«НеБелоснежка и 13 гномов»

В неторопливом ветре летнего дня терялась пустая речь. По ухабистым дорожкам — вниз с холма и до самой кручи — из–за каждой двери, из всякого окошка веяло то яблоками, запеченными в тесте, то свежезаваренным чаем с земляничным вареньем, то бисквитом и непременно свежим сыром. Всё это, оставляя после себя завитки серой дымки, стремилось ввысь — подальше от печных труб, бесконечной суеты и возни в полях, дальше от пахотных земель и ещё не собранных снопов. Молодые девичьи ноги всё несутся вглубь заросших шиповником берегов, осыпая песок и гальку ворохом белых ароматных хлопьев. Она двинулась к воде, вслед ей зашелестел шорох слов — это любопытные домоседы высунули свои носы из–за кругленьких аккуратно выкрашенных дверок. Гремя жестяными ведрами, девушка поспешила поймать в них последние блики уходящего солнца и вернутся обратно. Неспешно закрадывался теплый тихий вечер. Зноем опалены и улочки, и щеки; в сереющем небе сгрудились в кучу раскаленные чернильные облака. К тому времени, как Ференика насчитала три поворота и четыре развилки, тропа свернула к подножью Бэк–Энда. Шум и недовольное ворчание хозяина дома слышны были даже сквозь закрытые двери и непрерывное пение сверчков. Перед входом стояли двое, позже они раскланялись и торопясь перешагнули порог дома. — Мистер! — слова эхом покатились вверх по холму, опережая идущую, — прошу, придержите дверь! Гном, а без всякого сомнения это был настоящий взаправдашний гном, замешкался в проходе и огляделся — с южной стороны холма взбиралась девушка, спотыкаясь, норовя того–гляди упасть, позвякивая полными ведрами. Он немедля подхватил одно из них и уже собирался взятся за второе. — Нет–нет, благодарю, не надо, — она ухватилась за скрипучую проржавевшую с одного края ручку так, словно та была её единственным спасением, — я ничего, я отлично справлюсь. *** — Леди, зачем же вы утруждаете себя? — в проходе показалась курчавая голова Бильбо Бегинса, — в моем доме, если хотите знать, исправно действует водопровод. — Боюсь, что уже нет, — девушка поставила ведро, на руках её взбухали блаженные мозоли. — Но... Снова звенит дверной колокольчик. *** — Мистер Бильбо, не найдется ли у вас ещё пива? — И кексов! — С тмином! Кухня, коридор, гостиная — весь дом был переполнен соблазнительными запахами благоуханной сытости. Мелькали тарелки, кружки с хмелем и чаем, гости хватались за вилки и ножи не разворачивая салфеток. Кругом смех и разговоры. Жарк`ое манит маслом, золотым точно мёд, а мясо от края до края густо усыпано специями. Разговоры о рудниках и рубинах, о безобразии драконов и соседей, не умолкают, а пироги с брусникой тают на глазах. Как и терпение господина Бильбо Бегинса. Он крутился и вертелся, топоча на месте выбивая ступнями столетнюю пыль из матушкиного ковра. А всё потому, что мистер Бильбо Бегисн очень любил, когда всё на своих местах и вещи, и гости. Но после того как порог его дома впервые перешагнул гном всё вскоре изменило. Теперь какие-то невиданные смеси тушеных бобов, солонины и кукурузы, рыба с овощами и разные рагу, мясо, сыры и соленья — словом добрая четверть кладовых запасливого хозяина была безжалостно разгромлена названными гостями. Они громыхали и без устали хохотали. Девушка долго не решалась заглянуть туда, где в комнатах набралось полным-полно гостей. Звенела посуда, и разливался чай. Дом весь до самых–самых дальних комнат пропах чудесами кулинарии, так что Ференика собрала в себе храбрости и шагнула в круглый арочный проём. Стоило ей это сделать, как всё смолкло, и вилки, мелькавшие в воздухе, опустились рядом с тарелками. Каждый взглянул на неё, а она опустив глава смотрела на свои руки, что оттряхивают с подола платья муку, перец, майоран и корицу. — Леди, ну что же вы стоите? — первым из тишины раздался голос Гендальфа, который как бы невзначай хитро улыбался и, указав на противоположный конец стола возле самого камина, предложил присесть. Разговоры продолжились, как только девушка разместилась с лева от забавного гнома, чем–то напоминающего вяленого поросенка на столе — такой же массивный и золотисто рыжий. К слову на столе был не только блестящий, большой и зажаристый поросенок. А гномы не только говорили и пили, но зубы и языки их были так же заняты восхитительными блюдами. Говядина или барашек с имбирем и корицей, овощи, приправленные ветчинный соусом, немного чеснока и пассированного лука в беконе, щепотка грецких орехов в рагу — всё–всё это непременно отправлялась в рот и закусывалось дружным смехом. И когда один из гостей, тот самый гном, что помог с ведром, балансировал, вдоль непокрытых крышками блюд весело крича что–то про эль, девушка с грустным вздохом отступила в сторону нож и вилку и руками вгрызлась в сочный бифштекс. И между тем кто–то справ очень пристально всматривался в её простые черты лица. — Мисс, не хотите печенье? — мерный не громкий голос неожиданно пробивается сквозь старые, избитые шутки. — Не откажусь, спасибо, сэр. — Кили, — с другого края стола прямо перед девушкой возникла тарелка полная хрустящих сладостей. — Сэр Кили, — движения её были зажаты и скованы, девушка всё поправляла кружевные салфетки под блюдами. — Просто Кили, — открытая улыбка скользнула по щетинистым щекам, такая улыбка может быть только у того, кто счастлив тем, что живет, что так остро чувствует, впитывает в себя цвета и запахи, и звуки. — Как пожелаете. Гномы все ели и ели, говорили и говорили. И вдруг объявляется отдых. Всюду разбросанная еда и тарелки мигом сложились одна на одну. Вереницы из гномов понесли на кухню целые башни из хрупкого фарфора, а господин Бильбо только и мог повторять: — Осторожней, это же мамина посуда! Положите вилки! Стоило только Ференике сделать движение вперед, порываясь убрать тарелки и стаканы, как за них вперед ухватился кто–то другой. А когда она несла в буфет чашки, они звенели, точно колокольчики. В ритм им и верещанию хоббита гости затянули нехитрую песенку: Нож тупи, ложки гни. Бей бутылки, пробки жми! Блюдом разом сильней о пол, Бильбо Бэггинсу на зло! Скатерть рви, жир на ковёр, Мусор кидай на постель, ему! В кладовке скорей, молоко разлей, Бей бутыль вина об дверь! Кувшины в кипящую воду кидай, Там растолчи и потом помешай, Если они не разбились, то знай Доставай, и по полу катай! Бильбо Бэггинсу на зло! Но конечно, ничего подобного не случилось — посуда мерно поблескивали чистыми боками, а всё бутылки и склянки, чашки и подстаканники ютились в буфете, меж собой красуясь керамическим блеском. Разговоры от праздных вновь стали походить на ворчание и негодующий шепот. Возвышенные речи и тихое бормотание встревоженного не на шутку мистера Бильбо Бегинса клубились вперемешку с золотистыми хлопьями трубочного табака и устремлялись к потолочным балкам. Девушка сидела в сторонке и внимала рассказам старого мудрого гнома, который взбудоражил её воображение, пробудил что–то потаенное и непременно страшное в глубинах собственной памяти. Но что хорошего боятся о завтрашнем дне если сегодня забирает всё твое время, всю силу и все страхи? Если уже сегодня непременно хочется отправиться вперед в догонку за забытым легендами и преданиями.