите на него! Я ему тут душу выворачиваю, слезами горючими обливаюсь, дрожу как голый лист, а он ржет! — Пусти! — Обида закипала, я была готова придушить его собственными руками. Прохладные пальцы сжали мой подбородок, заставляя замереть, смотреть прямо в синие глаза напротив. Я зажмурилась, вновь ощущая на себе тот самый, насмешливый, пронзающий до самых костей взгляд. Его дыхание защекотала мои губы, а потом он поцеловал меня. Нежно, ласково, до состояния подогнувшихся коленей. Я вцепилась в его плечи руками, прижавшись к нему всем телом. Он держал крепко, надежно, защищая меня от целого мира. Айт мягко отстранился, разрывая поцелуй. Я притерлась щекой к его плечу, вдыхая родной запах, он зарылся лицом в мои волосы. — Если тебе так этого не хватает, могла бы просто попросить, — он поцеловал меня в висок. — О чем? — Мозги не соображали, мне даже показалось, что в какой-то момент я банально задремала у него на плече. Айт склонился надо мной низко-низко, а затем прошептал на ухо низко и проникновенно: — Я принадлежу тебе. Дрожь прокатилась по всему телу. Сердце, гнусный предатель, застыло в груди, а затем и вовсе начало падать куда-то вниз, бесконечно ударяясь о всевозможные выступы и болезненно сжимаясь. Я вжалась в него всем телом, в руках комкая мужскую рубашку. Нет, хватит. Это уже слишком. Слишком много эмоций за один день. — И буду принадлежать тебе ровно до тех пор, пока ты этого захочешь. — Что ты со мной творишь, — бессильно прошептала я, качая головой и чувствуя, как горячие слезы бегут по щекам. Шмыгнула носом, ненавистно стирая соленую жидкость кулаком. Меня подхватили на руки, а затем бережно уложили на кровать. Сам Айт остался сидеть рядом. — Прекрати, пожалуйста, прекрати, — сама не понимала, о чем прошу. Понимала и принимала лишь тот факт, что психику можно отправлять в мусорное ведро. Супруг наблюдал за мной, но не вмешивался, давая время прийти в себя и успокоиться. Какое-то время я так и лежала, совершенно не двигаясь и даже толком не понимая причину своих слез, которые так и продолжили катиться по лицу, щекоча шею. В какой-то момент они неожиданно иссякли, прекращаясь столь внезапно, как и начинались. Айт склонился надо мной, поцеловал в лоб. И внезапно стало бесконечно легко и тепло. Я успела лишь найти его ладонь и переплести наши пальцы, прежде чем пустота накрыла меня с головой.