Запретные чувства

Резко сажусь на диване и боязливо смотрю по сторонам, руки трясутся, а сердце стучит как бешеное. Всю ночь снились какие-то жуткие вещи, и до сих пор мучает это чувство, будто кто-то за мной наблюдал. В горле с ночи всё пересохло, и безумно хочется пить. Босиком по прохладному полу, в одной пижаме, тихо-тихо, чтобы не разбудить брата в столь ранний час, буквально на цыпочках иду на кухню, но тут выясняется, что будить-то уже некого. Он стоит у плиты в одних боксерах кельвин кляйн и готовит омлет. Да, безусловно, судя по запаху, это омлет. Ещё одно блюдо, которое у него удаётся приготовить лучше всех. Кажется, на мгновение я даже перестаю дышать. Просто стою в дверном проёме и смотрю на его загорелую спину и выделяющиеся лопатки. – Доброе утро, – шепчу очень тихо, будто боясь чего-то, сама не понимаю, чего, и решаюсь, наконец, пройти в кухню. Стараясь не зацикливать внимание на полуобнажённом теле своего двоюродного брата, прохожу мимо и останавливаюсь рядом. Потягиваясь на носочки, чтобы достать кружку из настроенного шкафа, висящего над раковиной слева от плиты, и, как только моя рука касается кружки, на щёку ложится легкий, невинный, безумно нежный и такой приятный поцелуй брата. На миг моргнув, теряю чувство реальности, ноги подкашиваются, и, если бы не двери шкафа, в которые я вцепилась мертвой хваткой, я бы полетела сейчас на пол. – Доброе утро, Кукла, – так же тихо, как и я, шепчет брат, а я, переведя дух, боясь даже взглянуть на него, достаю кружку, поспешно набираю в неё воду и, жадно глотая, до боли в пищеводе, выпиваю до последней капли. – Эй, ты чего? – говорит слегка взволнованно, аккуратно взяв меня за плечо, – ты сегодня какая-то встревоженная, что ли. Всё хорошо? – Да, – мямлю себе под нос, глядя на свои босые ноги и едва дыша. – Точно? – переспрашивает, явно не доверяя, коснувшись кончиками пальцев подбородка и приподняв моё лицо так, чтобы видеть глаза. Бегаю глазами в разные стороны, пока он молча смотрит на меня и нежно гладит пальцем подбородок. Не выдержав, всё-таки сдаюсь и останавливаю взгляд прямо на его выразительных серо-зеленых глазах. – Точно, – отвечаю, набравшись сил. Не хочу в его глазах выглядеть глупо, – просто плохо спалось на новом месте. – На новом месте приснился жених невесте? – раздается позади голос дяди, незаметно и так удачно вошедшего на кухню за забытыми ключами от машины. Антон тут же отступает от меня на пару шагов, выключает плиту и под предлогом одеться покидает кухню. И лишь теперь жар спадает с моего лица, и я ощущаю приятную прохладу помещения. – Нет, – говорю, приветливо улыбнувшись дяде. Не скажу же, что всю ночь мне снился их сын. – Ну завтра обязательно приснится, – улыбается высокий, зеленоглазый, статный, элегантно одетый мужчина средних лет, целует меня в лоб и ерошит волосы. Сколько себя помню, он всегда так делает. – Мне пора, Лара, наверное, уже заждались. До вечера, – быстро попрощавшись, он уезжает на работу. Спустя несколько минут после того, как на кухне слышится стук закрывающейся за дядей входной двери, в комнату возвращается Антон, одетый в чёрную облегающую футболку и джинсы. Молча проходит к плите, выкладывает омлет на тарелки, берёт столовые приборы и накрывает на стол. Мне ничего не остаётся делать, как просто сидеть за столом и нервно ковырять заусенец. Довольно непривычно видеть его таким молчаливым. – Апельсиновый, – говорит, ставя передо мной стакан свежевыжатого сока, и садится напротив. – Спасибо, – поднимаю взгляд и вновь смотрю в его глаза, пытаясь прочесть в них его настроение. Плохо я стала его понимать, а, точнее, вообще перестала. – Приятного аппетита, – улыбаясь лишь кончиками губ, говорит брат и принимается за завтрак. – Приятного аппетита, – вторю ему и опускаю взгляд на свою тарелку, всё ещё не находя подходящих слов, подходящих тем для простого, обыденного разговора. Как же раньше всё было просто. Ну зачем?! Зачем я всё испортила?! Нужно было просто держать свои глупые чувства при себе, и не было бы сейчас этого неловкого молчания, этого невыносимого напряжения между нами. – Тош, – всё-таки решаюсь на разговор, сама ещё плохо понимая, о чём хочу говорить, – мне показалось, или ты чем то расстроен? – Нет, солнце, всё хорошо, просто, – замолкает, вновь отводя взгляд и рассеянно тыкая вилкой омлет. – Просто что? – положив ладонь на его руку, спрашиваю на свой страх и риск, навязываясь на негодование брата. Но ничего не могу с собой поделать. Вижу же, что его что-то гложет. Не могу так просто всё оставить. Молчит. Как же мне это не нравится. – Это из-за меня, да? – делаю единственное предположение, пришедшее мне на ум. Наверное, брат уже успел пожалеть, что позвал меня в гости, наверное, я ему мешаю... – Нет, что ты, – наконец-то смотрит прямо в глаза, – мне просто нужно уйти, ненадолго, обещаю к обеду вернуться и пойти с тобой на пляж. – Всё понятно, – фыркаю, одёрнув руку, и вновь опускаю голову, скрывая лицо волосами. Обида душит как никогда раньше, и на глаза наворачиваются слезы, которые нет сил больше сдерживать, – к ВероНИКЕ своей поедешь. – Оля, – пытается взять за руку. Одёргиваю и тут же прячу под стол, плотно прижав к коленям. Вот, я снова стала Олей. Так быстро... Аппетит мгновенно пропал, а всё съеденное тяжелым комом, поднимающимся всё выше по горлу, просится наружу. – Спасибо за завтрак, – цежу сквозь зубы, поднимаюсь и как можно быстрее выхожу из-за стола, но на выходе из кухни он ловит меня за плечи, притягивает к себе, обнимает, лицом зарываться в волосы, целует в затылок... Таю, просто таю, нежась в его объятиях, чувствуя, как медленно растворяюсь... – Первый и последний раз, обещаю. Кукла, пожалуйста, не злись, мне, правда, нужно уехать, и Ника тут не причём. Ну да, конечно же, не причём она. Будто я настолько глупая, чтобы не понять, кто ему вчера весь вечер трезвонил... Обидно. Просто очень обидно. Он ведь обещал, что проведет эти дни со мной. А что теперь? Будет мотаться к ней каждый день, а я буду дома сидеть?! Лучше бы тогда и вовсе не приезжала, чтобы и мне душу не терзать и ему не мешать. Оборачиваюсь, находясь в сантиметре от него, приподнимаю голову, чтобы заглянуть в глаза и, сделав глубокий вдох, всё-таки решаюсь сказать то, что рвется из моей души. – Тош, я не против того, чтобы ты строил свою личную жизнь, ездил к своей подружке и даже водил её сюда или привозил к нам в гости. Просто... Просто она тебе реально не пара. Ты достоин лучшей. Я ведь люблю тебя, я хочу, чтобы ты был счастлив. Молчит. Просто смотрит мне в глаза и сводит с ума. Сказала. Всё, что хотела сказать, сказала, и что-то тяжелым грузом, сидевшее в моей душе, вмиг исчезло. Конечно, я не настолько эгоистична, чтобы из своих корыстных целей портить жизнь брату. Но Ника – это не та девушка, которая годится для создания крепкой и прочной семьи, а брат, насколько я знаю, хочет именно этого. Поэтому, говоря сейчас подобное, я ничуть не лукавлю. Да, с этим трудно будет смириться, но я ведь сильная, я справлюсь. Ради счастья брата я готова пожертвовать многим. Даже своим собственным счастьем. – Кукла, забудь про Нику, я иду к Димке, – продолжает упираться и будет это делать, пока я с ним не соглашусь. Наверное, стоит уже сделать вид, что поверила, и отпустить брата. – Хорошо, хорошо, – чмокаю в щёку, стараясь улыбаться, – к Диме так к Диме, только возвращайся скорее. – Обязательно, к обеду буду. Я оставил наличные на тумбочке в спальне, если хочешь, можешь сходить по магазинам. Приеду жутко голодный, ты меня знаешь, так что купи что-нибудь на обед. Мягкими теплыми губами касается уголка моих, оставляя на них привкус кофе, улыбается и начинает поспешно собираться. Пусть идет. Возможно, так будет даже лучше. Не зная, чем себя занять в отсутствие Антона, я всё-таки решила приготовить обед. Но список того, что я умею готовить, был невелик, а в холодильнике подходящих для этого продуктов и вовсе не было. Поэтому, воспользовавшись советом брата и его наличными, я отправилась в магазин, мысленно надеясь, что не заблужусь. Шла тем же маршрутом, что и вчера, стараясь не отвлекаться от дороги. И всё-таки очень странное и довольно неприятное чувство – гулять одной по незнакомому городу и ловить на себе взгляды незнакомых людей. Поэтому, быстро купив нужные продукты, я поспешно вернулась в квартиру Антона, наткнувшись по пути на кучку гопников. Благо их спугнул пожилой мужчина, и я отделалась лишь нецензурными репликами в свой адрес. Больше никогда не выйду на улицу без брата. Ещё в подъезде я услышала, как в квартире трезвонит домашний телефон, поэтому, быстро скинув пакеты на пол прямо у входа и не разуваясь, я сразу же побежала к висевшему на стене в прихожей телефону. – Алло. – С кем я говорю? – на том коне послышался наглый недовольный женский голос. Слегка опешив, я сначала даже не сообразила, что ответить. Что за наглость то такая? – Я, кажется, вопрос задала! – не унималась девушка, чей голос казался мне очень знакомым. Тот же тембр, та же прокуренная хриплость. Да, и на такое хамство из всех знакомых Антона способна лишь одна особа – Вероника. – Вам не кажется, милочка, что для начала вам самой следовало бы представиться, – не выдерживаю и пытаюсь без лишних оскорблений разъяснить этой невеже, как следует звонить по телефону. – Рот заткни и отвечай, кто ты такая и какого хрена делаешь в квартире моего жениха?! Не в силах больше терпеть эту бесцеремонность, я вешаю трубку, но не успеваю даже снять балетки, как звонок раздаётся вновь. – Алло, – подняла трубку, готовясь вновь услышать ор этой сумасшедшей девицы и не ошиблась. Господи, как только Тошка её терпит. – Послушай ты! – разрывалась девушка. – Это ты послушай, – спокойным тоном начала я, не желая больше слушать ни единого её слова, – если ты хочешь поговорить с Антоном, то его нет дома. – Где он? – перебивает на полуслове и буквально орёт в трубку, как истеричка. Ну хватит с меня. Закончилось моё самообладание. – Ну, вообще-то, я думала, что он к тебе поехал, но, судя по яду, льющемуся из твоего поганого рта, видимо, не доехал ещё. Молчит, наверное, переваривая услышанное. – Кстати, – добавляю для большей колоритности, – я ему там новые «боксеры» купила, классные очень, зацени, если он до тебя всё-таки доедет. А если нет, не беда, я его перед сном сфоткаю и тебе по «Ватсапу» скину. Довольная собой, решив не слушать больше её змеиное шипение в трубку, поставила телефон на автоответчик, забрала пакеты и ушла на кухню. Надеюсь, брат меня не прибьёт за такие выходки, но не терпеть же мне молча её выкрутасы. Переодевшись в более подходящую для домашних дел лёгкую и удобную одежду: шортики и топ, надев наушники и включив музыку, я принялась за готовку. Увлёкшись приготовлением, совершенно не заметила, как летит время, как сменяются треки, как приготовила фунчозу и практически дожарила картошку с грибами. Подтанцовывая под очередную мелодию, громыхающую в наушниках, стоя у плиты и перемешивая картошку, неожиданно чувствую, как чьи-то тёплые руки ложатся на мою голую талию. Вскрикиваю так сильно, что слышу свой крик сквозь музыку, играющую в наушниках, вздрагиваю, роняю лопатку, которой мешала картошку, отпрыгиваю вперёд и обжигаю живот о сковороду. Идеально, блять. Срываю с себя наушники и резко оборачиваюсь, готовая убить того, кто всему виной. Но, обернувшись, тут же встречаюсь с испуганным взглядом брата. Слёзы мелкими струйками медленно стекают по обеим щекам не столько от испуга, сколько от жуткой боли, пронизывающей всю кожу живота. – Прости, умоляю, прости пожалуйста дурака, тише, прошу тебя, тише, солнышко моё, всё хорошо, – тараторит без умолку, нежно прижимая к себе, заставляя обо всём забыть, раствориться в его нежности и заботе. Поцелуями покрывает волосы, глаза, щёки, стирая слёзы. Успокаиваюсь, даже сердцебиение вернулось в привычный ритм, но пронизывающая кожу боль не даёт о себе забыть. Пытаюсь коснуться пальцами обожжённой кожи, запрещает, ухватив за запястья, отводит мои руки подальше от живота. – Не трогай, ничего не трогай, сядь, – аккуратно усаживает на стул, по-прежнему испуганно бегая глазами, осматривая меня с ног до головы, – я сейчас всё принесу, просто сиди и не трогай ничего руками, пожалуйста. Быстро выходит из комнаты, и только сейчас мой взор падает на дверной проём между кухней и прихожей. В молодом, высоком, подтянутом, накачанном светловолосом парне с голубыми глазами узнаю Диму – лучшего друга Тоши, которого видела несколько раз, когда ещё пешком под стол ходила. – А девочка-то нехило подросла! – присвистнув, подмигивает мне и получает за это подзатыльник от Тоши, вернувшегося на кухню с огромной аптечкой в руках. Брат садится передо мной на колени, из аптечки достаёт стеклянную бутылочку с оранжевой этикетной и, велев не дёргаться, начинает аккуратно смазывать место ожога. По запаху понимаю, что это облепиховое масло. Стараясь не выглядеть в глазах парней жуткой плаксой и неженкой, терпя боль, я лишь крепко зажмуриваю глаза и молча жду, когда брат закончит своё дело. – Ну вот и всё, – нежный голос, сводящий с ума и заставляющий сердце трепетать, звучит у самого уха. Лёгкое касание губами щеки, и я растворяюсь… Открываю глаза, встречаюсь с его взглядом, задерживаю дыхание… А губы так близко, и так хочется к ним прикоснуться, что мурашки по коже россыпью, что кровь в венах вскипает, пульс учащается и в жар бросает. Невыносимо терпеть, и, кажется, я скоро совсем рехнусь... Не прав был вчера Антон, и я сделала не те выводы… Не как брата я его люблю... Далеко не как брата... Вновь, мысленно рыча, отдаляюсь. Встаю и сказав лишь «спасибо», ухожу к плите. А сердце щемит невыносимо, и реветь хочется. Ах, если бы я только могла прижаться к нему, обнять, подарить ему всю нежность и ласку, накопившуюся во мне за всё это время... Не могу, просто не имею на это право. – Кажется, если нас не прибили, то точно будут кормить, – радостно восклицает Дима, потирая ладоши. – Да, – подтверждаю слова парня, мысленно всё ещё витая где-то далеко, – мойте руки, будем обедать. На автопилоте накрываю на стол, за которым уже сидят довольные происходящим, принюхивающиеся к запаху парни. – Это мы удачно пивасик притаранили, – стуча пальцами по столу, радуется Дима, когда перед его носом я проношу последнее блюдо – большую тарелку фунчозы. Засмотревшись на стол, думая, что же я ещё не поставила на стол, не сразу замечаю, как по обнажённой коже талии вверх, к грудям, ползёт чья-то рука, чья-то не знакомая мне рука. – Садись со мной, конфетка. Резко хватаю чужую руку за кисть и сильно выворачиваю её наружу, применяя самый знакомый мне болевой приём. А, когда парень вскрикивает от боли, резко отпускаю её, кинув вниз и ударяя о поверхность стола. – Ах, – стонет светловолосый нахал, потирая плечо, – научил на свою голову. Да, именно он, приезжая в гости с братом, и учил маленькую девочку во дворе за гаражом, как давать сдачи мальчишкам-хулиганам. Фыркнув, обхожу стол, краем глаза замечая, как недовольный Тоша что-то зло шепчет другу, отчего тот меняется в лице и поднимает руки вверх. Довольно ухмыльнувшись, сажусь напротив парней и молча ем, наблюдая за тем, как дурачатся парни, изредка пихая друг друга в плечо, обсуждают футбол, ремонт мотоцикла Димона, какую-то компьютерную игру, предстоящую регату и пляжную пенную вечеринку. – Безумно вкусно, – хвалит брат, покончив с едой, потирая живот и откинувшись назад, на спинку «уголка». – Все бы красотки так готовили, – вновь подмигивает Димон, за что вновь получает подзатыльник от Антона. – Всё, молчу-молчу, я вижу, у вас тут прям семейная идиллия. Так и скажи, себе девочку привёз. – Ты по ебальнику хочешь? – Впервые слышу от брата подобные слова и широко раскрытыми от удивления глазами наблюдаю за тем, как он хватает Димку за грудки. – А чё я такого сказал? – удивляется светловолосый, как-то странно ухмыляясь, – если не себе, то, будь добр, остынь, Кукла твоя давно выросла, кукле нужны взрослые кены. Не выдержав, соскакиваю с места и вылетаю из кухни как ошпаренная. Как-то неприятно на душе, и трясёт всю внутри. Не привыкла я к таким выходкам со стороны противоположного пола, а в присутствии Антона это выглядит ещё более пошло. С ногами забравшись на диван, спиной прижимаюсь к стене, надеваю наушники и, обхватив колени руками, просто сижу... Это только второй день моего пребывания в гостях у брата, а я уже успела испортить его отношения с двумя людьми. И уже не в силах тут находиться. Не только из-за глупых и бесцеремонных выходок его знакомых, сколько из-за самой себя. Я уже сегодня не могу даже просто находиться с ним рядом, просто попить вместе кофе или посидеть вдвоём и поговорить о чём-нибудь, от одного его взгляда схожу с ума... Что же будет дальше, я даже боюсь себе представить. Я не железная, и сердце у меня не каменное, рано или поздно я не выдержу. Просто сорвусь...