Като проснулся с ощущением лёгкого беспокойства и сразу вспомнил его причину — телефон Иваки был недоступен со вчерашнего вечера. Может, конечно, любимый просто лёг спать пораньше и отключил его, чтобы не тревожили. Но вчера проходил премьерный показ нового фильма Кёске, на котором тот должен был присутствовать. Странно, что он не позвонил, чтобы поделиться впечатлениями, как обычно!
Взглянув на будильник, показывающий шесть часов, Като решил, что звонить рановато. Иваки наверняка ещё спит! Однако, поколебавшись, всё же набрал. Предсказуемо, телефон не отвечал. Успокоив себя мыслью, что, проснувшись, этот соня увидит его вызовы и сам перезвонит, молодой человек принялся за торопливые сборы. Сегодня у него был первый выходной за три недели, и он планировал смотаться в Токио, чтобы увидеть возлюбленного. Несмотря на частые разговоры по телефону, Като безумно соскучился! И даже понимание, что полдня придётся провести в дороге, не могло остановить его! Вечерние съёмки закончились поздно, и актёр решил, что разумнее выехать рано утром, по холодку. Быстро позавтракав, Като вывел машину со стоянки - дорога предстояла не близкая.
Спустя два часа и десять безответных вызовов, лёгкое беспокойство переросло в тревогу. Като гнал машину на предельной скорости, а в голову лезли нехорошие мысли. Заболел? Попал в больницу? А вдруг?.. Он привычно цыкнул на свою ревность. Может, звякнуть Канэко? Да нет, глупо — если бы тот что-то узнал, давно перезвонил бы сам!
Пейзаж за стеклом сливался в размытую линию, "абонент" по-прежнему "находился вне зоны"… Неизвестность начинала подхлёстывать панику…
Не выдержав, Като всё-таки набрал менеджера.
"Нет, — ответил удивлённый помощник, — никаких звонков ни от Иваки-сана, ни от Шимизу не было! И ничего "такого" не происходило…"
Актёр раздраженно оборвал разговор.
В подъезд Като влетел, как торнадо, игнорируя консьержа. Лифт, кажется, решил сегодня побить все рекорды "черепашьей скорости". Наконец, долгожданная дверь распахнулась. Квартира встретила его полнейшей тишиной и странными незнакомыми запахами. Чувствительное обоняние молодого человека сразу вычленило чужой, типично мужской парфюм. Здесь явно был гость-мужчина!
Замерев на пороге, Ёдзи бегло оглядел открывшееся пространство. Вроде всё, как обычно, но… Что-то не так! Взгляд зацепился за открытую дверь комнаты Иваки. Странно, Кёске никогда не оставляет дверь открытой! Может, ему стало нехорошо, и он лежит там.
Като рванул в комнату, увиденное заставило его в удивлении открыть рот. Прежде уютно обставленная и наполненная вещами, отражающими жизнь её хозяина, спальня была абсолютно пуста! То есть, нет… Помещение было не совсем пусто — кровать, шкаф и стол были на месте. Не было только ни единого предмета, указывающего на то, что здесь кто-то проживает. Девственно чистый стол. Полки, прежде заставленные книгами, дисками, мелкими безделушками, зияли первозданной пустотой. Цепенея от ужаса, актёр распахнул шкаф…
Постепенное осознание реальности повергло молодого человека в состояние шока. Как сомнамбула, ещё не веря, изо всех сил сопротивляясь догадке, уже настойчиво стучащейся в его мозг, вернулся в гостиную. Лихорадочными глазами обшаривал знакомые предметы, словно в них могла содержаться разгадка происходящего. Зрение выдернуло из пространства одинокий листок, лежащий в центре стеклянного столика. Като рванул к нему, как утопающий к спасательному кругу.
Прочёл на одном дыхании, не успевая вникнуть в смысл написанного. Перечёл ещё раз…
Страшная истина лавиной обрушилась на него, заполняя каждую клеточку тела ощущением непоправимой катастрофы. Сознание раскололось надвое, стало нечем дышать. Ёдзи рухнул на колени, немилосердно вцепившись в волосы, словно пытался этой болью заглушить другую, пронзившую сердце раскалённой иглой и разрывающую его на части. Дикий "звериный" вой ободрал сведённое судорогой горло.
Неожиданный звонок мобильника вырвал ускользающее сознание из мрака беспамятства, на секунду вернув нереальную надежду на спасение. Он, не глядя, нажал "приём".
— Иваки!
Растерянный и немного испуганный голос Канэко прерывисто выдохнул в трубке.
— Като-сан, включите "Новости — 5 канал". Прямо сейчас.
Дрожащие пальцы едва отыскали нужную кнопку. Бойкие интонации ведущей заполнили комнату.
Вчера один из самых популярных и любимых актёров Японии — Иваки Кёске — покинул родину, что бы продолжить свою блестящую карьеру в мире большого кино, в Голливуде. Наши репортёры, случайно оказавшиеся накануне вечером в токийском аэропорте, сумели взять прощальное интервью у отбывающей звезды прямо перед вылетом…
Като буквально прилип к экрану, едва не забывая дышать.
"Может, хоть сейчас, хоть так ты дашь мне какой-то намёк, хоть какое-то объяснение этому кошмару, содеянному тобой".
Иваки в кадре. Лицо бледное, напряжённое. Глаза скрыты огромными чёрными очками.
...съёмки в Голливуде...
...выгодный контракт...
"Возможно, я задержусь в Америке..."
И апофеоз! Последний гвоздь!
"Мы с Като-сан расстались… друзьями..."
Всё!
"Больно… Боже, как это больно… Даже в страшном сне я не мог представить, что ты способен поступить так подло! Исчезнуть ночью, без предупреждения, уйти к другому, ничего не объясняя, даже не попытавшись поговорить со мной, не оставив мне ни единого шанса что-то исправить. Невыносимо. Внутри всё вопит и корчится от осознания твоего предательства. Если бы ты просто убил меня — это было бы менее жестоко! Впрочем… Ты и так убил меня! Ты выдрал с корнем мою душу, оставив мне ненужное тупое дыхание и биение сердца. Ты унёс с собой всё, что составляло и наполняло меня — моё счастье, любовь, надежду… Сам смысл моего существования! Оставил только жизнь… Какой никчемный подарок, почти издёвка. Ну, что ж, по крайней мере, я могу сам распорядиться им. Пора завершить начатое тобой. Не бойся, Иваки! Этот грех будет на моей совести…"
Като резко открыл глаза и некоторое время сосредоточенно изучал ворсинки ковра. В следующую секунду, словно подхваченный невидимой рукой, развил лихорадочную деятельность. Достал и, не церемонясь, за минуту распотрошил домашнюю аптечку, чуть подрагивающими пальцами выловил искомый пузырёк, метнулся к встроенному бару и извлёк оттуда наполовину початую бутылку виски. На глазок прикинул количество жидкости. Удовлетворённо хмыкнул. Перенёс добычу на стеклянный столик перед диваном. Вернулся к стойке с видеоаппаратурой. Вставил в плеер диск с "Весной" и быстро перемотал до нужного момента. Нажал на "стоп-кадр". Лицо Иваки крупным планом.
Отошёл в сторону и придирчиво оглядел результаты своих трудов. Остался доволен. Переместился на пол перед стеклянным столиком и, наконец, расслабленно откинулся на диван. Протянул руку и взял со стола проклятое письмо. Перечитал медленно и вдумчиво, словно заучивая наизусть. Воспалёнными глазами, полными закипающих слёз, взглянул не экранного Кёске.
— Жестоко… Боже, так… жестоко! — едва слышно слетело с губ.
Яростно тряхнув головой, отгоняя подступившее рыдание, парень откупорил белый пластиковый флакончик. Таблетки с мягким шелестом перекочевали в ладонь – маленькие и такие безобидные с виду. Звякнула о стекло пробка открытой бутылки. К чёрту стакан. Обжигающая жидкость полилась в горло щедрым потоком. Като опустил руку, не выпуская заметно опустевшего сосуда. Вот и всё. Поднял глаза на любимое лицо, с мучительным любованием всматриваясь в каждую черту. Дыхание замедлялось, пространство стало терять очертания…
— Ну что, Иваки! Вот так и простимся… глаза в глаза… Навсегда!
***
Нервно чертыхаясь себе под нос, Канэко барабанил пальцами по рулю автомобиля. Проклятая пробка сожрала уже сорок минут драгоценного времени. Растущая в груди тревога кислотой подкатывала к горлу, заставляя сердце сбиваться в рваную скачку. Прошло более часа с момента его последнего разговора с Като. С тех пор телефон актёра не отвечал. Канэко с маниакальным упорством набирал знакомый номер каждые пять минут, чтобы в очередной раз выслушать вереницу длинных гудков. Застонав от бессилия, он уткнулся лбом в сложенные на руле руки, мучительно пытаясь найти выход из тупиковой ситуации. Невероятные события этого утра заставляли опытного менеджера, хорошо знакомого с взрывным и непредсказуемым темпераментом Като, опасаться самого худшего.
Самого худшего! Ему было просто жизненно необходимо как можно скорее оказаться возле своего подопечного. Но ненавистное скопище "железных коней" вокруг ясно давало понять бесплодность подобной надежды. Выругавшись в адрес всех идиотов, включая себя, решивших поехать именно в это время по именно этой дороге, Канэко принялся лихорадочно перебирать в голове коллег и знакомых, к кому мог бы обратиться за помощью. Светлая мысль, как луч маяка, озарила сознание. Мужчина торопливо схватил мобильный:
"Шимизу! Кажется, она говорила, что живёт в двадцати минутах ходьбы от дома Иваки и Като. Только бы она была дома!"
Канэко замер в ожидании ответа.
***
Шимизу, не прерывая вопросами, слушала взволнованную тираду коллеги, лившуюся из телефонной трубки, на ходу торопливо переобуваясь и кидая в сумку необходимые мелочи. Переспрашивать сейчас не имело смысла — подобного рода мысли приходили в голову и ей.
— Я поняла Вас, Канэко-сан! Не беспокойтесь, я сию минуту выхожу из дома. Перезвоню, как только окажусь на месте. Будем надеяться, что мы ошиблись в своих опасениях! — договаривала она уже на пути к лифту.
Спустя десять минут, Шимизу уже входила в подъезд дома, где, до сегодняшнего дня, проживали её и Канэко подопечные. Необъяснимый, не укладывающийся в голову поступок Иваки ставил под сомнение вопрос его теперешнего статуса жильца этой квартиры, но женщина запретила себе сейчас об этом думать. Потом… Когда уляжется хаос в душе и мыслях, и появится хоть какая-то информация, дающая пищу для размышлений. Сейчас надо думать только о Като! И не думать, не думать, не думать об Иваки…
Знакомый консьерж приподнялся, приветствуя её доброй улыбкой. Шимизу перевела дыхание, заставив себя выглядеть, как всегда, спокойной и уверенной.
— Добрый день, Хироку-сан! Скажите, Като-сан не выходил недавно из дома?
Мужчина удивлённо покачал головой.
— Нет, он же только пару часов назад вернулся!
— Вот как! — Шимизу на секунду задумалась. Неожиданный страх засосал под ложечкой. Она вдруг поняла, что боится одна подниматься в квартиру. Боится того, что может там увидеть. Конечно, не стоило бы привлекать к этому делу постороннего, но…
— Хироку-сан… — женщина нерешительно замялась, — Вы не могли бы сопроводить меня до апартаментов Кёске-сана? Простите за беспокойство, но у меня есть причина.
В глазах консьержа отразилось недоумение, но он с готовностью поднялся с места.
— Конечно, Шимизу-сан! Я к Вашим услугам!
Квартира встретила их тишиной и, на первый взгляд, отсутствием хозяев. Шимизу на несколько секунд почувствовала облегчение. Но, сделав шаг на порог гостиной, поняла, что рано обрадовалась. Застывшее лицо Иваки на плазменном мониторе и почти пустая бутылка виски на стеклянном столике вкупе с белевшим пузырьком из-под какого-то лекарства явно говорили, что она торопилась не зря. Боязливо обогнув диван, женщина охнула и прижала руку ко рту.
Между диваном и столиком, уткнувшись лбом в пушистый ковёр, в неудобной позе лежал Като. Беспорядочно рассыпавшиеся золотистые пряди скрывали его лицо, позволяя видеть лишь кусочек смертельно белой щеки. Женщина замерла, не в силах пошевелиться.
Деликатное покашливание за спиной вернуло её к реальности. Застывший у дверей консьерж с любопытством вытягивал шею, пытаясь рассмотреть причину столбняка, напавшего на его спутницу.
— Шимизу-сан, что случилось? Может нужна моя помощь?
Опомнившись, менеджер Иваки быстро опустилась на колени и осторожно отвела с лица Като пряди волос. Трясущимися руками перевернула его на спину. Пальцы скользнули к шее в безумной надежде уловить ускользающую жизнь. Шимизу до боли закусила губу, затаив дыхание. Спустя невыносимо долгие пять секунд, чуть слышное биение маленькой жилки достигло трепещущих подушечек…
