Живу, как умею

Гарри зашел в апартаменты Снейпа, чтобы забрать кое-какие свои вещи и наткнулся на опекуна. — Я как раз шел за тобой, нам нужно поговорить, — начал Северус, приглашая подопечного пройти к дивану. — Это не я, — ляпнул Гарри. — О чём это ты? — нахмурился опекун. — Да это я так… — Гарри неопределенно махнул рукой. — Гарри, у меня к тебе серьёзный разговор, — продолжил Снейп, усадив подопечного на диванчик. — Помнишь Долорес Амбридж? — Ещё бы мне не помнить эту жабу, — тут же нахмурился гриффиндорец. — Она ещё что-то сказала нелестное обо мне и Дамблдоре? — Пока нет, но скажет. Министр назначил её Генеральным инспектором школы… — Это ещё что за фигня? — хмуро отозвался Гарри. — Мы и сами пока не знаем, какие у неё права, но она появится уже завтра утром. Я думаю, что ты сможешь увидеть её на завтраке в Большом зале. Как сообщил директор, она будет проверять профессоров на профпригодность. Она будет посещать занятия, и проводить инспекцию. — Почему Министерство присылает её именно сейчас? — Мы подозреваем, что просочились слухи по поводу вашего кружка «Отряд Дамблдора», — прокомментировал Снейп, смерив гриффиндорца строгим взглядом. — Так что Амбридж особенно заинтересуют занятия по Защите от Темных Искусств. — Кто же это проболтался? Неужели эта Эджком? Мы что, ей зря прыщи вылечили? Она ещё хочет? — Гарри, умерь свой пыл, — сказал Северус, положил руки на плечи подростка и заглянул в глаза, — пообещай мне, что не будешь конфликтовать с ней. — Пускай она меня не трогает, — недовольно произнес Гарри, передернув плечами и избегая взгляда опекуна. — Гарри, пожалуйста, отнесись к этому серьёзно. Эта женщина правая рука Фаджа. «Да хоть левая нога». — Если ты вздумаешь с ней конфликтовать, то ты меня этим очень огорчишь, — предупредил Снейп. — Да ничего подобного я делать не собирался! — Гарри не удержался и закатил глаза. — Я только что узнал про неё и никакую спецоперацию по отлову министерских жаб не приготовил. — Гарри, я слишком хорошо тебя знаю, — Снейп погрозил ему пальцем. — Северус, я всё понял. Спасибо за информацию, — сказал Гарри, вставая. — Надеюсь на это. Иначе будут последствия, — Снейп посмотрел на гриффиндорца многозначительным взглядом. «Понятно, что это за последствия! Но пускай бы лучше эта жаба сидела в своём министерском пруду».

***

Утром Гарри, Рон и Гермиона, едва зайдя в Большой зал, тут же повернули головы к преподавательскому столу, выискивая новое лицо. — А вот и она, — сказала Гермиона и кивнула головой на середину преподавательского стола. Гарри посмотрел туда же, куда она. Возле Дамблдора сидела женщина и что-то говорила ему на ухо. Амбридж была пухлая и приземистая, с короткими курчавыми мышино-каштановыми волосами, с повязанной на голову ужасающей ярко-розовой лентой под цвет пушистой вязаной кофточки, надетой поверх мантии. — Кофточка что надо! — ухмыльнулся Рон, присаживаясь за гриффиндорский стол. Дамблдор поднялся на ноги, и разговоры мгновенно умолкли. Все повернулись к директору. — Доброе утро! Я хотел бы вам представить Долорес Амбридж. Она помощник министра магии Корнелиуса Фаджа и теперь Генеральный инспектор Хогвартса… Он умолк и с недоумением посмотрел на Амбридж. Поскольку стоя она была лишь ненамного выше, чем сидя, все не сразу поняли, почему директор перестал говорить. Но тут послышалось её негромкое «кхе, кхе», и стало ясно, что она поднялась на ноги и намерена держать речь. Замешательство Дамблдора продлилось всего какую-нибудь секунду. Затем он проворно сел и уставил на Амбридж пытливый взгляд. Многие профессора удивились, когда Амбридж прервала директора, но не Снейп. Он сидел с непроницаемым лицом. — Благодарю вас, директор, — жеманно улыбаясь, начала Амбридж. — Но я хотела бы сказать вступительную речь. Голосок у неё был высокий, девчоночий, с придыханием, и Гарри чувствовал, как она ему не нравится. «Одно дело читать в газете её высказывания, но совсем другое слушать её вживую. В жизни не встречал неприятнейшего человека, а эта её любовь к розовому… Ей что, тринадцать?» — Как приятно, доложу я вам, снова оказаться в Хогвартсе! — она опять улыбнулась, обнажив очень острые зубы. — Зуб даю, что она училась на Слизерине, — едко прокомментировал Гарри, а Рон согласно кивнул головой. — …И видеть столько обращенных ко мне счастливых маленьких лиц! Гарри оглядел зал. — Что-то я не заметил счастливых лиц. Она считает, что нам всем по пять лет? — Я с нетерпением жду знакомства с каждым из вас и убеждена, что мы станем очень хорошими друзьями! Ученики начали переглядываться между собой, некоторые с трудом подавляли смех. — Это вряд ли! — Гарри покачал головой. Генеральный инспектор снова издала своё «кхе, кхе», но, когда она опять заговорила, восторженного придыхания в голосе уже почти не слышалось. Он звучал куда более деловито. Слова были скучны и как будто вызубренными. — Министерство магии неизменно считало обучение юных волшебников и волшебниц делом чрезвычайной важности. Редкостные дарования, с которыми вы родились, могут быть растрачены впустую, если их не развивать и не оттачивать бережными наставлениями. Древние навыки, которые выделяют волшебное сообщество из всех прочих, должны передаваться из поколения в поколение — иначе мы потеряем их навсегда. Беречь, приумножать и шлифовать сокровища магических познаний, накопленные нашими предками, — первейшая обязанность тех, кто посвятил себя благородному делу преподавания. Тут Амбридж сделала паузу и легонько кивнула профессорам, ни один из которых на этот знак внимания не ответил. Гарри заметил, как нахмурилась МакГонагалл и обменялась многозначительными взглядами со Стебль. Амбридж между тем в очередной раз кхекхекнула и заговорила дальше: — Каждый новый директор Хогвартса привносил в трудное дело руководства этой древней школой нечто новое, и так оно и должно быть, ибо без прогресса нашим уделом стали бы застой и гниение. Однако прогресс ради прогресса поощрять не следует, ибо большая часть наших проверенных временем традиций в пересмотре не нуждается. Итак, необходимо равновесие между старым и новым, между постоянством и переменами, между традицией и новаторством… «Сколько же можно говорить? У Бинса явно появился конкурент по занудности!» Школьники наклонялись друг к другу, шептались, хихикали. Генеральный инспектор вольного поведения учеников как будто не замечала. Профессора, однако, по-прежнему слушали её очень внимательно. Гермиона, судя по всему, не упускала ни единого слова Амбридж, но по ней было видно, что слова эти ей совсем не по нутру. — … сделаем же шаг в новую эру — в эру открытости, эффективности и ответственности, сохраняя то, что заслуживает сохранения, совершенствуя то, что должно быть усовершенствовано, искореняя то, чему нет места в нашей жизни. Она села. Дамблдор похлопал. Педагоги последовали его примеру. Присоединился и кое-кто из учеников, но большей частью они просто прозевали конец речи, которой не слушали, и, прежде чем они могли зааплодировать по-настоящему, Дамблдор снова встал. — Благодарю вас, профессор Амбридж, за чрезвычайно содержательное выступление, — сказал он с легким поклоном. — Давайте же приступим к завтраку. — Это точно, что содержательное, — вполголоса заметила Гермиона. — Только не говори, что тебе понравилось, — тихо сказал Рон, вымакивая хлебушком желток. — Одна из самых занудных речей, какие я слышал. А ведь я рос с Перси. — «Содержательное» и «понравилось» — разные вещи, — сказала Гермиона. — Эта речь многое объясняет. — Правда? — удивился Гарри. — А по мне, так вода водная. — В этой воде растворено кое-что важное, — сумрачно проговорила Гермиона. — Да что ты, — с недоумением сказал Рон. — Как вам вот это: «Прогресс ради прогресса поощрять не следует»? Или ещё: «Искореняя то, чему нет места в нашей жизни»? — Ну, и что это означает? — нетерпеливо спросил Рон. — А я тебе скажу, что означает, — сказала Гермиона зловеще. — Означает то, что Министерство не только вмешивается в дела Хогвартса, но и хочет сменить руководство.