Шесть дней, семь ночей

День не задался с самого утра – если считать, что утро начинается с трех часов ночи. За завтраком Тор с помятым лицом попивал кофе и пытался напустить на себя виноватый вид. Из-за упадка сил братья продрыхли в обнимку на заднем дворе полночи, Локи за свою слабость и глупость поплатился отлежанными боками. С трудом продрав глаза, он увидел над собой луну и пересекавшую небо светящуюся точку спутника, тихо выругался, откатился от брата и сел на пятки, всматриваясь в черное беззвездное пространство. Без плаща и жаркого, тесно прижимающегося Тора сразу стало холодно. Апрельские ночи етунам нипочем, но тут тело раскапризничалось, подзуживая нырнуть обратно в теплую норку, улечься «ложками», приладив задницу к прикрытому трусами паху, провести рукой по жестким светлым волоскам на ноге, забыв о наблюдающем Хеймдалле и гневе Всеотца. Тело словно и не спало никогда на парковых скамейках, в камерах предварительного задержания и чужих подъездах, где его не раз били и однажды чуть не изнасиловали; поманить его призраком удовольствия, и само раскорячится в нужной позе, не слушая доводов против. Локи вздохнул, поднялся, обхватив себя руками, прикинул, в какой из семи оставшихся миров сошлет его Всеотец за связь с наследным принцем Асгарда – к цвергам и рот зашьет, можно не гадать - и двинулся к шезлонгам, возле которых валялись разбросанные шлепанцы. Далеко не ушел, попал в капкан – вокруг щиколотки сжались сильные пальцы, хриплый со сна голос поинтересовался: - Ты куда? Темно же еще, ложись. Дерганье ногой и совет проспаться («Ты спишь, где ночь застала, так спи дальше, я же не мешаю») ни к чему не привели. И после пары реплик Локи сорвался, выдал Тору за все: что явился, только поссорившись с Джейн, что гостит, непрошенный, стесняя хозяина, что постоянно демонстрирует превосходство, потрясая Мьелльниром, что поворачивает все по-своему, не оглядываясь на других. Имелось в виду, но не прозвучало: подпитка силой, периодически проявляемая братская забота, вновь пробудившая ту болезненную, ненормальную, пронизанную ревностью привязанность, и реакция самого Локи, неуместная, бесстыжая, абсолютно недопустимая. А ведь казалось – перерос, почти забыл, пеплом подернулись угли асгардского костра… Недовольство собой трикстер щедро излил на брата. Озадаченный Тор моргал, в доме робко предложил поесть, приподняв за хвостик оставшуюся половинку ананаса, хозяйственно прихваченную с шезлонга. Локи на взятку едой не купился, прошелся напоследок по неуемному аппетиту, бездонной утробе и ненасытной глотке, хлопнул дверью и заперся в спальне. Еще час он лежал без сна, вслушиваясь в звуки и шорохи за стенкой. Утром выяснилось, что к пожеланию обожраться и лопнуть Тор подошел основательно: Локи обнаружил в мусорных мешках арбузные корки, шкурки фруктов, банки и картонные коробки в жирных пятнах. Не осталось даже маслин и быстрозавариваемой лапши - восстанавливающий силы брат ничем не побрезговал. Завтракать пришлось пустым чаем и кофе в гробовой тишине. Локи пренебрег утренней разминкой, и так опаздывает; выгнал крайслер из гаража и впервые за утро обратился к Тору, нахально усевшемуся на переднее сиденье: - Ты никуда не поедешь. Будешь смотреть телевизор или куда-нибудь усвистишь, но мне на глаза не попадайся. - Я еще с архивом не закончил, там дел по горло, - брат упрямо пристегнул ремень. – И DVD надо поискать. И завтраком тебя покормить, ты же голодный. Голодный и злой, а в таком состоянии ты начинаешь строить каверзы. Я должен за тобой присматривать – слишком хорошо тебя знаю. Локи зажмурился, помассировал виски, пытаясь унять грызущую головную боль. Под теменем будто жуки-древоточцы протачивали в мозгу ходы. - Ты должен полететь в Нью-Йорк и выпросить прощение у Джейн. - У нас еще пятьдесят лет впереди, успею. А тебя отец через год-другой простит, вернет в Асгард, и ни в поход, ни на рыбалку, ни ребра тебе пересчитать. Уголки губ Локи опустились брюзгливой «подковкой». - И как я без этого буду жить?.. Сарказм пропал втуне, Тора прогнать не удалось – не выталкивать же его под колеса на полном ходу. Без особой надежды Локи зарулил к Маку и предложил Тору сгонять за гамбургерами и картошкой фри, а заодно освободить багажник от мусорных мешков, наполненных сегодня доверху усилиями брата. - Ага, я выйду, а ты без меня укатишь. Жди! Думаешь, я не помню, как ты вечно от меня ускользал? - Иначе ты разве отвяжешься, - пробурчал сквозь зубы Локи, глядя в зеркало заднего вида. – Фрейр не зря тебя адской гончей называл. Он хоть обвешивается побрякушками, как майское дерево, но соображает проворней прелестной сестренки. Зеркало отразило лихорадочно блестящие зеленые глаза и шкодливые синие. Без сомнения, Тор знал, о чем сейчас Локи думает – столько лет рядом даром не прошли, иногда они чувствовали друг друга, как часть своего тела, руку или ногу. - Я скучал по тебе, - признал Тор, хлопнув брата по колену. – Умеешь ты подсолить и приперчить, чтобы жизнь медом не казалась. Вместе мы ругаемся, а врозь я тебя глазами в толпе выискивал. Все надеялся – придешь, попросишь помочь, извиняться не станешь, ты ведь го-ордый. Но я и так бы понял, что ты сожалеешь. Локи, я бы помог. Молча вырулив на хайвей, Локи поддал газу, обгоняя соблюдавшие скоростной режим машины, как стоячих. Включенное Тором радио передавало прогноз погоды, диджей обещал неслыханную жару и солнце. - Здесь вообще дожди бывают? – Тор опустил щиток и залез в бардачок, надеясь обнаружить там газировку или что-нибудь съестное. – Или они сезонные? - Подай очки и аптечку, под журналом лежат, - Локи впритирку обошел свадебный роллс-ройс, проигнорировав возмущенное кваканье клаксона. – Я знаю, что ты бы помог. Именно поэтому не хотел обращаться. Чужая опека приедается, хочется посмотреть, чего стоишь сам. Да и Мидгард… не лучший из девяти миров, но жить здесь можно. Выживать было тяжело, но мне не привыкать, видел условия и похуже. Закидываясь таблетками (впервые головные боли начались после Халка), Локи подумал о понатыканных всюду дорожных камерах и штрафах, которые ему впаяют за нарушение правил. Скорость он сбросить не мог даже под угрозой смерти – чувствовал себя стрелой на натянутой тетиве, готовой отправиться в смертоносный полет. Он нес гибель, хаос и разрушение, в этом его природа. Змею нельзя приручить, она не котенок и не щенок. Рано или поздно укусит руку дающую, Тор – глупец, раз подставляется снова и снова. Локи поправил солнцезащитные очки, крепче сжал руль и повторил то, что сказал брату при первой встрече в Мидгарде: - Я вырос, сын Одина. Имеющий уши услышит. - И мог бы податься в гонщики. Я хотел бы стать гонщиком, но с мидгардскими машинами управляюсь не очень. - Ты бы посшибал все столбы и врезался в Статую Свободы. Помнишь, как мы удирали от отцовской стражи на корабле темных эльфов? – развеселился Локи, подрезав очередной роллс-ройс длиной в два гроба. - Я помню, как ты вопил, что в нас стреляют, и разводил панику, - парировал Тор, держась за поручень над дверью. – Что-то ты осмелел, братик. Сегодня же принесу домой палки… или лучше рапиры? Что предпочитаешь? - Цветы и шампанское. И ящик Джека Дэниэлса. Ты половину бара вылакал, выпивоха. Локи не думал, что Тор исполнит свои угрозы. Рабочий день прошел мирно, до обеда брат перебирал архив, так и не разобранный после капитального ремонта, а после с чувством исполненного долга уселся смотреть экранизации понравившейся сказки. Позвонил Брана и облаял Локи за вялую подготовку к стопятидесятилетнему юбилею О’Генри («Где план мероприятий? Кто будет чтецом на публичных чтениях? Лафейсон, соберите полный зал, а то премию можно и урезать!»). Локи с Тором заполировали заказанную пиццу пивом и дружно поругали всяких командиров. Стоят над душой, бездельничать бесчестным асам мешают. На обратном пути Тор напомнил, что надо бы завернуть за продуктами, а то дома в холодильнике хоть шаром покати. Тараканы массово мигрируют к соседям, мыши вешаются, а бездомные коты и собаки обходят негостеприимный кров десятой дорогой. - И мне надо еще одежды купить, кажется, я созрел для джинсов и халата. У тебя очень симпатичный халат, ты знаешь? Так и хочется… м-м-м, надеть. Локи свернул к ближайшему Уолмарту, но совершить крюк молча было выше его сил. - И с чьей подачи у нас мыши вешаются, кому сказать спасибо? Тор передернул плечами. Тор заявил, что некого благодарить. Напомнил, что он – настоящий ас, не какой-нибудь довольствующийся фруктами ван, и зажаренный целиком бык для него обычный ужин. Потащил Локи с собой и отобрал ключи от машины, чтобы брат не уехал, оставив Тора с покупками и с носом. Локи побродил по отделу гастрономии, набрал деликатесов, расплатился и поставил пакет на передний бампер. Металл за день раскалился, яичницу можно жарить – этот город даже весной, с его космическим бюджетом на озеленение и систему орошения, всего лишь дерзкий вызов смертных силам природы. Иногда Локи думал, почему он не уехал в Европу, поближе к мифическим корням – в Монте-Карло, пасторальные карликовые княжества, или Норвегию, Швецию, Данию, суровые заснеженные страны, зимой так похожие на Етунхейм. Наверное, он не любил Етунхейм. Его сердце было отдано Асгарду и асам. Тор явился с доверху нагруженной тележкой и двумя цилиндрическими огрызками – Локи насторожился, но телескопические дубинки в них не распознал. Такие штуки не должны свободно продаваться в гипермаркете, вот бейсбольные биты могут, и если бы Тор их купил, Локи взял и свалил бы в мотель. Нет особой доблести в том, чтобы колошматить друг друга, лишь бы тебя не назвали трусом. Он себе не враг, синяками пусть гордится троица воинов. Локи предпочитал моральное насилие физическому, для етуна у него была слишком нежная и тонкая шкурка. Тор усыпил его бдительность сытным ужином – благородно пропустил в душ вперед, за это время пожарил антрекот, открыл калифорнийское вино, подсунул в тарелку пресловутую шаурму, как будто Локи ее раньше не пробовал – вымыл посуду и дал спокойно досмотреть фильм про Джеймса Бонда, не переключая на осточертевший футбол. Хозяйственный, руки не из задницы растут, и в библиотеке по мелочам помогает. Грел вчера хорошо, заботится, а что они вдвоем вечно собачатся… ну так вместе тесно, врозь скучно. С Локи жизнь тоже не сказка, долго выносить никому не удается, даже Крису. И Локи расслабился, опубликовал всего одну запись из заготовленных депрессивных черновиков; в сводни он не нанимался. Если Джейн Фостер дорожит Тором, она поймет прозрачные намеки и напишет богу кузнецов и остолопов. А если не дорожит, то зачем брата на блюдечке подносить, Тор еще самому пригодится. Как именно его использовать, Локи не придумал. Тор, сам того не зная, исполнял при нем роль надсмотрщика, но можно как-нибудь договориться. Жучилу Джереми представить, как бывшего соседа и приятеля, в казино вместе ходить. Хотя жучила тертый, и Локи при случае подставит, и Тора будет только бесить. Брат таких ловкачей на дух не выносил, да и фокусы с рулеткой он вряд ли одобрит, а в везение и счастливую фортуну не поверит. И пусть он говорит, что Локи и магия неразделимы, что радуется восстановлению магического потенциала и возвращению силы; когда до дела дойдет, станет ли демонстрировать терпимость? Ответ прилетел внезапно, заставив кусать губы от бессильной злости. Реальность, умасленная и задобренная мясом, вином, жарой и примерным поведением Тора, снова безжалостно напомнила о себе. Брат вытащил цилиндрики, покрутил ими, и они разложились в трехступенчатые металлические трубки. С телескопами их роднила только форма. - Нет, - сказал Локи, нервно захлопнув крышку макбука. – Нет-нет-нет. Тор повертел дубинками, как жонглер, фокусник или полицейский с двадцатилетним стажем работы, самодовольно улыбнулся: - Выйдем, разомнемся? Неужели не хочешь накостылять мне по шее? Ночью ты был весьма убедителен. - Даже если будем осторожными, синяки останутся. Хочешь выяснить, у кого из нас Мьелльнир длиннее? Так давай в шахматы сыграем или покер. Тор отсалютовал дубинками и кинул одну из них брату. Пришлось поймать, отложив в сторону макбук: в глазах сына Одина горело хорошо знакомое хищное пламя предвкушения. - Выползай, Братец Кролик. Раньше ты так не трясся: на меня кидался берсерком. Что случилось с моим братцем Лисом, отчего ты боишься? - Не хочу получить множественные переломы, - честно ответил Локи. И пусть он преувеличивал опасность; магии в нем больше, чем требуется для простых фокусов. Но полной силы он не достиг и вовсе не собирался проверять предел выносливости своей полубессмертной оболочки. Тор должен думать, что младший брат беспомощен и слаб, а какие догадки забрезжат в его косматой голове, если Локи будет биться на равных? Или даст себя отколотить, а синяки на следующий же день загадочно исчезнут? Как ни крути, не нужна была сейчас драка, и даже перспектива на законном основании наставить сводному брату тумаков не перевешивала риск провала. - Никаких переломов, - пылко заверил Тор, строя щенячьи глазки. - Ты меня обижаешь! Я удары буду только обозначать, ну а ты отрывайся, лупи со всей дури, я выдержу, крепкий. Давай так: проиграю, значит, съеду отсюда. Ты же мне не особо рад, вот и избавишься от моего присутствия. Ну а если победа будет за мной, в выходные отправимся с тобой на рыбалку. - Какая такая рыбалка в пустыне? – поразился Локи. Ставки выглядели довольно заманчиво: возможность избавиться от Тора против всего лишь по-дурацки проведенного уикэнда. – Ну ты и выдумщик… ты же охоту всегда любил, а рыбу мы оба редко едим, хорошо, если раз или два в месяц. По большой воде заскучал? Хотя как знаешь, хочешь маяться дурью - дело хозяйское. Он поднялся, взвешивая дубинку в руке – оценивал баланс, и Тор хохотнул, проделав серию быстрых показательных выпадов. Рисуется пока, не нападает. Демонстрация способностей убеждала, брат дрался, как танцевал. Или как дышал, столько же свободы и непринужденности в каждом движении, абсолютная гармония со своим телом, когда сознанию не приходится участвовать в процессе. Раньше Локи завидовал этой небрежной хищной грации, потом смирился, понял, что его собственные сильные стороны заключаются совершенно в другом. Трава на заднем дворе шуршала, пригибаясь и стелясь под босыми ступнями – так и не выяснил, разбрызгиватель сломался или труба засорилась, некогда было, с братом то мирился, то воевал. Любящие родственники кружили друг вокруг друга акулами, стараясь занять выгодную позицию, чтобы солнце не светило в глаза. Заметив, что Тор оступился, Локи молнией ринулся вперед. Дубинка просвистела – не слишком привычное оружие, не по руке, короче копья и длиннее кинжала – и ушла в пустоту. Легко уклонившийся Тор ткнул открывшегося соперника в локоть, вроде, мимоходом и несильно, но рука онемела. Боли не было, она придет позже. Боеспособность тоже не потеряна: Локи перехватил дубинку левой рукой, хорошо разработанной творением заклинаний, и удвоил бдительность. Раньше Одинсон не опускался до обманных приемов, полагал, что ударом Мьелльнира любого противника способен завалить. Но раньше Одинсон прорывался бы с боем из Асгарда, даже не подумав о тайных тропах и проводнике Локи. - Старайся получше, Братец Кролик, или я прицеплю к твоей голове уши! Какие предпочитаешь: белые, розовые, черные, в горошек, в крапинку? – Тор дразнился, внимательно следя за каждым движением брата. – Хвостик куплю, пушистый… длинный взять или короткий? - Ты, Тор, крупная собака, размерами вымахал с быка, а ума как у теленка, - процедил Локи, тщетно пытаясь найти дыру в обороне. – Принес мне палочку и просишь поиграть. Потрать деньги на ошейник с чипом, когда в следующий раз потеряешься, твоя смертная быстро тебя найдет. Ничего не выходило, закрывался Тор умело, а в атаку не шел. Экзамен устроил, похоже, прощупывает, чему Локи за годы в изгнании научился. Хладнокровие Одинсона, так не похожее на бурю эмоций, вырывавшихся на волю в прежних их стычках, начинало раздражать. Хотелось вывести брата из себя, вызвать грозу и один раз в жизни, хотя бы раз расписать его под веджвудский фарфор. Чтоб перестал изображать благородного и великодушного, чуткого и понимающего, жалеющего и всепрощающего, забери его Хель! Чтобы смотрел свирепо и яростно, видя перед собой врага, не пустое место. Пусть пес оскалит зубы, показав истинную цену братскому согласию и любви. Плюнув на оборону, Локи бешенной юркой лаской набросился на противника, подкусывая его жалящими ударами со всех сторон. Что-то тот должен пропустить! Но теснимый к бассейну Тор не терял головы, парируя выпады четко, как на тренировке. Их боевая пляска длилась слишком долго, а лязг металла о металл так и не сменился глухим чавканьем встретившейся с дубинкой плоти. Брат неприятно напоминал Огуна, узкоглазый скуластый воин тоже ходил в бой, пир и мир с одним и тем же выражением лица. Синие холодные глаза неотрывно следили за Локи, и читался в них только исследовательский интерес. С досады Локи чуть не выдал себя, запустив брату в лоб ледяное копье – опомнился вовремя, остановился, надсадно дыша. Магия вымораживала изнутри, требовала выпустить ее на свободу, и Локи оперся руками о колени, стараясь побороть подбирающийся к сердцу холод. - Выдохся? – полюбопытствовал Тор, держась поодаль. – Для смертного ты дрался довольно неплохо… Как держать в руках оружие, помнишь. - Твоя очередь показывать мне, что помнишь? – исподлобья глянул Локи. Сначала вымотал, а теперь безнаказанно намнет бока, совсем не одинсоновская тактика. Будь при Локи вся мощь магии и возможность применять ее без опаски, неизвестно, кто бы тут кому показывал.– Вижу, в Мидгарде ты времени зря не терял, твое искусство изрядно возросло. Он с усилием выпрямился, утер ледяной пот. Поражение нужно принимать достойно. С планами на выходные определились, Джереми придется еще недельку подождать, раньше связаться с ним не удастся. Золотая рыбка уплывет из рук, пока Локи будет вылавливать мальков лососей… ну а что делать? Съездит он с братом разок на рыбалку, не переломится. Кости Тор дробить не станет, вразумит слегка, как положено старшему брату, погоняет по двору и отпустит. Можно бросить дубинку в истоптанную траву и сдаться. Но это ради сохранения жизни или притворно, преследуя скрытые цели, а чтобы избежать колотушек… Локи поудобнее взялся за рукоять, поднял начавшую оживать и потихоньку шевелиться правую руку к виску в асгардском военном приветствии: - Я готов. Валяй, во славу Асгарда. - Ну и отлично, - Тор с щелчком сложил свою дубинку, потеряв интерес к брату. – Выедем в субботу вечером, возьмем с собой палатку, снасти, котелок. Ухи наварим, раздавим бутылочку, байки потравим у костра. Тряхнем стариной, братец Лис, вспомним походную молодость? Кто хуже будет языком плести, тому и чистить рыбу. Локи недоверчивым взглядом провожал бредущего к бассейну Тора. Брат без опаски подставил нагую спину – нет, свист запущенной вслед дубинки он услышит, горе тогда предателю. А от ледяного копья может и не увернуться, без Мьелльнира-то. На языке вертелись вопросы, хотелось догнать, рвануть за голое, блестящее от пота плечо и потребовать объяснений. Тор снял шорты, небрежно бросив их на траву, постоял на бортике, размахивая руками перед тем, как кинуться в воду. Идеальный воин, сильный, как медведь, гибкий и быстрый, как куница. Лучший в Асгарде, а может, и во всех мирах Иггдрасиля – тех из них, которые видел Локи. Скривившись и мотнув головой в надежде прогнать застывший перед внутренним взором, облитый закатными лучами силуэт, Локи торопливо шнырнул в дом. В спальне стояла прохлада благодаря работающему кондиционеру, но Локи вертелся угрем на сковородке, сбивая египетский хлопок в складки. Тор – серьезный, нахмуренный, в полном доспехе – не уходил, оставив поле боя поверженному врагу. Разложив Локи на траве, он придавливал его молотом и рассматривал бесившегося пленника. Сколько ни дергайся и ни корячься, Мьелльнир не сбросишь, а крики и угрозы Тор не слушал. - Думаешь, я буду просить пощады? Ты вернулся к отцу, как побитая собака, где же была твоя любовь к Джейн? Дремала до тех пор, пока в нее не вселился эфир? Отвечай, Тор! Почему ты ушел в Мидгард, только поверив в мою смерть? Всеотец не мог сам справиться с остальными мирами, троица воинов и Сиф без тебя – обыкновенные шавки? Думаешь, ты настолько незаменимый, могучий Тор? Я раскрою тебе глаза: ты торчал в Асгарде до тех пор, пока я был заперт в стеклянной клетке! И лишь после отправился в объятия смертной… да, не спешил ты с ней воссоединиться! Тор не слушал – он пристально смотрел на брата. Снял сверкающий шлем, отбросил плащ и лег рядом, подперев рукой голову. Испытующий взгляд синих глаз заставлял замирать и ежиться, жалеть о задравшейся футболке и сползших шортах. Беззащитную поясницу покалывала трава, хотелось выгнуться, избегая болезненно-чувствительных прикосновений. Локи не выдержал, заурчал, безотчетно потерся щекой о траву, и тогда зрачки Тора расширились, залив глаза чернотой, а широкая ладонь потянулась к лицу брата. Локи сел на постели, жадно хватая воздух пересохшим ртом, и отругал себя за то, что не набрал воды в бутылку. За стенкой приглушенно работал телевизор, брат наверняка не спит. Пришлось сбросить напряжение, подрочив под порно – Локи беспорядочно перескакивал по тегам: геи, связывание, садомазохизм, изнасилование, даже зоофилия. Все было не то, механистично, бездушно, с наигранной страстью и убивавшими всякое желание ритмичными стонами. Вот Крис мог бы унять пожар, охвативший тело, но где он сейчас, тот Крис? Локи кое-как вытерся бумажными салфетками, гадая, слышал ли Тор вздохи экстаза, сопровождавшие экранные совокупления. От одной мысли, что мог – а ведь может еще как-нибудь застукать их с Крисом – снова во всей красе проявился стояк. Локи мученически застонал, зарываясь лицом в подушку. Опять яйца ломит, а так тяжело было кончить! И ничто не приносит облегчения. Смирившись, Локи отпустил себя – в вечерний свет, траву, запах роз и соседского ужина, во власть беспощадно придавливающего Мьелльнира. Тор нависал сверху, толкался и притирался, и невинная ласка через слои ткани будоражила посильнее порноролика с конем. Хотелось прижаться теснее, Локи закинул ноги на бедра брата, двигаясь вместе с ним в одном ритме. Греховное наслаждение затуманивало разум, заставляя забыть обо всем, кроме нежности, застилающей синие глаза. Положив руки на широкие гладкие плечи, Локи задохнулся от вседозволенности и притянул брата для поцелуя. И хоть убейте потом, распните на трех камнях и ядом плюйтесь. Фрейр трахал Фрейю, а Локи с Тором даже не сводные. В фантазиях Тор целовался так, будто его год продержали на голодном пайке.