Любовь моя, печаль моя

Он осторожно опустил ее на ковер посреди гостиной. Поцелуи с какой-то трепетной нежностью укрывали лицо, шею, плечи, но Даниэле хотелось совершенно не этого. После того, как Кромешник предложил подняться в ее спальню, и она вспомнила о Джеке, пылкое возбуждение улетучилось. Ей хотелось, чтобы он просто обнял ее, а в идеальном варианте – еще и выслушал. Она крепко обняла его за плечи, и лихорадочно водила ладонями по лопаткам. Кромешник остановился и приподнялся на руках, нависнув над ней. В его глазах Даниэла читала, как ни странно, отнюдь не разочарование, скорее ожидание. - Что с тобой? – жестко спросил он, приподняв брови. - Прости… - меньше всего ей хотелось говорить именно это слово, но ничего другого в голову не приходилось. Даниэле хотелось сказать так много, что раздельные предложения в мыслях перемешались под его взглядом, превратившись в безумный хаос. Кромешник оттолкнулся от пола и сел. Несколько секунд Даниэла не двигалась: ее пугала его реакция, на которую он, разумеется, имел полное право. Но внезапно он протянул ей руку, помогая подняться, и заботливо поправил кофту на ее плечах, чего Даниэла совершенно не ожидала. Теперь к замешательству добавилось смущение, а к мыслям – размышление о том, что у нее слишком часто меняется настроение. Он притянул ее к себе, но вместо объятий, на которые она так рассчитывала, он указал ей на место напротив. - Говори. – Его командный тон пугал, так же, как и он сам в этот момент. Даниэла растерялась, не понимая, чего именно он хочет от нее. – Говори! – Кромешник повысил тон, и сердце Даниэлы сжалось в комочек. Ей захотелось, словно напуганной кошке, спрятаться в каком-нибудь темном углу, но там от него точно было не спрятаться. – Меня раздражает этот твой страх! Избавься от него или я сделаю это самостоятельно! - О чем ты? – глупый вопрос, как попытка глотнуть воздуха, когда ты уже погрузился на дно океана. Он знает ее, чувствует… Даниэла ощущала себе так, словно обнаженная стояла перед толпой зевак. Ей хотелось поговорить, но видимо, Кромешник в данном случае был не лучшим собеседником. - Я вижу твои страхи, Даниэла, все до единого, но это лишь факты без причинно-следственных связей, понимаешь? – он наклонился вперед, и по спине Даниэлы пробежали мурашки. – Почему ты думаешь о нем, о Джеке? Разве он не оставил тебя в одиночестве? - Тебя тоже не было несколько дней… - Только и смогла выдавить из себя Даниэла. Ему ничего не стоило задеть самую больную рану в ее душе, человек на его месте, проявил бы хоть каплю понимания или заботы. Внезапно он улыбнулся: - Это было необходимой мерой… - его голос зазвучал певуче и спокойно - от гнева не осталось и следа. - И в чем же была необходимость? – осторожно прошептала Даниэла. Неосознанно он потянулась к собственной шее. Всего на секунду перед глазами промелькнула сцена как он чуть не задуши ее после неугодных слов, и снова стало не по себе. Даниэла уже пожалела, что вообще создала условия для этого разговора. - Ты должна была понять, что скучаешь за мной. – Самодовольство, казалось, текло по его подбородку. - Я не скучала. – Ухмыльнулась она. Смелость пришла следом за возмущением – она даже ни разу не думала о том, что скучала. - Ты можешь обмануть себя, но не меня. Я знаю, что ты думала об мне, и даже, когда перекрасила волосы, ты тут же подумала о моей реакции, а не о том, понравится ли это Джеку. Или я неправ? Даниэла почувствовала как победный меч глубоко входит в самое сердце ее смелости. Действительно она думала о нем, о том, что он исчез из нее жизни, но все это лишь потому… - Это все из-за седой пряди! – воскликнула она, почувствовав, что ее аргументы в споре с Повелителем страхом еще не закончились. – Зачем ты это сделал? - Глупость… - отмахнулся Кромешник. – Эта прядь начала тебя беспокоить только как средство привлечения моего внимания, признай это! - Вот это глупость! – рассмеялась Даниэла. Его тщеславие не пугало ее в отличие от прочих качеств, а казалось достаточно забавным. – Она меня просто раздражала. Нормальные парни оставляют на теле своих девушек метки, которые можно скрыть и со временем они проходят, но тебе пришло в голову сделать мне седую прядь, которую мне теперь придется закрашивать до конца жизни! – Даниэла могла бы продолжить реплику, но остановилось. Он так странно смотрел на нее – заинтересованным взглядом победителя. Внезапное осознание произошедшего свалилось словно с неба. – Нет! Нет! Нет! Я не это хотела сказать… - лихорадочно начала повторять она, но было уже слишком поздно. - Сказала то, что сказала. Прекрасно. – Он улыбнулся и будто назло ей, провел рукой по собственным волосам. - Я не хотела говорить, что я твоя девушка… - тихо проговорила она, понимая, что он вряд ли станет слушать ее доводы на это тему. Она уже сказала все, что он хотел услышать по этому поводу. - Одну проблему мы решили – ты поняла, что влюблена в меня! - Это уже слишком… - перебила его Даниэла, но он тут же заставил ее замолчать, закрыв рот рукой. - Не перебивай меня, пожалуйста! – словно маленькому ребенку сказал он. – Теперь надо решить вторую – ты должна забыть о Джеке! Ты теперь моя. – Он осторожно опустил руку, намеренно задержав пальцы на ее губах, и как только убрал их, Даниэла почувствовала укол разочарования. - Это все какая-то глупость… - пробормотала она. – Ты просто залез в мои мысли и внушаешь мне все это. - Прости, такой магией я не владею. – Он пожал плечами, продолжая все так же спокойно и уверенно смотреть на Даниэлу. Казалось, все, что бы она ему не говорила – бесполезно, он слишком хорошо знал то, что происходило в ее мыслях и сердце, даже лучше нее самой. - Но ведь я люблю Джека. Мы столько лет были с ним вместе, столько вместе пережили… - А сколько еще лет так будет, Даниэла? – рассмеялся он. – Ты можешь любить Джека сколько пожелаешь, но он мальчишка, и мальчишкой он останется навсегда, а тебе уже нужно совершенно другое… Сердце Даниэлы болезненно кольнуло – Кромешник прав, она и сама знает это, но подобные мысли она всегда старалась гнать прочь – ничто на свете не должно было заставить ее отказаться от своей светлой, волшебной, счастливой и единственной любви. И вот впервые кто-то напрямую говорит ей о том, чего она так сильно боялась уже несколько лет, и это было так больно, что хотелось кричать. - Я не хочу это слушать… - на глазах выступили слезы, а каждый толчок сердца отдавался болью. - Нет, ты послушаешь! – Кромешник схватил ее за плечи и с силой встряхнул. – Я живу в этом мире намного дольше тебя, Даниэла и видел я немало. У тебя с Джеком нет будущего, признай это и твоим страхам придет конец! Сколько можно ждать его вечерами, пока он резвиться с детворой? Сколько терпеть одиночество тогда, когда он не может быть рядом по какой-то незначительной для тебя, но важной для него причине? Вся твоя жизнь пройдет в ожидании того, когда он повзрослеет, понимаешь? - Я не хочу… не хочу!!! – сдавленный плач вырвался из ноющей груди. Во рту почему-то стало горько. – Я не хочу это слушать! – перед глазами предстала туманная дымка, превратив мир вокруг в размытые очертания, и даже его янтарные глаза затерялись где-то в тумане. Внезапно сильные руки подхватили ее. Даниэла непроизвольно обхватила Кромешника за шею и уткнулась носом в его горячее плечо. Он сел, бережно усадив ее к себе на колени. Даниэла чувствовала, как его рука поглаживает ее по волосам – такое странно чувство бесконечно покоя подкрадывалось откуда-то из-за пределов ее сознания, укрывая все эмоции и мысли теплым густым покрывалом умиротворенности. Это спокойствие исходило от него: передавалось через прикосновение, дыхание, легкий поцелуй в висок… - Хотел бы я сказать тебе, что ты вольна в своих решениях, Даниэла, но, увы, я уже не раз говорил тебе о том, что ты нужна мне и я не собираюсь тебя ни с кем делить. В отличие от Джека, я понимаю тебя, и я могу дать тебе намного больше, чем ты думаешь. Сохрани свою любовь к нему, но осознай, что это уже не то чувство, которого ты заслуживаешь… Его голос звучал тихо и умиротворенно, и Даниэлу потянуло в сон. Она так же крепко обнимала его, будто, если разомкнуть эти объятия, случится что-то ужасное. - Ты больше всего на свете боишься остаться одной, и в этом мы с тобой похожи… Всего на секунду Даниэле показалось, что в голосе Кромешника прозвучала печаль, но сил на то, чтобы ответить ему не хватило. Она заснула на его руках, уткнувшись носом в его плече. В его объятиях было так тело и уютно, а еще почему-то надежно…