The Devil Within

– Он мне нравится. Я не хочу делать ему больно. – А по-моему, хочешь. Испорченный мальчик. Что, дрочишь на него, пока я не вижу? – Нет. Пожалуйста, не говори так. Оставь меня в покое. – Как ты себе это представляешь? Технически? Хотя... ты же дурачок. Что ты можешь понимать. – Не смей. – Никому не нужный идиот, пустышка... жаль, нельзя убить тебя сейчас. – Тебя раскроют. – Нас. Нас раскроют. Ты надоел мне. Выбирай – кого сегодня? – Никого. Прошу тебя, пожалуйста... – Это – неправильный ответ. *** Практически на всех рисунках были птицы. В полете, в гнезде, в парном танце ухаживаний, они хлопали крыльями, открывали клювы и беззвучно кричали прямо в лицо зрителю. Рамси рисовал очень хорошо для человека, который, если верить его же словам, никогда не учился держать в руке карандаш. Джон поначалу загляделся и даже немного расслабился – обычно ему приносили совсем другое: изображения людей с оторванными конечностями, рыдающих детей, разлагающихся трупов и прочих радостных вещей, или попросту замазанные черным листы. Откинувшись во вращающемся кресле, он лениво рассматривал рисунок за рисунком... ...на последнем было что-то странное. Не птица, но и не человек и не зверь, существо, состоящее из кусков других существ. Огромные крылья, покрытые длинными перьями не полностью, с кусками обнаженной кожи; клыкастая волчья голова с красными глазами, две ноги, причем одна короче другой; когти на пальцах, лужица крови, словно натекшая из невидимых ран. Франкенштейн из кошмаров, нарисованный будто бы ребенком. Оно – существо без названия – смотрело прямо перед собой, взгляд проникал в душу и отравлял ее. Выпрямившись и сглотнув, Джон поборол минутный порыв скомкать жуткое изображение и выкинуть в мусорное ведро: это было бы очень непрофессионально. Существо было обмотано веревками – их, кажется, нарисовали сильно позже, и куда более аккуратно, а потом еще и перечеркнули весь лист крест-накрест жирным красным маркером. Казалось, что эта картинка попала в папку случайно, а возможно, так оно и было – никакого видимого сходства. Разве что веревки. Веревки были очень, очень тщательно вырисованы. Но и само чудище определенно вышло из-под руки мастера своего дела. Это было хуже всего – как правило, Джону приходилось иметь дело со схематичными изображениями, а здесь монстр казался реалистичней, чем птицы с других рисунков. Может, кто-то подшутил над Рамси, поменяв папки незаметно? Но кто, зачем и, главное, когда? В приемной Рамси никогда не ждал, потому что особенных очередей к Джону не бывало. В группу поддержки не ходил. Значит, подмена произошла вне центра, и это сделал кто-то знающий, куда и зачем Рамси направляется, кто-то, кто полностью в курсе их с Джоном общения... Кто-то, желающий Рамси зла? Рисунок, безусловно, нарисовал человек с психическими отклонениями – или же тот, кто имитировал эти отклонения, причем весьма умело. Но что, если единственным, что неизвестный похититель (в мыслях Джона мгновенно возникла высокая фигура в темном плаще) оставил из «настоящих» рисунков, и был именно этот? Здравый смысл подсказывал, что надо не строить сюрреалистические теории заговора, а немедленно идти к Станнису. Жуткое изображение пялилось на Джона со стола, будто готовясь сойти с бумаги и обрести плоть. Шизофреники бывают очень изобретательны и, теоретически, Рамси мог бы притворяться все это время. Известны случаи, когда больные долго водили за нос даже именитых врачей, не то что начинающих вроде Джона. Рамси мог даже пытаться шутить, мог смешать свои рисунки с чужими специально. Такие случаи описаны в клинической практике. Такие случаи... Нет. Он не мог быть «таким случаем». Только не он. Что-то – не профессионализм, не скромный личный опыт, а глупое человеческое сердце – подсказывало Джону, что с тем Рамси, который приходил к нему, не может быть все настолько плохо. Он не притворялся – а притворщиков за недолгую практику Джон уже успел повидать. Будто бы не договаривал, но вряд ли за его молчанием скрывалось безумие. Вряд ли. Но что, если?.. Тогда Рамси запрут и будут пичкать лекарствами – Джон изучал фармакологию и схемы назначений, даже сдавал, но при этом никогда не был фанатом применения сильных медикаментов. Шизофрения неизлечима, и лекарства не делали из психов здоровых людей – они будто пригашивали их неправильную активность, делали их... никакими. Большинству это было только на пользу, галлюцинации полезными никак не назовешь. Но Джон не мог представить себе, чтоб из Рамси тоже сделали «никакого». Если б он проанализировал свои реакции глубоко и беспристрастно, то понял бы, на что они похожи – на банальное увлечение; но анализировать ему не хотелось. Не под взглядом нарисованного чудовища из кошмаров. Волчья голова гипнотизировала его, на рисунке волк был живым, Джон был в этом уверен. Он не мог и не хотел проводить никаких аналогий. И чувствовал – он не может заговорить об этом с Рамси. Подумав еще немного, Джон сложил рисунки обратно в папку и спрятал ее в самый низ ящика своего стола, где хранились дополнительные копии отчетов, черновики, чистые листы бумаги и запасные ручки. Сначала он сам сделает выводы, и лишь потом их обнародует. *** В этот раз Теон был особенно молчаливым. Он едва ли сказал Джону больше двух слов, а потом получил свою выпивку и молча присосался к стакану, прикрыв глаза от наслаждения. – Ты в порядке? – вопрос вырвался сам собой, и в следующее мгновение Джон уже злился на себя за неуместную приставучесть. Какая вообще разница? Грейджой ответил, только когда допил до половины. – Теперь – да. Как дела на работе? Это был стандартный вопрос, с которого обычно начинался их разговор, скорее напоминающий монолог. И Джон почувствовал внезапно огромное искушение поделиться своими мыслями – именно с Теоном, потому что тот не знаком со Станнисом, а значит, не выдаст его. Он уже начал подбирать формулировку – не говорить же ни с того ни с сего: «Мне нравится пациент, кажется, он шизик». Но тут Теон внезапно перебил его, впервые, пожалуй, за пару недель общения самостоятельно предложив тему для беседы: – Кстати, говорят, в округе появился маньяк. Ты слышал? ...И тема эта была весьма неудачной. – Сэм рассказывал. Сэм – это мой коллега, мы... – Да–да, – Теон почти улыбнулся, но в последний момент улыбка истаяла. – Сэм Тарли, толстый, застенчивый. Так ты слышал? Джон был потрясен: несмотря на то, сколько Грейджой пил во время их походов в бар, он действительно, действительно запомнил про Сэма! А ведь сам Джон даже и не помнил, когда о нем заходила речь, и заходила ли вообще. – По мне, это ерунда какая-то, – пиво горчило, и на языке был странный привкус пепла. – Неофициальная версия... я не верю в них. – Ты веришь только в официальные? – Теон холодно прищурился, глядя в упор. – Ты серьезно, Старк? Джон почувствовал, что начинает злиться. – У меня есть альтернатива? Это же просто сплетня. – И про Робба тоже просто сплетня? – тихо спросил Теон. – Мы же... – его голос дрогнул и сорвался, – мы видели, что с ним стало. Робб, лежащий на земле – уже не совсем Робб, чудовище, бывшее когда-то другом и братом; Кейтилин рядом бьется в истерике, пытаясь порвать нитки, с ее израненных рук капает кровь... такое забывается не скоро. Джон не хотел бы обсуждать это никогда в жизни, но ему пришлось все равно – в полиции, на бесконечных допросах, с родственниками, журналистами. Он знал, что Арья прошла через то же самое, и после этого бесконечно отдалилась. Они попросту не могли разговаривать друг с другом, находиться в одном помещении, и встретились только раз, на похоронах. Вот только... – Я не знал, что ты... видел, – сказал он неловко. Теон, конечно, был в курсе произошедшего, но сам тогда отказался смотреть на то, что было Роббом, даже на фотографиях. – Тебя там не было. Именно в этот момент Теон наконец улыбнулся, и Джон машинально отпрянул: улыбка открывала изуродованные зубы и смотрелась заставкой к ужастику. – Да, – сказал он медленно. – Меня не было там. Конечно, ты прав. Я забыл. Закажи мне еще виски, Старк. Так как дела на работе, а? Больше в этот вечер он не говорил ничего, пока не вырубился прямо за столом. *** – Эй, красавчик, не дашь девушке сигаретку? У Рыжика, как называли ее приятели, были свои методы подката, и, к сожалению, они изо дня в день не менялись. Симпатичный парень, как объяснила она однажды в порыве откровенности, на дороге не валяется, девушка должна быть хваткой, поэтому Игритт Уайльд преследовала Джона с маниакальным упорством и до победного конца. Благо, на общественные работы ее определили надолго. И она упрямо игнорировала тот вопиющий факт, что Джон не курит. В конце концов он начал покупать сигареты специально для нее, вот и сейчас протянул ей пачку с тяжелым вздохом. – Я не курю, – заученно произнес он. – Тебе вроде как есть, с кем... покурить, Игритт. Отказы она тоже игнорировала, поэтому Джон просто обречен был однажды проснуться с ней в одной постели. Какое-то время ему даже нравилось, он воображал себя влюбленным, пока не увидел ее с крепким бородатым детиной, недавно отсидевшим за кражу со взломом и откинувшимся раньше срока за хорошее поведение. Тормунд ходил в группу АА*, и после очередной встречи не постеснялся облапить Игритт прямо в коридоре. Пусть Джон никогда и не был ревнивым, ему стало немного обидно. – А что ты делаешь сегодня вечером, может, я с тобой покурю? – она ухмыльнулась. – Могу курить только с тобой... Ладно, Джонни, не дуйся. Нам же было весело. – Обязательно всех об этом оповещать? Я тут работаю, – он подошел поближе, быстро оглянувшись и проверив, что Станниса нет в пределах досягаемости. – Что случилось с твоим малышом? – Его забрали, – лаконично сказала она и сплюнула жвачку прямо Джону под ноги. Он устало поморщился. – Типа был в ненужном месте не в то время. И всё. – Посадили, что ли? – Пока не посадили, но... все может быть. Что ж мне, скучать одной? – Могла бы навестить его, – Джон посмотрел на нее укоризненно. – А не клеить очередного... – И как тебя, такого чувствительного и правильного, на работу нервную взяли, – Игритт вздохнула. – Ничего-то ты не знаешь. Он, может, людей убивал и отрезал им бошки. Вот так, – она провела указательным пальцем поперек своей белой тонкой шеи. – Он меня к Мансу приревновал. Ну, Манс, такой волосатый, темненький, недавно приехал... не знаешь? – она закурила, выпуская клубы ароматного дыма Джону прямо в лицо. – Я что, обязан знать всех твоих поклонников? Понятия не имею, кто такой Манс. – Пофиг. Суть в том, что мой оттяпал ему голову, – закончила Игритт свою мысль. – Может и нет. А может и да. Лучше я пока перебьюсь без свиданок душевных. Джон попытался подобрать нужные слова, чтоб сказать, что он думает по этому поводу, но слова никак не находились. Все вокруг словно с ума посходили – осталось только, чтоб Станнис заговорил о мифическом убийце... – У вас перерыв, мистер Старк? Если вы не заняты, я хочу обсудить с вами некоторые недочеты. Если заговорить о дураке, он и появится, мрачно подумал Джон, однако вслух ничего не сказал. – Он занят мной, – нагло сказала Игритт. – У вас же тоже есть личная жизнь, сэр. Или как? Джон мысленно схватился за голову. – А у вас, мисс, перерыва нет, – Станнис улыбнулся крокодильей улыбкой. – Вы не закончили мыть пол. Продолжайте. Я вернусь и проверю. Старк, за мной. По крайней мере, это спасало от необходимости в очередной раз выражать свое мнение по поводу «маньяка». Его не было, потому что и быть не могло.