The Devil Within

Рамси вел его в темноту. В самый последний момент Джон попытался все-таки оглянуться, но Рамси отвесил ему сзади такого подзатыльника, что Джону на секунду показалось, будто тот сломал ему шею. Конечно, это было сильным преувеличением: в ушах зазвенело, что-то словно бы хрустнуло в углах челюсти... но Джон по-прежнему был жив. За его спиной щелкнул выключатель, тьма сменилась ярким освещением. Джон заморгал, стараясь быстрее понять, куда попал – вряд ли у него было много времени. Эта комната не была похожа ни на белую пыточную, ни на кошмарно уютную гостиную: она казалась подобием мастерской. Сначала взгляд Джона упал на длинный стол, заляпанный красками, потом на груду холстов, небрежно сваленных у стены. Череда металлических глухих шкафов. К ним примыкала небольшая кухня. Холодильник, кухонные шкафчики, раковина; на столешнице валялась форма из фольги, а рядом нож. Нож. Джон с усилием перевел взгляд – если пялиться на нож постоянно, Рамси заметит. Вместо этого он начал смотреть на окно – оно было куда больше, чем крошечные отверстия под потолком в «гостиной». Через это окно можно было бы вылезти, не будь оно зарешечено изнутри. Там, снаружи, росло что-то раскидистое, и хоть и было абсолютно темно, но угадывался кусочек ночного неба. – Нравится? – спросил Рамси таким тоном, будто проводил для Джона экскурсию по своему дому. – Здесь я рисую. Хочешь, что-то покажу? Он обошел Джона и встал напротив, широко улыбаясь. Если не знать, то Рамси вполне можно было принять за нормального человека. – Хочу, – сказал Джон. Другого ответа явно от него не ждали. Наверное, на этом и следовало замолчать, но удержаться не вышло: – Разве это ты рисуешь? Лицо Рамси потемнело и скривилось от гнева. – Отец сделал мне целую выставку! Конечно, я. – Нет, – сказал Джон спокойно, и скрестил было руки на груди, чтобы они не дрожали так явственно, но сразу же поморщился от боли в груди – рана мгновенно реагировала, стоило натянуть «вышивку» хоть немного. – Во-первых, это был всего лишь один зал. Во-вторых, не тебе, а ему. И он совсем не хотел этого. Как я могу гордиться таким? Я не хочу быть здесь, но выхода нет. Джон всегда слушал того Рамси так невнимательно! Теперь он получил за это сполна. – Его никогда и не было, – правая щека у Рамси дернулась, как от тика. – Я все выдумал. Выдумал! А за твою грубость, Джонни, я покажу тебе, как я рисую с натуры. Джон сглотнул. – Покажи. Нож тускло поблескивал за левым плечом Рамси. Джон почти мог ощутить его приятный холод в ладони. Большой, острый нож. Им удобно резать пирог. И убить, наверное, можно. Рамси развел руками и отвесил шутовской поклон, а потом неожиданно взял Джона за руку. – Пойдем. Джон подошел вместе с ним к железным шкафам. Если стоять совсем близко, то можно было почувствовать легкий, еле заметный запах. Странный, ни на что не похожий. Джон сглотнул снова, ощущая подступающую к горлу тошноту. – Не вздумай мне тут все заблевать, – предупредил Рамси добрым голосом. – Смотри, какие они симпатичные! Он отпер ближний к ним шкаф. Джон отшатнулся от распахнутой прямо ему в лицо створки, отступил, наткнулся на что-то и упал на пол. Потом он с трудом приподнялся, встал на четвереньки, и в этот момент его вырвало. Рана на груди снова заболела – видимо, какие-то нити прорвали кожу от резких движений, но Джон даже не стал обращать на это внимания, равнодушно глядя, как в желтовато-мутную лужу рвоты капает красное и густое. – Я так и знал, – сказал Рамси укоризненно. – Ну вот, придется убираться. Робб так не любит, когда грязно. «Он просто издевается над нами», – шептал тогда Станнис Баратеон. Неужели он догадывался? Но даже если бы Джон знал заранее – он бы не был готов к такому зрелищу. К такому невозможно подготовиться. На металлических полках стояли гигантские банки, в которых плавали головы. Джон их уже видел – на картинах; но картины не пахнут, и когда смотришь на изображение, то можно поверить, будто это всего лишь фантазия художника. А Рамси, очевидно, рисовал с натуры. Джон вытер рот ладонью и заставил себя подняться на ноги. Рамси, казалось, перестал его замечать – он любовно протирал рукавом одну из банок. – Тела хранить негде, – душевно поделился он. – Так жаль. Собаку твоего брата я просто увез и сбросил в реку. Тяжелая была! Столько кожи пропало зря. Джон прижал руку ко рту и едва успел отвернуться, как его снова вывернуло, на этот раз уже не выпитым только что чаем, а едкой пеной, почти всухую. Кажется, кровь потекла сильнее, – хотя какая разница? От этого не умирают. Во всяком случае, он, Джон, определенно умрет от чего-то другого. – Ты. Почему ты… – Да нипочему, – легко сказал Рамси. – Мне скучно. Смотри, вот баночка для тебя, – добавил он без перехода и продемонстрировал Джону пустой сосуд, который как раз полировал. – Здесь должен был бы быть Домерик. Понимаешь, первый в моей коллекции. Жемчужина. Но отец не позволил. Забрал его слишком быстро, я только начал, – Рамси быстро облизнулся, – как этот старый идиот уже разорался. Не понимаю. Я бы сохранил его навсегда. Зато сохраню тебя, вы очень похожи. Сойдет. А отец вечно все портит! Думает, откупился от меня этой дырой. Ненавижу его. Его и его дойную корову. Он хитер, отослал ее, спрятал от меня… а я бы поговорил с ней, мне бы хватило пяти минут, чтобы вышить на ее брюхе сердечко! Джон тяжело дышал, изо всех сил стараясь удержаться на ногах и не упасть снова. Перед глазами стояла пелена. Больше всего на свете хотелось поддаться этой слабости, лечь на холодный пол и больше не подниматься. Но позволить себе это Джон не мог. Нож манил его. Прямо за спиной. Совсем рядом. Теон и Робб были еще живы. Станнис, золотоволосый бармен, Санса, Русе Болтон – все они были еще живы. А в шкафу было достаточно других пустых банок. – Поэтому ты выбрал меня? «Ты уже нарисовал меня мертвым, зачем еще и убивать», – хотел было добавить Джон, но, повинуясь какому-то странному наитию, промолчал. – Да, – лениво ответил Рамси. – Поэтому. Но я бы давно засунул тебя в банку. Просто не получалось, этот… словом, ваше сходство с моим покойным родственником оказалось фатальным. Видите ли, кое-кто не хотел твоей смерти. Пришлось ждать удобного момента. Ужасно долго ждать. Зато теперь, когда я тебя убью, будет очень весело! Улыбнувшись, Рамси посмотрел так, словно ждал, что Джон разделит его веселье. – Как бы ты хотел меня убить? – А тебе интересно? Обычно никому не интересно, – словоохотливо поделился Рамси. – Ну, то есть они, понимаешь, уже обычно не могут говорить, когда им становится по-настоящемулюбопытно, почему они сейчас умрут. Джон не стал спрашивать, кто такие «они». Глаза у Рамси блестели, он все чаще облизывал губы кончиком ярко-красного, будто воспаленного, языка. «Нужно довести его до срыва», – подумал кто-то хладнокровный и собранный. Кто-то, кто еще был жив внутри Джона, кто помнил то, чему его учили когда-то. Что нельзя делать, когда говоришь с психически нестабильным человеком? Как не толкнуть его за грань? Наступило время сделать все, что делать было нельзя, потому что в данном случае чужая слабость и расторможенность была Джону просто необходима. И чем хуже начал бы соображать Рамси, тем больше у Джона появилось бы шансов выжить. Конечно, можно было снова и снова взывать к рациональной стороне Рамси или пытаться пробудить его спящую «хорошую» личность; но древний, как мир, инстинкт самосохранения подсказывал: ничего из этого не выйдет. Ничего хорошего для Джона. Они – больше не врач и пациент, сидящие в мягких креслах, беседующие в тиши уютного кабинета. Есть маньяк и его беззащитная жертва, и жертве пора прекратить воображать себя отличным специалистом и стать тем, кем она является: человеком, который хочет выжить. А значит, подойдет все, что сработает. Джон не надеялся – он потерял надежду много недель назад; и не ждал, что преуспеет. Но он не мог не попытаться. Ему было ради чего пытаться. – Неужели ты не пробовал поговорить с ними? Или ты просто не нравишься людям? Это, конечно, была неправда. Как называл его Сэм – общительным? Слишком обаятельным? – Тебе я, по-моему, очень понравился, – нагло сказал Рамси. – Решил залезть в штаны своему пациенту, Джонни? Как нехорошо с твоей стороны. Как непрофессионально. Но ты в целом не очень умный, да? Как тебя пустили на эту работу? Он бил в самое больное. Джон сказал себе, что не должен поддаваться. У него не было ни секунды для рефлексии. Все его время закончилось. – Ты все еще помнишь Домерика? Жалеешь о его смерти? Рамси вздохнул. – Плачу каждую ночь. Не старайся, мне наплевать. – Ты очень понравился Джилли, – сказал Джон неожиданно. Рамси явственно вздрогнул, и Джон улыбнулся, ощущая себя в эту секунду победителем: значит, Рамси знал ее! – Это тебя она боялась, да? Как ты заставил ее свидетельствовать против Теона Грейджоя? – Она была рада оказать мне маленькую услугу, – сказал Рамси спустя паузу. – Видишь ли, не все такие робкие мямли, как твой пухлый дружок. Как думаешь, поместится он сюда? – Рамси поставил на полку сосуд, который крутил в руках, и взял другой, побольше, и тоже пустой. – Забавный такой чудик. У Джона задрожали губы, но он сдержался и не бросился на Рамси. – Ты ничего не сделаешь Сэму, – ответил он нарочито спокойно. – Значит, темноволосый, дерганый и красивый – это ты? Рамси рассмеялся. – Ты такой наивный, – он медленно поставил банку на место и вдруг резко ткнул пальцем Джону в середину лба. – Бу! Не угадал. Тако-о-ой наивный, так веришь в людей. Это даже мило. Но глупо. Конечно, Грейджой заходил к твоей подружке. И трахал ее тоже он. А ты как думал? – Но зачем это Теону? – Хочешь сказать, что он-то дружит с головой? Не стесняйся. Каждый может обидеть такого открытого, доброго парня, как я. Мы с Теоном… – Рамси прищурился и замолчал. – Это сложно объяснить. Я не смог ничего ему сделать. Ну, ударил пару раз, но это ведь не считается? Там повреждений-то было… и я все оплатил! Лучших врачей. Ведь этот бездельник так и не нашел нормальную работу. Я прекрасный бойфренд. – Ты с ним спал, – констатировал Джон, и тут с ужасом кое-что понял: – Ты жил с ним! Поэтому у Грейджоя не было квартиры, куда могла бы прийти за ним полиция. Он жил здесь. Все это время Теон жил с тобой? – Удивительно умный мальчик. Может, оставить тебя, – рассеянно сказал Рамси. – Тем более что Теон испортился, и с ним стало скучно. Представь себе, он оказался мерзким предателем! Я думал, что он настоящий, а он… как и вы все. Ему вовсе не было весело. Теон думал, что справится со мной. Пытался предупредить тех девчонок. И тебя. Я-то хотел сделать его лучше, красивее, я показывал ему забавные фото. Даже позволил рисовать… – Рамси снова замолчал и неожиданно глухо рыкнул. Его верхняя губа приподнялась, обнажая белые зубы. Джон шагнул вперед. Он чувствовал непритворное удивление, но вместо того, чтобы анализировать этот потрясающий факт, следовало действовать. – Просто… просто ты не способен создать что-то свое? – спросил он и сам же ответил: – Потому что ты – пустышка. Ты появился искусственным путем. Наверное, в результате стресса. Тебя нет. – Ты ничего не знаешь, Джон, – сказал Рамси. Его лицо покраснело от гнева. – Я никогда не вру. – Так ты говоришь Роббу? – Джон сделал еще один шаг и положил руку на створку шкафа, широко раскрытую. Сжал пальцы. – А твой отец знает о том, что ты держишь в подвалах музея моего брата? Представь, если он узнает. Наверное, отправит тебя снова к врачам, – добавил Джон, сам не веря, что говорит подобное вслух. – Что-то подсказывает, что мистер Болтон найдет того, кто до сих пор практикует самые жесткие методы лечения. – Я убью его первым, – выдохнул Рамси и задрожал так, что это стало заметно со стороны. – Я отрежу его лысую башку! И сделаю… Собрав все силы, Джон толкнул дверь вперед. Удар краем створки пришелся Рамси в лоб. Тот не упал, но замешкался, и этого хватило: Джон успел развернуться и схватить восхитительно холодный и острый нож. Каким же большим он был! Потом Джон отпрыгнул в сторону, зажав нож в кулаке. Рамси с силой распахнул створку снова, и та с гулким звоном ударилась о металлическую панель. По его лицу текла кровь. – Ты покойник. – Ты больше никого не убьешь, – сказал Джон. Точнее, не Джон, а что-то, что когда-то было вежливым, сдержанным Джоном. – Ты останешься здесь. Ты, а не я. Рамси, не отвечая, бросился на него, и Джон выставил нож перед собой. В следующую секунду Рамси с разбегу повалил его на пол и вцепился в горло. Джон выпустил рукоять, чтобы попытаться оттолкнуть Рамси, который смотрел на него, не отрываясь, сжимая пальцы. Перед глазами у Джона поплыли огненные круги, воздуха не хватало. Мир почти исчез - остались пальцы на горле и глаза, неотрывно глядящие на него, и вес чужого тела. Сопротивляться было все сложнее, потому что Рамси, несмотря на небольшой рост, оказался очень тяжелым. Но уже через несколько секунд хватка стала слабее; а потом Рамси неожиданно упал Джону на грудь. Тот сбросил его с себя, готовясь драться дальше, сел сверху, занес кулак и несколько раз ударил по лицу. Голова Рамси мотнулась влево, потом вправо, но сопротивления не последовало. Что-то здесь было не так. Потом Рамси посмотрел Джону в глаза. – Джон, – сказал он тонким, ломким голосом. – Джон! Мне больно. Что случилось? Только тогда Джон увидел нож, который по самую ручку ушел Рамси в левый бок, прорвав рубашку. Ткань была пропитана кровью. Рамси оглянулся вокруг и вдруг улыбнулся разбитым ртом. Эту улыбку Джон знал. И этот взгляд. Значит, получилось. Получилось. Джон чувствовал одновременно ужас, радость и облегчение, и не мог понять, чего в этом коктейле больше. Ощущая себя, как под гипнозом, Джон немедленно слез и встал рядом с Рамси на колени, коснулся влажной ткани рукой. Да, он все еще помнил, что Рамси опасен, но они снова словно бы раздвоились – тот Рамси, который был беспощадным убийцей, и тот, который мечтал быть хорошим человеком. – Я ничего не помню, – сказал Рамси и закашлялся. – Но объяснять не нужно. Я знаю. И ты знаешь, раз ты – здесь. – Я помогу тебе, – зашептал Джон. – Обещаю, все будет хорошо. Я тебя не оставлю. Ты должен быть сильным. Скажи, где найти телефон? Как мне вызвать врача? Ты истечешь кровью. – Вот и хорошо, – задумчиво произнес Рамси (и сейчас, о да, это был именно он). – Давно хотел умереть. Хорошо, что мы увиделись.