Сказка про принца

Риена верила, что мир не без добрых людей. Но все чаще и чаще этим добрым человеком становилась она. — Моя старшая дочь так тяжело болеет, — причитала бабушка, — пойдем со мной, на тебя последняя надежда. У меня денег нет, но что-нибудь дам, в долгу не останусь. Поросенка дам тебе как народятся, двух. Риена подавилась смешком, хотя вообще грустно. Денег ни у кого не было, да и толку сейчас от них никакого. Поэтому менялись друг с другом, у кого что было. Недавно она сама выменяла рыбу на отличные варежки для Ами, и теперь они лежали припрятанные в ожидании особого случая. Красивые, из серого козьего пуха, очень теплые и приятные. Казалось, что с такими варежками следующая зима должна быть не такой уж мерзкой. Но что делать с поросенком, Риена слабо представляла. Она оглянулась на мальчонку, которого с таким трудом только что напоила отваром липовой коры и «пыльцой фей». Кажется, малыш уже приходил в норму. В любом случае перестал лежать безжизненной куклой, начал капризничать и извиваться. Еще немного — и заорет во весь голос. Риена развела немного «пыльцы фей» и для себя, и для бабушки большого семейства, и для Ами. Судя по всему, они подхватили какую-то ужасно заразную гадость, не хватало сейчас еще самим свалиться. Огород, рыбалка, в лесу первые грибы и травы лекарственные пошли. Нельзя сейчас болеть, никак нельзя. Насморк, кашель, жар — ничего страшного, если не запускать. Но вот… Уже запустили. Самому младшему в семействе справляться с заразой оказалось тяжелее всего, Риена подумала, что уже завтра-послезавтра спасти малыша без магии она бы не смогла. Теперь не оставалось ничего, кроме как собираться в дорогу и помогать остальным. Хотелось верить, что эта доброта когда-нибудь вернется. Бейль периодически приносил дичь из леса, как только находил… Наверное, своим звериным чутьем, Ами никакой дичи даже и не встречала. Но все равно собираться в дорогу было как-то тревожно. Риена не понимала, что ее смущает. Ами тоже не понимала, но чувствовала эту же тревогу. — Может с тобой пойти, а? — спросила она полушепотом, поймав Риену на кухне. — Боюсь, это все до вечера. Рыбу жалко, до вечера не долежит. — Рыбу ей жалко, — цокнула языком Ами, притягивая к себе Риену за талию. Такой романтичный жест и такой неромантичный разговор. — Рыбу можно прямо сейчас собакам отдать. Фиг с ней, с этой рыбой. Еще наловим. Хотя вот морковку посеять бы… И других дел полно. — Ну и не ходи тогда. Денек разлуки уж переживем. Смысл тебе идти, будешь меня сидеть ждать весь день? Да ты там со скуки помрешь. — А ты точно дойдешь? И обратно? Сама, одна? — Боги, да тут идти-то… — Риена попыталась выскользнуть из объятий, но Ами вцепилась в нее клещом. Пришлось тянуться за кружкой так. — На, выпей. На всякий случай, от любой заразы. Ами с недоверием косилась то на кружку, то на Риену. Да, это странно. За все время, что живет тут, Риена никогда не уходила так далеко от дома одна. Даже шутила, что она котик, у нее и правда не было никакой тяги к исследованию мира. В отличии от Ами, для которой жить в четырех стенах — это пытка. Риене в принципе не нравилась идея уходить куда-то из Олехвы. Хотя тут полем идти всего чуть-чуть, поднимешься на гору и увидишь ту самую соседнюю деревню. Она убеждала себя, что тут идти-то совсем недалеко и совсем не опасно. Вон, с ребенком на руках женщина же дошла. Только сейчас Риена ловила себя на мысли, что на самом деле ненавидит путешествовать, всегда ненавидела. Но раньше она была вроде как обязана, невежливо было отказываться. Чтобы посетить троюродного дядюшку, лорда, чье имя она даже не помнила, приходилось трястись в карете по три дня, про себя проклиная все. Потом неделю жить в чужом доме, где все вроде для них, но как-то неуютно, а потом три дня опять назад тащиться. Тут к вечеру уже вернется, а страдать заранее начала так, будто на месяц уезжает. Уходя, она убеждала себя, что нет никакого дурного предчувствия, что это все просто от новизны, что ей просто лень идти, вот и надумывает всякое. Вон солнышко какое яркое светит, куры где-то в соседнем дворе кудахчут, птички лесные трелями заливаются, как обычно голосит запертая в сарае Блоха. Большие собаки уже смирились с чужаками в доме и молчат. И Ами улыбалась и обещала не изгадить дом и посадить самый лучший огород к возвращению Риены. Но взгляд выдавал тревогу. — Вы идите, я догоню, — Риена проводила гостью за ворота, прикрыла их и осталась с Ами наедине. — Иди, все будет хорошо, обещаю отряхивать ботинки, заходя в дом, — сказала Ами и поцеловала Риену. Быстрый, торопливый и такой привычный поцелуй перед выходом. И уже с порога к дому тянет, за нормальным поцелуем. Риена с трудом расцепила объятия. Риена вышла за ворота, вдохнула свежий воздух. Погода была чудесная, а вот настроение… На сердце было тяжело. Время в пути тянулось бесконечно долго, утомляли разговоры спутницы. Она жаловалась, жаловалась, бесконечно жаловалась. Что вдова она уже давно, муж ее помер лет десять назад от пьянки, до этого буянил и жизни никакой не давал. Тесть хороший, но вот воевать ушел, так и не увидел своего первенца. Лошадь была, лошадь солдаты отобрали, свои же, которые вроде как защищать должны. И кто за бедных вдов вступится? Приходилось кивать и поддакивать. Это настолько надоедало, что Риена невольно ускорила шаг и взяла на руки ребенка. До нужного дома дошли они удивительно быстро. Соседняя деревня была всего в получасе ходьбы, а отличалась от Олехвы так резко. Не было ни горелых домов, ни зловещей мельницы. Но и сама деревенька была значительно меньше, всего десяток домов. Не такие основательные, но очень аккуратные, ухоженные. А главное — целые все, и никакого мусора кругом, нет ни брошенных телег на обочине, ни какого-то разлетевшегося по улице никому ненужного сена, ни битой посуды… Будто никакой войны тут и не было, пронеслась мимо, только ветром от нее повеяло. Даже у крыльца дома уже вылезли первоцветы. В Олехве цветов-то никто будто и не сажал. Заметив заинтересованный взгляд, бабушка предложила: — Хочешь, выкопаю тебе. Рассадишь потом. Это корзинник. Красный. Он как сорняк, ничем его не убьешь. Цветет все лето, до самых заморозков. — Корзинник? — поразилась Риена. — Да у вас лучшее лекарство в мире у крыльца растет. От жара, от кашля, от любой такой заразы — лучшее средство. Еще его хорошо на раны сыпать. Давайте ваш корзинник. Ничего себе находочка! Настроение тут же взлетело до небес. Риена уже видела, как она будет его рассаживать, а потом собирать маленькие красные бутоны, сушить и растирать в порошок. Потом заберет с собой и высадит у нового крыльца. Но пока надо было лечить людей. В доме было аккуратно, прибрано и пахло луковым супом так, что слюни текли. У печи крутилась худенькая светловолосая девушка, явно измученная лихорадкой и жаром. Она то и дело закашливалась, но стойко мешала свой суп. — Эйни, — представилась она, протягивая руку. Даже рука была горячей. Риена представилась в ответ и тут же забыв обо всем на свете полезла в свою сумку с порошками и травами. Навела всем целебного отвара, потом еще другого отвара. Потом долго и нудно соскребала палочкой и тряпочкой гной из горла младенца. Задачка была та еще, они измучились и, кажется, все оглохли от возмущенных криков. Потом настал черед средних детей, они вели себя, конечно, поприличнее, но больной младенец все капризничал за спиной, не давай сосредоточиться. Риена пожалела, что не взяла с собой Блоху. Она бы и малого отвлекла, да и обратно идти было бы не так скучно. Риена сидела на стуле, пытаясь хоть немного прийти в себя. Малыш буквально вынул из нее всю душу, от усталости даже лукового супа больше не хотелось. И домой идти не хотелось. Домой-то хотелось, очень, но ногами шевелить было лень. Портал бы сюда, или на худой конец кучера с каретой. Как и думала, Риена провозилась с больными почти весь день. Уже смеркалось, надо было торопиться домой. Ей предлагали остаться, и она бы осталась, если б Ами не ждала ее дома. Нельзя было, чтобы ее потеряли. Эйни, несмотря на плохое самочувствие, была очень рада гостье. Пока бабушка выкапывала цветы для Риены, она все расспрашивала о жизни в соседней деревне. О той семье, об этой. Многих Риена и не знала, а потом по рассказу Эйни понимала, что это вот семья из опустевшего дома рядом с трактиром. Мертвы все уже… — У Ами живешь? Повезло, я ее знаю. Хорошая девочка. Странная, но добрая. Она все с парнями водилась. Но ты не подумай, не из тех, кто, — Эйни покраснела, — дает то одному, то другому. Тут скорее наоборот, предложи лишнего — на вилы насадит. Иногда казалось, что ей проще было бы мальчишкой родиться. Вроде и зовешь ее посидеть, поболтать по-девичьи, выпить. А она все отказывается, дел говорит много. А ты потом уже понимаешь, что ей скучно все это… И гадания, и про парней разговоры. Только ей не рассказывай, болтаю тут лишнего. Обидится еще. — Не скажу, — пообещала Риена, про себя подумав, что «странная и добрая» — это самое точное описание Ами. Резко захотелось расспросить побольше. Было просто любопытно, как это выглядело со стороны. — А парень у нее какой-то был… Что за парень? — Оооой, — Эйни закатила глаза. — Такой придурок, я таких придурков в жизни не встречала… Риена придвинулась ближе и затаила дыхание в ожидании охренительных историй, но тут в дом влетела ошарашенная бабушка. — Там со стороны Олехвы пожар! Дым столбом! — она уронила ведро с выкопанными цветами, метнулась к кухонным полкам, — Эйни, Риена, берите детей. Я соберу еду и в лес. — Зачем в лес? Горит же! — Риена вскочила. В голове был рой мыслей. Что горит? Где горит? Зачем горит? Как тушить? — Опять солдаты, опять разбойничают! Грабят! Там брать-то уже нечего! — причитала бабушка, собирая в корзину еду, которую можно было хоть как-то унести с собой. — Стойте! Какие солдаты? Кто вам сказал? — Новые какие-то. В синих одеждах, на гербах дракон синий. Просто все крушат, все ломают, демоны какие-то! Дети оттуда прибежали, все перепуганы, еле спаслись, бедные-бедные… — бабушка всхлипнула. — Мы бедные, за что нам все это… — Как в прошлый раз? За речку и в овраг? — Эйна наспех надевала на себя и детей все теплое, что попадалось под руку. — Риена, держи куртку. Ночью без нее замерзнешь, костра зажигать не будем. Риена словно очнулась. — Я с вами не иду. Я домой! — Риена попыталась выскочить наружу. Но бабушка схватила ее. — Какое домой? Дурная! Нет там больше никакого дома и никакой деревни. Риена не верила, пока не вырвалась на улицу, волоча за собой бабушку, и не увидела в небе черный столб дыма. Все в душе оборвалось, от ужаса перехватило дыхание. Но Риена рванулась прочь еще сильнее, топча цветы у крыльца. На улице царила суматоха и безумие, как в разрушенном муравейнике. Люди метались туда-сюда, кто с детьми, кто с пожитками, кто со скотом. Уносили что можно унести, спасали что можно спасти. А потом вдалеке, у кромки леса Риена увидела всадников в белых плащах. «Свои!» — промелькнуло в голове. Надо бежать, надо просить о помощи, вдруг еще что-то можно спасти… Риене казалось, что горит не где-то там в стороне дома. Казалось, будто земля под ногами пылает, стоять на месте было совершенно невозможно. — Стой, самоубийца! Ты куда к ним! От них, от них сваливать надо! — откуда столько сил взялось у старухи? Но держала Риену она стальной хваткой. — Я домой! — Риена с силой толкнула бабушку, тут же об этом пожалев. Та неловко упала, распластавшись у крыльца. Поверх страха накатил и стыд, Риена поморщилась сама от себя. Старого человека обидеть! — Извините пожалуйста, простите! — запнулась Риена, отвесила нелепый поклон и, борясь с желанием помочь бабушке подняться, побежала прочь. Ее простят, ее через минуту забудут.