Живу, как умею

На следующий день уже после ужина Гарри, Рон и Гермиона сидели в общей гриффиндорской гостиной. Рон и Гермиона ещё вчера сделали большую часть домашней работы и потому теперь дописывали то, что не успели. А вот у Гарри дела обстояли намного хуже. — Придется тут полночи просидеть, чтобы всё доделать.… — Гарри устало покачал головой. — Мы тебя здесь одного не оставим, — твердо произнес Рон. — Я как настоящий друг дам списать. Гермиона прожгла Уизли недовольным взглядом. — Вернее, я хотел сказать тебе, Гарри, что дам посмотреть свою работу. — Гарри, мы поможем тебе, — кивнула Гермиона. — Спасибо, — искренне произнес Гарри и обнял обоих друзей. С отработками Гарри много чего не успевал, так что пришлось им задержаться до одиннадцати вечера. В общей гостиной уже никого кроме них не было, когда Гарри поставил точку в сочинении по Травологии. Гарри удивленно моргнул. «Это только что там в камине был Сириус или это от усталости мне мерещится?» — Сириус! — радостно воскликнул Гарри. Рон и Гермиона дернулись. Гарри быстро соскользнул с диванчика на прожженный и протертый коврик у камина и встал на колени, вглядываясь в лицо крёстного. Длинные черные волосы падали на лицо, а под глазами залегли тени. — Я так боялся, что вы уйдете спать раньше, прежде чем все разойдутся, — сказал Сириус. — Сириус, это же опасно, — начала было Гермиона, но Рон положил свою руку на её плечо и что-то ей прошептал. — Я знаю, что опасно, но мне нужно было поговорить с Гарри. В письме такого не напишешь. — Сириус, приятно было тебя увидеть, — махнул рукой Рон. — Мы с Гермионой пойдем спать. Гермиона недовольно покачала головой, но всё-таки позволила Рону себя увести. — Я не умею писать шифровки — а любой шифр можно взломать. Да и такие слова не хотелось бы шифровать. Рон и Гермиона уже скрылись в своих спальнях. — Гарри, мне очень стыдно за своё вчерашнее поведение и… — Не стоит извиняться, — Гарри выставил вперед руку. — Я всё понимаю. — Гарри, я так бы хотел быть вчера с тобой и показать могилу твоих родителей, а в итоге я беглый преступник и… — Ты ни в чём не виноват, — Гарри устало покачал головой. — С тобой обошлись несправедливо. — Жизнь вообще несправедлива, — горько усмехнулся Сириус. — Ты лишился родителей, а крёстный у тебя вообще ни на что не годен. — Сириус, не говори так. Я прекрасно понимаю, что тебе тяжело. Жить в ненавистном тебе доме, где каждая вещь напоминает о том, как ты мечтал оттуда сбежать. — Таким образом я хоть как-то могу помочь Ордену Феникса, — кивнул Сириус. — Гарри, когда-нибудь мы будем вместе. Я заберу тебя от Дурслей, продам этот чёртов дом, и мы купим себе отличную холостяцкую берлогу. «Когда-нибудь. Как же мне хочется, чтобы это когда-нибудь уже наступило». Неожиданно раздался хлопок апарации, и голова Сириуса тут же исчезла. Гарри выхватил палочку и встал во весь рост, готовый отражать любую атаку. — Это Добби, сэр, — пропищал эльф. — Фух, — Гарри спрятал волшебную палочку. — Как ты меня напугал. — Простите, сэр Гарри Поттер, я не хотел вас напугать. — Добби, всё хорошо, — произнес Гарри и тяжело выдохнул. — Я всё принес, — Добби похлопал по рюкзаку стоящему возле его ног. — Что принес? — удивленно спросил Гарри рассматривая рюкзак. — Что в нём? — То, что вы давно хотели, — просиял Добби. — Я слышал, как Гарри Поттер разговаривает сам с собой в ванной комнате… — Ты подсматривал за мной? — ужаснулся Гарри. — Я просто забирал грязную одежду, — Добби затряс головой. — И услышал, как Гарри Поттер говорил, что всё бы отдал за то, чтобы забрать свой заказ из «Зонко». — Ты забрал мой заказ? — переспросил Гарри и, взяв из рук домовика рюкзак, раскрыл его. Внутри было много баночек пива и пачек сигарет. Это был специальный магический рюкзак, на который Гарри не пожалел крупной суммы. — Добби всегда рад помочь сэру Гарри Поттеру. Гарри взял в руки баночку пива, не веря своим глазам. «Ещё вчера я мечтал напиться и забыться, а сейчас Добби всё принес! И в Хогсмид тайком не пришлось пролазить. Добби всё принес, и Снейп…» — Добби что-то сделал не так? Гарри посмотрел на домовика. «Он так хотел мне угодить, но Снейп! Если он узнает, то он убьёт меня! Он же варил для меня зелье от курения, и оно помогает. Мне уже практически не хочется курить. Он старался ради меня, но и Добби старался. Он так на меня смотрит. Да и мне так хочется открыть баночку и глотнуть пива. Да ещё и выкурить сигарету. Снейп не узнает, если я буду осторожен. Я был большим дураком, когда закурил у него в апартаментах. Я теперь не допущу такой ошибки». Гарри открыл баночку пива и торжественно произнес: — Добби, за тебя! Домовик засиял. Гарри сделал несколько жадных глотков и, закрыв глаза от удовольствия, произнес: — Добби, огромное спасибо. Я так тебе благодарен. — Я сделаю всё для Гарри Поттера, — торжественно объявил эльф. Открыв глаза, Гарри решил, что это хороший тост и снова сделал большой глоток. — Если, Гарри Поттер, не возражает, то у Добби ещё есть дела и… — Добби, большое спасибо. Я твой должник. — О, нет! Сэр Гарри Поттер, ничего не должен Добби, — запричитал эльф. — Гарри Поттер так много сделал для Добби… — Да ладно тебе, — отмахнулся Гарри. — Если понадобится всё это спрятать, то позовите меня. — Спасибо, Добби, — кивнул Гарри. Домовик исчез, а Гарри, забрав рюкзак, плюхнулся с ним на диванчик и достал пачку сигарет. «С одной стороны, я понимаю, что поступаю неправильно. Снейп много говорил о вреде курения, и он просто убьёт меня, если узнает. Я даже чувствую, что предаю его, но я ничего не могу с собой поделать. Этот рюкзак уже у меня, руки разрывают упаковку сигарет. Я хочу почувствовать, как дым проникает в лёгкие. Мне это так нравится…» Гарри достал сигарету и с наслаждением затянулся. «Я и забыл, как же это приятно. Я так сильно устал за последнее время, что очень хочется расслабиться. К сожалению, я не знаю других способов расслабления. Как же я понимаю Сириуса. Без такой анестезии нам просто не выжить. Для Сириуса это не родной дом. Это его личный Азкабан. Вот только без дементоров. Его дом — это Хогвартс. Как же у него тогда горели глаза, как он смотрел на замок. Как же он мечтал снова войти туда свободным человеком. Но нет, Питер сбежал, и мечты Сириуса рухнули вместе с ним. В тот день не только мечты Сириуса рухнули, но и мои тоже. Я ведь так хотел перебраться от Дурслей, а тут вот такой облом. Наконец-то передо мной забрезжила надежда. Надежда, что я уйду от Дуслей. Буду жить с человеком, который любит меня, и тут раз — и всё. Откуда во мне эти силы жить дальше? Для чего я живу? Для кого я живу? Ведь меня на том свете уже заждались». Гарри почувствовал ком в горле. И с силой сжал в руке пустую банку. Она, издав неприятный звук смялась. Гарри отбросил её в сторону и потянулся за второй. Бычок выкинул в камин, и языки пламенем с удовольствием его приняли. «Только сигареты и алкоголь дарят мне утешение. На время скрывают мою боль». Выпив третью банку пива и скурив две сигареты, Гарри позвал Добби и передал ему рюкзак. — Гарри Поттер напоминает мне Винки, — грустно произнес Добби. — Она тоже много пьет сливочного пива. — Я её не осуждаю, — Гарри, пошатываясь и держась за диван, направился в сторону спальни для мальчиков. — Она была верна Краучу, а он её выбросил, как плешивую собачонку. Для неё же весь смысл жизни был в этой семье, а потом бац — и всё. — С Добби так не было, — пропищал домовик. — Не было, — Гарри повернулся к домовику и подмигнул ему. — Потому что ты хотел этот «бац», а она нет. «Хоть бы как в прошлый раз не пойти к девочкам. Гермиона меня убьёт!» — Там спальня для мальчиков? — спросил Гарри, слегка пошатываясь. — Всё верно, — кивнул Добби. — А Гарри Поттер не делает так, как делает Винки? — произнес Добби и, забежав вперед, посмотрел на гриффиндорца. — А что я делаю, как Винки? — нахмурился Гарри. — Она пьёт сливочное пиво, а я предпочитаю обычное пиво. Так что, Добби, у нас нет ничего общего. «Кроме как желания напиться и утром встать совсем другим человеком». Добби никуда не уходил и, исподлобья посмотрев на Гарри, произнес: — Гарри Поттер, не режет руки? — Резать руки? — от удивления Гарри даже икнул. — Винки ножом режет себе руки. «Ничего себе!» — И зачем это? — Она хочет причинять себе боль… — Я знаю, что домовики так себя наказывают, если перечат воле хозяина, но у Винки больше нет хозяина. Краучи умерли. Ей больше некому служить. Их больше нет. — Я тоже ей об этом говорил, но Винки даже слушать не хочет, — грустно произнес Добби. — Она режет руки и даже не исцеляет. Я, как только вижу, то сразу исцеляю, но она снова делает новые порезы. Иногда даже вырезает имена… «Ничего себе, как она далеко зашла. Ей бы к психологу или даже к психиатру. Интересно, а у домовиков есть свои психиатры?» — Добби, я не режу себе руки, так что можешь быть спокоен. И береги Винки. — Спокойной ночи, — произнес Добби и исчез. Гарри под впечатлением от услышанного переоделся в пижаму и лег в кровать. «Винки режет себе руки. Это жуть какая-то, но что, если попробовать?» Гарри, недолго думая, осторожно открыл чемодан и применил манящие чары. Он ловко поймал левой рукой складной ножик, который ему подарил Сириус. Зажав в правой руке нож, затаил дыхание. «Один порез и всё». Гарри сделал маленький и неглубокий порез. Это было больно, но терпимо. На руке тут же выступила капля крови, и он слизнул ее, почувствовав во рту металлический привкус крови. «Сколько же раз нужно мне порезать себя, чтобы стало легче? Одного явно мало. Может хватит пяти, десяти, сотни? Я сомневаюсь, что я стану счастлив, когда пододеяльник станет красным от крови». Гарри сделал ещё один надрез и уже более глубокий, чем предыдущий. Кровь скатилась по руке и капнула на белый пододеяльник. «Тётя бы меня прибила, но тут можно делать всё, что захочется. Я завтра утром сложу в стирку белье и пижаму, и никто ни о чём не узнает. Гарри сделал третий надрез. «Легче мне не стало. Просто теперь ещё и ко всему болит рука. Мне жаль Винки. Зачем она с собой такое делает? Нужно будет завтра с ней поговорить. Может, отговорю её от этого. Ведь это ужасно. Да и ещё рука теперь в порезах, а я, как назло, не знаю исцеляющих заклинаний. Не идти же с этим к мадам Помфри. Пускай теперь само заживает. Будет мне наукой». Гарри позволил пижаме впитать кровь и закрыл глаза.