The Devil Within

Ужин на двоих был, как выяснилось, накрыт заранее, что немного удивляло. Тарелки с деликатесами и несколько бутылок дорогого вина смотрелись скудно в середине узкого, грубо вытесанного стола. Значит, в согласии Джона Болтон не сомневался. Странного дворецкого с цветком в волосах он отослал, и, сев напротив гостя, сам начал за ним ухаживать. Роль радушного хозяина настораживала даже больше, чем личина строгого отца, поэтому Джон решил не расслабляться, и уж точно не увлекаться выпивкой. Последнее давалось непросто – вино оказалось потрясающим. Последний раз нечто подобное Джон пробовал еще в Винтерфелле. И результат не замедлил сказаться даже от пары глотков: Джон быстро перестал мерзнуть и злиться. Зато с удивительной ясностью понял, что ни одна из озвученных Русе Болтоном причин не была правдивой. Застольная беседа (точнее, монолог) упорно вертелась вокруг покойного Домерика и его достоинств. Русе рассказывал о Домерике очень подробно: как тот прекрасно учился, ездил верхом, играл на арфе, подкармливал птиц… То ли мэр решил получить бесплатную терапию (уж очень этот «разговор» походил на сеанс), то ли ему неожиданно стало одиноко, то ли… он делал это с какой-то известной лишь ему целью. То ли эта сюрреалистическая случайность – их портретное сходство, – сводила Болтона с ума. Джон, хоть и чувствовал себя непривычно расслабленным после многих дней на взводе, начинал нервничать. Русе смотрел немного сквозь него – будто видел на его месте кого-то другого. И ни разу не упомянул о младшем, живом сыне. Будто Рамси не существовало вовсе. Через некоторое время Джон прекратил вслушиваться внимательно. Казалось, что Русе и не нуждался в ответной реакции собеседника. В какой-то момент мэр прервался, чтобы подлить Джону вина, и тот с некоторым удивлением увидел, что его бокал опустел, причем когда и как, он не помнил. Когда Болтон в очередной раз взял паузу, Джон немедленно воспользовался возможностью вставить слово: – А на кого учился Рамси? – Рамси? – Русе усмехнулся, будто услышал шутку. – Ни на кого. Рамси и учеба… не очень сочетаются. Пейте, мистер Старк. Джон вздрогнул и аккуратно отставил ополовиненный бокал. Кажется, второй, а может, и третий. Пора было их считать, что ли. Уж больно крепким было вино у Русе Болтона. – Спасибо, – вежливо сказал он. – Вам он совсем… не интересен? Знаете, у Рамси проблемы с уверенностью в себе. Это чаще всего становится следствием недостаточности родительской любви, – язык почему-то немного заплетался, но выговорить сложную фразу все равно удалось без запинки. – В Рамси много любопытного, но все это не входит в сферу моих личных интересов, – холодно отозвался Русе. – Впрочем, у него хорошие рисунки. Они могут быть полезны. Иногда. – Полезны, – повторил Джон, растерянно улыбаясь. Очертания лица Русе едва заметно заколебались, словно тот готовился сменить облик. – И что, он только и делает, что рисует? – Может, и так, – Русе отчего-то вздохнул. – Он взрослый мужчина, какое бы впечатление ни производил. У него своя жизнь. Свои... увлечения. Я просто плачу по его счетам. Иногда, – он помолчал, – его расходы слишком велики. Больше, чем можно съесть. Джон кивнул и заморгал. Происходило что-то странное. Он и выпил-то немного, всего два… четыре… в любом случае, не столько, чтобы голос Болтона звучал как через вату, и чтобы голова так сильно кружилась, а окружающая реальность подернулась дымкой. – Я видел его рисунки, – сказал он, стараясь четче выговаривать слова. – Он приносил. На се… сеанс. Красивые. Сглотнув, Джон попытался раскрыть глаза пошире, потому что они начали неудержимо закрываться. – Вы, видимо, их плохо рассмотрели, – голос Русе, казалось, стал еще тише. Каждое слово отдавалось звоном в ушах. – Возможно, и к лучшему. Джон, мой… неудачный сын очень опасен. Вам не стоит находиться с ним рядом. Те, кто оказывается рядом с Рамси, рано или поздно попадают на кладбище. Или не попадают, что и того хуже. Я бы мог подать на вас жалобу, но не хочу портить вам карьеру. Джон начал терять нить разговора. – Мне нужно выйти, – пробормотал он. Из приятного тепла, которое еще несколько минут назад окутывало его тело, внезапно бросило в жар, дышать стало трудно. – Извините, я… Резко дернувшись, Джон попытался отодвинуться от стола вместе со стулом. В следующее мгновение он обнаружил себя на полу, стонущим от боли. Он хотел подняться на ноги, но почему-то ничего не получалось. – Вам нужно отдохнуть, – прошелестел Русе где-то над ухом. – Я вам не враг, Джон. Домерик не послушал меня, и теперь его кости лежат в фамильном склепе. Но вы послушаете. Оставайтесь. – Я уже остался, – не то сказал, не то подумал про себя Джон. Перед глазами все плыло. Он бы испугался того, что происходит, но ощущал только апатию и желание заснуть как можно скорее. – Не надо меня трогать. Последним, что он ощутил перед тем, как провалиться в беспамятство, были холодные пальцы на его шее: то ли его собирались придушить, то ли проверяли пульс. Кажется, Русе сказал: «Мальчика все равно не спасти». А может, ему это только почудилось.

***

Пятно света мерцало в полумраке, и резь под веками нарастала. Наконец Джон сообразил, что проснулся и уже некоторое время пялится на ночник, то закрывая, то открывая глаза снова. Голова раскалывалась, а еще ужасно тошнило. Стараясь не делать резких движений, он огляделся: обстановка комнаты была ему абсолютно незнакома. Это было не похоже на интерьер болтонской гостиной – мебель была вполне современной и даже изящной. На первый взгляд комната казалась обжитой, словно хозяин или хозяйка уступили ее гостю, толком не прибравшись: даже в нынешнем своем состоянии Джон отметил, что та была даже, пожалуй, и захламлена. Но ничего зловещего в поле зрения не попадало. На стуле около кровати была аккуратно сложена его одежда. Интересно, кто притащил его сюда и, – Джон заглянул под одеяло, – раздел? Таинственный слуга или сам Болтон?.. Память об ужине возвращалась кусками. Джон удивительно быстро напился, хотя никогда еще его не развозило так с обычного вина. Болтон говорил про своих сыновей… что-то неприятное он сказал про Рамси, но что именно – Джон никак не мог вспомнить, лишь звучание имени. Дальше в воспоминаниях был провал и ощущение холода на горячей коже. Странное, непривычное ощущение… Уж не подсыпал ли ему Болтон чего-нибудь? Впрочем, зачем бы ему это? Приподнявшись, Джон ощутил сильное головокружение – видимо, хмель не выветрился до конца, и он все еще был пьян. Интересно, сколько он проспал? Часов нигде не было, но если найти телефон… С огромным трудом Джон сел прямо, чуть не завалившись обратно, потом спустил ноги на пол и медленно поднялся во весь рост. Стоять выходило плоховато, очертания предметов раздваивались, но, во всяком случае, он контролировал себя. Более или менее. По стеночке Джон добрался до одежды – теперь он ощутил себя куда уверенней. Тем более что рядом отыскался и телефон. Правда, батарейка успела сесть, и ни позвонить, ни узнать время было нельзя. Судя по темноте за окном, занавешенным кружевной шторой, утро еще не наступило – даже то подобие утра, на которое можно было рассчитывать в Дредфорте. Значит, придется вызвать такси, чтобы попасть домой. Вот только как это сделать? Телефона не было, да и ни один номер Джону в голову не приходил. Следовало найти какую-нибудь прислугу или даже самого Болтона. Грудь сдавливало, мешая дышать. Свет ночника начал моргать, и Джон, у которого никогда еще не было проблем с сердцем, инстинктивно сообразил, что если не посидит немного на освободившемся от одежды стуле, то упадет в обморок. Он тяжело осел на сиденье и некоторое время рассеянно скользил взглядом вокруг, пока сердце не перестало колотиться так, будто пыталось пробить грудную клетку изнутри. Что-то странное было в этой уютной комнате. Словно все было припорошено снегом. Или пылью, отстраненно сообразил Джон: на всем, его окружающем, лежал толстенный слой пыли. Словно здесь годами не убирались. Куда он попал? Когда голова окончательно прояснилась, Джон внезапно заметил в дальнем углу что-то массивное, странных очертаний, покрытое тканью. Он знал, что не должен ничего трогать, хотя никто ему и не запрещал; но все равно подошел, чудом не упав, и дернул драпировку вниз. Его глазам предстала массивная арфа. В этот момент он наконец-то понял, где находится: в комнате покойного Домерика. Это было ясно, как день. Словно в кошмарном сне, Джон неуклюже попытался замотать арфу тканью. Несмотря на полумрак, в глаза вдруг бросилась вышивка на манжете рубашки. Расплывающиеся буквы «Д. Б.» и то ли клякса, то ли птичка. Кажется, это была не его одежда. И как только он сразу это не заметил? Джон в ужасе опустил глаза – да, джинсы были очень похожими, но все-таки чужими, немного теснее, чем нужно. Должно было быть какое-то логичное объяснение происходящему. Например, он облился вином, вот хозяин и предоставил ему что-то на замену. Например, он все еще спит, и это просто пьяный кошмар. В любом случае, надо было выбираться отсюда. На мгновение Джон подумал, что Русе мог и запереть дверь. Если тот опоил его, чтобы задержать у себя… Но, конечно, это было ерундой, очередным приступом паранойи: дверь открылась без каких-либо проблем. Джон вышел, точнее, выпал в плохо освещенный коридор и привалился к ближайшей стене. Та была прохладной, это ощущалось даже сквозь слои ткани. Куда идти, он понятия не имел, эта часть дома была совершенно незнакомой. – Мистер Болтон? – тихо позвал Джон. Голос не слушался, как бывает во сне, когда никак не можешь позвать на помощь. Но страшно почему-то не было. – Просто дом, очень старый и плохо освещенный… – пробормотал он вслух, только чтобы услышать что-то, кроме давящей на уши тишины. – Просто… сон. Джон пошел наугад, решив двигаться строго вперед: рано или поздно он бы вышел… куда-нибудь. По пути он изредка выглядывал в окна, но за ними была кромешная темень, ни одного фонаря. Дом был абсолютно тихим и больше походил на нежилой. Иногда Джон снова звал хозяина, но никто не откликался, как и полагается в кошмарах. Определенно, он просто спал… А может, уже умер. Эта мысль не вызвала особенного страха. Жаль только, что с Рамси не удалось увидеться напоследок. Джона сильно мотало из стороны в сторону, но он знал, что должен сделать – выйти на воздух, а потом все будет куда проще. Если он все-таки жив и не спит. В конце концов, Джон вышел к двери, очень похожей на входную. В замке торчал огромный старинный ключ – где-то он уже видел похожий ключ, но на раздумья не было ни времени, ни сил. Руки плохо слушались, и повернуть ключ удалось лишь со второго раза. За дверью клубилась тьма. На Джона пахнуло сыростью. Конечно, с трудом сообразил он, на улице дождь, как и всегда. Прохладный влажный воздух немного ослабил сжигающий изнутри жар, и Джон с облегчением шагнул вперед, запнулся о неожиданно высокий порожек и упал в темноту. Дверь за его спиной с тихим скрипом захлопнулась. Через несколько мгновений Джон, сделав на ощупь несколько шагов в темноте, осознал, что по обе стороны от него поднимается сплошная каменная стена. Он попробовал не паниковать: просто очень узкий переулок. Удивительно узкий. Наверное, он просто вышел через черный ход или что-то вроде этого. Сон это или нет, идти было нужно. И Джон пошел – тем более, что держаться за стены было куда удобнее, чем двигаться без опоры. Проход будто бы становился все уже и уже. Джона посетила абстрактная мысль, что скоро он застрянет и просто не сможет двигаться. Но если это сон, значит, рано или поздно он все равно проснется. А если нет… Если нет, все равно нужно идти. Спустя минуту или около того он уперся в какую-то дверь. В полной темноте он нашарил ручку и повернул – щелчок в тишине прозвучал излишне громко. В глаза забил яркий свет, и Джон зажмурился.

***

В месте, куда попал Джон, было на самом деле не так уж и светло – но после полного отсутствия освещенности даже тусклые лампы поначалу казались слишком яркими. Когда глаза привыкли, Джон понял, что все еще не вышел на улицу. Становилось жутко. Зато с огромной вероятностью это все-таки был сон – лишь во сне можно блуждать по лабиринту, не в силах выбраться наружу. …и все-таки эта вероятность была ложной. Наверное. А может, и нет. Джон оглянулся, начиная дрожать: со всех сторон на него смотрели отвратительные уродцы. Непонятно было, двигаются они, или уже давно сдохли. Нарисованные, вылепленные, выпотрошенные… И тут все стало ясно. От внезапного облегчения колени подогнулись, и Джон упал на пол, истерически хохоча. Он был в Дредфортском музее истории. В окружении экспонатов, которые и в кошмарах не привидятся. И даже зал был знаком: кажется, тот самый, где он подслушивал разговор Станниса несколько дней назад. Кажется, именно под той дверью, которую сейчас сам открыл. Успокоиться никак не удавалось, а ведь здесь могли быть и охранники. Хотя не похоже, чтобы здесь было что-то, помимо жуткой экспозиции. В любом случае, где выход из музея, Джон знал. Все еще посмеиваясь, он поднял голову и увидел темную фигуру, стоящую напротив него в противоположном конце анфилады. В первую секунду взгляд на ней не задержался, но потом фигура вдруг сдвинулась с места. Джон моргнул, открыл глаза – неизвестный стал ближе, будто передвигался прыжками. Или у Джона были проблемы с восприятием времени. Разглядеть лицо было сложно, но Джон отчего-то – как нередко бывает во снах, – уже знал, кого увидит. Собрав все силы, он встал на четвереньки и отполз к дальней стене. – Привет, – мягко сказал Рамси, оказываясь прямо перед ним. – Я так рад, что вы пришли, Джон. Я вас ждал.