The Devil Within

Несколько дней назад город потрясло жестокое убийство молодой мигрантки. Убийца, получивший условную кличку «Дредфортский портной», до сих пор не найден. Однако наш специальный корреспондент выяснил интереснейшие подробности, которые, возможно, приоткроют завесу тайны над этим ужасным злодеянием. Обнаруживший тело Джон Старк – внебрачный сын покойной сестры мэра Винтерфелла, старший сын которого трагически погиб четыре года назад. Эксклюзивные фото, полученные из доверенного источника, потрясают не только необычайной, звериной жестокостью, но и подозрительным сходством с дредфортской трагедией. Почему молчат власти? Какова настоящая роль отпрыска богатой семьи Старков в происшествии? Насколько же глубоко проникла коррупция во власть, что позволяет убийце ходить с нами по одним улицам?.. Читайте колонку редактора на второй странице! Джон смял газетный лист в руках и бросил в мусорное ведро. Его переполняла бессильная обида: таинственный «источник» успел, похоже, переговорить не с одним журналистом. Особенно усердствовала газетенка Петира Бейлиша под глупым названием «Дредфортские истории». Сам Джон Бейлиша абсолютно не помнил, но тот, судя по проникновенным и удивительно детализированным текстам, знал Старков не один год и чуть ли не самолично организовывал похороны Робба. О некоторых вещах просто невозможно было узнать, не присутствуя или не имея прямого доступа к кому-то из свидетелей. Истерия нарастала, как снежный ком – отоспавшись и немного придя в себя после той страшной ночи, Джон уже на следующее утро заметил, что люди смотрят на него странно. Скорость у газетных писак была потрясающая – в первый день это были лишь «журналистские расследования», на второй появились и фотографии. Прямо Джона никто не обвинял, но теперь, где бы он ни появлялся, его всюду преследовали косые взгляды и шепотки. Как мудро сказал однажды Эдд, страх тоже доставляет определенное удовольствие и приятно щекочет нервы. И ведь редко когда в Дредфорте происходит что-то по-настоящему интересное, рассуждал Толлетт. А здесь – тайны, странные совпадения, богатый наследник приезжает в провинцию, чтоб завершить кровавый ритуал (на этом моменте Джон прервал приятеля, спихнув его со стула)... Спорить со слухами, впрочем, было бесполезно – оставалось лишь терпеть. К тому же не все поддавались панике – например, Станнис определенно сохранил трезвость рассудка, и как ни в чем не бывало нагрузил Джона работой так, что жалеть себя времени почти не осталось. «Вы теперь знамениты, – сказал он, собрав троих своих помощников, – значит, вызовете больше энтузиазма у местной публики. Особенно надеюсь на вас, Старк». В чем-то он оказался прав: поток пациентов резко увеличился, большинство явно хотело просто поглазеть, но это не мешало им раскошеливаться. Деньги, как говаривал Эдд, лишними не бывают, но благодарить маньяка за «прибавку», как предлагал друг, конечно, не собирался. Он чувствовал себя каким-то отупевшим от хитросплетения событий вокруг, от эмоций, которые просто не мог вместить, и снова жил в режиме автопилота. Ему, наверное, было очень жаль Игритт, он, наверное, беспокоился за свою репутацию; но вспышки недовольства были краткими и легкими, не затрагивая его по-настоящему. Рано или поздно полиция должна найти маньяка – или же найти Джона, тем более что у него не осталось сил прятаться или обелять себя, даже если б он и захотел. – К тебе заходил твой друг, – сказал как-то Сэм в конце рабочего дня. – Беспокоился. Наверное, не смог дозвониться. Джон воззрился на него с недоумением. О каких еще друзьях идет речь? «Рамси», внезапно подумал он. Это было, конечно, глупо: дата следующей встречи определялась в конце очередного сеанса терапии, зачем парню было забегать в общественный центр – поинтересоваться, как дела у его врача сегодня? Бредовая идея. Джон действительно выключил мобильный на следующее же утро после злополучной прогулки, чтоб не вступать в ненужные разговоры: знал по горькому опыту, как быстро журналисты могут выяснить твой номер, если очень хотят. Но вряд ли Рамси обрывал его телефон в волнении. – Лет тридцати пяти, темноволосый, с усиками, – уточнил меж тем Тарли. – Сказал, что знал твоих родственников – дядю и мать. Друг семьи, так он назвался. Описание Джону ничего не говорило, но он все равно почуял неладное и быстро загрузил на телефоне страничку «Дредфортских Историй». – Этот? – он показал Сэму фото главного редактора. – Да! Ты его знаешь? – Нет. Смотри, что здесь написано. – Петир Бейлиш, главный... о-о-о, – протянул Сэм, выглядя очень виноватым. – Он не хотел ничего плохого, правда! Узнавал, как ты перенес все это... один ли ты живешь, есть ли кому тебя поддержать в трудную минуту. – Сэмвелл, ты же... о боги, старые и новые, – Джон закрыл лицо руками. – Ты идиот, извини за откровенность. Надеюсь, ты не оставлял его в кабинете одного, не давал ему никаких бумаг? – Н-нет, – промямлил Сэм, однако выражение его лица вызывало определенные подозрения. – Но он не может быть... ну, ты понимаешь. Тем, кто убивает. Я умею распознавать людей, Джон. Этот Петир... мне кажется, он был напуган чем-то. – Или кем-то. Мною. – Не тобой, – сказал Сэм твердо. – Я же видел. Когда Сэм менял свой обычный робкий тон на уверенный, это значило, что он знает, о чем говорит – Джон уже успел в этом убедиться. Скорее уж он бы сам пропустил маньяка, чем Сэм не заметил в незнакомце опасные признаки. – Ладно, – Сэм похлопал его по руке, – мне нужно готовиться к выставке. Я буду читать доклад об особенностях психики переживших физическое насилие несовершеннолетних девушек. Будет зал, посвященный творчеству таких... ну, таких девушек. Джилли об-бещала меня послушать, – он снова начал заикаться. – В-волнуюсь. – Ух ты, – отреагировал Джон, подумав про себя, что роман с Джилли, кажется, обречен закончиться, не начавшись. – Ну, удачи тебе. – Если тебе надо будет поговорить, – неуверенно сказал Сэм, – я бы хотел... – Мне пора, – перебил его Джон. – Пока вы со Станнисом, этакие баловни судьбы, планируете свою вечеринку, некоторые все еще работают. Друг посмотрел обиженно. Ему явно стоило усилий не настаивать на своем. *** На самом деле в тот момент ум Джона занимал только один план: разузнать побольше о Петире Бейлише. Настораживала даже не повышенная активность последнего: в конце концов, он делал свою работу и, видимо, хотел быть первым, кто осчастливит город новыми сплетнями. Но некоторые детали его статей действительно казались подозрительно знакомыми, и фото... Кассель никогда бы не продал материалы дела Старков, он оберегал их, как зеницу ока. Три года назад иллюстраций в прессе было куда меньше, чем теперь, и, конечно, ни одно фото... трупа не попало тогда в цепкие руки журналистов. Значит, Бейлиш получил свои копии, а то и оригиналы, непосредственно в Винтерфелле. Как, от кого? Перебрав в уме различные варианты, Джон склонился к тому, что надо звонить Сансе. После похорон они едва ли обменялись несколькими звонками и считанными е-мейлами: дежурные поздравления, «как дела» и «все в порядке, а у тебя?». Но иного выхода не было. Арья и Бран учились в разных концах страны, домой обычно не приезжали даже на каникулы, а значит, никак не могли поделиться с Бейлишем фотографиями, хранившимися в семейном архиве. Тем более, что именно Санса занималась делами семьи - как минимум, она должна навести его на правильный след. Отделавшись от Сэма, Джон закрылся в своем кабинете и попытался продумать будущий разговор. Мысли путались, выстроить единую линию беседы не получалось. Похоже, ему и правда нужна была терапия, и поскорее. Когда он включил телефон, тот завибрировал от смсок о пропущенных звонках. Большинство были с незнакомых номеров, чего и следовало ожидать; и три подряд – от Грейджоя. Только этого и не хватало для счастья. Санса подошла почти сразу, словно ждала его звонка. Что, конечно, не могло быть правдой. – При... – он откашлялся, потому что голос внезапно сел до сипа. – Привет. Это Джон. Твой двоюродный брат. Хм. Как дела? – Я тебя узнала, – ее тон был несколько напряженным. – Привет. Все отлично. Как ты? – Замечательно, – соврал он. – Работаю. Как дела в Винтерфелле? – Ты звонишь впервые за полгода, чтоб узнать, как дела в Винтерфелле? – скептически поинтересовалась Санса. – Тебе перечислить все новости обо всех жителях, или предоставить письменный отчет? Это было не похоже на сестру – обычно она охотно поддерживала игру в «любящих родственников, которые очень скучают», и они прощались, довольные друг другом: очередной унылый разговор закончен, отстрелялись на ближайшие месяцы. – Нет, – Джон прикрыл глаза на мгновение, собираясь с духом. Им овладело дурное предчувствие. – Прости. Я хотел кое-что узнать. Возможно, мой вопрос тебя удивит, но... тебе знакомо имя Петира Бейлиша? Журналист. Утверждает, что друг семьи. Санса молчала. Пауза длилась, пока Джон не выдержал и сам не прервал становящуюся странной тишину: – Ты все еще здесь? – Да, – она шумно вздохнула. – Слушай. Петир – мой друг. – Ты его хорошо знаешь? – глупо спросил Джон, который, конечно, уже все понял – и про друга, и про таинственный источник информации. – И близко. Мы встречаемся. Я рассказывала, но ты меня не слушал, – сказала Санса довольно-таки раздраженно. – Петир что, говорил с тобой? – Не лично. Твой... Бейлиш выставляет меня убийцей в своих статьях, – он сглотнул внезапный комок в горле, – будто это я убил Робба. Он... можешь попросить его перестать? Люди шарахаются от меня на улицах. Санса снова немного помолчала, а потом сказала звонким, чистым голосом: – Но ведь ты и правда мог сделать это, Джон. Холод пробрал его до костей. – Я не убивал Робба. Я не брожу по улицам ночами, выискивая, кого бы еще сшить... пришить... черт, мы росли вместе, ты знаешь меня! – Я уже ничего не знаю, – Джон словно воочию увидел, как она пожимает точеными плечами, как печально ее кукольно-красивое лицо. – Пожалуй, лучше я промолчу. – Твой приятель мешает меня с дерьмом, ты отдала ему фотографии, и теперь промолчишь? – А что, нужно, чтоб я подтвердила его обвинения? – прямо спросила она. – Петир предлагал мне дать интервью. Рассказать про твою вражду с мамой, про ваше соперничество с Роббом... несправедливое завещание папы... Я отказалась. Ради Арьи и Брана, ради Рикона, ради отца, он тебя так любил. Но не требуй от меня не думать, Джон. Это слишком. – И что, – его голос дрогнул, в середине груди разливалась ноющая боль, – ты думаешь, я – извращенец и псих? – Я думаю, ты... а знаешь, я вообще не хочу о тебе думать, – внезапно заявила Санса, и ее голос из раздраженного стал откровенно злым. – Ты бросил меня, бросил всех нас! – выкрикнула она так громко, что Джону пришлось чуть отвести телефон от уха. – Петир был единственным, кто помог мне как-то справиться с домом, привести в порядок счета, единственным, кому не было наплевать, каково мне! Кому не плевать на маму! Он узнает, кто этот урод, а ты это или нет, мне абсолютно все равно! – Послушай, – заорал он в ответ, полностью выведенный из себя, – да если б я... В трубке раздались короткие гудки. Джон глухо рыкнул и швырнул телефон на пол. Крышка отскочила от удара, батарея вывалилась наружу. Он упал на колени и начал вставлять ее, пальцы дрожали так, что это удалось только со второго раза. Потом он еще какое-то время сидел, привалившись к ножке стола, бездумно скользя взглядом по окружающим его предметам. Слева, в просвете между столом и стеной, прямо перед глазами, маячила какая-то черная нашлепка, и он созерцал ее, пока его глаза не расширились в изумлении: к стене была прикреплен маленький кубик из черного пластика с металлической вставкой в середине. Если стоять или сидеть за столом, то увидеть такую мелочь было бы сложно, хотя при желании... Джон безмолвно уставился на черный кубик, закусив нижнюю губу. Боль в солнечном сплетении внезапно стихла, жар залил грудную клетку, сердце застучало так громко, что звук отдавался шумом крови в ушах. Он физически ощущал, как внутри него переключился какой-то движок, как он из депрессивной апатии переходит в режим активного сопротивления. Тот, кто поставил сюда жучок, даже не пытался особенно его скрыть – видимо, считал хозяина кабинета полным идиотом. «Я такой и есть, – подумал Джон и нервно усмехнулся себе под нос. Его охватило странное, болезненное веселье. – Несчастная жертва. Главный свидетель! Погрязший в страданиях дурак. Гребаная тряпка». Он аккуратно отодвинул стол. Руки больше не дрожали. Несмотря на то, что густые сумерки уже успели окутать помещение, и с каждой минутой контуры предметов становились все менее четкими, давно он уже не видел мир так ясно. – Кто бы ты ни был – пошел в задницу, – сказал Джон вслух и рванул черную коробочку на себя. Та не поддавалась, и он, кажется, повредил несколько ногтей о стену, пока устройство не оказалось на полу. Потом он резко сдвинул стол обратно, так, что одна из ножек смяла прослушку в бесформенную массу из пластика и металла. Впервые за много дней он чувствовал себя по-настоящему злым. Ненависть омывала все его существо теплыми волнами. Это было здорово. *** От «Стены» до его дома было около получаса ходьбы неспешным шагом, но Джон, полный адреналинового возбуждения, преодолел это расстояние почти незаметно для себя, полностью погрузившись в свои мысли. Опасность, ранее казавшаяся частично порождением собственной паранойи, была реальной, и все встало на свои места, обманывать себя расхотелось полностью. И чем скорее он сможет понять, что происходит на самом деле, тем скорее найдет и того, кто ловится на него, как на живца. Кто-то убил Робба и пришел за ним. Кто-то сделал всё, чтоб именно они трое нашли тело Игритт. Кто-то забавляется, сужая круги. Совсем близко. Этот человек должен был знать про него очень много – и прошлое, и настоящее, и домашний адрес, и место работы; он рядом... У входной двери, прислонившись к стене, его ждал Теон Грейджой. В первый момент Джон подался назад и машинально крепче ухватился за ключи, выставляя их бороздками от себя, что наверняка выглядело глупо. Грейджой явно высматривал его, потому что мгновенно отреагировал: блекло улыбнулся сомкнутыми губами и поднял руки, повернув их ладонями от себя. – Это я, я, все успокойся. Джон выдохнул и вежливо поинтересовался: – Какого хрена ты здесь делаешь? – Ты не отвечаешь на звонки, и я пришел, – быстро заговорил незваный гость, – надо поговорить. – Я не давал тебе адреса, – хмуро сказал Джон. Происходящее ему не нравилось с каждой секундой все меньше. – Почему я должен тебя впускать? – Потому что это, мать твою, важно! – заорал Грейджой и шагнул к нему. Переход от заискивающего тона к злости был таким резким, что Джон даже отшатнулся. От крика зазвенело в ушах. – Прости, – Теон пожал плечами странным волнообразным движением, будто пытаясь скинуть что-то невидимое со спины, и перешел на свистящий шепот, – прости, я не хотел. Пожалуйста, Джон, впусти меня. Делать это отчаянно не хотелось, но еще несколько таких воплей, и повышенного внимания соседей было бы не избежать. В свете последних событий на симпатии общественности рассчитывать не приходилось, поэтому он отпер дверь, смиряясь с неизбежным. Теон, как-то странно сгорбившись, подозрительно быстро для (предположительно) пьяного человека прошмыгнул мимо него и остановился только на середине комнаты. – Ты что-то принял? – спросил Джон, подходя на достаточно близкое расстояние, чтоб разглядеть расширенные зрачки. Лицо Грейджоя постоянно мелко дергалось и кривилось, как будто он не мог остановиться на одном выражении. Похожий побочный эффект давали определенные таблетки. – Я не наркоман, и почти ничего не пил, только для храбрости, – Теон нетерпеливо вздохнул и схватил Джона за руку, чуть ли не вплотную прижимаясь. Его дыхание отдавало спиртом и табачным дымом. – Послушай, я должен рассказать. На тебя вешают убийство девчонки, так? И б-б-б... Джон был так поражен, что не сразу даже скинул наглые горячие пальцы. – Я не убивал Робба, а если пришел обвинять меня, вставай в очередь, – сказал он сквозь зубы. – Что еще? – З-знаю, – Теон с видимым усилием справился с заиканием и протянул ладонь, будто намереваясь снова коснуться Джона, но вместо этого его рука застыла в воздухе, выглядело жутковато. – Ты не уб-бивал. Я знаю, кто сделал это... все это, всегда знал, но мне было страшно, ты не представляешь, как это страшно, Джон... – он замолчал, а потом пошатнулся, сделал шаг назад и обхватил себя за плечи, словно ему стало внезапно холодно. – Пожалуйста, не смотри так. – Знаешь, кто убил Робба? – спросил Джон спокойно, хотя внутри у него все клокотало от ярости. – Все эти годы знал? Страшно тебе было?! Как же вы достали меня. Все всё знали и молчали, ну надо же! А ты знаешь, что моя двоюродная сестра натравила на меня своего любовника? Что лучший друг считает меня психом? Что начальник делает на мне деньги, как на аттракционе? Что у меня в кабинете... неважно. Я не в настроении для пьяных фантазий, Грейджой. Несколько секунд его гость молчал, дыша открытым ртом. Судя по внешним признакам, у него мог вот-вот случиться сердечный приступ или припадок, но Джону почему-то было наплевать. – Рамси, – сказал Грейджой наконец неожиданно нормальным голосом. – Твой пациент. Это он. Сил на удивление не осталось, и Джон не выдержал и истерически расхохотался ему в лицо. – Это ты выяснил? Ты и правда сошел с ума. Откуда ты знаешь, с кем я... ну конечно, я же сам рассказывал про всех своих пациентов. Тебе же было так интересно, чем я занимаюсь! Почему же не Сэм? Почему не мой начальник? Зловещая личность, по-моему. – Я знал его и раньше, – лицо у Теона больше не дергалось, зато сам он начал дрожать крупной дрожью. – Это я... я познакомил их. Я виноват... – Ты совсем спятил? – изумился Джон. – Из всех моих пациентов этот – самый безобидный, несчастный, неуверенный в себе парень, у него даже не медикаментозный случай! – он перестал улыбаться. – Тебе нужна помощь, Грейджой. В память о прошлом могу записать тебя к Станнису. Даже попрошу быть с тобой повнимательней. – Кретин, – пробормотал Теон, – ты совсем не изменился, Старк. Как был, так и остался легковерным дурачком. Он не безобидный, ты мозги, что ли, выключаешь перед выходом из дома? Как такую бездарность допустили к работе с людьми? На сегодня с Джона было достаточно. – Пошел нахуй из моего дома, – сказал он сквозь зубы. Говорить было сложно, челюсти сводило от ярости. – Джон, пожалуйста... блядь, не будь ты уродом хоть раз в жизни! Но Джон чувствовал, что больше не в состоянии быть вежливым и милым. Уж не с Грейджоем, который издевался и подкалывал его все детство и юность, только не с ним. Быстро подойдя к двери, он отпер ее и велел голосом, срывающимся от злости: – Пошел вон. Ну! Теон приблизился к нему и вдруг расплылся в совершенно безумной улыбке: – Ох, блядь. Только не говори, что ты с ним спишь. Ты не мог повестись на его страшную рожу. Рамси убьет тебя или подставит, это случится совсем скоро, потому что ты всегда жалел слабеньких и убогих, – он сглотнул, будто захлебнувшись собственными словами. – Прошу тебя, Джон, ты должен мне поверить. Я не сумасшедший. Я хочу помочь. – Заткнись, или я тебя ударю, – попросил Джон. – Уходи. Я все равно тебе не верю, что бы ты ни сказал, – добавил он ровным голосом. Теон будто собирался сказать что-то еще, но потом вдруг махнул рукой, втянул голову в плечи и вышел в коридор, ни разу не обернувшись. Джон проследил, как тот покидает дом, а потом хлопнул дверью от всей души, прислонился спиной к косяку и закрыл глаза.