***
Столовая пребывала в состоянии благородного обветшания, но, впрочем, еще держалась молодцом. Хотя кое-что она определенно потеряла – приветливость. Войдя, Джон машинально поежился: если бы не проникающий через высокие окна яркий солнечный свет, то сочетание новой темной обивки с резной мебелью черного дерева смотрелось бы откровенно мрачно и зловеще. Казалось, что у профессора Баратеона, Русе Болтона и Сансы был один и тот же дизайнер. Зато сестра действительно овладела искусством обращения с хлебом насущным: стол был накрыт так красиво, будто его сервировали профессионально. – Я ходила на курсы, – она самодовольно ухмыльнулась. Видно было, что его удивление ей приятно. – Садись. Кстати, а ты думаешь о детях? Джон, который как раз взялся за суповую ложку, нервно дернулся и плеснул на себя горячим бульоном. – Ладно, поняла, – кажется, Санса откровенно забавлялась. – Хотя бы девушка у тебя есть? Молодой человек? – добавила она, истолковав его замешательство превратно. – Моя последняя девушка была убита Дредфортским портным, – сухо сказал Джон. – Но сомневаюсь, что она бы годилась на роль матери моих детей. У нас было не очень серьезно. А парень, который мне нравился... нравится... он... «Кажется, он ее и убил» – Извини. Только не говори, что его тоже убили, – уголки губ Сансы дрогнули, словно она не могла решить, улыбнуться или в ужасе скривить рот. Но Джон понял, что она не шутит. – Он жив. Просто... все сложно. И, наверное, ничего не выйдет. Санса посмотрела на него очень задумчиво. – Мне всегда казалось, что ты и Теон... словно между вами была какая-то недосказанность. Вы же общались там, в Дредфорте? Джона тряхнуло, и он на всякий случай опустил стакан с водой на стол, прежде чем ответить. – Общались. Поэтому я хочу ему помочь. Мы вместе росли, и Робб хотел бы этого. Теону больше некому помочь. – У него есть сестра. Отец, кажется, умер, – Санса помолчала. – Хотя ты прав. На него всегда было плевать всем, кроме нашей семьи, – ее глаза затуманились. – А ведь он очень хороший. Но нестабильный. Готов пойти за любым, кто похвалит его как следует. Помнишь, он вечно вляпывался в какие-то странные компании и таскал за собой Робба? – Помню, – сказал Джон. – Это было так давно. Я... – Правда, – добавила Санса медленно, – иногда мне казалось, что все наоборот. – Ты о чем? – Что это Робб виноват, а Теон просто берет на себя всю вину. Что именно Робб вляпывается в очередную тусовку с какими-то придурками, а потом приходится вытаскивать их из полиции, потому что они снова попали в переплет. Все казалось таким безобидным, и я была почти ребенком. Но я помню. Помню, что их дружба выглядела... какой-то странной. А потом Робб умер, и Теон остался как будто пустым. Без стержня, понимаешь? Ему был нужен кто-то, кто бы его вел вперед. Знаешь, он несколько раз приезжал сюда... ну, потом. Деньги предлагал. Понятия не имею, откуда у него взялись деньги. Мы перезванивались. Джон моргнул и посмотрел на Сансу очень внимательно. – Когда он звонил тебе последний раз? – Дня три назад. Просто узнавал, как у меня дела, все ли в порядке. Иногда мне казалось, что он меня, – она усмехнулась, – оберегает от чего-то. Вечно говорил, чтобы я не забывала о сигнализации, чтобы запирала на ночь все двери, раз живу одна. В нем погиб средневековый менестрель. Его галантность была абсолютно неуместна – я могу за себя постоять и никого не боюсь. Петир научил меня стрелять и выбил мне разрешение на оружие. – Петир – просто молодец, – скептически сказал Джон. – Знаешь, Игритт умела драться лучше любого мужчины. Ее приятель Манс был нелегалом, и мускулы у него были больше моей головы. Вэлери, третья убитая, выросла на улице, она бы и зубами горло выгрызла – в Северном квартале нет безобидных и беззащитных... – Зачем ты рассказываешь мне о людях, которые мне незнакомы? – Санса нахмурилась. – Потому что они все умерли. Ни оружие, ни умение драться им не помогли. Тебе не следует оставаться здесь одной. Джон и сам не заметил, как разволновался – кровь прилила к лицу, горло перехватывало от волнения и смутного, плохо осознаваемого страха за чужую жизнь. Что-то горячее распирало лоб, мешая думать. – Они все умерли там, у вас, – Санса мягко улыбнулась и накрыла его подрагивающую руку своей на несколько секунд. – Я в полной безопасности. Поверь мне. Джон, – она закусила губу, – по-моему, тебе нужно отдохнуть. Где-то орудует маньяк. Даже если он и окажется нашим знакомым – хоть это и ужасно, – мы не умрем. Если бы нас хотели убить – то убили бы давно. А твоих приятелей убили быстро. В короткий отрезок времени. Значит, он или она в вашем городе недавно. Разве это не логично? Успокаивающий негромкий голос немного привел его в чувство. К тому же в словах Сансы было зерно истины. Если бы жертв выбирали по принципу принадлежности к семейству Старков, то все они были бы уже мертвы. – Конечно, ты права, – сказал он, стараясь успокоиться. – Хреново я выгляжу, да? – Ну, – она вытянула губы трубочкой, – не то чтобы... во всяком случае, я больше тебя не боюсь. Ты просто очень устал. Но ты явно не опасен. Мне нужно было тебя увидеть, чтобы окончательно убедиться. Джон нервно улыбнулся. Значит, все это время Санса умирала от страха, но умело скрывала свои чувства. И пригласила его в дом, зная, что никто не спасет ее, если он все-таки окажется маньяком-убийцей. Да – сестра обошла его по всем фронтам. «Если, конечно, она не лжет», – эта мысль прозвучала неприятным рефреном где-то в глубинах сознания. Каждый может солгать. Каждого можно убить. Каждый может стать жертвой. Это Джон отлично усвоил за последние месяцы. Каждый может сойти с ума. – Я рад, – сказал он искренне. – Давай я помогу тебе убрать со стола, а потом продолжим. – Может, ты дальше сам? – Санса рассеянно погладила двумя пальцами тускло поблескивающий столовый нож. – Если честно, это довольно-таки тяжело – видеть их такими живыми и счастливыми. Не хочу больше смотреть. Когда закончишь с теми коробками, загляни в старую комнату Робба – кажется, у него где-то валялся школьный альбом.***
Оставшись один, Джон почувствовал себя куда лучше. Почему-то любое общество – даже заведомо, казалось бы, безопасное, – быстро начинало давить на него. Словно любой человек теперь представлял скрытую угрозу. Конечно, не Санса. Только не безобидная маленькая Санса. Все, что она могла сделать – это обидеть его словами. Но мозг услужливо подсказал, что оружие делает сильным самого слабого человека. – Я не свихнусь, – сказал Джон вслух. – Не сейчас. Я почти понял. Свет на лестнице, ведущей на второй этаж, был тускловат. Рисунок на обоях чуть расплывался – казалось, что на них то проступали, то исчезали снова бурые капли. Джон захлопал ресницами, потом надавил на глазные яблоки. Он понятия не имел, как бороться с галлюцинациями без таблеток, это было попросту невозможно; но в то же время знал, что ни за что не засунет в себя ни одно лекарство, пока все не закончится. Пятна не пропадали. Наоборот – стали как будто четче. Пройти бы мимо и сделать вид, что их нет – вместо этого Джон подошел ближе и почти прижался носом к стене. Видимо, обои хорошенько замыли, но даже бледными эти пятна было ни с чем не спутать. Джон как наяву ощутил густой запах крови. Здесь и правда была кровь. Он ее не выдумал. Почему-то Джон был уверен, что если спросит Сансу, та ничего не скажет. Опустившись на колени, он отогнул край нового ковра – под ним обнаружились почти стертые следы. Значит... Джон выпрямился, дыхание его сбилось от волнения. Конечно, следы очень старые. Но, насколько он знал, провести экспертизу еще не поздно. Почему-то он был уверен – это не пятна расплескавшегося вина, не свидетельство детской драки. Правда, что-то не сходилось: в момент смерти Робба Кейтилин, Бран, Рикон и Арья были дома, и это не считая няни, экономки, садовника, пары горничных... Дом был полон людей, вряд ли они бы не заметили, что на парадной лестнице кому-то отпиливают голову. А уж Серый Ветер поднял бы ужасный шум... Джон внезапно понял, что впервые рассуждает об убийстве двоюродного брата так хладнокровно – может, он перешел грань эмоционального шока, может, двигался дальше по дороге к шизофрении и постепенно терял способность к сопереживанию. Как бы то ни было, комнату Робба нужно было внимательно осмотреть. Помимо фотографий, там может быть еще что-нибудь. Что угодно. Еще один нож. Клок волос. «Отрубленная голова», – подумал Джон и захихикал, смыкая пальцы на запыленной дверной ручке.