***
Генеральный продюсер деловито пробежал глазами страницы контракта, с особым удовольствием взглянув на последнюю из них, где только что поставил свою затейливую подпись Като Ёдзи. Бросив взгляд на сидевшего перед ним актёра, он широко улыбнулся. — Как я рад, Като-сан, что Вы не передумали и не изменили нашим предварительным договорённостям. Молодой человек недоуменно вздёрнул брови. — А почему я должен был передумать? — Ну, в свете возвращения Иваки Кёске и некоторых, хм, — мужчина замялся, — изменившихся обстоятельств, мы опасались… Като подозрительно прищурился. — Иваки? А он здесь каким боком? Лицо продюсера смущённо порозовело. — Э-э-э… М-м… Просто, Иваки Кёске-сан, ещё находясь в Америке, дал согласие на участие в этом проекте, — наконец решившись, выпалил он. Ёдзи судорожно втянул воздух. — Вот, значит, как… А его Вы предупредили о нашем предстоящем сотрудничестве? Или собираетесь провернуть с ним тот же фокус, что и со мной? Оттенок лица чиновника стремительно набирал яркость. Глаза усиленно полировали поверхность стола. — Ясно! — усмехнулся Като. — Остаётся только пожелать Вам успеха! Что касается меня, — актёр порывисто поднялся, — отсутствие или наличие Иваки-сан никак не влияет на мою профессиональную деятельность! Глядя на захлопывающуюся за посетителем дверь, продюсер облегчённо перевёл дух. С одним дело, можно сказать, улажено. Теперь пора приниматься за второго.***
— Сниматься с Като? — чёрные глаза обескураженно уставились на Шимизу, с видом провинившейся школьницы, замершей в центре их маленького офиса. - Но почему Вы не сказали мне этого раньше? — Менеджер покаянно опустила глаза. — Поверьте, Иваки-сан, хоть это и не делает мне чести, я сама узнала обо всём только сегодня. Почему-то всё, что касалось этого вопроса, до последнего момента держалось в строжайшем секрете. Иваки горько усмехнулся. — И я очень хорошо представляю себе, почему. Шимизу, наконец, решилась посмотреть на своего подопечного. — Но ведь Вы уже подписали контракт, то есть, выбора нет. Да и Като-сан, насколько мне известно, не возражал… Кёске взволнованно вскинул голову. — Откуда такая осведомлённость? — Голос всё-таки дрогнул предательски. — Я беседовала с Канэко. Иваки задумчиво кивнул, "переваривая" услышанное. Он пока не знал — радоваться или огорчаться открывшимся фактам. Но, возможно, это его единственный шанс оказаться вновь рядом с любимым. Вот только выдержит ли он, если тот станет демонстрировать свою ненависть и пренебрежение, оголяя истинную сущность их нынешних отношений? Сможет ли перенести презрение того, кто прежде дарил лишь любовь и нежность? Впрочем, Шимизу права — выбора у него всё равно нет. Значит, надо морально подготовить себя к возможной конфронтации. Сердце забилось тревожно и радостно при одной только мысли, что совсем скоро, возможно, всего через несколько дней, они свидятся. И сейчас было даже не важно, какой будет эта встреча. Он так долго ждал этого момента, что готов был поддаться самообману и истово уповать на лучшее. — Когда запланировано общее собрание группы? — спросил Иваки, выплывая из собственных мыслей. Шимизу обрадованно отмерла. — В субботу, в 12.00. Я заеду за Вами! Кёске ободряюще улыбнулся взволнованной женщине. — Не переживайте, Шимизу-сан. Мы с Като оба профессионалы. И, я думаю, наш конфликт не помешает нам честно отработать свои гонорары. — Я надеюсь, что совместная работа поможет вам разрешить противоречия, — во внимательных, умных глазах за стёклами очков светилось понимание и сочувствие. Иваки заметно погрустнел. — А вот это вряд ли, — с тяжёлым вздохом произнёс он. — Но Вы, всё-таки, попытайтесь, — почти умоляюще прошептала Шимизу. Мужчина резко поднялся, отворачиваясь. — Попытаюсь! — чуть слышно, скорее себе, чем ей, ответил он. — Я обязательно попытаюсь!***
Суббота. 11.59. Запыхавшийся Като затормозил у распахнутых дверей конференц-зала. Приглушённый гул голосов изнутри свидетельствовал о том, что основная масса съёмочной группы уже собралась. Сегодня, наверное, впервые, Като опаздывал сознательно. Выработанная им стратегия предполагала сведение первого контакта с Иваки к минимуму. Переведя дух и придав лицу выражение легкомысленного безразличия, актёр вступил в помещение. В то же мгновение ищущий взгляд "воткнулся" в знакомую фигуру. Аутотренинг, которым Като занимался всю дорогу сюда, не оправдал возложенных на него надежд. Сердце тут же перешло в другой скоростной режим, учащая дыхание. Иваки стоял в пол-оборота к нему, беседуя с низеньким толстяком — режиссёром сериала. Тот что-то оживлённо вещал, активно жестикулируя и сияя белоснежной улыбкой. Актёр вежливо слушал его, чуть склонив к плечу черноволосую голову. Заметив замершего на пороге Ёдзи, режиссёр приветственно взмахнул пухлой ручкой. — Като-кун! Наконец-то! Во сто крат обострившееся зрение без малейших сомнений уловило, как ощутимо вздрогнули обтянутые белой рубашкой плечи. Ещё секунда… И Кёске медленно обернулся. Летящей, беззаботной походкой, попутно кивая встречным знакомым лицам, Като спустился к президиуму. Вот и встретились! — Здравствуй, Иваки-сан! Хорошо выглядишь! — Насмешливая интонация являлась самым большим достижением на данный момент. Чёрные бриллианты глаз обшарили его лицо миллиметр за миллиметром, словно отыскивая что-то. — И тебе не хворать, Като-сан! — голос Иваки прозвучал глухо. Стоящий между ними режиссёр жизнерадостно захлопал в ладоши. — Всё, всё, всё! Все разговоры потом! Начинаем собрание! — Он проворно забрался на авансцену. Резко отвернувшись, Ёдзи проследовал к забронированному ему Канэко месту. Синхронно с ним, в другую сторону направился Иваки Кёске. Собрание началось в штатном режиме. Като не услышал из него ни слова. Полуобернувшись в кресле и занавесив глаза рукой, он, практически не отрываясь, рассматривал точёный профиль на другом полукруге ряда. Иваки, напротив, слушал выступающих со столь напряжённым вниманием, словно зачитывалось завещание любимого дядюшки, оставившего ему своё состояние. Ёдзи медленно наливался возмущением. Ну, посмотри на меня, наконец! Неужели я стал тебе настолько безразличен, что даже не любопытно?! Или это чувство вины мешает тебе взглянуть мне в глаза? Но ты же смотрел, смотрел на меня при встрече так жадно и ищуще! Что ты хотел найти в моём лице? Прежнюю любовь? Не похоже, что она всё ещё нужна тебе. Всё вернулось к самому началу — ты холоден, как айсберг, и недоступен, как звёзды, а я опять раздираем сомнениями в своих желаниях! "Упс"! Като скривился, меняя позу. Собственное тело провокационно ответило на мучившие его вопросы. Мдааа… И это всего лишь от лицезрения твоего неприступного личика! Что же будет, когда начнутся съёмки? Ах, Иваки, Иваки! За что мне это наваждение? Ненавижу тебя! Предатель, изменник, почти враг, но… По-прежнему, любимый. Ничего не могу с собой поделать! Легко было ненавидеть в разлуке, но когда ты так близко… Я вижу, как твои длинные, изящные пальцы, скользя, пропускают шёлк волос, и представляю на их месте свои руки. Я смотрю, как пульсирует тонкая жилка на твоей шее, и помню губами её биение. Я ласкаю взглядом твоё тело и ощущаю его жар подо мной. Как я могу отказаться от всего этого? Пусть трижды враг и предатель, но ты – мой! И, если судьба вернула тебя ко мне, я не упущу этот шанс! Я просто не могу потерять тебя ещё раз. А значит, мне придётся вновь завоевать/покорить/соблазнить тебя! Знать бы только, что твориться сейчас в твоей голове, моя непостижимая любовь? Ну, помоги мне, Иваки! Подай хоть какой-нибудь знак! Да посмотри же на меня, наконец! Иваки чувствовал, что правая щека сейчас задымится и начнёт плавиться под прожигающим взглядом янтарных глаз. От неподвижности позы шею и плечи сводила судорога, но он продолжал изображать преувеличенное внимание, боясь даже шевельнуть головой в сторону бывшего возлюбленного. Шимизу обеспокоенно поглядывала на него, тоже, видимо, изумлённая столь напряжённым интересом к производственным вопросам. А Иваки не слышал ни единого слова из произносимых речей. Его мозг лихорадочно прокручивал картинки произошедшей встречи, анализировал слова, взгляд, движение бровей… Что чувствовал он сам в тот момент? А Като? Ненависти, слава Богу, он не ощутил. Но снисходительное безразличие ранило отнюдь не меньше. Он оказался не готов к подобному отношению. Сейчас Иваки казалось, что он предпочёл бы обиду, язвительность, оскорблённое достоинство этой благодушной нейтральности. Неужели Като вправду сумел вытравить из себя все эмоции? Или это спокойствие — такая же маска, как и его собственное? Как хочется повернуть голову и прочесть ответ в любимых глазах. Но нет, нельзя! Подспудный страх увидеть больше, чем сможет вынести, удерживал от движения. Потом, чуть позже, чуть позже… Шимизу коснулась его руки, возвращая к реальности. — Ну, что ж… Если вопросов больше нет, будем считать собрание законченным! — Генеральный продюсер решительно поднялся из-за стола, подавая всем пример. — Через пару недель устроим грандиозную вечеринку! — сложив руки рупором, прокричал толстячок-режиссёр одобрительно загудевшей аудитории. Люди вскакивали с мест, сливаясь в стихийно формировавшиеся группки. Голоса зазвучали громче, образовывая спонтанную звуковую завесу. Като одним из первых подорвался с места. Измученная собственными демонами душа требовала немедленного уединения. Общение с коллегами и знакомыми сейчас представлялось нестерпимой пыткой. Когда Иваки, вежливо раскланявшись с руководством, окинул взглядом пустеющее помещение, его "рыжеволосого счастья" в зале уже не было.