The Devil Within

Сэм был весь покрыт каплями дождя – они стекали ему на лоб со слипшихся волос, на полу под ним уже начала собираться лужица. В руках он держал бумажный пакет с сэндвичами. – Не промокли, – сказал Сэм обрадованно, внимательно осматривая целостность пакета. – Почему вы смеетесь? – Мы плачем, – Эдд скорчил рожу и забрал пакет. – Мы по тебе скучали. – С Джилли все в порядке? – спросил Джон. – Да, – рассеянно сказал Сэм, разуваясь, – знаешь, это странно. Джилли сказала, что сегодня вечером не нужно приходить к ней ночевать. Она пригласила подругу. – Сэм, как преданный рыцарь, теперь еженощно блюдет безопасность своей дамы и спит на коврике около ее двери, – любезно пояснил Эдд. - Отношения вышли на финишную прямую! Джон с удивлением понял, что даже не заметил такой важной перемены в жизни своего лучшего друга. Кажется, он в принципе перестал замечать, что происходит вокруг, вне стен его больного разума. Да что там: даже то, что Джон сумел дойти от кухни до входной двери, не упав, теперь могло считаться удивительным. Чудеса на каждом шагу. Нельзя было даже сказать, что жизнь стала полным дерьмом - потому что это и не было жизнью. – Мне кажется, что прийти все-таки стоит, – сказал кто-то. Джон не сразу сообразил, что этот кто-то – он. Слова будто опередили мысли. – Раз Джилли сказала... – Сэм покачал головой. Для него «Джилли сказала» определенно стало важнее чего бы то ни было. – Мы это еще обсудим, – строго сказал Эдд. – Если понадобится, я сам переночую с Джилли, положив между нами сэндвич вместо обоюдоострого меча. Ну... может быть, половинку сэндвича. Сэм несильно стукнул его по плечу, и они оба расхохотались. Джон смотрел на друзей с вялой полуулыбкой: он понимал, что это была шутка, это весело, и ему тоже стоит рассмеяться, но дружеские подколки в последнее время существовали в каком-то параллельном от него мире. Когда все они прошли, наконец, на кухню и расположились за столом для серьезного разговора, ему стало немного лучше: это уже была его стихия, понятная и близкая. – Мы с Джоном, – начал Эдд, кинув на друга многозначительный взгляд, – как раз хотели обсудить то, что знает он. Сэм уже знал о том, как умер Робб, и что потом случилось с семьей. Поэтому Джон попытался вспомнить детали – те, которые мучили его все это время. Перья на подоконнике. Странная картина в гостиной. Подрик Пейн, чья связь с этой историей была не совсем ясна. Вандализм, из-за которого он не смог спать в своей комнате. Рисунки Кейтилин. С Эддом они больше говорили о компании чертовых заговорщиков, причем лучше всего Джону запомнились собственные ненависть и обида. С Сэмом все было по-другому. Конечно: неожиданно Джон вспомнил, что тот как-то заканчивал отдельные курсы по анализу визуального творчества душевнобольных. Сэм больше интересовался тем, что можно было назвать с горькой иронией творческими деталями. А рисунков в этой истории было как-то излишне много. Как будто это был чертов художественный тренинг. Пока Эдд спрашивал, сколько времени прошло между моментом, когда Кейтилин вышла из дома, и моментом, когда Джон увидел ее на траве невменяемую, Сэм хотел таких уточнений, которых Джон в основном и не помнил: каким был нажим карандаша в области глаз? Не была ли бумага где-то прорвана? Холодная или теплая цветовая гамма? Когда именно Кейтилин начала рисовать? У Джона снова сел голос, когда он закончил описывать рисунки на газетных полях – те, что он еще помнил. И все-таки это было приятно: значит, рисунки эти существовали. Раз его о них расспрашивали так тщательно. Логика сумасшедшего, Джон Старк: если тебе верят, это еще не значит, что ты прав. – Джон, – мягко сказал Сэм, выслушав его очередной ответ, – только не сердись. Ты не думаешь, что все не совсем так? Джон угрюмо посмотрел на него, не понимая. Он ожидал, что Сэм скажет что-нибудь про неверную интерпретацию изображений, но попал пальцем в небо. – Ты думаешь, что твоя тетя увидела что-то, что свело ее с ума. И после того, как у нее начался эндогенный психоз, она спустилась вниз по довольно крутой лестнице и безошибочно вышла на нужное место? Пройдя мимо твоей сестры и не возбудив никаких подозрений своим необычным поведением? Джон сглотнул и стал смотреть на Сэма внимательней: в его исполнении все это действительно звучало абсолютно нелогично. Эдд подался вперед, положив локти на стол, и выглядел почти взволнованным. – Я думаю, что последовательность была несколько другой, – нервно начал Сэм. Он постоянно сплетал и расплетал пухлые пальцы. – Что бы она ни увидела – мы можем лишь предполагать, – сначала у нее был шок, отложенная эмоциональная реакция. Понимаешь? Когда твоя тетя сошла вниз, когда сделала все, чтобы Арья не увязалась за ней на улицу, то еще была относительно нормальна. Как человек, который с серьезной раной идет еще несколько миль, не падая. Она понимала, что Арье может грозить опасность, поэтому и пошла одна. Она не попросила ее позвонить в полицию, хотя твоя сестра, насколько я знаю, не робкого десятка и не впала бы в истерику. Значит, миссис Старк все еще верила в благоприятный исход дела. Или же... опасность была слишком велика. В любом случае, предложенная тобой последовательность событий противоречит логике действий человека в подобной ситуации. Сэм не сказал «нас же этому учили», и Джон был благодарен ему за деликатность. Как можно быть таким удивительным кретином. Прав был Грейджой, тысячу раз прав насчет него – как только Станнис его принял на работу, бездаря. Судя по выражению лица Эдда, тот тоже почувствовал себя идиотом. – И о чем нам это говорит? И чем поможет? – спросил он. – Не знаю, – Сэм развел руками. – Но ты, Джон, взгляни с этой стороны и, может, догадаешься. Нас-то там не было. А был ли кто-то, кого твоя тетя могла защищать, кроме Арьи? Не осталось ли какой-то зацепки? В доме, например. Написать: «Это был он!» на стене она не могла? Что-то в этом роде, – он смущенно усмехнулся. – Я смотрю слишком много детективных сериалов, да? «В жизни, – подумал Джон мрачно, – все куда страшнее». – Насколько мне известно, там была твоя сестра, твой брат, мачеха и... садовник? – встрял Эдд. – Садовник пропал, но ты думаешь, что его убили. Доказательств у нас нет, потому что его удостоверение личности, предположительно с определяющимися на анализе ДНК следами его же крови, пропало. – Да, – Джон сглотнул, – да, я думаю, он мертв. Только не понимаю, где тело. – У вас же большой дом, – голос Эдда звучал равнодушно. – Неужели спрятать тело негде? Или закопать... – Свежих раскопов не было. Что, если... Джон замолчал, уставившись в стол. В голове кружились обрывки мыслей. В смерти Мелисандры, как ее там, подруги Станниса, тоже был еще один труп – без сильных повреждений. Человек, которого убили, но над которым не измывались. Мог ли это быть помощник убийцы, от которого избавились? Могло ли это быть схемой? Кто-то выключил свет. Кто-то, кого Кейтилин хотела защитить. Кто-то убил Пейна, чтобы тот не удивился спонтанному отключению садового освещения. А потом кто-то положил залитое кровью удостоверение в тайник Робба. Если это все сделал Рамси, то к чему вообще выдавать себя? Почему бы все не уничтожить? Если это сделала Кейтилин – то когда она успела? – Джон, – Сэм тронул его за руку, – тебе плохо? Давай мы отведем тебя в постель. Голову обложило горячей ватой; думать дальше не хотелось. Знать не хотелось. Но дикий, звериный инстинкт подсказал промолчать. – Все в порядке, – он криво улыбнулся. – Выпал из реальности. Я в порядке, слышишь? Сэм улыбался ему с некоторой тревогой. Сэм ходил на курсы. Сэм первым рассказал о появлении маньяка. Сэм – самый близкий к Джилли человек; чего или кого она боится? Сэм, такой понимающий, такой идеальный, что это кажется ненормальным. А ведь если кто-то кажется абсолютно нормальным - стоит приглядеться к этому человеку повнимательней! Так говорил Станнис, зачем? Сэм, который всякий раз оказывался рядом с каждым из мест убийства. – Ты точно в порядке, Джон? Лампочка в потолочном светильнике мигнула. На мгновение Джону показалось, что круглое лицо напротив похоже на застывшую маску, но это была лишь доля секунды. Джон моргнул и посмотрел на Сэма открыто и дружелюбно. – Все хорошо. Как вы думаете, мог там быть кто-то еще? – Теон Грейджой, – сказал Сэм с заметным волнением, – немного подозрителен мне. Похоже, что между ними есть сильная связь. Джон успел уже рассказать о том, как Теон приходил предупредить его, и об их ночном разговоре, дважды – отдельно Эдду и им с Сэмом вместе. Правда, и здесь он умолчал о неких... личных обстоятельствах. Незачем им было знать, как Джон воспользовался состоянием Грейджоя (или Грейджой воспользовался его слабостью, как посмотреть). – Какого рода связь? – спросил Эдд. – Давай, Сэмвелл, будешь нашим экспертом. – Боюсь, что с-сексуальная, – Сэм начал запинаться, тема разговора явно его смущала. – Прости, Джон. Обмен одеждой очень х-характерен для... для подобного. И, думаю... я думаю, что... – Мой брат тоже был замешан? – Судя по всему, для Грейджоя твой брат стал навязчивой идеей... он п-постоянно говорил о нем. Ты рассказываешь, что он... п-путал тебя с ним по телефону, все время вспоминал... Я б-бы предположил, что он хотел мести, н-н-но... – Грейджоя видели, – закончил Эдд. – Он может быть сообщником, а не жертвой. Посуди сам. Он знал Рамси с самого начала, по сути признался тебе, что был на месте преступления. Это если судить по твоим словам, для меня это внове. Но при этом Рамси оставил его в живых. Грейджой получил внешние повреждения, которые не мешают жить, но портят качество жизни. И боится до безумия. – Вы не знаете, где он живет? – внезапно спросил Джон. – Его место жительства нигде не проскакивало. Он не заказывал еду на дом, не делал покупок, не получал писем и посылок. Не платил налогов. – Вы могли бы просто задержать его, да за что угодно, и посадить в камеру до того, как он... – Джон осекся. – Вы ждали, что он приведет вас к Рамси так же, как и я? – И он не привел, – быстро сказал Эдд. – Джон, давай оставим разговоры о том, какие мы сволочи, на потом. Когда все мы выживем и благополучно закончим это дело, ты сможешь негодовать, и я лично позволю тебе дать мне по роже. Пока нам нужно решить, что делать дальше. – Кейтилин хотела что-то сказать. Жаль, мы уже не узнаем. – Ну, п-почему, – Сэм был полон энтузиазма. – Давай-ка я запишу все подробности ее рисунков с твоих слов и попробую восстановить картину. Останусь на ночь, и... – Так ты что, действительно не пойдешь к Джилли? – поразился Эдд. – Она же не хочет, – твердо сказал Сэм. Джон и Эдд обменялись тревожными взглядами. – Атлас присмотрит за ней. Очень аккуратно. – Хорошо. – На Атласа можно положиться. Джон в этом очень сомневался, но выбирать не приходилось. Сделав список с краткими описаниями всех изображений, что Джон смог вспомнить, Сэм сел рядом с книжными полками и начал перебирать одну за другой все имевшиеся у Джона книги по психиатрии, откладывая то, что могло как-то пригодиться. Эдд устроился на диване, скрестив ноги, и болтал с Атласом по телефону уже, кажется, минут пятнадцать без перерыва, и все о какой-то ерунде (справедливости ради, о Джилли они тоже поговорили, в самом начале). Ярко горели лампы, а за окнами шумел бесконечный дредфортский дождь. Картина была такой успокаивающе-уютной, что Джон ощутил острейший приступ страха. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Некоторое время Джон просто сидел, глядя в окно на пелену дождя и ни о чем не думая, балансируя между беспричинным страхом и апатией. Казалось, что стрелки часов остановились, и они трое очутились в междумирье – где безопасно, где еще никто не умер и не умрет никогда. Потом Сэм с шумом захлопнул очередную книгу и произнес странным, негромким голосом: – Но этого не может быть. Джон, ты думаешь, что рисунки твоей тети обозначали ее погибшего сына? – Да, – подтвердил Джон. Эдд быстро попрощался со своим собеседником, отложил телефон и тоже обратился в слух. – Это не совсем так. Видишь ли, мертвым твой брат был бы показан несколько иначе. Судя по твоим же словам, – Сэм сверился со списком, – там были изображены два человека сразу. И они стояли, а значит – были живыми. И красные волосы как минимум у одного из них? Но не у обоих сразу? Джон поморщился. Он ни в чем не был уверен, поэтому счел за лучшее промолчать. Но, кажется, Сэму и не требовалось подтверждения. – Я думаю, что ее рисунки не символичны. Если она не могла говорить, но уже читала газеты, значит, есть небольшой шанс, что рисунки являлись прямым отображением увиденного. Свидетельством. Об этом говорит и рычащая собака – ведь кто-то убил пса; и лежащий человек, то есть труп. Символом могла быть разве что беременная женщина, и то этот символ такой буквальный, – Сэм запнулся, – он может... мне кажется, она скорее пыталась сделать их похожими на бессмысленный набор изображений, который заинтересовал бы психиатра. Но могла надеяться, что однажды кто-нибудь увидит их – кто-нибудь, кто поймет, что она хочет сказать. – Сэм, ты действительно смотришь слишком много детективных сериалов, – Эдд неуверенно усмехнулся. – Если сложить первую часть твоих объяснений со второй, то выходит, что видела она следующее: собаку, труп на земле, своего сына и еще какого-то человека живыми рядом с трупом, но это же... Эдд замолчал, и Джону показалось, что эхо от его слов гуляет по комнате. Живыми. Живыми. Живыми. – Просто предположение, – заторопился Сэм, – у меня нет оригиналов рисунков. Теория. Абсурдная, наверное. Стоило бы поговорить с той женщиной, которая отдала вам газеты. Она может помнить больше. – Сэм, – Джон поднял руку, – замолчи. Пожалуйста. Я не хочу это обсуждать. Кажется, меня сейчас стошнит. На негнущихся ногах, держась за стенку, он кое-как выбрался из комнаты, вошел в ванную и закрыл за собой дверь, забыв даже включить свет. Только потом он позволил себе привалиться к ней спиной и прикрыть глаза, которые немилосердно жгло от едких, злых слез. Темнота его не пугала. Больше нет. – Прежде чем предполагать, неплохо было бы и подумать, – раздался из комнаты приглушенный голос Эдда. – Конечно, мы все тебя любим, Сэмми... Что-то зажужжало, и Джон подпрыгнул от неожиданности. Жужжание повторилось, а потом затихло, и, открыв глаза, Джон увидел перед собой нечто светящееся. Экран телефона. С удивлением он сообразил, что телефон принадлежит ему, а еще – что он не видел его с момента возвращения в Дредфорт. На заблокированном экране высвечивался знак нового сообщения. Номер был незнакомый. Джон медленно протянул руку к телефону, прочел несколько слов и улыбнулся. Он не понимал до конца смысл прочитанного, но в авторе сомневаться не приходилось. И здесь, в замкнутом темном пространстве собственной ванной комнаты, Джон неожиданно успокоился. Вот это была настоящая реальность, реальность Джона: одиночество, мрак и неизбежность. Пожалуй, так будет даже лучше. Скоро все закончится, так или иначе. «Твой брат в музее. Приходи и увидишь»