The Devil Within

Рослая блондинка с короткой стрижкой выглядела по-настоящему озабоченной случившимся. Но Джон был знаком с этой породой людей достаточно, чтоб понимать – это просто актерская игра. В данном случае тележурналистка, представившаяся Бриенной, играла волнение отлично. В ее чистом, звучном голосе звенела неподдельная тревога, огромные внимательные глаза смотрели с участием... Одним словом, талантливая девушка. – Мы находимся в самом сердце Северного квартала, на месте преступления. Только что было обнаружено тело зверски убитой Игритт Уайльд. Рядом со мной трое свидетелей произошедшего. Джон... Джон, правильно? Расскажите нашим зрителям подробнее, как это случилось? – Давайте я расскажу, – встрял Эдд, который держался бодрячком и явно жаждал народной славы. – Сначала я почувствовал странный запах. Знаете, кровь пахнет очень необычно, вы когда-нибудь принюхивались? Я имею в виду человеческую кровь, немного свернувшуюся... в данном случае, правда, из-за дождя она почти и не свернулась. Не правда ли, удачно? Эй, повернись, – обратился он к невысокому парню, держащему на плече громоздкую камеру, – меня должно быть хорошо видно. Привет, бабуля! Это я в телевизоре! Джон отвернулся. Вокруг них суетились люди, сияли огни служебных машин. Игритт было не видно за спинами криминалистов, а может, ее и унесли уже. Он не следил – сначала пришлось приводить в чувство Сэма, потом отвечать на дежурные вопросы полицейских, потом он начал постепенно «выпадать», то погружаясь в собственные мысли, то снова будто возвращаясь в мутную реальность. Впрочем, Игритт, которую он знал, это тело уже и не было. – ...сразу понял, что-то не так, – звучный голос Эдда возвращал к действительности. – Начал светить телефоном, потому что фонари не горели. Возмутительно, и куда идут наши налоги, прекрасная старинная площадь, здесь еще известное кладбище поблизости... Так вот. Мой пытливый взгляд упал во-он в тот проход, – он указал на узкий проулок между двумя домами, – и я увидел, клянусь, чью-то тень... Тогда тоже недавно прошел дождь, трава была влажной, волосы Кейтилин вымокли. Унылая погода продержалась до самых похорон. «Маньяк, наверное, любит воду», подумал Джон машинально и сморгнул висящие на ресницах капли. – Мы все работаем вместе. В «Стене», помогаем слабым и убогим, несем свет разума. – Игритт тоже там работала? – Если это можно так назвать. Вкалывала на общественных работах, где-то напортачила. Горячая была штучка. – Вы хорошо знали погибшую? – Скорее, ее хорошо знал мистер Старк. Вон он, похож на нахохлившуюся мокрую ворону. Хотя мы под дождь-то почти не попали. Может, и я бы узнал Игритт поближе, но мы друзья, не мог же я подкатить к ней... Это нельзя было списать на чью-то больную фантазию, проигнорировать, спрятать в дальний ящик стола. Это происходило. Происходило. Здесь, сейчас. Снова. «Вы были близки?» «Как это случилось, расскажите?» «Где вы находились в промежуток с одиннадцати до двух?» Джон сжал руками раскалывающиеся от боли виски и закрыл глаза. Кажется, он был в полном дерьме. *** Комиссар Сиворт казался очень приятным человеком. С первого взгляда, во всяком случае. Добродушно посмотрев на Джона, Сиворт предложил ему сначала чаю, а потом, крайне доброжелательно и вежливо – свой пиджак. Дело было в том, что кто-то из парамедиков успел набросить ему на плечи одеяло, в одеяле Джон и ходил с тех пор. Он невольно улыбнулся, когда комиссар сказал с обезоруживающей честностью, что, мол, не может проводить допрос главного свидетеля, пока свидетель закутан в оранжевое* одеяло по уши. Что Джону не понравилось, так это словосочетание «главный свидетель». То, что допрос проводит лично комиссар, а не какая–нибудь мелкая сошка из низших чинов, также было очень странно. Тем более, что с него успели снять показания, даже два раза, прямо на месте. Измученный разговорами донельзя Джон даже не смог удивиться, когда их рассадили по разным полицейским машинам и повезли в участок. И теперь снова повторять то же самое? Или его дела хуже, чем он предполагал?.. – У меня были причины поговорить с вами лично, – с места в карьер начал Сиворт, прерывая ход мыслей «главного свидетеля». – Вы очень важны для нас. Знакомы с последними слухами, а? Про маньяка, пришивающего жертвам головы обратно? – в его исполнении это звучало невозмутимо, как беседа о погоде. – Слышал, – пробормотал Джон. Собственный голос будто успел сесть и охрипнуть за эту ночь. – Я думал, – он прокашлялся, – это выдумки. – Как видите, нет, – Сиворт обезоруживающе улыбнулся и развел руками. – Наверное, вы сейчас полагаете, что мы должны были объявить комендантский час, выставить дополнительные патрули? – продолжал он. – И вы правы, я настаивал на принятии особых мер безопасности. К сожалению, мэр меня не поддержал. Финансирование полиции очень скудно, и есть некоторые сложности. Мы надеялись поймать этого... человека раньше. Найти веские улики. Но не успели. Джон посмотрел на своего собеседника и медленно моргнул. Пора уже было соображать быстрее. – Вы знаете, кто это? – У нас есть определенные подозрения. И никаких доказательств, поэтому я не вправе делиться с вами деталями. Мы полагали, что сплетни и слухи – достаточные средства, чтоб удержать людей дома по вечерам, пока мы доводим расследование до конца, но, как видите, просчитались. – Вы распускаете сплетни о маньяке, сеете панику на улицах? Полиция?! – возмутился Джон. – И это вы считаете достаточной защитой? – Я могу лишиться своей должности, если затребую... иную защиту, не имея на руках веских улик, – отрезал Сиворт неожиданно злым голосом. – В этом случае – все пропало. Мне нужны вы. – Чтоб сохранить вашу карьеру? Думается, я здесь не при чем, – ответил Джон холодно. Этот человек с каждым мгновением все меньше ему нравился. – Чтоб сохранить много других жизней. Возможно, и вашу тоже. Всё это было слишком похоже на сценарий дешевого детектива. Джон подумал, не ущипнуть ли себя – вдруг весь этот ужасный бред ему снится; но это бы выглядело совсем глупо. – Почему я? – спросил он наконец. – Ее даже не я первым увидел, а Толлетт. И мы достаточно давно не общались близко. Я бы рассказал, будь у меня какая-то информация, что-то важное... но ничего не могу припомнить. – Есть основания полагать, что маньяк пришел именно за вами, мистер Старк, – произнес Сиворт так спокойно, словно констатировал какой-то рядовой факт. – Не за вашей жизнью. Я имею в виду нечто другое. Смерть вашего брата, способ убийства, – при этих словах Джон поморщился, – словом, это было уникальное преступление. Но вы не знаете, что на самом деле это была одна смерть из нескольких. Убийства совершали в разных концах страны, с большими временными промежутками. Один мой коллега выслеживал этого... это существо. В частном порядке, разумеется, у него не было полномочий. Только личные счеты. Потом умер ваш брат, и он пришел ко мне и изложил свои мысли. Я пытался связаться с властями Винтерфелла, но мне дали понять, что дело лучше всего спустить на тормозах и не тревожить покой спящих мертвецов... – Я все еще не понимаю, как это связано со мной, – вставил Джон, улучив мгновение. – Я думал, что это Кейтилин. Миссис Старк. В своем рассказе Сиворт почти дословно процитировал любимую присказку начальника полиции Винтерфелла, старого приятеля Неда. Конечно, вся семья была в курсе, что Кассель пожалел «детей» и велел прикрыть дело за недостаточностью улик. Джон почти никогда не сомневался в том, кто убил Робба, хоть и предпочитал много об этом не думать. Тем более, что Кейтилин так и не предъявили официального обвинения. Ей предстояло провести остаток своих дней в психиатрической лечебнице. Говорить она перестала навсегда, и не была способна подтвердить или опровергнуть какие-либо подозрения в свой адрес. – После похорон других убийств не последовало, – Сиворт продолжил говорить тем же размеренным тоном, будто его и не прерывали. – Мы думали, что потеряли подозреваемого из виду, хотя и приняли уже... определенные меры. Тогда у нас не было ниточек, только слабые подозрения. Этот человек находился в городе продолжительное время. Вел себя идеально тихо. Был шанс, что он успокоился, учитывая его уникальные особенности. Но он снова начал убивать – через несколько месяцев после вашего приезда. – А если это подражатель? – Джон понимал, что ведет себя не слишком вежливо, но ничего не мог с собой поделать. – То дело закрыто. Закрыто! – он с изумлением осознал, что почти кричит. – А если это вы? – его собеседник снова улыбнулся. – Я шучу. Мы не подозреваем вас, но если на моем месте будет сидеть кто-то другой, то вы, мистер Старк, станете из свидетеля подозреваемым. Совпадение по датам, ваша прямая связь с убитыми и там, и здесь, все указывает на то, что вами следует как минимум заинтересоваться. Наши... находки не подшиты к делу, и никто в Дредфорте их учитывать не станет. Вами обязательно заинтересуются, уж поверьте, – он поджал губы. – Лучше бы нам сотрудничать. – Как я могу сотрудничать, нихрена не понимая? – взорвался Джон. – Я ничего не сделал! – Это не совсем так, – задумчиво произнес Сиворт. – Есть некая связь. Есть триггер. Он не всегда убивает, он... может оставить в живых. Я бы не хотел описывать вам условия, при которых жертва имеет шансы умереть не сразу. – Я могу догадаться, – Джон начал нервно теребить заусенец на большом пальце правой руки. Еще немного, и пойдет кровь... Его ощутимо замутило. – Значит, с Кейтилин Старк будут окончательно сняты все подозрения? – спросил он, чтоб отвлечься от так и встающих перед глазами нелицеприятных картинок. – Вы не слишком припозднились? Комиссар тяжело вздохнул, словно сетуя на недалекость своего собеседника. Такой вот взгляд иногда бывал у Станниса. Джон почувствовал, что опять закипает от злости. – Пока все останется как есть, и я уверенно рассчитываю на конфиденциальность нашей беседы. В противном случае я буду вынужден вспомнить о том, что вы – крайне удобный подозреваемый. Поверьте, мне не хочется этого делать, хотя мистеру Тормунду это оказало хорошую службу: он сидел за решеткой, когда произошло убийство, и теперь полностью обелен, сможет выйти на свободу с чистой совестью, – Сиворт приветливо посмотрел на Джона, будто намекая, сколько счастливых возможностей проходит мимо него. – На Тормунда могут напасть, – сказал тот. – Не выпускайте. Взгляд комиссара из покровительственного стал заинтересованным. – Сначала убили Манса, потом Игритт. Она встречалась с Тормундом после Манса. Может, она что-то узнала, рассказала им обоим, – заговорил Джон быстро, ощущая странное волнение. Наконец-то у него работали мозги. – Иначе это лишено смысла. Если он охотится за мной, и я, как вы говорите, важен – зачем убивать Манса? Мы не родня, я с ним не спал, в глаза его не видел. – Убедительно, – сказал Сиворт. – Вы очень умны. Тем более, после пережитого вами... я восхищен. Честное слово. Джон густо покраснел и отвел глаза, ощущая себя, несмотря на похвалу, полным дураком. – Просто его тоже убьют. Я этого не хочу. – Я подержу его еще немного, повод всегда найдется. А вы обещайте мне, – тут комиссар надолго замолчал и явно о чем-то задумался. – Вот что: обещайте быть очень, очень осторожным. Не принимайте приглашений от полузнакомых людей. Общайтесь только с проверенным кругом, вот с коллегами вашими. Не выходите один по вечерам. Не заводите новых романов, это сложно, но необходимо. Очень важно, чтоб вы этого не делали. И смотрите в оба, если заметите нечто неожиданное, сообщите мне лично. Я дам вам свой номер. Звоните в любое время. Джон просто не поверил своим ушам. – Вы не скажете мне? Это же полная чушь. Я даже не знаю, кого опасаться. – Если я скажу, мы его никогда не поймаем, – прямо сказал Сиворт. – Учитывая ваше прошлое, вы вряд ли выдержите двойную игру такого масштаба. Мы за вами присматриваем. – Как за жителями Северного квартала? – горько поинтересовался Джон. – Нет. Мы присматриваем именно за вами. Вы в безопасности, пока у вас нет новых... новых связей. Джон посмотрел на свои руки. Они противно дрожали. – Я – наживка? – глухо спросил он, уже зная ответ. – Поверьте, другого выхода не существует, – ответил комиссар довольно печальным голосом. – Расскажу я вам или промолчу, он не отстанет. Без законных способов упечь его за решетку я бессилен. – Есть и незаконные. Вдруг глаза Джона расширились от понимания: если б он знал имя, то не удержался бы, сколько раз он мечтал об этом? Не сосчитать. Неужели этот человек, точнее, тварь, ему уже знакома? – Не пугайте Сэма. Он талантливый и умный парень. Просто нервный, – сказал он вместо всего, что просилось на язык. – Он тяжело пережил все это. Я буду вести себя хорошо. – Вас отвезут домой, – сказал Сиворт лаконично. Беседа определенно была закончена. – Очень благодарен вам, мистер Старк. И я хотел бы быть с вами более откровенным, но не могу. Надеюсь, мы договорились. – Я подожду Сэма, – Джон вернул вежливую улыбку. – И Эдда. Ночь еще не кончилась. *** Оказалось, что с ребятами беседовали одновременно – видимо, офицеры рангом попроще. Эдд после допроса сиял и улыбался, будто выиграл главный приз в лотерею. Можно было лишь представить, что за ерунду он наговорил полицейским. Сэм, против ожиданий, был очень собранным и серьезным, хоть и бледным как полотно. – Я поеду с тобой, – сказал он твердо. – Нам надо поговорить. – Собираешься признаться ему в своих страшных злодеяниях? – заинтересовался Эдд. – Я тоже хочу послушать! Ну ладно вам, и пошутить нельзя, рожи у вас на удивление кислые, – обиженно закончил он, видя, с какими мрачными лицами друзья на него смотрят. – Пошли в машину, унылые личности. Когда они устроились втроем на заднем сиденье служебного автомобиля, Сэм неожиданно произнес: – Везите нас всех к мистеру Старку. – Я не против, – хмыкнул Эдд. Они с Сэмом подозрительно понимающе переглянулись. – По вам никто не скучает дома? – намекнул Джон. Втайне он был рад, что не проведет эту ночь один, но вслух бы ни за что не признался. – Нам надо поговорить, – повторил Сэм. – А бабушка Эдда не обрадуется, если он приедет посреди ночи. Может, заедем за бургерами? Сидящий за рулем полицейский обернулся и окинул их взглядом, не обещающим ничего хорошего. – Мы можем заехать за бургерами, мистер Тарли, – ровно сказал он. Джон ему посочувствовал. *** Входя в квартиру, Джон вдруг четко представил себе огромного белого пса, бросающегося к ним прямо в прихожей, яростно виляющего хвостом. Видение было настолько ярким, что он даже потряс головой, отгоняя его. Когда-то он мечтал о собаке и даже выбрал породу, ездил в питомник, присматривался к щенкам и взрослым холощеным особям... Потом долгое время на собак он не мог и смотреть. – Пойдем на кухню, – предложил Сэм, пыхтя под тяжестью двух больших пакетов из круглосуточной забегаловки. – Надо подкрепиться. – Лично мне бы смыть трудовой пот. Я в крови весь измазался, – жизнерадостно сказал Эдд. – Вам, девочки, все равно надо поболтать. – Он это несерьезно. Он о тебе заботится, – сказал Сэм довольно громко, потому что Эдд услышал его от двери в ванную и заорал: – Я серьезно считаю вас придурками! – Ешь, – велел Сэм, как только дверь с обиженным стуком захлопнулась, и они остались в блаженной тишине. – Поставлю чайник. – Я не голоден, – буркнул Джон, но послушно взял бургер и начал жевать, не ощущая вкуса. – Они считают тебя причастным? – без обиняков начал Сэм. В критической ситуации он всегда начинал разговаривать отрывисто и очень решительно. – Ты должен мне сказать, пока не поздно. Отец меня не любит. Но если надо, я заставлю его надавить на нужных людей. Эта маленькая речь Джона потрясла. – Спасибо, – улыбнулся он. – Не нужно. Правда. Они думали, что я могу что-то знать. А я ничего не знаю. Велели смотреть в оба, и все. Сэм оценивающе посмотрел на него, чуть склонив голову набок. – Джон. Ты понимаешь... твой брат умер так же. Он тоже был рыжеволосым, а у людей с обсессией нередко именно внешний фактор становится... Все это так странно. Если б я работал в полиции, я бы подумал о тебе. Но сейчас я, – он шмыгнул носом, – беспокоюсь о другом. Не о том, что... ты понимаешь. Не верю, что ты кому-то причинил вред. Но как ты выдерживаешь? Вопрос был логичный и очень смелый – после единственного разговора по душам, когда Джон вывалил на Сэма все подробности своей семейной драмы, они не касались этой темы. – Я... нормально. Выдерживаю, – Джон мягко улыбнулся. – Тебе необходима терапия, – заявил Сэм безапелляционно. – Я мог бы с тобой поработать. Хотя бы раз в неделю, а? Всего лишь беседы время от времени. Ты прекрасно знаешь, что у человеческой психики есть границы, но осознать собственные нам порой тяжело. Я беспокоюсь за тебя. – Я сам за себя беспокоюсь, – вяло произнес Джон. – О чем мы будем говорить? Ты и так все знаешь. – Ты уверен, что не хочешь поговорить об этом? О том, что я знаю? – Выплесните это наружу, заставьте пациента открыться, проживание старых блокировок... Сэмвелл, я не так уж и плохо учился, – Джон грустно улыбнулся. – Но со мной это не сработает. Просто не сработает, и все тут: мне спокойнее, пока это остается глубоко внутри. Если выпустить это наружу... не знаю, сколько я выдержу. Я – с одной стороны стекла, а то, что случилось – с другой. Я не готов его разбивать. Не сейчас. – Ты же понимаешь, что оно и само может разбиться? – спросил Сэм, глядя сочувственно. – Значит, я укреплю его, – огрызнулся Джон. – Хватит. Я правда не готов. Лучше дай мне еще один бургер. *** Иногда Джону снилось, как Робб приходит к нему домой, живой и здоровый, и рассказывает, что все это было чудовищной ошибкой – на самом деле с ним все в порядке, они похоронили кого-то другого. Это были хорошие, светлые сны. Рядом с двоюродным братом обычно был Серый Ветер, его любимая овчарка. Просыпаясь, Джон пытался удержать в воображении то приятное чувство, когда погружаешь руки в густой теплый мех; ноздри щекотал легкий запах псины и аромат любимого одеколона Робба, в глазах стоял золотистый ореол вокруг ярко–рыжих волос... Кстати, останки Серого Ветра так и не нашли. Ту ночь Джон помнил урывками – не хотел вспоминать, но бесконечные допросы и последующие бесконечные разговоры с психологом в Риверране не позволяли окончательно похоронить ее в памяти. Ему отчаянно хотелось дистанцироваться от пережитого. Ему следовало чаще общаться с Арьей, чаще звонить домой, приезжать хоть иногда; он бы мог завести собаку, чтоб преодолеть иррациональное отторжение перед всеми представителями семейства псовых, от волков до пекинесов... Вместо этого он загонял мерзкие воспоминания на самое дно памяти, подсознательно отгораживаясь от всего, что хоть как-то напоминало о прошлом. Если сделать вид, что ничего не было, отложить кошмар в сторону, то больно не будет. И больно не было, разве что по утрам после хороших снов, когда всё возвращалось, и реальность обрушивалась со всей тяжестью – нет никакой ошибки. Нет никакого Робба. Темные глубины весеннего сада, окружающего особняк Старков, тоже виделись ему – в других сновидениях, кошмарах, где Кейтилин тянула к нему бледные, окровавленные руки, скуля, как зверь. Снова и снова Джон шел по темной аллее, удивляясь тому, что фонари почему-то не горят, слышал ее вой и оборачивался. И смотрел, смотрел, не в силах сдвинуться с места, на тело своего брата в мокрой после дождя траве, голову Серого Ветра на его плечах, пальцы Кейтилин, которыми она пыталась порвать толстые нитки, стягивающие рану на шее Робба. Того, что было Роббом Старком. Арья снова выбегала из дома, ее крик звенел в ушах, Кейтилин снова поднимала ладони к лицу и пыталась содрать с него кожу. Во сне ей это удавалось полностью, и плоть отходила от костей, череп скалился и плевался кровью, и выл, не прекращая.