Да за что мне это?!

Напротив меня стоял высокий, стройный мужчина, смотревший свысока, словно ему было всё позволительно. Ну, мне нахальства было тоже не занимать: ухмыльнулся кривой усмешкой, мол, конечно, хорошо глумиться, когда противник повязан, а вот попробуй-ка ты меня выпустить… — А у тебя нахал в падаванах, Кеноби! — отчего-то бросил реплику этот мужик не мне, а Оби-Вану. — Спасибо, сам знаю. Синеглазый повернул голову к моему учителю, а во мне тут же замерло всё: ох, ну почему Оби-Ван не уймётся? — Вежливость превыше всего, да? — Риторические вопросы меня не интересуют, — с обманчивой мягкостью отрезал мастер, оказывается, пришпиленный на стене в висячем положении. Я скрипнул зубами, опустив голову, в лицо бросилась кровь: унижение — это самое верное решение сломить внутренние запасы терпения. — И нетерпеливый к тому же… Я вскинул голову, услышав эту откровенность от постороннего. И тут же на меня нахлынуло самое что ни на есть убийственное спокойствие, словно замечание, сделанное этим уродом, каким-то образом заставило меня одуматься. — Спасибо за комплимент, но я вот тут нахожусь, а не за пару парсеков! — я будто со стороны услышал беспристрастный голос, свой, кстати. Взгляд, брошенный на меня Оби-Ваном, я не упустил, твёрдо зная, что больше не допущу, чтобы меня вывели из себя. Вот не дам этому хлыщу злорадствовать — и всё, точка! Дверь моей каморки открылась — и меня подхватили под белые ручки, вытащили и бросили на колени без всяческих нежностей. Скривившись, я вскинул взгляд на черноволосого, присевшего на корточки рядом, смотревшего на меня как на забавную зверушку. Я те дам «зверушку»! Вовек запомнишь! — И этого пацанёнка считают Избранным из пророчества? Как был рабом, там им и остался. Не так ли, мальчик? — Я тебе не мальчик, господин Ничто! О-охх… Аж звёзды перед глазами вспыхнули, как он мне съездил по лицу! Меня опрокинуло навзничь: бедный мой нос, вновь кровь заструилась. Но долго отлёживаться мне не позволили. Сквозь гул в ушах я услышал крик Оби-Вана Кеноби и Олина. Друг рвался мне помочь, а мастер… Уй, мне не приходилось видеть Оби-Вана настолько не в себе! И не приведи Сила ещё раз увидеть! — Тебе не он, тебе я нужен, Ксанатос! Зачем его мучаешь? — Верный путь сломить тебя, Оби-Ван, это чтобы ты увидел, как надежда Ордена будет замучена у тебя на глазах, — новый удар по почке, но уже сзади, от прислужника. Стон сдержать — никаких сил, слишком уж острая вспышка боли, разливающаяся по всему телу. Меня бросило вперёд, кто-то резко, почти снимая скальп, рванул за волосы вверх. — Как надолго тебя хватит, Кеноби, если я продолжу? Поверь, проверено на себе: ненадолго. Я ещё почувствовал, как его кулак врезался мне в живот, отбрасывая на пару шагов назад. Мир подёрнулся пеленой, которая становилась всё плотнее. Я слепо махнул руками, вроде бы кому-то попав по морде, но мою довольную лыбу размазали по губам. Больше ничего не было, просто темнота, сомкнувшаяся над головой.

Осиан.

Чем хороши вот такие, расположенные на захолустных планетках космопорты? Да тем, что никто и внимания не обратит на новоприбывшего, то бишь меня. По совету Амидалы (этакий обмен советами: ты — мне, я — тебе) мне пришлось оставить свою одежду на Набу, переодевшись в поношенную куртку со срезанными нашивками, тонкая рубаха как-то быстро пропиталась потом. Вот дрянь! Я сидел в одной из кантин, где гремела музыка, потягивая голубовато мерцающий напиток через трубочку. Ждал. Сам не зная чего. — Ну? И как вы с ними справились? — Эк… Нашёл чему удивляться! Да они без этой своей… — я насторожился, продолжая делать вид, что занят своим делом. Но продолжение было заглушено бахнувшим аккордом местного оркестра. — Скрутил парня хозяин… Как же они уязвимы, а? Кулаками и то махать не обучены… Тьфу, мерзость какая! У меня вон сынишка и то лучше будет в бою, чем этот… А ведь выходец отсюда, грят, он тут рабом был. Вам сказать, что я почувствовал в этот миг? Нет, лучше не стоит, а то сами озвереете. Под шумок я выбрался на свежий воздух палящего зноя, прищурившись на нежелающие садиться двойные солнца. Вот лучше бы вы, ребята, сели. Впрочем… Я оглянулся на проём, ведущий в кантину, с внезапной ухмылкой. А на безрыбье и рак — рыба. С таким решением мой мастер вряд ли согласился, но Нейтон далеко, а я бросить друзей никак не мог: Сила решила, что я обязан помочь этим четверым, а своего мастера бросить на произвол судьбы. Кто бы знал, какая боль у меня от этого выбора! Стоп, Осиан, если ты сейчас нюни распустишь — никому не поможешь. Вынужденная защита — это нападение. Так что пора в путь. Слова с делом не разошлись: я спустя несколько часов входил, вернее втаскивал какие-то ящики с молчаливым напарником, разгружая баржу, на которой и прибыл под видом одного из разношёрстной ватаги. Мой двойник в это время спал себе и в ус не дул. — Пуду! Что они тут загрузили-то? Термические бомбы? Тяжеленные, сволочи! — Молчать, Гжарж, а то быстро закуской у ранкора станешь. Хочешь? — нехорошо прищурился какой-то размалёванный мужик, но явно к человеческой расе видом только внешним принадлежа. Так что такое ранкор и с чем его едят, если он ест вот таких, как нехилый грузчик, в качестве закуски? Вывод: такого зверя стоило обходить за версту, а то и за парсек стороной. Но я забыл про свою «везучесть»! Тихо и спокойно вошёл я во внутренние помещения и залы логова криминального авторитета, которого отчего-то величали не иначе, как «бизнесмен». Угу, хорош бизнес, когда работорговля процветала и пахла! Впрочем, меня занесло. Мне бы друзей найти… Завернув за какой-то угол, я едва не вылетел навстречу одному из здешних обитателей, оказавшемуся человеком, из-под кромки глубокого капюшона сверкнули полночно-синие глаза, сжались полные губы. Я всем телом вжался в неровную стену, да настолько сильно, что прочувствовал каждый выступ кожей. Под мышками взмокло от странного ужаса, когда мужчина тенью миновал меня. Ноги совершенно перестали держать: вот вам и бесстрашный ученик! Пару минут я напряжённо вслушивался: не вернётся ли этот некто обратно, лишь после тихонько зашагал вперёд, поминутно останавливаясь и прислушиваясь. Мурашки бегали толпами, я боялся, что не только не сумею помочь друзьям, но и сам угожу в руки неизвестных. Миновав пару коридоров, я спустился на уровень ниже, уже подозревая, что уровней под дворцом Джаббы великое множество. Коридор упёрся в зал, из которого в разные стороны вело ровно четыре ответвления. Душа в пятки упала. Ну?! И куда теперь прикажете? Я не ощущал приятелей, выводы были неутешительны: скорее всего, хатт каким-то образом сумел блокировать моих умненьких друзей, лишив их способности призвать Силу, а если так, то лучше мне думать простыми мозгами, не рыпаясь в сторону великой. Кто знает, может, у этого слизня кто-то был из чувствующих Силу? Вот я и пёрся в самом наплевательском настрое, наугад выбрав один из коридоров. И упёрся в ровную, потемневшую от старости дверь, поскребя в затылке, толкнул её от себя, так как кнопок и другой ерунды для открытия не наблюдалось, а вот петли явно указывали, как открывать. В лицо пахнуло чем-то ароматным, душистым запахом свежеиспечённого хлеба. Я невольно сглотнул слюну, наполнившую мой рот, машинально жадным взглядом окидывая маленькую каморку на предмет жильца. — Так-так. Кого это ко мне случай занёс? — из-за занавеси мне навстречу вышла пожилая женщина в опрятной, но сильно поношенной одежде, кое-где виднелись следы умелой штопки. Вскинув глаза, я натолкнулся на проницательный взгляд глубоких карих глаз в лучиках ранних морщинок. — Ты что тут забыл, человек молодой? — А я… — облизнув пересохшие губы, я попенял молча на свой взбунтовавшийся желудок, который отказался игнорировать дразнящие ароматы пищи. Видно, что-то на моей мордашке явно отразилось, ибо смуглое лицо женщины расплылось в обаятельной улыбке: — Есть хочешь? — нет, ну что ж это творится? Она меня как открытую книгу читала? — Ты ведь не здешний? Я мотнул головой, сам следя за проворными движениями рук, которые быстро ставили на стол горячую похлёбку и ломоть хлеба (блин! Я душу продам за домашний хлеб!!!). — Садись давай, а то слюной изойдёшь, а после поговорим, юноша, кто ты есть. Угадывать не надо, куда именно я припёрся. Шми Скайуокер сразу же раскусила моё враньё, сумев поймать на незнании простейшего. Вот и не верь в проницательность женщин! — Ну, и зачем ты сюда припёрся? Жизнь не мила, или нервы пощекотать захотелось? Это место плохое, очень плохое, а лучше вряд ли станет, — она потемнела лицом, в глазах мелькнула боль. — Я могу вывести тебя отсюда, пока ты не вызвал подозрений. Я метался от внутреннего конфликта: довериться ли матери Энакина или не стоит? А вдруг, парни не здесь, а где-то ещё? Вдруг, узнав, что сын в беде, его мать рванётся на его поиски? И… А что тогда? — Госпожа Шми, — мой шепот был почти беззвучен, но она резко повернула голову ко мне, вперившись острым взором прямо в зрачки моих глаз. Я сглотнул, бросаясь вперёд, как в омут: — Я пришёл сюда за вашим сыном. Он и его мастер, Оби-Ван Кеноби, где-то во дворце. А я… Я совершенно не могу им ничем помочь. Ведь дворца я не знаю, да и… Я повесил голову, ожидая… Да я сам не знал, что можно было ожидать от матери, которая не видела своего сына более семи лет. Раздался тихий шорох, я невольно вздрогнул, вскидывая голову в тревоге и резко оборачиваясь на шум, напружинившись перед прыжком. Вместо постороннего увидев Шми, смутился и даже покраснел, женщина смерила меня внимательным и странным взглядом, качнув головой. — Ты из той же братии. Правда? Джедай? — Только падаван, — сглотнув тугой комок, прошептал я, не спуская с неё глаз. — Тогда ты мне самой Силой послан, падаван. Мои глаза распахнулись в недоумении: это что же? Это выходило, что меня велением Силы к ней и тащило? Не Энакин? Не Ферус. Она?!