The Devil Within

Кто-то тряс его за плечо и звал из темноты на свет. Джон совершенно не хотел просыпаться – ему было хорошо плавать в безбрежном океане из мириадов разноцветных осколков мыслей и воспоминаний, где ничто его не тревожило, где не болела голова и не ныло от страха и отчаяния глупое сердце. – Джон, очнись, ну пожалуйста! Джон! «Сэм, – вспомнил он нехотя. – Это Сэм. Мой друг» Пришлось открыть глаза – Сэма огорчать не хотелось. Все расплывалось, но он все-таки понял, что рядом с Сэмом есть еще кто-то. – Слава богам! – голос Сэма раздался над самым ухом, но будто бы через вату. – Ты что-нибудь принимал? Вызвать врача? Все это уже было, причем на этом самом диване, только с другим человеком. Я вызову врача. Тебе плохо. Никакого врача. Ляпну что-нибудь – и все, конец. – Мне конец, – сказал Джон вслух и заморгал, чтобы разогнать туман перед глазами. – Нет. Не вызывай. Ничего не... не принимал. Я трезвый. Абсолютно. Я устал. – Непохоже, милый, – сказала какая-то женщина. Джон прищурился: кажется, у нее были рыжие волосы. А может, это были всполохи закатного солнца. Капли крови на холодной траве. Комната уплыла куда-то, и Джон снова был в архиве, и рыжий человек стоял к нему спиной, бесконечно долго поворачиваясь, поворачиваясь, и он не хотел видеть лица, ни за что в жизни. Вместо лица была волчья морда. – Игритт, – прошептал он и рванулся, но невидимые веревки крепко держали. – Мальчика не спасти, – сказал Русе Болтон и превратился в воронью стаю, кружащую над головой. В ушах зазвенело. Когда Джон вновь открыл глаза, то не лежал, а сидел, и к его губам прижимали что-то холодное. – Выпей, это просто вода. Никаких лекарств. Ты так кричал... Джон послушно выпил несколько глотков, с трудом сглотнув: горло словно высохло и нещадно болело. Действительно – будто после крика. – Ты уверен, что не нужно никому позвонить? – спросила женщина. Сейчас Джон понимал, что это не Игритт. – Он ничего не ел и не пил. Холодильник пустой, в чашке, кажется, плесень, – даже в своем нынешнем состоянии Джон услышал страх и отвращение в голосе Сэма. – Он истощен. Спутанное сознание. Обморочность. Но зрачки в норме - насколько они могут быть в норме. И его не тошнило, а если бы он сутки принимал стимуляторы или выпивку, получил передозировку, но выжил, то здесь все было бы в рвоте, – Сэм сделал паузу и шумно вздохнул. – Хорошо, что ты захватила бульон, милая. – Хорошо, что мы вообще зашли, милый. Он мог и умереть тут. Как плохо быть одному. У Сэма есть девушка. А может, это Санса или Кэт. Но Кэт умерла. Не смей сходить с ума, Джон! – Когда ты вернулся из Винтерфелла? – спросил меж тем Сэм, четко выговаривая каждое слово. Его круглое дружелюбное лицо было слишком близко, Джон бы отшатнулся, но за его затылком была спинка дивана, поэтому он просто вжался в нее изо всех сил. – Джон. Мне нужен день твоего возвращения, чтобы понять, могу ли я не вызывать других врачей. – Написал, – шепотом сказал Джон. Каждое слово, казалось, обдирало глотку наждачкой. – Я написал это. Восем... восемнадцатое. Февраля. Две тысячи десятого. Он надсадно закашлялся. Горло горело. Зато боль неожиданно вернула ему некоторую долю концентрации – он смог сам протянуть руку, взять стакан с водой и допить, не опрокинув и не пролив. А еще осознал с полной четкостью, что действительно полулежит на собственном диване собственной квартиры и одет так же, как и после приезда... Взгляд сам собой метнулся к письменному столу. Пусто. Никаких бумаг, никаких рисунков. – Сегодня девятнадцатое. Что ты делал в течение суток? Ты помнишь, как позвонил на работу и отпросился по состоянию здоровья? – Не... – еще один приступ кашля, но куда короче, – нет. Я не звонил. – Ты получил хотя бы одну из моих смсок? Видел, что я звонил? И Эдд тоже звонил. Потом мы приходили к тебе, стучали, звонили в дверь – ты не открывал. Я вспомнил, что ты когда-то дал Эдду ключи, и вот я здесь. Джон, тебе нужен уход. И лечение. То, что с тобой случилось, похоже на острый психоз на фоне глубокой депрессии и нервного истощения. Ты постоянно отказывался от моей помощи, и смотри, к чему это привело. – Мне нужно понять, – пробормотал Джон. Спать хотелось ужасно, но это было неправильно – спать. Если заснуть, то можно не проснуться в своем уме. – Ты что-нибудь помнишь? – продолжил Сэм. – Выпей глоток бульона. Он смягчит горло. Девушка – «Джилли, ее зовут Джилли, а я – Джон Старк», – ловко подсунула ему чашку, и он отпил немного, не ощущая вкуса. Пустое пространство на столешнице притягивало взгляд, как открытая рана. Кто-то взял их. Кто-то зашел, пока я валялся в отключке, забрал рисунки Кейтилин, забрал мои записи. Почему я все еще жив? Может, не было никаких рисунков? – Ты писал мне о том, что едешь навестить сестру. Это было два дня назад. Станнис сказал, что ты попросил отгул. Не то чтобы он был этим доволен... – Сэм запнулся. – Плевать на Станниса, неважно – добавил он с непривычной решимостью в голосе. – Важно то, что, если ты вернулся восемнадцатого, около суток выпало из твоей памяти. Джон долго смотрел на него и молчал. – Я не звонил ему. Я схожу с ума, – сказал он достаточно спокойно. – Думаю, меня нужно изолировать. – Здесь ничего нет! – заорал кто-то из глубин квартиры. – Чисто! Ни отпечатков, ничего! Если были жучки, то сняты! – Сэм, – Джон из последних сил подался вперед и ухватил друга за воротник рубашки, – кого ты ко мне привел? – Эдда. Я же сказал – у него был ключ. – Поче... му он говорит так странно? – Ох, Джон, – сказал Сэм с довольно виноватым видом, – отпусти меня. Кое-что случилось. Давай... тебе никто здесь не угрожает. Мы твои друзья. «Если резко схватить за кончик носа и свернуть в сторону, некоторое время он не будет соображать от боли, а потом можно выдавить глаза и сбежать». Джон неохотно разжал пальцы и сложил руки на коленях. – Старк, у тебя кто-то был, – заявил Эдд Толлетт, появляясь в дверях. Он выглядел странно – словно что-то в нем изменилось. Словно он стал кем-то другим – более... настоящим, что ли. Четко проявленным, как пленка. – Приходи в себя, нам нужно поговорить. – Что-то не так, – сказал Джон. – Кто ты такой? – Слушай, Старк, это долгая история. Если проще, – Эдд подошел к дивану, и Джон замер, – я не совсем тот, кем вы меня считали. Я действительно учился на кафедре психологии. Следственной психологии. – Он работал под прикрытием, – вздохнула Джилли за их спинами. – Я нигде не училась, но и то вижу, что Джон нас боится до ужаса. Для этого степень не нужна. – У меня есть значок, – грустно сказал Эдд. – Что, не похож на крутого защитника мира живых из легенд? – Атлас? – проговорил Джон слабо. – Он... тоже? – Атлас – мой осведомитель, – Эдд удобно уселся на корточки рядом с изголовьем дивана и посмотрел на Джона снизу вверх с тревогой. – Он и правда из Северного квартала. Следил за происходящим, общался с местными, благо, сам местный. С какой-то стороны это почти обидно. Какими же лохами мы с ним, должно быть, выглядим со стороны, если ты мне не веришь даже сейчас. Когда я своими, вот этими руками только что облапал все поверхности твоей дурацкой маленькой кухоньки! Кстати, теперь там все обсыпано абсолютно чистым черным порошочком. Не благодари. Все лучше, чем пыль и паучьи сети. Джон с удивлением ощутил, что может воспринимать действительность более-менее ясно. Эдд определенно пытался шутить, прямо как раньше, и, наверное, именно это привело Джона в чувство окончательно. – Как будто я что-то принял, – сказал он, стараясь быть логичным, – и его действие заканчивается. Мне лучше. Я тебе верю, ладно. «Даже если бы я тебе не верил, у меня пока нет другого выхода». *** Рисунки Кейтилин не нашлись. Ни под столом, ни где-либо еще. Значит, кто-то все-таки здесь был – Джон отказывался верить в то, что произошедшее ему померещилось. Сначала оставался шанс, что он в беспамятстве спрятал их к остальным своим сокровищам. Джон с трудом – ноги все еще плохо держали, – опустился на колени перед нужным шкафчиком, открыл дверцу, засунул руку за мусорное ведро под изумленными взглядами друзей... И понял, что ничего там нет. Вообще ничего. Пусто, девственно-чисто – будто даже пыль и грязь были вытерты чьей-то старательной рукой. Кто-то был удивительно аккуратен. – Там хранилось что-то важное? – сочувственно спросил Сэм. – Что бы это ни было, когда мы пришли, этого уже не было, – сказал Эдд. – Мы ничего не брали отсюда, – добавила Джилли, видимо, догадавшись, в какую сторону сейчас пойдут мысли Джона. – Честное слово. Рисунки Рамси, удостоверение Подрика Пейна, фотоальбом Робба, фотография Лианны Старк и Русе Болтона – ничего. - Я не сошел с ума, - беспомощно сказал Джон. – Они были тут! - Если ты сошел с ума, то и я тоже, - ободряюще сказал Эдд. – Зачем еще мне бы приспичило так долго за тобой наблюдать. Конечно, ты выглядишь не ахти. Но ты не выдумал историю с маньяком. Сейчас мы приведем тебя в порядок. Давай-ка руку. Джон безропотно дал поднять себя с пола, потому что ноги будто отказали ему, и он не мог встать самостоятельно. Через полчаса Джон, почти пришедший в себя, умывшийся, переодевшийся в чистую одежду, сидел за кухонным столом. Он послушно выпил целую чашку бульона и, в общем, чувствовал себя куда лучше, чем... когда он вообще чувствовал себя хорошо? Много дней назад. Никогда. – Джон, – сказал Сэм и положил мягкую руку ему на плечо, – ты можешь ничего не рассказывать. Но ты не в порядке. Мы можем помочь. Позволь нам помочь. Может быть, ты все-таки поделишься?.. Джон не знал, как сказать, что он не может позволить им эту помощь. Кажется, все было очень плохо – несмотря на то, что сейчас он ощущал себя более-менее живым и здоровым, пару часов назад его нашли без сознания. Эдд рассказал, что искал отпечатки пальцев и любые свидетельства пребывания кого-то чужого. Кого-то, кто мог бы добавить наркотик в еду или питье, распылить его в воздухе... И, конечно, ничего не нашел. «Скорее всего, - подумал Джон про себя, - мне действительно ничего не добавляли. Я слетел с катушек, вырубился, а этот человек, - назвать имя было просто невозможно даже сейчас, - зашел в мою квартиру и сделал звонок. Ничего сложного». – Какая именно у тебя была... миссия? – спросил он у Эдда, избегая ответа на заданный Сэмом вопрос. – Задание? Ты должен был следить за мной? Что тебе известно? – Это служебная тайна, – хмуро сказал тот и почти приосанился, но потом его плечи поникли. – Да ничего мне не рассказывают, - он досадливо поморщился. – Ровным счетом ничего. Я в сущности не знаю, какая у меня эта самая... миссия. Велено было следить за тобой, подмечать любые подозрительные детали. Конечно, я знал, что тебя не подозревают в деле с Дредфортским портным. Знал, что ты – наживка для этого выродка. – Значит, я был прав, – отстраненно протянул Джон. – И почему же вы не могли сказать этого мне? Сразу? Или с сумасшедшими легче работать? – Джон, – серьезно заговорил Эдд, – ты должен понять: я здесь по личной инициативе. Меня и выгнать могут, и под трибунал отдать, за разглашение. Просто я понял, что дело зашло слишком далеко. Что ты скоро слетишь с катушек, или эта... этот человек убьет тебя. Мой начальник с тобой пиво не пил и одну пиццу на четверых не делил. И на твоем диване он со своим парнем не трахался, – тут Эдд смущенно улыбнулся и почесал переносицу. – Словом, я здесь ради тебя, а не ради моего гребаного задания. Джон попытался переварить услышанное. В душе было пусто – он по-прежнему не доверял этим людям. Но они не убили его, даже помогли. Значит в ограниченных и разумных рамках с ними можно иметь дело. – Атлас действительно нашел тело Вэлери? – спросил он наконец. – Это не подстава? – Нашел, – неохотно сказал Эдд. – Сразу и нашел. Когда вы в подвал спускались. Одной загадкой стало, кажется, меньше. Атлас нашел тело именно тогда, Джон догадался правильно. Но нашел, а не убил. Удивительное дело – Джон не помнил, когда ел последний раз, когда мыл посуду или спал, лица родных в памяти всплывали смутными образами; зато все подробности своего бесконечного поиска ускользающей истины он удерживал в голове даже сейчас. Как будто это стало единственным, что отделяло его от непроглядной тьмы разума. – Почему он не сказал мне? – Не хотел тебя пугать. К тому же было бы сложно объяснить, что вы вдвоем там забыли. Атлас не хотел, чтобы тебя приплели свидетелем, а то и обвиняемым. Не хотел и чтобы ты понял, чем он занимается. Джон закусил губу, раздумывая. Это было редкое удовольствие – думать, не мучаясь от мешанины обрывков мыслей и воспоминаний в голове. Про себя он решил, что, наверное, Сэм не удержался и все-таки добавил в бульон какой-то легкий стимулятор. – Я думал, что он ее и убил. Что вы... неважно. – Ты далек от истины, – усмехнулся Эдд. – Ты зашел с противоположной стороны: я даже не знал об этой его дурацкой инициативе. Видите ли, Вэлери настаивала на встрече с тобой и только с тобой. Когда он позвонил мне, я сам его убить был готов. Джон вяло улыбнулся в ответ. – Почему со мной? Мы даже не были знакомы, – он осекся и застыл с полуоткрытым ртом. – Но она была знакома с Игритт, так? Поэтому я, а не полиция? – Да, Атлас вбил себе в голову, что нам не удастся заставить ее говорить. Как будто я не в силах понравиться очаровательной девушке. – Мертвой девушке, – не выдержала Джилли. – Эддисон, придержи язык. Дело-то серьезное. Джон посмотрел на нее: домашняя, уютная, в коричневой длинной кофте и чуть выцветшем платье в цветочек... Настолько чужеродно она смотрелась здесь, что это было подозрительно. Если кто-то кажется вам совершенно нормальным, стоит задуматься. И он был почти уверен, что она откажется отвечать, когда попросил: – Джилли, расскажи, когда ты видела Теона. Ее лицо явственно дернулось, она закусила губу и посмотрела на Джона странно знакомым взглядом. – Мы жили в соседних комнатах. Игритт и Вэлери. И мы с Сэмом-младшим. Он приходил. Высокий, темноволосый. Очень красивый. – Ты опознала его по фотографии? – продолжал Джон. Эддисон нахмурился, и Джон без труда прочел его невысказанную мысль: «будто допрос ведешь». Но Джилли это как будто не удивляло. – Мне показали несколько фотографий в полиции. Я опознала его. – А до этого Вэлери рассказывала тебе, что видела подозрительного незнакомца? Ведь ты вряд ли бы связала давнего гостя Игритт с этими убийствами сама. Тем более с убийством Вэлери, – настаивал Джон. – Вижу, кто-то вполне оправился, – восхитился Эдд. – У тебя железные нервы, приятель. – Рассказывала, – кивнула Джилли. На этот раз ни один мускул не дрогнул на ее лице. А потом она внезапно улыбнулась и прибавила: – Он был в клетчатой рубашке... Сэм, мне пора домой. Я волнуюсь за малыша. Джон моргнул от неожиданности, столь резким был этот переход. – Конечно, милая, – засуетился Сэм, вскочил, чуть не опрокинув стул, и подал Джилли руку. – Я тебя провожу. Джон, можно я провожу Джилли? Ей небезопасно ходить одной. А потом я вернусь. Она сказала, по их кварталу бродит маньяк. Никто не знает, что его убили, а Джилли знает? Только один раз Джон видел Теона в клетчатой рубашке – в ту ночь, когда притащил того из бара. Ни разу за всю историю их дредфортского общения Джон не видел Теона в клетчатой рубашке. Зато именно в ней он щеголял на пропавшей старой фотографии. Рамси пах Теоном, Теоном и чьей-то кровью, потому что он снял рубашку... с живого Теона? С его тела? Какое вообще значение имеет эта деталь? – Удачи, Джон, – сказала Джилли, обернувшись на прощание. – Найди его. Она сказала, что уже видела его как-то. В магазине или что-то вроде того. Джилли боится. В этот момент Джон и вспомнил, наконец, где видел похожий взгляд. У пропавшего ныне Теона Грейджоя. Страх, который маскируется за мнимым спокойствием, и отчаянная жажда быть понятым без слов, потому что сказать вслух никак невозможно. – Удачи, Джилли, – ответил Джон. – Сэм, не торопись. Когда дверь за ними захлопнулась, Эдд перестал улыбаться и посмотрел на Джона очень мрачно. – А теперь, – сказал он, – расскажи мне все.