***
POV Иккинг После исчезновения Джека дела у нас всё ухудшались и ухудшались. Особенно у меня. Без друга было скучно, каждый день я бестолково бродил по аэропорту среди этих оболтусов. Конечно, раньше мы с ним тоже просто болтались по огромному помещению, но я хоть чувствовал дружескую поддержку, чувствовал, что он рядом и никуда не уйдёт. Но он ушёл. И с кем!? С живой. Поворачиваю голову направо, где обычно шёл Джек, и никого не замечаю. Стойте... Там какая-то вывеска. Интересненько... Подхожу к этой афише и вижу на плакате две руки, парня и девушки, державшие друг друга крепко-крепко. Любовь. Дышать становится тяжело, а в голове сразу появляется воспоминание о том, как Эльза взяла за руку Джека. Этот его удивленный взгляд на девушку. Он очень изменился. Я снова смотрю на афишу и в груди начинает теплеть. Дыхание вновь стабилизируется, а в голове невольно появляется воспоминание, которого до этого я не видел и не помнил, было ли оно со мной вообще. Я нахожусь в летнем парке. Небо голубое, наверху светит яркое и теплое солнце, согревающее меня. Я сижу на скамейке, в руках кисточка, а передо мной мольберт с портретом девушки, держащей на руках маленького чёрного щенка. Я невольно любуюсь картинкой. Неужели это все нарисовал я? — Иккинг, — слышу я чей-то голос за мольбертом. Рядом подсаживается девушка с яркими рыжими волосами, которые на солнце казались огненными, голубыми, как небо в этот солнечный день, глазами и с сияющей улыбкой. А около мольберта бегает маленький чёрный щенок, радостно мотающий хвостиком и, вытащив свой язычок, с любовью поглядывая на меня, — Беззубик не может сидеть на месте... Покажи-ка, что у тебя получилось, — и, заглянув на получившуюся картину, в её глазах загорается блеск счастья и радости. Сердце сладко бьется при виде такой красивой девушки, а в душе счастье. Какого чёрта у меня неожиданно появилась душа? — Боже, Икк, это божественно! — и, взяв меня за руку, так же, как и на афише, девушка тянется к моему лицу и целует, аккуратно прикоснувшись к моим губам. Чувствую исходящий от нее запах клубники и мяты. Господи, как же приятно. Я начинаю отвечать на такой сладкий поцелуй, и... И моё воспоминание обрывается, отказывая показывать мои дальнейшие действия. Но внутри, где-то в области сердца, было очень тепло. Там что-то происходило, я в этом уверен. Я оглянулся и заметил за собой довольно большую группку из зомби, которые так же, как и я, смотрели на афишу и явно что-то вспоминали. Глаза их были вытаращены, они явно не ожидали такого поворота. Я повернулся к одному из них, который был ко мне ближе всех и решил спросить: — Э-эй, ты тоже чувствуешь это? — почему-то хрипло задаю свой вопрос я. — Чувствуешь? — уже чётче спрашиваю я. — Гх-х, — утвердительно мычит этот молодой с виду парнишка. Но зомби. Если чувствую и я, и он, значит, и остальные чувствуют то же самое. Задавать им вопрос было бы глупо. Я приложил ладонь к груди и почувствовал лёгкое постукивание сердца. Неужели это вылечивает нас? Но это невозможно! Хотя... Кому я это говорю, когда результат уже легко постукивает в грудной клетке. Удивленно поглядываю на зомби, которые тоже приложили свои бледные ладони к груди и прислушивались, не в силах поверить. О-о да, братья, мы вылечиваемся. В правой стороне кто-то противно зарычал, и я медленно повернулся. Скелеты, которые явно были взбешены нашим поведением. Сгорбившись и рыча, один из них очень близко подобрался ко мне. Страх резко поглотил меня, и я сглотнул, слыша дыхание этого создания прямо у своего лица. Заглядывая в большие черные дырки, которые были у него глазами, я чувствую, как он анализирует меня. Принюхивается, и я прищуриваюсь, не желая видеть эту ходячую смерть. Я знаю, что нельзя прищуриваться когда на тебя смотрит это чудовище, но я чувствую смелость и всё равно делаю это. За что и получил. Чудище дыхнуло на меня и я, прокашлявшись от вони, всё же открываю глаза и жду окончания этой игры в анализатор, когда тебя анализируют, оглядывают, как новый вид человека. Он чувствует, что мое сердце снова бьется, но не может съесть, ибо большая часть во мне всё еще зомби. Недовольно прорычав мне прямо в лицо, Скелет отступает. А я облегчённо вздыхаю. Надо же. Дела всё набирают обороты. Конец POV Иккинг***
POV Джек Эльза лежит на кровати, а я облегчённо развалился на полу, смотря в потолок. Спальня, кстати, тут была небольшой — в ней когда-то жил ребенок. Это можно понять по рисункам, развешанных по всей комнате. Обычно на них был изображен сам ребенок, маленький мальчик, рядом, чуть повыше мальца, была девочка, его сестра, а с сестрой стояли и сами родители. Картинка просто умиляла, становилось жаль эту семью, счастье которой так резко оборвалось. И им пришлось съехать. Неожиданно за окном раздаются звуки машин и мигалок. В громкоговоритель какой-то грозный мужской голос звал Эльзу, и я испуганно встал. Эльза же быстро подбежала к окну, но, что-то заметив, слегка оттолкнула меня в сторону. Я не стал возникать, но успел увидеть, что за окном ехала целая армия с пушками, а посреди неё, в чёрной машине, был человек с лысиной на голове. Именно он-то и говорил в громкоговоритель, ища Эльзу. — Это мой отец, — шепчет Эльза, отойдя от окна — Если он тебя увидит, он убьёт тебя. Убьёт, слышишь? — грустно шептала девушка, опустив голову. — Выстрелит прямо в голову, и тебя не будет, — она закрыла глаза, глубоко вздохнув. К тому времени машины уехали и все утихло. — Ладно, Джек, давай спать. И, сказав это, Эльза разочарованно вернулась к кровати и легла. Было видно, что её волновала моя смерть. Полумёртвое сердце радостно подпрыгнуло в грудной клетке, и я лёг на прежнее место, на пол, снова устремив свой взгляд в потолок. Со стороны Эльзы я услышал какие-то лишние звуки и обернулся, глядя на неё. — Одежда вся мокрая, — сказала она, поднимаясь с кровати. — Надо её снять. Не смотри. Я отвернулся, но всё-таки любопытство взяло вверх, и я снова повернулся к девушке, которая стояла ко мне спиной и не видела таких наглых подглядываний с моей стороны. Смотрел на то, как она снимает грязную белую, даже серую, футболку и аккуратно кладёт её на шкаф. Потом она снимает потёртые штаны, и я вижу её чёрное нижнее бельё. И оно замечательно облегало ее фигуру, показывая небольшие, но такие прекрасные очертания её форм. В общем, ей шло. Она нагнулась, чтобы подобрать джинсы, а я мгновенно отворачиваюсь. Кажется, я покраснел. Ну это уж слишком, Джек. Нельзя заглядываться на девушек. Это переходило все рамки дозволенного, но в этом белье она была очаровательна. Повесив на шкаф и штаны, Эльза вернулась в кровать и завернулась в одеяло, облегчённо вздохнув. — Джек, — обращается она ко мне. Я поворачиваю голову в её сторону. — А тебе обязательно... Есть людей? — Да, — коротко отвечаю я, секунду поразмышляв. Этот разговор начинал мне не нравиться. — Иначе ты умрёшь? — не унимается девушка. — Да. — Но ты же не съел меня. Ты даже спас меня, и не раз. Я вижу... Вижу, как ты сдерживаешься. И этим мы похожи. Ты сдерживаешься так, как не может любой живой человек. И я понимаю, что тяжело быть таким... Тяжело быть мёртвым. Но ты справляешься, — Эльза приподнялась на локтях, заглядывая мне в глаза. — Ты хороший, Джек. Поверь мне. Снова сердце начинает слегка биться в груди. А вместо радости я сейчас чувствую обиду и грусть. Ведь она до сих пор не знает, кто съел её бывшего. «Скажи ей — говорит моя давно умершая совесть. — Скажи ей». — Это сделал я, — да. Я всё-таки сказал это, довольны? — Что «это»? — переспрашивает Эльза. На это я кладу на столик, который был рядом с кроватью, золотое кольцо. Это кольцо было на Хансе, когда я убил его. Девушка берёт в руки кольцо, ложится на спину и смотрит в потолок, сдерживая слёзы. Но слёзы все равно полились из голубых глаз. — Кажется, я это знала, — тихо говорит она, всхлипывая и вытирая слёзы с лица. Я мысленно удивился. Откуда!? — Знала? — спрашиваю я, посмотрев на Эльзу, которая к тому времени уже закрыла глаза от подступавших слёз. — Да. Я просто надеялась, что это не так, — отстранёно говорит она, отвернувшись. Я сразу же почувствовал неприятную боль внутри, которая, словно иголки, впивалась мне в тело. — Эльза, — зову я её, но она молчит. — Эльза, мне... М-мне жаль... Но девушка даже не шелохнулась. Похоже, она уже спала. Боль и совесть душили меня, не давая разумно мыслить. Я закрыл глаза и... О Боже, я уснул. Я стоял в какой-то комнате, окрашенной в тёплые цвета. Оглянувшись по сторонам, я услышал чей-то разговор. Постойте-ка... Мертвые же не видят снов, тогда почему сейчас я сплю и вижу... это? Из другой комнаты я слышу родной голос и иду к нему. Эльза где-то здесь. И правда, захожу в одну просторную комнатку и вижу там Эльзу, Ханса и ещё какую-то девушку с рыжими волосами и приятными, почти как у Эльзы, голубыми глазами. Эльза, увидев меня, радостно улыбается, Ханс противно усмехается, а девушка оглядывает меня с головы до ног. — Ты мёртвый, — всё так же усмехается Ханс, — ты не можешь видеть снов. — Да, — почему-то нормально отвечаю я, не заикнувшись, — но вряд ли это сон. — Ага, ты видишь будущее, коне-е-ечно, — протягивает Ханс, чуть ли не выплёвывая эти слова. — Ханс, а ну-ка перестань, — говорит Эльза, направляясь ко мне. — Джек, ты в порядке? — Да, — коротко говорю я, осматривая себя. Руки были не бледными, какими я привык их видеть, у них был нормальный человеческий оттенок. Кажется, в своем сне я был человеком. Настоящим человеком. — Нашелся тут герой-любовник, — ухмыляется Ханс. — Не забывай, что ты сожрал её бывшего. — Ханс, Боже, заткнись, — рассердившись, говорит Эльза. А потом смотрит на меня, и на её лице сразу же появляется улыбка. Она приближается к моему лицу, я закрываю глаза и ощущаю мягкие, теплые и, самое забавное, нежные губы. Давно я не целовался. А хотя, о чем это я... Я не целовался вообще. Такие сладкие губы девушки начинают исчезать, и я резко открываю глаза, оказавшись на полу, в той комнате. Привстаю с пола и чувствую, что слегка кружится голова, а перед глазами все плывет. Оглядываю свои руки. Бледные, как полотно. Грустно вздохнув, поворачиваюсь к девушке и вижу... Пустую кровать. Серьезно, её там не было. Быстро встаю и выбегаю сначала на первый этаж, потом на улицу. Никого. Ни машины, ни Эльзы. Захожу обратно в дом и рычу от боли. Полумёртвое-полуживое сердце неприятно сжимается, и я разношу дом к чёртовой матери, оставляя утром после себя полный беспорядок и хаос. А днём я уже брожу по улицам и размышляю. Вот тебе и поспал... И на что я надеялся? Что она останется со мной? Пф. Я трупак. Так мне и надо за то, что хотел большего. Это безнадёжно. Ничего не меняется, и надо довольствоваться тем, что есть. Лучше ничего не чувствовать, чем так страдать. Возвращаться в аэропорт сейчас было опасно — там кружились Кости и, увидев меня, они бы сразу сожрали меня. Я чувствовал, что я уже меньше чем наполовину зомби. Я становился человеком, хоть это было и мало заметно. Но прогресс был на лицо — сейчас сердце неприятно сжималось от боли и разлуки. В мыслях была только Эльза, и это приносило неимоверную печаль и обиду. Я шёл по зелёной траве, а в голове всё кружилась фраза: «Она ушла. Всё кончилось, так и не успев начавшись».