Родственная душа

Если Румпельштильцхен самонадеянно полагал, что фея Динь-Динь отступится от своей нелепой, по его мнению, цели, то он жестоко ошибался. На следующий день после первого появления феи Белль собирала в саду землянику. Служанка сидела на корточках и срывала с кустиков спелые ягоды, нисколько не удивляясь, отчего до них раньше не добрались слизняки. Было очевидно, что магия Румпельштильцхена защищает землянику от непрошеных едоков. — Доброе утро! — раздался за спиной у Белль звонкий голосок. Оглянувшись, она увидела крошечную особу в зелёном платьице, с сияющими крылышками и волшебной, как тут же сообразила Белль, палочкой в руках. — Доброе утро, — Белль дружелюбно улыбнулась милому созданию и предположила: — Ты фея? — Она самая, — кивнула маленькая незнакомка, затем представилась: — Динь-Динь. А ты в услужении у Тёмного мага, да? — Верно. Моё имя Белль, — девушка поднялась, отряхнулась и сделала нежданной гостье книксен. — Ты совсем такая же, как рисуют в книгах! Так, постой, — немедленно нахмурилась она, — а тебе не опасно тут находиться? Во владениях Румпельштильцхена? — Именно в нём и дело, — понизив голос, Динь поведала голубоглазой служанке то же самое, что говорила вчера Румпельштильцхену, уверенная, что Белль, с её добрым лицом, непременно одобрит план феи и поучаствует в нём. Но Белль покачала головой: — Удивительно. Ты хочешь облагодетельствовать Румпельштильцхена? Он же твой враг, как я понимаю! — Ты такая же недоверчивая, как и он, — Динь поджала губы. — Между прочим, любовь всех делает добрее и лучше! Может быть, именно это нужно Тёмному магу, чтобы перестать нести миру зло! Ты даже не знаешь, какие ужасные вещи порой творит Румпельштильцхен! Белль пожала плечами. Она очень смутно представляла себе это самое зло. И не собиралась уходить далеко от темы разговора. — Хорошо, допустим, я тебе верю. Но не лучше ли Румпельштильцхену, если он вдруг захочет кого-то полюбить, выбрать свою судьбу самостоятельно? — И ошибиться? Зачем, если есть я и волшебная пыльца? — Динь-Динь недоумевающе указала на свою палочку. — Пыльца фей никогда не ошибается! Достаточно Румпельштильцхену подумать о своей истинной любви, о родственной душе, которая его ждёт, как пыльца укажет верный путь! — Извини, — вздохнула Белль, собирая последние ягоды земляники в корзинку, — но я своего мнения не поменяла. И не вижу смысла тебе помогать, — с этими словами она направилась к Тёмному Замку. Динь-Динь замерла, от возмущения лишившись на какое-то время дара речи. Затем крикнула вслед Белль, уже открывавшей дверь, чтобы войти: — А я ведь даже знаю, как Румпельштильцхен может узнать родственную душу! У неё есть опознавательный знак, мне волшебная пыльца сказала! Это родинка… на спине! Белль, всё же заслушавшись, нечаянно споткнулась о порог, корзинка с ягодами полетела вперёд, а сама служанка, потеряв равновесие, очутилась на полу вслед за ней. Дверь со скрипом затворилась… — Терпеть не могу назойливых фей! — в отчаянии воскликнула Белль, ползая и собирая землянику с пола. — В этом мы с тобой похожи, душа моя, — раздался ворчливый мужской голос, и Белль, приподняв голову, наткнулась взглядом на высокие чёрные сапоги хозяина. — Что это была за фея? Не в зёленом ли платьице, случаем? — Нет! — Белль старательно подгребала к себе разлетевшиеся по немытому с утра полу ягоды. — Она была… В голубом! Белль только хотела выручить незадачливую Динь-Динь, и никак не ожидала, что её слова произведут такой колоссальный эффект: голос Румпельштильцхена, на которого служанка упорно не смотрела, понизился на целую октаву и зазвучал змеиным шипением: — Голубая Фея? Что эта тварь делала в моих владениях? Что она тебе сказала? — Я… точно не помню. Про какие-то порталы, чтобы я от вас сбежала, если мне тяжело тут жить, — служанка совсем запуталась во лжи и мысленно уже приготовилась к разоблачению и наказанию. Вместо этого, к изумлению Белль, Румпельштильцхен слегка коснулся своими узкими золотистыми пальцами её плеча. Голос его прозвучал как-то странно и непривычно: — Не смей слушать эту голубую моль. Однажды она уже лишила меня того, чем я очень дорожил. Белль застыла, отчего-то чувствуя, как тепло стало щекам, но маг уже убрал руку и говорил, как обычно — нетерпеливо и певуче: — Посылай всех фей с их порталами и соблазнами в бездну! И тогда с тобой не случится никаких бед! Да и сбегать тебе ни к чему, верно? Это ведь нарушило бы нашу с тобой замечательную сделку! — Вы совершенно правы, — пробормотала Белль, с облегчением понимая, что всё в порядке. — Я же обещала поселиться здесь… навсегда. И живётся мне совсем не тяжело. — Умно рассудила, — подвёл итог Румпельштильцхен и со спокойной душой удалился. Белль только тогда поняла, почему его голос на какое-то время стал странным — в нём прозвучали человеческие, полные горести интонации. И, думая об этом, о теплоте, прилившей к её щекам, о родственных душах, феях и родинке на спине, Белль впервые сделала далеко не такой вкусный земляничный пирог, какие у неё обычно выходили. А фея Динь-Динь продолжала надеяться на успешное завершение своей трудной миссии. Потому что с неудачей к Голубой Фее лучше было не возвращаться. Особенно — сейчас.