***
Джек бесцельно бродил по замку Северянина. Вокруг кипела работа, и даже эльфы пытались отсчитать часы до Рождества. Наверное, это здорово, когда дети всего мира ждут твоего появления - с ним такого не бывало. Оказывается, когда в тебя верят, к этому быстро привыкаешь и хочется чего-то большего: восхищения, надежды и чтобы в тебе действительно нуждались. Всем этим обладали и Ник, и зубная фея, и Кролик и Песочник, но только не он. Дети веселятся, когда они играют вместе, но они не ждут его так, как их. Единственная, кто ждет его - Даниэла, но это так мало! Он хотел заговорить с Николасом о том, известно ли ему что-нибудь об отношениях между людьми и духами, подобными им, но не решался - слишком уж опасными казались эти знания. Зачем вообще стоит задумываться о том, что будет потом, ведь можно веселиться сейчас! - Эй, Джек, лучше бы помог заморозить вон то мороженное! - Размышления прервал командный голос Ника. - Сколько можно валять дурака? Когда Джек подошел ближе к Санте, тот укоризненно посмотрел на него: - Разве в канун Рождества ты не должен быть вместе с Даниэлой? - улыбнувшись спросил он, приглаживая на животе рубашку. До вылета оставалось несколько часов, и Санта Клаус начал усиленно наводить марафет. - Я предупредил, что буду с тобой! - бросил Джек, разглядывая ящики с разноцветным мороженным. - Мы увидимся с ней завтра. - Как знаешь, только не злись, если она обидится на тебя - Все в порядке. Почему тебя это вообще волнует? - раздраженно бросил Джек, направляя посох на ящики. - Потому что я не хочу, чтобы она попала в неприятности. - Не беспокойся, я заставил ее забыть о Кромешнике, все нормально! Ник недоверчиво посмотрел на Джека - как можно заставить забыть о страхе? Его беспокоили эти отношения: он был рад за Джека, когда тот влюбился, но, кажется, он был совершенно не готов оказывать Даниэле то внимание, которого она заслуживала. - Как скажешь, Джек. Ну что, какова наша готовность?***
Даниэла сидела у камина. Она отказалась от всех поступивших приглашений на рождественские вечеринки. Где-то в глубине души ей хотелось верить в то, что, возможно, Джек сделает ей сюрприз и появится. С самого утра она убирала, наряжала елку и готовила праздничную еду, и только когда обряд был закончен, подытожила, что все это не имело никакого смысла. Ее ждал вечер в одиночестве перед камином с бутылкой хорошего белого вина. Она не стала включать свет и даже телевизор, просто молча наблюдала за огнем в камине, потягивая терпкий напиток. Меньше всего ей хотелось думать о чем-либо, но из мыслей не выходил Джек. Возможно, она даже ненавидела себя за то, что вот так бесцельно ждет его, но что поделать, ведь все в округе в кругу семьи, с любимыми ожидают прихода волшебства, а она сама вынудила себя остаться наедине с глупыми мыслями. В какое-то мгновение ей захотелось собраться и немедленно уйти, веселиться всю ночь в компании подруг, но энтузиазм быстро пропал с очередным глотком вина. Ей было больно, настолько, что хотелось кричать. Боль от собственной беспомощности и от безвыходности: когда она впервые увидела Джека, впервые поцеловала, она пообещала ему, что всегда будет верить в него и ждать, но это становилось невыносимым, когда она понимала, что его нет рядом лишь потому, что он где-то устраивает метель на радость детям. Неужели без этого невозможно прожить? Почему она всегда на втором месте? Ответ был очевиден - он Хранитель, и она его любит. Вино ударило в голову, но Даниэла лишь снова наполнила бокал - ей в канун Рождества не обязательно было быть в форме. Один плюс все же был, она наверняка знала, что получит подарок от Санты, так было с самого детства и никогда не прекращалось, не без участия Джека. Все таки он думает о ней, но сейчас эта мысль не приносила облегчения. - Кромешник, я знаю, что ты здесь... - прошептала она, закрыв глаза. По коже пробежали мурашки - она сама не понимала, зачем зовет того, кого так сильно боялась, но он, по крайней мере, однозначно ответит ей. - Я хочу поговорить... Но в ответ прозвучала тишина. Даниэла привстала с дивана и оглянулась по сторонам. Ни в одном из темных углов не мелькали его жуткие янтарные глаза. Внезапно для себя самой она рассмеялась - еще вчера он говорил ей, что нуждается в ней, и вот теперь тоже занят своими делами, и ему нет никакого дела до ее страхов. Наверняка, решил предпринять очередную попытку разрушить Рождество. На секунду сердце Даниэлы замерло: вдруг, он причинит вред Джеку, хотя нет, сейчас это просто невозможно - Кромешник слишком слаб. Выдохнув, она опустилась на диван. - Бу! От неожиданности Даниэла отскочила на другую сторону дивана. Напротив, закинув ногу за ногу, сидел Кромешник, довольно улыбаясь: - Ты боишься даже этого, забавно... - Я даже не знаю, что сказать. - Выдавила из себя Даниэла. Она аккуратно села на диван, но предпочла держаться подальше от внезапного гостя. - Уже удалось похитить Рождество? - Мне это больше не интересно. - Бросил он, внимательно наблюдая за тем, как Даниэла одним глотком допивала остатки вина в бокале. - Неудачный вечер? Он чувствовал, что она не боится его, но сила все равно наполняла каждую клетку - что за странное ощущение. Видимо ее страхи были намного глубже, но капаться в них пока не возникло желания. Он знал, что она будет одна в канун Рождества, и, интересно, отдавал ли Джек себе отчет в том, что оставлял ее одну еще и с бутылкой алкоголя. - Прости, тебе не предлагаю - Даниэла поставила бокал на стол и собиралась наполнить его снова, но внезапно отстранилась. - Вчера, на улице, ты сказал, что я нужна тебе... зачем? - она не рискнула взглянуть на него. Внутри снова проснулось ощущение притяжения, и в этот раз не было ни капли страха. - Ты веришь в меня! - спокойно произнес он. - И все? - она ожидала какого-то другого, более откровенного и зловещего ответа, но он не собирался продолжать. - А что еще нужно? - с непониманием спросил Кромешник. - Ты не знаешь, какого это, быть отвергнутым, когда тебя никто не боится, и никто не верит. Когда ты слаб и одинок... Ты ведь можешь избавить от этого? Даниэла пыталась найти в его словах подвох, но тщетно. Почему-то промелькнувшая в его глазах капля отчаяния и страха казалась настоящей. Он действительно сам боялся, как и рассказывал Джек, а еще он отчаялся - попытки привлечь к себе внимание были тщетными. - Почему я? Мы с тобой слишком похожи, я тоже безуспешно пытаюсь привлечь внимание, правда только одного... - на ее губах мелькнула печальная улыбка. - Видимо то, что я могу предложить, это слишком мало! Он не ответил. И Даниэла снова потянулась за бутылкой. Она чувствовала его взгляд на себе, и почему-то так сильно захотелось взглянуть в эти янтарные глаза. Она обернулась, и это было похоже на сон. Его глаза напоминали жидкое золото, в котором, казалось, она тонет. Стало нечем дышать, он не отводил взгляда, а она просто не могла это сделать. Внезапно стало мокро, в нос ударил запах вина, и Даниэла вскрикнула, осознав, что уже несколько секунд проливает вино на себя. - Боже, что со мной... - начала причитать она, вставая с дивана, и, скорее инстинктивно, принялась стряхивать капли с футболки. Кромешник улыбался, наблюдая за ней. В груди кипело незнакомое чувство - она была такой милой, тщетно пытаясь справится с мокрой футболкой на своем теле. - Это не смешно! Это твоя вина! - Моя? - Кромешник встал и медленно подошел к ней ближе. - И чем же я виноват? - Ты... - Даниэла отвлеклась и подняла взгляд, и снова эти глаза. Он стоял слишком близко. Внутри все будто перевернулось и маленький едкий комочек сжался внизу живота. Почему он смотрит на нее с таким восхищением? Что в ней особенного? - Ты смотрел на меня... - И продолжаю делать это сейчас... - он подошел еще на шаг и их лица оказалась настолько близко друг к другу, что он ощущал ее дыхание. Казалось, что кровь в жилах вскипает. А один ее взгляд и полуоткрытые губы бросали в жар. - Ты не против? - прошептал он, наклонившись к ее губам. Он все еще продолжал смотреть в ее глаза, и она не спешила отстраняться. Даниэла тяжело дышала, тело горело огнем, а все мысли будто выветрились. Она смотрела в эти янтарные глаза, внушающие то трепетный ужас, то благоговение. На долю секунды показалось, что время остановилось, а как только стрелки часов вновь начали свой ход, исчез и смысл сдерживаться. Она поцеловала его, обхватив шею руками, и он тут же с жадностью ответил на поцелуй. Их языки сплелись в танце, словно языки пламени. Даниэла тихо застонала, когда он отстранился и принялся целовать ее шею. Мир перед глазами расплылся - ничего больше не имело смысла, только он и страсть. Даниэла принялась стягивать с его плеч плащ, который послушно упал на пол. Она прижалась к его груди - так странно было ощущать тепло, а не холод. Кромешник продолжал осыпать поцелуями ее шею, плечи, ключицу. Она подчинилась, когда он слегка надавил на ее плечи, и они оба легли на пол. Он быстро снял с нее футболку и, запечатлив на губах поцелуй, принялся ласкать ее грудь. Тело невольно начало извиваться под ним, и Даниэла лишь крепче обнимала его. Жар от его поцелуев разливался по всему телу, а от собственной влажности становилось некомфортно. Она резко стянула с него брюки и легко избавилась от своих. Он осыпал поцелуями ее живот, в то время как руки блуждали по всему тело, оставляя жгучий след вожделения. Самым сильным ее желанием стало лишь одно - только бы он не останавливался. Кромешник устроился между ее ног и резко вошел, прошипев сквозь зубы. Ее спина выгнулась, а рот открылся в беззвучном стоне. Непередаваемое чувство полноты вскружило голову, и словно в тумане она попыталась встретиться с ним взглядом. Янтарные глаза, потемневшие от страсти, не отрываясь смотрели на нее. Он резко и грубо двигался внутри нее, и тихо рычал. В груди параллельно с животом собирался целый вихрь эмоций: страх перед ним и его силой, страсть, желание, радость. Она ухватилась за его плечи и с силой потянула на себя, заставив сменить положение. Теперь она нависала над ним, и к прочим эмоциям добавилось ликование. Он положил руки на ее бедра, задавая ритм, а она не отрывалась смотрела с его лицо. Запустив пальцы в его густые черные волосы, она принялась целовать его губы. Сдерживать стоны больше не было сил, и она ускорила темп, направляемая его руками. Пламя внутри вскипало все сильнее, напряжение нарастало, казалось, еще несколько секунд, и она сойдет с ума от нахлынувших ощущений. Он крепко обнял ее как только тело забилось в судоргах. Удовольствие медленно разливалось по телу, и она отчаянно прижималась к нему, в надежде, что это будет длиться вечно. Он поцеловал ее в висок, и Даниэла отстранилась. Как ни странно, но в мыслях не было ни ужаса, ни стыда, лишь легкая дымка тумана и восторг, который подарил ей он. - Ты смотришь так на всех девушек, которые тебя видят? - улыбаясь спросила она, поправляя волосы на его лбу. Кромешник ухмыльнулся: - Ты единственная!