Если я Изгой, то это не значит, что я никто.

- Значит, "Ник"? - недоумевает Ребекка, стоя справа от меня.        Я лишь закатываю глаза. Она меня упрекает за то, что я изменила имя, хотя сама в свою очередь поступила точно так же. Я смотрю на нее, она улыбается. Я не могу не улыбнуться. Улыбка Ребекки действительно заставляет улыбнуться. Она настолько чистая, доброжелательная. Никогда не скажешь со стороны, что эта девушка из Бесстрашия. - Значит, Ник, - отвечаю я. - У тебя было красивое имя, теперь ты какой-то пацан, - критикует она. - А ты? Ты тоже изменила имя. Я просто сократила, а ты вообще ничего не оставила от Ребекки. Элоиз, - произношу я напоследок. - Ты нервная. - Отстань.        Я снимаю футболку, оставаясь в одном нижнем белье среди своих. Я здесь всех знаю, стесняться нечего. Вместо футболки натягиваю на себя черную водолазку. Штаны оставляю на месте. Хочу, чтобы хоть что-то осталось от мамы, хотя она живет здесь же. Я сажусь на кровать, ставлю руки на колени и прячу лицо в ладонях. Мне почему-то некомфортно. Я слышу, как Ребекка-Элоиз выключает кран, стало быть, зеркало над раковиной освободилось. Я встаю с кровати и направляюсь к зеркалу, по пути хватая чью-то расческу. Я смотрю на себя в зеркало. Большие голубые глаза, которые смотрят на меня, сияют. Пухлые губы, я заставляю себя улыбнуться, чтобы хоть как-то преобразиться. Правильный нос, слегка курносый. Красивые длинные волосы, немного волнистые, часто спутываются. Открываю воду и мочу расческу. Сейчас самое сложное. Я распускаю хвост, и волосы падают на плечи. Беру нижнюю часть волос, будто бы собираюсь делать хвост, и расчесываю. Расческа застревает, и мне приходится силой ее толкать, чтобы она не осталась в волосах навечно. Теперь расчесываю остатки волос. Снимаю резинку с запястья. Делаю начес спереди и лишь потом собираю волосы в хвост. Снова открываю кран и умываюсь ледяной водой.        Когда я выхожу из отделения "сходи в туалет, только смой, Бога Ради", замечаю, что все еще сидят и ждут. Видимо, у переходников еще не закончилась экскурсия. Почему же нас не могу провести в столовую отдельно от них? Не знаю. Но впрочем, так лучше. Я постараюсь спрятаться от лишних взглядов и от реплик: "Жила в Бесстрашии шестнадцать лет, а прыгнула последняя". Кличка "последняя прыгунша" теперь сопровождает меня уже битый час. И самое дерьмовое то, что я не смогу от нее отделаться. То, что я сменила имя тоже никого не волнует. Все всё равно зовут меня Никки. Я каждый раз поправляю, говоря, что я уже не "Никки", а просто "Ник. Но здесь, что в лоб, что по лбу: толку нет. Видимо, "Ник" я буду лишь для парня-тренера-номер-два и для переходников.        Я снова сажусь на кровать, но потом понимаю, что экскурсия продлится еще долго, откидываюсь назад, закрывая рукой глаза, чтобы не светило. Самое главное не задремать, а то к кличке "Последняя прыгунша" добавится еще "соня". Такого набора мне уж точно не надо. Мысли почему-то возвращаются к вчерашнему дню. Когда я проходила тест. Я прекрасно знала, что тест не покажет Бесстрашие, Эрудицию и Отречение. Я всегда металась между двумя фракциями. Я и восхищаюсь только двумя фракциями: Искренность и Товарищество. Я сначала радовалась, что тест определил меня именно к Товариществу, но потом на меня пала дикая грусть. С одной стороны я могла бы сейчас сидеть с товарищами или дружелюбными, я не знаю, как их зовут в свете. Но сегодня, когда мне протянули нож, я уронила каплю крови именно на Бесстрашие. Лишь когда я запрыгнула в поезд, я поняла, почему я это сделала. ДОМ. Здесь мой дом. Здесь моя мама, здесь мой папа, здесь все. Здесь место, где я родилась. Я принадлежу этому месту. Хоть и не являюсь особой частью Бесстрашия. И не являлась ею никогда. Да мне нравится скакать, бегать, совершать необдуманные и порой неосмысленно рисковые поступки, но все же, я знаю, что мое место не здесь. Не в Бесстрашии. Мое место дома. Странная дилемма, не правда ли?        Приходит Эрик, я слышу его властный голос. Заставляю себя подняться. Он высматривается в нас всех, словно осуждая. Интересно, он родился здесь? Я знаю о нем лишь то, что он неофит прошлого года. А теперь он Лидер. Если мне шестнадцать, то ему должно быть семнадцать. Не знаю почему, но у меня возникает чувство гордости за него. Он совсем молод, а уже Лидер. - Особое приглашение надо, последняя прыгунша? - спрашивает он.        Отлично. Просто отлично. Стало быть, если уже и Эрику известна моя кличка, то не удивлюсь, если она известна уже всей фракции. Известна маме. Папе. Мне стыдно за то, что я подвела их. Я краснею. Не из-за того, что смущаюсь Эрика. Я краснею из-за стыда. Я заработала себе репутацию на всю инициацию. Даже если я буду самой первой, то все меня буду звать "последняя прыгунша". Я мотаю головой в разные стороны и иду вперед, опустив вниз руки. Спиной чувствую, что он провожает меня взглядом.        В толпе я нахожу Ребекку-Элоизу и встаю рядом с ней. Приходит парень-инструктор-номер-два и за ним сразу же появляется Эрик. Мне хочется узнать имя второго парня. Но я стою на месте, прикусив язык. В любом случае, Бесстрашие не такая огромная фракция, рано или поздно я узнаю имя парня-инструктора-номер-два.        После слов о том, что мы все очень рады новым бесстрашным, мы наконец-то садимся за столы. Я сажусь с Ребеккой-Элоизой, рядом с нами Джек, тоже рожденный здесь. А напротив меня, кажется, та девчонка, что прыгнула первой. Она ниже меня ростом, со смуглой кожей и карими глазами. Но все равно она кажется мне красивой. Она смотрит на меня, будто бы хочет о чем-то спросить, если она спросит причину последнего прыжка, я ее ударю. - Ты Ник? - спрашивает она.        А она мне определенно нравится. Прежде, чем ответить, я пытаюсь понять она назвала меня Ник, потому, что запомнила мое имя? Или же потому что не хотела меня обижать "последней прыгуншей"? Я не хочу в ней расстраиваться, но шестое чувство подсказывает, что она просто не хотела меня обидеть. - Да, - киваю я, - я Ник. А тебя как зовут? - Мое настоящее имя Авигея, но это стремное имя, да? Поэтому я просто Ави.        Она ничуть не стесняется говорить правду. Я улыбаюсь ей, смотрю на реакцию Ребекки-Элоизы, но не получаю ничего. Ребекка-Элоиза впялилась в тарелку. Я задеваю ее локтем, но она не обращает внимания. Я смотрю на Ави, она лишь пожимает плечами. - Я из Искренности, если буду говорить порой вещи, которые тебе не нравятся, ты лучше сразу скажи. - Хорошо, Ави, - произношу я, отпивая чай.        Мне нравится Ави. Это какая-то минутная симпатия к человеку. Одно я знаю точно, я подружусь с ней. Мы едим молча, иногда Ави рассказывает о жизни в Искренности, я ее внимательно слушаю. Не из-за уважения, мне действительно интересно. Нашу беседу прерывает парень-инструктор-номер-два и Эрик. Я смотрю на них. Я пытаюсь их мысленно сравнить. Но потом отбрасываю это дело. - Последняя прыгунша, представишь нас? - спрашивает парень-инструктор-номер-два. - Отлично, - говорю я, кивая, - это Ави. - Я Четыре, - называет свое имя парень-инструктор-номер-два. - Я знаю, - откликается Ави, - вы же стояли внизу, около сети. А это Ник, - указывает она на меня вилкой.        Я проникаюсь к ней еще большей симпатией, чем до этого. Мало того, что она из Искренности, а я уважаю именно эту фракцию. Так еще она называет меня по имени. А теперь она представила меня перед Лидером и инструктором. Я мысленно говорю ей спасибо. Жаль, что не обладаю телепатией. - Искренняя, - отдается Эрик, - почему сидишь с рожденными бесстрашными? - его голос снова огрубел, и меня это несомненно выбивает из колеи. - Я хотела познакомиться с ней, - кивает она на меня. - Это все потому что она последняя прыгунша? - смеется Эрик.        Я чувствую некий укол обиды. И теперь буду чувствовать его всегда. Я была права, кличка последней прыгунщи будет сопровождать меня все время, пока я здесь. Я пытаюсь сделать вид, что очень увлечена едой, что не слышу разговоров про последнюю прыгуншу. Но внезапно Ави вставляет свои реплики, от чего я поднимаю голову. - Нет, не из-за того, что она прыгнула последней. Просто мне она показалась интересной, - говорит Ави, ковыряясь в тарелке. - Я была бы рада, если бы она была переходником, как я. Жаль, что мы в раздельной группе. - Ты преувеличиваешь, Ави, - говорю я.        Я не хочу больше здесь оставаться, поэтому оставляю тарелку и покидаю стол трапезы. Я иду обратно в комнату и сажусь на кровать, а потом ложусь. Но спустя секунду снова сажусь. Меня мутит, я бегу в туалет и, засунув два пальца в рот, нарочно вызываю рвоту. Когда мой желудок полностью отчищен, сажусь на пол, облокачиваясь рукой на крышку унитаза. Внутри все перевернулось. Желудок сжат до такой степени, что подумать страшно. От едкого запаха блевотины и дерьма на глазах выступают слезы. Я встаю на ноги и иду обратно к кровати. Здесь собрались уже все остальные. Мы ждем, наверное, Эрика. Я снова ложусь на кровать, сворачиваясь колачиком.        Ко мне садится Ребекка-Элоиза, я игнорирую ее. Не знаю почему, просто не хочу сейчас разговаривать с ней. Может меня душит какая-то обида. Может что-то иное. Я не знаю. А вообще я в обиде на нее за то, что она полностью изменила себе. - Никки, хватит обижаться, я не хотела болтать с твоей новой подружкой, - говорит она, ложась рядом, попутно обнимая меня. - Я Ник, Элоиза. Дело не в этом, все зовут меня последней прыгуншей. - Да, они все забудут скоро об этом, вот будь уверена.        Приходит Эрик, он садится на пустую кровать, кладет ногу на ногу и облокачивается. Я смотрю на него из положения лежа, мне плевать, я хочу лежать. Я умею слушать лежа. - Для тех, кто обладает слабой памятью, напоминаю, меня зовут Эрик. Я Лидер Бесстрашия, я лично взялся за слежением вашего обучения. Несколько правил, - начинает он, - с завтрашнего дня вы начнете проходить инициацию. Занятия начинаются в восемь. И до шести, перерывы на обед, естественно, будут. Мы не будем морить вас голодом, нам это совершенно ни к чему. После шести часов до отбоя, хотя у вас есть некие привилегии, вы можете не находится в комнате после отбоя. Так как вы жили здесь и вы все знаете, мы разрешаем вам походить. Единственное правило, которого вы должны держаться, так это не общаться с семьями. Вы будете сидеть в одной столовой, вы будете видеться каждый день, но количество реплик, которыми вы можете обменяться не должно превышать цифры два. Иными словами, у вас есть право лишь на "привет" и на "пока". Спокойно поговорить с семьей вы сможете в День Посещений. Он будет после первой части инициации. Кстати, об этом. После первой ступени инициации неофиты с низким рангом покидают фракцию. Это новые правила. Вы выбрали нас, значит теперь мы выбираем вас. Вопросы есть?        Внезапно для себя, я поднимаю руку. Сажусь прямо. Смотрю в его глаза, пытаясь понять, он смотрит на меня с усмешкой или с чем-то иным. Я вскидываю бровями, Эрик кивает, говоря, что я могу огласить свой вопрос. Правда, я снова даю задний ход. Я боюсь спросить его о самом простом. Делаю глубокий вдох. - Выход из фракции возможен? - говорю я слишком тихо. - Сюси, пуси, хредель, пуси, - шепчет Эрик, - слышно было, что я сказал? - большинство находящихся в комнате мотают головой в разные стороны, - вот и ты, последняя прыгунша, будь добра говорить чуточку погромче? Или к последней прыгунше добавить еще "тихоня"? Будет "последняя прыгунша-тихоня". - Смешно, шутку поняла. Позволь спросить, где смеяться? - грублю я в ответ ему. - Повтори, пожалуйста, свой вопрос, хорошо? - говорит Эрик, подавшись вперед. - Возможен ли выход из фракции? - говорю я более твердым голосом, чем до этого. - Возможен, но только с инструктором или с лидером, - говорит он, - еще вопросы? - молчание, - отлично.        Он встает и одаривает нас взглядом. Однако последний объект в этой комнате, на который Эрик бросил свой зор - я. На секунду я ловлю его взгляд, его глаза сверкают. И мне не по себе, я сжимаю ступни, втягиваю живот и делаю глубокий вдох. Он уходит, но перед тем, как закрыть дверь, снова смотрит на меня.        У него нечеловеческий взгляд.        Взгляд зверя, который вот-вот сцапает тебя и спустя время будет грызть твои кости.